трещину, может  рассчитывать на
безбедную  жизнь в  качестве тренера, поскольку в свое время  "был партнером
самого Адзато". Вы даже  не представляете, какой бум начнется, если  удастся
затушевать   ту  подробность,   что   непобедимый  герой  попросту  потерпел
поражение.  Жена его и прежде не ходила в бедных, ну а теперь и вовсе станет
миллиардершей. Если  бы Джонни  остался  в  живых, через два  месяца они  бы
развелись, и миссис не получила бы ни гроша.
     -- Почему?
     -- Потому  что она  собирается  выйти замуж  за  некоего  американского
продюсера.  Теперь  он  в  придачу  к  красавице жене  огребет еще  и  целое
состояние.
     -- Продолжайте, пожалуйста!
     -- Повезло, можно сказать, десятку актеров, которые мнят себя  не менее
одаренными,  чем Джонни,  только невезучими. "Адзато  легко  было пробиться,
поскольку индустрии зрелищ как раз в ту пору требовалась новая кинозвезда!"
     -- И что же, они не правы?
     --  Конечно,  нет. Адзато  создал  жанр и  создал определенное  амплуа,
которое теперь,  после его смерти, нетрудно присвоить себе. Готов поспорить,
что добрый десяток  подражательных фильмов будет состряпан без  промедления,
если удастся найти парня, хоть отдаленно  похожего  на  Джонни...  Ну а если
этих мотивов -вам недостаточно, подброшу еще один. От смерти Адзато выиграет
и  та небольшая кинокомпания, на  которую он в последнее время зарился. Ведь
он уже успел проглотить четыре небольшие фирмы. Знаете такой тип киностудий?
Нет?  Не  беда.  У них дешевое оборудование, каждый из  сотрудников  владеет
всеми кинопрофессиями, и время от времени, набрав денег в кредит, они делают
фильм. Мне  не нравилось,  что Адзато  охотился на  них. Такие мелкие  фирмы
являются прекрасной школой киноискусства.
     -- И на кого же он охотился теперь?
     --  Понятия не  имею. Но могу разузнать. -- Ямамото разлил коньяк  и, к
ужасу Куямы,  не  обошел и его. Они выпили за  успешное расследование; Куяму
прошибла  слеза,  и  он  начисто  забыл  о  том,  что  напоследок  собирался
расспросить  оператора о  Фукиде. В мозгу  свербила одна-единственная мысль:
отчего это человек с такими женственными наклонностями не питает пристрастия
к каким-либо напиткам помягче и послабее?
     Куяма  вернулся  домой  вечером. Мать подала  ему ужин и, пока  сын ел,
не-проронив ни слова, смотрела, как убывает еда в тарелке. Маленького роста,
улыбчивая,  чуть более  пухлая,  чем принято  у  японок.  И, пожалуй,  более
образованная -- читает по-английски, по-французски. Возможно, она даже умнее
своего мужа  -- человека с положением, но  это  никому и в голову не придет.
Пока  мужчины  заняты едой,  она молча сидит  рядом, опустившись на  колени,
готовая в любой момент вскочить, чтобы  принести еще риса, подлить пива  или
сакэ, подвинуть поближе соевый соус или приправы. Если мужчины расположены к
разговору, она поддержит  беседу  и промолчит, если  мужчина,  как сейчас ее
сын,  погружен  в  свои  мысли. Вот  такая  картина  семейной  жизни  должна
предстать перед гостем.
     Лишь  когда  Куяма  запил  чаем  последний  кусок,   мать  встревоженно
улыбнулась ему.
     -- Отец ждет тебя.
     Она могла  бы и не говорить этого: конечно же, отец ждет его, поскольку
прекрасно  знает,  какое расследование ему  поручено.  А может, старик-то  и
замолвил за него  словечко перед Шефом. Ничего не попишешь, придется ^давать
отчет. Мать осталась  за дверьми кабинета, поскольку, по семейным традициям,
женщинам  не положено  присутствовать  при обсуждении  служебных  дел. Вести
семью и домашнее хозяйство -- обязанность женщины; ^работа, добывание денег,
забота о престиже --  дело сугубо мужское.  Куяме вдруг  вспомнился вечер  в
американ-- ском университете,  когда  студентам прочли  лекцию  о  [японском
образе жизни. "Главная  сила  современной  Япо-|"ии заключается  в том,  что
каждый  знает  свое место",-- заявил лектор.  Бог ты мой, какая  разразилась
дискуссия!  Одни  завидовали  японцам,  так  как  американцам именно этого и
недостает: они потеряли уверенность в себе и не находят своего места в жизни
и  в обществе. Другие,  напротив, порицали его соотечественников, а японскую
иерархическую систему и  вовсе  заклеймили  как профашистскую.  Девушки  же,
узнав о  роли, отведенной в стране женщинам, резко, чуть ли не злобно напали
на Японию. Они с таким жаром отстаивали свою правоту, словно  опасались, что
и у них того гляди введут  восточные обычаи. "Ни за какие блага  не вышла бы
замуж  за японца!"  -- подытожила  одна из  девиц их  общее мнение.  "Где ты
найдешь  такого  дурака-японца,  который  бы на тебе  женился!" --  мысленно
ответил ей Куяма.
     Закрывая  за собою  дверь  отцовского кабинета,  он улыбнулся. Если  бы
знали американцы, что это всего лишь видимость! Когда он отправится на покой
и родители  останутся  одни, отец все расскажет матери  и они  шепотом долго
будут  обсуждать  его, Куямы,  шансы  на успех. Точно  так же  они на равных
обсуждают денежные  вопросы  и  служебные дела  отца.  Куяма лишь в  Америке
окончательно понял, что у  них  дома глава семьи -- мать,  якобы бесправная,
безгласная японская женщина. Жизнь -- это театр, где матери  тоже приходится
играть свою роль.
     Вернувшись к себе,  Куяма удобно расположился на циновке, налил  пива и
углубился в записи по делу Адзато.
     Дэмура  отправился  домой на такси.  В эти  вечерние часы в  автомобиле
можно было добраться быстрей, чем на метро, а Дэмура  спешил.  Он нервничал,
поскольку никогда не приходил домой так поздно, и знал, что  жена ждет его к
ужину. Надо было бы позвонить ей из дома Адзато. Дэмура мог быть уверен, что
жена не скажет  ему ни  слова упрека,  лишь  взглянет печально и с укором. У
него сжалось сердце, когда он открыл дверь в свою квартиру.
     Эноеду ужин  ждал на столе. За едой  он вновь просмотрел  свои заметки;
завтра  их надо будет перепечатать в нескольких экземплярах. Должно же  быть
документальное  подтверждение  его работы  по  заданию  центрального  отдела
расследований. Он сложил в мойку грязную посуду, бережно спрятал в  портфель
бумаги с записями и лег спать. Жена  не промолвила ни слова, и все же Эноеда
знал, что она не спит.
     Двое в масках внезапно  появились из-за  ограды. Один из  них преградил
Адзато  дорогу,  другой, держась на  безопасном расстоянии,  зашел  с  тыла.
Адзато взметнулся в прыжке и  тотчас  же упал как  подкошенный. Лишь двое из
сидящих в небольшом просмотровом зале успели выхватить из серии молниеносных
приемов резкий, как взмах меча, удар ребром ладони.  Кадр сменялся кадром, и
они видели,  как у  Адзато вздрагивают мускулы лица, видели его напряженный,
внимательный взгляд;  теперь оба специалиста были убеждены: актер уже понял,
что это не  игра,  а  смертельный поединок.  "Боже  правый, что  ему  стоило
закричать или убежать, уклониться от схватки!" -- думал Куяма, чувствуя, как
его подташнивает от волнения.  На пленке было запечатлено подлинное убийство
реального человека,  и молодой инспектор полиции лишь  в эту минуту осознал,
что от него требуется  не отыскать неизвестное лицо  в абстрактной  схеме, а
поймать вдохновителей этого конкретного злодеяния.
     Дэмура  с грустью  наблюдал за  событиями на  экране.  Он видел страх в
глазах Адзато, видел  его  усилие овладеть собой, побороть свой  страх, что,
очевидно,  не  раз удавалось актеру. Опытному глазу  было  видно, что сейчас
Адзато не  думает о красивых, эффектных приемах, а прикидывает расстояние до
неизвестных, старается  выбрать  нужный темп  и ждет мгновения, когда  можно
будет с криком броситься на противника и раздавить, уничтожить его. Это было
лицо истинного каратиста, и знаменитый Джонни  Адзато  в этот момент снискал
искреннюю  симпатию  Дэмуры. Старый  сыщик занимался каратэ  с 1934 года, то
есть  с  десятилетнего  возраста. Тогда каратэ  единодушно считалось высоким
искусством ведения боя, таковым оно  осталось  для Дэмуры и  поныне.  Он  не
ходил на соревнования по каратэ, не интересовался фильмами на эту тему, но и
не вступал в споры, отстаивая свои взгляды. Давным-давно прошли  те времена,
когда он с пылкостью миссионера объяснял всем и каждому, что каратэ не имеет
ничего общего  с  тем, во  что  его  превратили мода, бизнес и  европеизация
жизни.  Теперь  Дэмура  довольствуется собственными  тренировками  и  редкой
возможностью  передать  другим  ту совокупность знаний,  которую он  считает
истинным искусством каратэ. Он из тех  мастеров, кто остался  вне федераций,
во множестве расплодившихся с конца шестидесятых годов. Если возникала нужда
в партнере,  его с радостью принимали в любом додзе*. Большинство его давних
друзей  занимались  преподаванием каратэ. Одно время,  пока  был  жив старый
мастер Эгами, Дэмура посещал додзе Сетокан, где исповедовали те же принципы,
что и сам Дэмура: приемы каратэ сопряжены со смертельной опасностью и потому
оно не может быть видом спорта. Соревнования только
     Тренировочный зал для каратэ, дзюдо, фехтования, борьбы.
     убивают  в  учениках  почтение к  искусству, ведь  человек  накапливает
знания вовсе  не для  того, чтобы демонстрировать  их перед  другими. Затем,
когда в клубе Сетокан  занялись модернизацией  технических приемов и системы
тренировки, Дэмура перестал туда ходить.
     Впрочем, партнер  ему требовался  редко.  За  полстолетия  ему довелось
столкнуться с  таким количеством противников,  что его  трудно  было удивить
чем-либо новым.  В течение  долгих лет у него выработалась  привычка  видеть
перед   собой  живого  человека,  даже  если  он  упражнялся   в   одиночку.
Обязательные  упражнения --  ката --  он  воспринимал  как  истинную борьбу.
Нанося  удары  макиваре  -- врытой  в  землю  доске, он ставил  себе  задачу
перерубить,  сломать  ее. Предаваясь  медитации,  он был способен совершенно
отключиться от сумятицы внешнего мира. Каратэ было для него образом жизни, а
ежедневные тренировки -- частью личной гигиены, и если у него почему-либо не
было  возможности поупражняться,  возникало  ощущение,  будто  он  утром  не
умывался.
     А  в наши дни любое  размахивание кулаками норовят  выдать  за  каратэ!
Сколько раз Дэмуре  казалось,  что он способен утопить в луже воды всех, кто
стремится превратить каратэ  в  бизнес:  самозваных мастеров,  чиновников от
спорта, участников соревнований, заделавшихся профессиональными драчунами, и
того  же  Адзато,  чьими рекламными плакатами  был наводнен  весь  город. Но
сейчас,  когда  он  видел,  как Адзато, собравшись"  с духом, вступил в свою
последнюю схватку, у него сжалось сердце. Возможно, он, Дэмура, заблуждался?
     Затем  Адзато  и  нападающий  в  маске  бросились  друг   на  друга.  В
просмотровом  зале  царила  мертвая тишина, мужчины внимательно  следили  за
развертывающейся на экране трагедией, и, хотя фильм не был озвучен, при виде
перекошенных  в  крике ртов  всем казалось, будто  они  слышат  боевой  клич
сражающихся. Адзато и  его противник сшиблись в прыжке, затем отскочили друг
от друга. Один из них победил, но держался по-прежнему настороженно, готовый
в любой  миг продолжить борьбу, другой рухнул на землю, но  даже в этой позе
еще несколько мгновений  держал  противника  в  напряжении. Включили свет, и
Ямамото закашлялся. Кошмар какой-то!  И  ему придется еще три раза  смотреть
это от  начала  до конца:  те же  кадры,  снятые  сверху, с  противоположной
стороны  улицы и  крупным  планом.  В  задачу одного из  операторов  входило
снимать  телеобъективом только глаза,  искаженные лица, занесенные для удара
руки,  вскинутые для удара ноги. Адзато и Ямамото взяли себе за  правило еще
со времен  их первого  фильма монтировать  по нескольку таких крупноплановых
кадров,  отснятых  на  натуре.  Все   остальное  дорабатывалось  позднее,  в
павильоне.  Сейчас  Ямамото  впервые за многие  годы  работы  мечтал,  чтобы
оператор, занятый крупным планом, не справился со своей задачей.
     -- Ну, каково твое мнение? -- Шеф прибыл на просмотр за несколько минут
до начала, на сей раз, правда, без обычного своего  эскорта, но и так привел
всех  в   нервозное   состояние.  Куяма  не  раз  подмечал   эту  любопытную
особенность: в  присутствии  Шефа  человека  охватывает  желание  сжаться  в
комочек,  сделаться незаметным  и в  то  же  время показать  себя  с  лучшей
стороны.  Он всегда приписывал  это воздействию  многочисленной внушительной
свиты, усиливавшей магическое влияние титула. Судя по всему, Куяма ошибался.
     По счастью, Шеф  адресовал свой  вопрос не ему, а  Дэмуре.  Тот вытащил
носовой платок, вытер лицо и, прежде чем спрятать платок в карман, аккуратно
сложил его. Лишь после этого он ответил на вопрос Шефа.
     -- Профессиональный каратист.  Работает в  традициях старой  окинавской
школы, причем очень хорошо.
     -- Могла ли смерть быть результатом... скажем, случайности, несчастного
случая? - -- Нет. Бой был открытым, и оба понимали это.
     -- Адзато сознавал, что его хотят убить?
     -- Пожалуй, нет. Но он, безусловно, понимал, что над ним хотят одержать
верх  и унизить его.  И, конечно  же, от него не  могло укрыться, что против
него выступают не каскадеры, с которыми он  репетировал.  , -- Он понял это,
как  только  они  появились,  --  хрипло проговорил  Фукида.  --  Мы  всегда
отрабатывали каждое движение с точностью до миллиметра.
     -- А как вы определили, что эти люди двигались не так, как надо?
     Фукида холодно глянул на Куяму.
     -- Все  их  действия, их  движения были  недостаточно выразительными  и
грозными.
     -- Гм... Мне они показались достаточно грозными.
     --  Потому что вы знали, чем все это кончится. Одно  дело фильм, совсем
другое -- жизнь. Зритель в кино начинает волноваться лишь в том случае, если
злодеи появляются, эффектно демонстрируя свою силу.
     -- Тогда отчего же Адзато не прервал съемки?
     Фукида  взглянул на  Дэмуру, тот посмотрел  на Шефа, Шеф  -- на  Куяму.
Куяма  покраснел.  Ну и осрамился же он,  черт бы их побрал с их самурайским
кодексом  чести!  Ему  следовало бы знать, что  Адзато, даже рискуя  жизнью,
должен был принять вызов.
     --  Не  желаете ли посмотреть  отснятое с другого ракурса?  -- Ямамото,
правда, уповал на то, что о нем позабудут, но надо же было  как-то вызволить
этого симпатичного молодого человека из щекотливой ситуации.
     --  Я хочу! -- тотчас же отозвался  Дэмура. Шеф взглянул на часы, затем
утвердительно  кивнул головой. У  Куя-мы, естественно, не оставалось выбора.
Зато Фукида вскочил так неожиданно и быстро, что Куяма инстинктивно сжался в
кресле.
     -- А я не хочу!  С меня и этого предостаточно. И пусть  будет  милостив
господь бог к этому мерзавцу, если я наткнусь на него раньше вас! Потому как
от  меня  он  милости не  дождется. -- Прежде чем захлопнуть за собою дверь,
Фукида почтительно поклонился присутствующим.
     -- Вы  думаете, ему удастся найти убийцу?  -- обратился Куяма к Дэмуре.
Он чувствовал, что  совершает предательство  по  отношению к Эноеде, который
так  выручил его,  но  что  тут  поделаешь? Шеф  чуть ли  не  демонстративно
подчеркивает  свое  расположение к этому старикану. К величайшему  удивлению
Куямы, Дэмура утвердительно кивнул.
     --  Вполне возможно. Немного  людей найдется в стране,  которые  бы так
владели искусством боя. Значит, надо запастись терпением и обойти все клубы,
всех мастеров.
     -- Вы полагаете, убийца занимается в каком-либо спортивном клубе?
     -- Только не в спортивном. Для этого человека каратэ -- не спорт.
     -- А что же тогда?
     -- Мастер Фунакоси, у  которого я в свое время учился, любил повторять:
не искусство формирует человека, а,  наоборот, человек создает  искусство. В
каратэ  каждый находит  то, что ищет. Адзато  и его друг  превратили  его  в
средство зарабатывать на жизнь. Иные видят в нем  способ физической закалки,
самозащиты или вид спорта.
     -- А что нашел в нем убийца?
     -- Оружие.
     Куяма,  отбросив  обязательную   почтительность  к  старшим,  понимающе
усмехнулся. Что  бы ни находил убийца в этом каратэ,  но ведь он же учился у
кого-то  и должен  же где-то  тренироваться,  так подсказывает логика.  Если
Дэмура решит обойти  все тренировочные залы, еще ничего. Но когда  он отыщет
нужного человека, ему придется нелегко. Куяма достаточно разбирался в людях,
чтобы понять: с ордером на арест старый детектив отправится в одиночку.
     Все разговоры  смолкли,  как только  Ямамото погасил свет  и  на экране
вновь  возник  Адзато: спокойный и невозмутимый направился он к  ограде, где
его подстерегала смерть.
     Куяма все  утро трудился над справкой, которая послужит Шефу шпаргалкой
на пресс-конференции во второй половине дня. Он десятки раз обдумывал каждое
слово, прежде чем написать,  и несколько раз перечитал весь текст от  начала
до конца.  Если он не  поймает убийцу, конечно, будет неприятно, однако  это
еще  не  катастрофа.  Но  если Шеф  на пресс-конференции окажется в неловком
положении,  ляпнув  какую-нибудь  глупость, или  же  не  сумеет  ответить на
простой  вопрос,  Куяме не  поздоровится. К  счастью, дело вроде бы не столь
запутанное,   каким   казалось   поначалу.   Оба  каскадера  изложили   свою
незамысловатую  историю в точности  так,  как  и  предсказывал Куяма.  К ним
подкрались  сзади и  оглушили ударом  по голове --  только  и всего.  Ничего
больше из них выжать не удалось.  По мнению врача, удар пришелся  в затылок.
Куяма  купил  в ближайшем книжном  магазине книгу  по  каратэ со схемой всех
жизненно  важных точек  человеческого  организма.  В нижней части  черепного
изгиба  была помечена  точка -- на уровне  первого  шейного  позвонка. Удар,
точно нацеленный в это  место,  приводит к потере сознания  или смертельному
исходу. Важной деталью  было также врачебное  заключение, что  каскадеры еще
накануне  побывали  на месте съемки. Им  впервые посчастливилось  работать с
Адзато, поэтому на репетициях они приглядывались  к  каждому его движению, В
своем донесении Куяма  подробно  изложил, почему  он считает случившееся  во
время  съемок убийством,  и,  опираясь на  новейшие  достижения  психологии,
проанализировал духовный  мир закомплексованной, жаждущей отмщения личности.
Шеф,  прочтя  эти  психологические  изыскания, холодно взглянул  на Куяму  и
распорядился:
     -- Выясни, почему он работал над фильмом не со своим постоянным штатом.
     Так прошло утро. Затем в полдень состоялся этот мучительный просмотр, и
конца испытаниям пока еще не предвиделось. В зале вспыхнул свет, все встали,
соревнуясь в  вежливости,  старались  пропустить  друг  друга  вперед.  Шеф,
церемонно раскланиваясь, прощался с Ямамото. Прежде чем отбыть, уже в дверях
он обернулся и бросил Куяме:
     --  Надеюсь,  вы  сработаетесь с  мастером Дэмурой!  --  Пожелание было
высказано  в  недвусмысленной форме,  а Куяма  был парень  смышленый.  Он не
позволил   себе   состроить  гримасу,  пока  Дэмура  долго   и  основательно
до-гв&аривался  с  оператором,  как  бы  получить видеокопию.  Запасшись
терпением*  выждал, пока  Ямамото  в свою  очередь  подробно опишет качества
каждой  из существующих  видов  пленки и раскроет преимущества  и недостатки
того -или  иного типа киноаппаратуры. Куяма проявил максимальную лояльность,
предложив коллеге зайти в какой-нибудь ресторанчик, где можно будет обсудить
дальнейший  ход расследования.  Дэмура не возражал,  и  оба  сыщика,  пройдя
некоторое расстояние пешком, обнаружили подходящее местечко.
     Это  был небольшой  ресторан  в  старинном духе. Ямамото  со  съемочной
группой,  внеся  в  обстановку небольшие  изменения,  могли  бы снять  здесь
красочный  приключенческий фильм. Однако вместо самураев в цветных кимоно за
низкими  столиками  сидели современные деловые  люди в европейских костюмах,
хлебали  суп и, проворно работая  палочками,  поглощали рис.  Перед ними  --
запотевшие бутылки с пивом  и подогретое сакэ в крошечных чашечках