. От этого
зрелища  сразу  становилось  теплее на  сердце.  Дэмура привычным  движением
опустился  на  пятки. Куяма сел в неудобной  позе, по-турецки, и пробормотал
слова благодарности, когда владелец заведения сунул ему под спину подушку. В
ту же минуту на столе появились стаканы с водой, где плавали кусочки льда, и
изящная бамбуковая корзинка с горячими салфетками для освежения лица  и рук.
Официантки -- женщины средних лет,  облаченные в шелковые кимоно, отгородили
их  ширмой,  дабы создать  иллюзию  отдельного  кабинета, а  управительница,
опустившись подле их столика на колени, долго распространялась, какая  честь
для  заведения  принимать столь желанных  гостей.  Дэмура похвалил  красивую
роспись  ширмы,  а  Куяма  -- каллиграфию,  украшавшую  стены.  Словом,  все
формальности   японского  гостеприимства  были  соблюдены.  Старый  детектив
заказал себе чай и жареный  пирожок с капустой. Куяма попросил принести рыбу
двух видов, говядину, рис и овощи.
     -- Ну,  так  что будем делать?  -- спросил молодой  человек,  когда они
наконец остались одни.
     -- Мне  кажется, для начала хорошо бы составить перечень заданий. Тогда
мы могли бы распределить, кому куда идти и что делать, не мешая друг другу.
     Куяме  определенно  понравилось это  предложение.  Он  приготовил  лист
бумаги, ручку и ждал дальнейших указаний.
     -- Я думаю так... -- начал было Дэмура и  замолчал. Принесли заказанный
им чай, а при посторонних не следовало обсуждать служебные дела.
     Официантка  спокойным  заученным   движением  опустилась   на   колени,
поставила на циновку бамбуковый поднос  и задвинула за собою  створку ширмы.
Она  поднялась  на  ноги с такой  легкостью, словно  ее  подняли сверху, как
марионетку. Американки ее возраста со стула и то поднимаются кряхтя, подумал
Куяма.  А официантка  вновь  опустилась на  колени. Проворно и  ловко навела
порядок на
     столе  перед   Дэмурой,   отодвинула   в   сторону   стакан  с   водой,
использованную   салфетку   для   рук  заменила  свежей.  Движения  ее  были
проворными,  но каждому предмету и действию она  воздавала  должное. Куяма с
трудом  сдерживал  нетерпение, бросая взгляды на запотевшую бутылку пива. На
улице он  мучился от  духоты, во  время просмотра горло у него пересохло  от
волнения, и ему казалось,  что он вот уже несколько часов жаждет  припасть к
этой бутылке. Официантка  поставила  перед  Дэмурой чай,  крохотное печенье,
сахар,  лимонный  сок,  сливки. Затем  поднялась,  мелкими шажками торопливо
подошла к Куяме и начала накрывать стол перед ним.
     Когда она  наконец удалилась, мужчины облегченно вздохнули. Куяма выпил
первый  бокал  залпом, Дэмура  неторопливо глотал  чай;  увидев,  что  Куяма
опустошил  свой  бокал,  он наклонился вперед и  снова  наполнил  его пивом.
Подобная предупредительность  входит  в правила  японского этикета, и все же
Куяма воспринял этот жест как символический.
     --  Я  думаю,  нам надо разыскать режиссера, -- продолжил Дэмура с того
места, на котором их прервали.
     -- Какого режиссера?
     -- Того, кто ставил бы теперешний фильм, если бы Ад-зато не пожелал все
делать  сам. Ведь у  него наверняка был такой же  постоянный режиссер,  как,
скажем, постоянный оператор Ямамото.
     -- Неплохая  мысль, --  Куяма  сидя поклонился,  дабы подчеркнуть  свое
одобрение. -- Затем, по-моему,  следует разыскать сценариста. То  есть якобы
несуществующего   сценариста,   вместо   которого    Адзато   сам    занялся
сочинительством.
     --  Можно... Кроме  того,  следует  выяснить,  чем  занимался Адзато  в
последние  несколько  дней.  Возможно,  истоки   трагедии  в  прошлом,  хотя
большинство преступлений лишены романтической подоплеки. Ну и...  неплохо бы
повнимательней присмотреться к каждому,  кто  хоть  как-то замешан тут.  Что
собой представляют Ямамото, Фукида, Линда, надо собрать о них  все сведения,
какие только можно.
     --  Кое-что  уже есть,  -- не без гордости произнес Куяма  и достал  из
"дипломата"  аккуратную  папку. Как  хорошо,  что он переписал  своей  рукой
наиболее  содержательные  места  донесения Эноеды!  Ведь  не сунешь под  нос
Дэмуре  оригинал.  --  Вот,  к  примеру... Линда  Адзато,  урожденная  Линда
Харрис... оп-пля, любопытная деталь!
     Дэмура  с  глубоким интересом  следил, как  с  молодого  человека  вмиг
слетело  всякое  позерство и самолюбование и на умном  лице сохранилось лишь
выражение любопытства и напряженного внимания. Возможно, юноша
     унаследовал  от отцэ  не  только  имя, деньги  и  авторитет, но  и  его
способности?
     Куяма с лихорадочной поспешностью рылся в своих записях.
     -- Как  же я не  заметил раньше?! Сценарист, которого мы  ищем,  не кто
иной, как брат жены Адзато.
     -- И он  оказывается  не  у  дел именно  в  тот  момент,  когда  Адзато
разводится.   Гм...  а  нет  ли   в  ваших   бумагах  какой-либо  информации
относительно причины развода?
     -- Нет. Но, возможно, сценарист ответит нам на этот вопрос.
     На  том они  и  порешили.  Расплатились за еду  -- угощение обошлось им
недешево -- и отправились на первый совместный допрос.
     Американский писатель Харрис жил  в Индабаси, достаточно  далеко, чтобы
ехать без  предварительной договоренности.  Посоветовавшись,  оба  детектива
сошлись  во  мнении:  надо  позвонить Харрису  по  телефону,  и если его  не
окажется дома  или  он занят, то  вызвать его повесткой  на следующий  день.
Пусть он едет к  ним, а не  они к нему.  Но им не повезло. Уже после второго
звонка  Харрис снял трубку и на беглом японском, хотя и  с сильным акцентом,
сказал, что он всецело к услугам господ полицейских.
     Проще всего было бы дойти пешком до ближайшей  станции метро  на  линии
Юракуте. Однако оба чувствовали себя усталыми и не  испытывали ни  малейшего
желания  прогуливаться  пешком.  Зато  выяснилось, что всего  лишь  с  одной
пересадкой можно добраться  до линии Тодзай. Они еще  какое-то время изучали
схему,  чтобы не  ошибиться,  а  затем двинулись  в  путь.  Токийское  метро
образует  столь  сложное  переплетение  линий, что запомнить  их не под силу
обычному человеку. Дэмура,  к  примеру, хорошо  знал линию Тоэй-Синдзюку, по
которой добирался  на работу,  но  совершенно  не  мог припомнить,  когда он
последний раз пользовался линией Тодзай. Это еще полбеды. Стены всех станций
метро  пестрят  наглядными схемами  и  картами, на  которых  специально  для
тугодумов каждая линия помечена особым цветом. Истинные трудности начинаются
в тот момент, когда доберешься до нужной станции: если тебе объяснили дорогу
от выхода  А, а  ты выбрался  на поверхность через выход  Д или Е, то  проще
всего будет  снова спуститься вниз  и  начать  все  сначала. Иначе очутишься
совсем в другом районе и можешь заблудиться.
     У станции метро "Индабаси" инспекторы сели в  такси. Шофер  был высоким
здоровяком.  Впрочем, Куяма не слишком-то  приглядывался к  нему,  он обычно
воспринимал водителя как необходимую деталь машины.  В данном  случае деталь
оказалась весьма скверного качества.
     Шофер рванул машину с места так, что колеса  заскрежетали, на развороте
дал задний ход, едва не сбив с ног какую-то старушку, и направил такси прямо
под  колеса грузовика. Дабы спасти положение, он резко крутанул руль, прижав
к тротуару мотоциклиста в соседнем ряду, и при этом не переставал вполголоса
сыпать ругательствами. Из общей массы традиционно-учтивых японцев выделяется
привилегированная каста таксистов и  вокзальных носильщиков, которые невесть
почему  ведут  себя  невежливо, а  то  и вовсе  грубо. Куяма какое-то  время
пытался подобрать подходящую к случаю остроту вроде того, что, мол, не стоит
так лететь, гоночные  состязания  уже закончены  и ежегодный приз вручен. Но
затем отказался от попытки  сострить и  лишь  молился  про  себя,  чтобы  им
удалось доехать без аварии.  Дэмура же, наклонившись вперед, тронул водителя
за плечо.
     -- Прошу прощения,  что  вмешиваюсь не  в свое дело,  но не могли бы вы
ехать помедленней?
     Куяма ничуть не  удивился,  когда таксист резко затормозил  и,  включив
первую скорость, повел машину черепашьим шагом. Будь он на месте водителя --
здоровый, сильный, наглый, этакий  таксомоторный камикадзе -- и вздумай  его
какой-то старый козел учить правилам езды по улицам,  он реагировал бы точно
так  же. Но  он был всего лишь пассажиром, поэтому испытал облегчение, когда
непосредственная  опасность  миновала.  Но  когда  позади такси  выстроилась
длиннейшая вереница машин, тоже ползущих еле-еле,  Дэмура, словно  ему жизнь
была немила, снова сунулся к водителю.
     -- Остановите машину, я выйду!
     Такси  протащилось   еще  несколько  метров,  пока  шофер   решал,  как
поступить,  затем  остановилось  у тротуара.  Водитель,  обернувшись  назад,
уставился на Дэмуру долгим насмешливым взглядом, потом с силой плюнул ему  в
лицо. Затем, ухмыляясь, нажал кнопку автомата, и дверца распахнулась.
     -- Извольте!
     Рука  Дэмуры взметнулась вверх,  шофер тоже  молниеносно замахнулся, но
старик всего лишь вытер лицо, после чего довольно спокойным тоном произнес:
     -- Ну а теперь давай выйдем, и я порву твою поганую пасть.
     --  Ух,  напугал!  -- весело  отозвался  таксист и проворно выскочил из
машины.
     Дэмура вылез с другой стороны, и Куяма оценил его предусмотрительность.
Куяма принадлежал  к числу  тех японцев, которые не  занимаются ни  одним из
видов  национальной борьбы. В  университетские годы он играл  в  бейсбол, и,
когда  проходил  стажировку в  Штатах, американцы  отказывались  верить, что
бейсбол  самый популярный  вид  спорта  в Японии, оставивший  позади  дзюдо,
каратэ и фехтование. Но, несмотря на это, Куяма способен был трезво оценить,
с  кем не стоит  вступать в  рукопашную. Таксист был именно из  таких людей!
Мощные мускулы  налиты силой, кулачищи, как гири, да  и  весь словно начинен
взрывчаткой. А развинченная походка и спокойные холодные глаза  яснее ясного
должны были  остеречь этого  старого дурня.  Куяма перевел взгляд на Дэмуру.
Тот   производил   впечатление  маленького   и   хрупкого,  однако  уверенно
противостоял  своему грозному  противнику.  Куяма на всякий случай  отступил
подальше и приготовил полицейское удостоверение. Дэмура пусть подставляется,
если хочет, но его увольте. Шофер тоже счел шансы неравными.
     --  Ну  что, дед,  не передумал драться?  -- Он презрительно смотрел на
старика.
     Дэмура не  произнес в ответ ни слова, лишь  медленно  пятился  по  мере
того, как наступал противник.
     -- Язык проглотил, что ли? Я тебя в последний раз спрашиваю!
     -- Ладно, замнем дело...
     Куяма не знал, какому чувству отдать предпочтение: разочарованности или
облегчению.  В глубине души он все же надеялся, что старик постоит за  честь
мундира.  С  горечью  наблюдал он,  как рослый  наглец  с  пренебрежительной
ухмылкой взирает  на Дэмуру. Старик повернулся,  чтобы  уйти,  и  вдруг  как
волчок крутанулся на месте. Шофер вычислил этот трюк: мягко скользнув назад,
он вскинул обе руки, заняв оборонительную позицию. Дэмура, скорчив печальную
гримасу,  безнадежно махнул рукой  и взглянул на Куяму. Куяма пожал плечами,
мол, ничего не поделаешь, но Дэмура с молниеносной быстротой  пнул шофера по
ноге -- в самое  чувствительное  место, по  косточке,  и тотчас  же метнулся
вперед,  чтобы подбить таксисту  другую  ногу. Он не дал даже  упасть своему
врагу.  Левой  рукой нанес ему удар в висок, правой  ткнул в  лицо, заставив
таксиста  запрокинуть голову,  а  затем  --  Куяма лишь  задним числом  смог
восстановить цепочку действий -- .Дэмура большим пальцем левой руки коснулся
какой-то  точки  на голове  противника, и верзила завопил от боли. В  то  же
мгновение  согнутые  пальцы  Дэмуры  ухватили  этот орущий  рот и рванули  в
стороны.
     Зрелище было  поистине  ужасающее. Из разорванного рта  хлестала кровь,
таксист понапрасну  пытался остановить ее, зажимая рану  руками.  Постепенно
вокруг них стала собираться толпа; люди не решались вмешиваться, но смотрели
на  них   враждебно.  Дэмура  не  спеша,  спокойной  походкой  направился  к
перекрестку. Куяма  последовал  за ним, и  толпа  расступилась,  открывая им
путь.
     Харрис  оказался мужчиной  некрасивым,  с неправильными  чертами  лица.
Существует  немало типов американцев, и большинство были Дэмуре антипатичны.
Сценарист  же  принадлежал  к той  разновидности людской  породы,  при  виде
которой  становилось  понятным,  почему американцы  выиграли  войну.  Харрис
источал силу и самоуверенность. Этот человек знает, как  ему  жить, и  готов
обрушиться на любого, кто ему помешает. Среднего роста, худощавый, жилистый,
очень подвижный, одет в видавший виды шерстяной свитер, растянутый от носки,
-- так выглядел хозяин дома. По всей комнате были разбросаны книги и газеты,
кое-где стояли неубранные  тарелки  и  чашки.  Старомодные  кожаные  кресла,
письменный стол,  допотопная пишущая машинка -- вся обстановка создавала тот
уютный  беспорядок, в котором Дэмура, как ни странно,  чувствовал себя очень
хорошо. Сам он,  педант по натуре, питал невероятное пристрастие к чистоте и
аккуратности,  но эта  симпатичная  безалаберность казалась ему  в такой  же
степени привлекательной, в какой раздражала тяга Куямы к богемности.
     Харрис угостил их индийским  чаем, заваренным  по-английски,  и  Дэмура
неторопливо  прихлебывал  напиток,  словно явился  сюда  в гости.  У японцев
церемонией является  приготовление чая, у англичан -- питье. За чаем можно и
поговорить,  а  можно  и посидеть молча,  обдумать то, что  произошло. !?оже
правый, он и не подозревал, что в нем еще сохранилась эта жестокость. Дэмуру
волновала именно  эта сторона дела, а не последствия. В Японии использование
приемов  борьбы  равнозначно  применению   оружия,  поэтому  каратисту   или
дзюдоисту следует основательно подумать, прежде чем применить прием, но ведь
полицейский, подвергшийся нападению, имеет право прибегнуть к оружию.  Куямы
он  не опасался: парень  порядочный  и  не  подведет,  если  придется писать
докладную. Дэмуру ужасала мысль, что прошлое довлеет над ним с  такой силой.
Сколько  лет  он занимается борьбой лишь  в  тренировочном зале.  Иногда при
исполнении   повседневных   полицейских   обязанностей   случается   осадить
разбушевавшегося хулигана,  вот  он и решил,  что  натура его изменилась. Но
иногда  внутри  словно  что-то взрывается,  и  он  вступает в  рукопашную  с
холодной     расчетливостью,    точностью     и     жестокостью    автомата,
запрограммированного на убийство.
     Харрис, не дожидаясь просьб, снова налил  чаю  посетителям.  Он молчал,
как человек  западного  мира, на-слышанный  о чайной  церемонии и  восточном
терпении.
     А может, попросту обдумывал очередное свое сочинение...
     Лицо Куямы  было бледно.  Он тоже сидел молча и  чувствовал, что охотно
уступит инициативу старшему коллеге. Дэмура поставил на стол чашку и вытащил
из  кармана  блокнот.  У него  не  было  ни  малейшего  желания приступать к
расспросам,  но,  пожалуй, так  будет лучше  -- работой  отогнать неприятные
мысли.
     -- Когда вы познакомились с Адзато?
     -- Во  время съемок "Последней схватки".  Я  написал  сценарий  к этому
фильму -- факт не слишком известный, -- а  Джонни дрался в нем, и этот фильм
вошел в историю кино.
     -- Как разворачивались события после успеха фильма?
     -- На Джонни со всех сторон посыпались предложения. В результате мы тем
же составом, но на американские деньги сделали еще один фильм -- "Счастливая
акула".  На его долю выпал успех еще более шумный, и каждый из нас заработал
кучу  денег.  Мы  располагали  огромными средствами,  великолепной техникой,
хорошо  организованной рекламой, но этому фильму было далеко до первого. Все
мы  повторяли самих себя: я -- в сценарии, Ямамото -- в операторской работе,
Итотю -- в режиссуре... Все  это  было  бы полбеды. Но и Джонни, вместо того
чтобы создать новый типаж, попросту перенес на экран все тот же первый  свой
удачный образ.
     -- Ну а чем это плохо?
     -- Оказалось, что он не актер. Может,  больше чем  актер, но  не актер.
Джонни  Адзато  -- это  явление,  понятие. Симпатичный  парень  с  открытым,
честным    лицом,   который,    применяя   каратэ,   становится   поборником
справедливости, защитником попранной чести. Этот штамп переходил из фильма в
фильм, и зрители все охотнее отождествляли Джонни с его героями. В  сознании
людей  сливались  представления  об  Адзато-актере,  человеке  с  миллионным
состоянием, с тем бедняком, дерущимся на экране.
     --  Ну и что тут  предосудительного? Адзато достиг такой  славы, как ни
один другой актер в стране! -- Куяме казалось, что писатель порет  чушь. Или
попросту завидует.
     -- В "Последней схватке" мы создали живой, правдивый характер, а затем,
вместо того чтобы и  дальше работать с такой же отдачей, выжимая из себя все
возможное, мы успокоились на достигнутом. Шлепали копию за  копией со своего
первого и  единственного  удачного творения, но ведь и копии-то раз  от разу
становились бледней. -- Он махнул рукой. -- Если бы Джонни  остался в живых,
он все равно бы через год-другой вышел в тираж.
     Куяме  припомнилась  мысль,  которую финансовый  дока Таякама развил  в
беседе с Эноедой.
     -- А  так,  если  удастся  замять, что  его  убили  голыми  руками,  он
останется вечной легендой?
     -- Да, -- писатель не без удивления посмотрел на молодого полицейского.
-- По-моему, мозговой трест КМК уже озабочен этим.
     -- Что это за КМК?
     --  Karate  Movie  Company. Она  была  основана  через  два года  после
премьеры  "Последней  схватки" и рекламировала  себя как  предприятие Джонни
Адзато. Но в действительности Джонни был лишь одним из основных пайщиков.
     -- А кто остальные? Харрис пожал плечами.
     --  Воротилы  кинобизнеса,  продюсеры,  финансовые  дельцы  --  обычный
состав.  И  каратэ и киноискусство интересуют их как  прошлогодний снег. Все
помыслы их об одном -- побольше заработать, ну а КМК дает такую возможность.
     --  Почему  Адзато  решил  свой  последний фильм  делать,  по  сути,  в
одиночку?
     -- А черт  его знает, почему.  Я уже давно отошел от их дел и несколько
лет практически не встречался  с  Джонни.  Спросите  кого-нибудь из заправил
КМК, а там -- ваше дело, верить их ответу или нет.
     --  Почему распался брак Адзато? -- Дэмура,  пожалуй, чересчур поспешно
переменил тему.
     -- Отчего бы вам не спросить об этом мою сестру?
     --  Действительно, отчего бы не спросить?" -- Дэмура смотрел  на Куяму,
словно бы искренне изумляясь, как это он сам не додумался. -- У вашей сестры
были романы?
     Харрис громко и от души рассмеялся.
     -- Понятно. Такие вопросы женщинам задавать не принято.  Мне  казалось,
японские нравы допускают  здесь  большую свободу. --  Откинувшись  на спинку
кресла, он задумчиво смотрел на полицейских.  -- Не знаю, от кого вы слышали
о том, что у моей сестры  были романы. Но разводятся они не из-за этого и не
из-за увлечений Джонни.
     -- А из-за чего же?
     -- Моя сестра актриса, причем  неплохая.  Возможно, ей так и не удастся
сделать  карьеру, но  она  считает,  что  стоит  попробовать. А  ведь  возле
знаменитого Джонни Адзато у нее и вовсе не было ни малейших шансов.
     -- И одной звезды на семью хватит?
     -- Вот именно.
     -- Адзато не был ревнив по натуре?
     -- Напротив. Просто  через некоторое  время  он  понял, что Линду  надо
принимать такой, какая она есть, измениться она не может. Ну и что говорить,
у  самого Джонни тоже  рыльце  в  пушку...  Зато  несчастный  Фукида --  тот
буквально заболевал от ревности.
     Оба инспектора сделали стойку, как туристы перед витриной скандинавской
порнолавчонки.
     -- К кому же он ревновал? Неужели к мужу?
     --  К  каждому, кто  попадал в  окружение Линды.  И  кстати сказать,  в
большинстве случаев у  него были основ