равляется  к главарю
банды. Тот уже  поджидает  визитера:  несколько дюжих парней  с  дубинками и
цепями  пытаются "отговорить" нашего  героя продолжать частное расследование
-- разумеется, безуспешно,  поскольку  тот выходит из  схватки  победителем.
После этого он направляется  в некое  злачное  заведение -- по слухам, место
сходок  торговцев  наркотиками,   --  затевает  расспросы   и,  конечно  же,
привлекает к  себе  внимание.  Вскоре  за  ним начинают  охотиться, и, чтобы
опередить недругов, он решает отсечь голову дракона.
     На  этом  месте  рукопись  обрывалась.  Актер,  взявший  на  себя  роль
самодеятельного  писателя,  довел повествование до этих  пор.  Но  почему он
писал сценарий по  частям? Куяма вновь  почувствовал  еще сильнее, чем вчера
вечером, перед  тем как уснуть,  будто он  знал, что случилось, но потом это
вдруг  выскочило  у него из  памяти.  Так бывает,  когда  надо вспомнить имя
давнего приятеля, а оно никак не приходит на ум, или враз забываешь обра-
     тную дорогу к дому. У  него  возникла одна идея, однако  прежде чем  ее
проверить, нужно снова позвонить Эноеде. Если он, Куяма, окажется  прав,  то
восстановление картины последних дней Адзато будет отнюдь не лишним.
     Инспектор  Эноеда чувствовал,  что  этот день  он  не забудет до  конца
жизни.  Удача! Он напал  на  след! С трудом верилось, но он нашел чуть ли не
десяток  поводов  для  убийства  Адзато,  и  каждого  из  них  в отдельности
оказалось  бы  более  чем  достаточно. Если так пойдет дальше, то к  вечеру,
пожалуй, он будет знать не только  имя  преступника и  его адрес, но и, если
потребуется,  даже  его  любимое  блюдо.  Ну  а  тогда  придется  хорошенько
подумать, как  использовать  сведения; ведь  теперь  у него и  в мыслях  нет
уступать свою славу  другому. Он раскаивался,  что отослал  донесение Куяме.
Ах,  какой  необдуманный  поступок!   Придется  побегать,   чтобы  завершить
расследование  прежде,  чем  донесение  прибудет  в канцелярию  центрального
отдела  расследования  убийств.  Счастье  еще, что  у  него  хватило  ума не
включать туда все, до чего он докопался...
     В этот момент его ударили сзади. Мощный удар пришелся по теменной части
черепа у  швов,  в самом слабом месте, и,  как позднее было  установлено при
вскрытии, вызвал мгновенную смерть.
     Когда  Дэмура  вернулся  в участок,  на  столе  его  дожидался  список,
составленный Сираи. По  счастью, он  содержал не просто перечень имен,  но и
краткие характеристики. Дэмуре  было очень интересно  узнать, кто, по мнению
знатока,  способен  в  открытом  поединке  убить  "каратиста   века".  Таких
оказалось немного --  несколько мастеров, о  которых был  наслышан и Дэмура:
победители мировых состязаний,  тренеры  прославленных клубов, преподаватели
приемов самообороны... Кое-кто  из каратистов, пошедших  по кривой  дорожке,
наемные  кулачных  дел мастера, телохранители --  их имена мало что говорили
Дэмуре.  И против каждого имени стояло краткое замечание, отбивавшее охоту к
дальнейшему  расследованию.  Одному,  по  мнению  Сираи, не  хватало навыков
борьбы,  чтобы в открытую  выступить  против  Адзато.  Другому,  пожалуй,  и
хватило бы уверенности в своих  силах --  что, впрочем, для каратиста всегда
опасно,  --  но трудно  предположить,  чтобы  этот человек был  способен  на
убийство. Ни одна  из предложенных  кандидатур не казалась вероятной. Дэмура
спрятал  список  в письменный стол и,  приняв свою излюбленную позу -- спина
удобно опирается о спинку стула, руки скрещены на  груди, глаза полузакрыты,
--  погрузился в размышления.  Он  знал, что ключ  к  разгадке  содержится в
списке Сираи, только бы сообразить, как к нему  подобраться. Дэмура  понимал
это и тогда, когда пробегал глазами перечень  имен, характеристики, причины,
исключающие участие того  или иного  каратиста в  убийстве. Похожее ощущение
возникает,  когда в метро  встречаешь  человека вроде  бы знакомого: кажется
знакомым-лицо, фигура или жесты... Иногда  даже раскланяешься со встречным и
после мучаешься, не в силах припомнить, кто он такой. Пожалуй, будь он иначе
одет или причесан, этот случайный встречный, его легче было бы узнать...
     Ладно, не к спеху. Теперь разгадка в его руках, необходимо лишь выждать
подходящий момент. По мере  того  как накапливаются сведения, растут и шансы
на удачу: четче вырисовывается облик убийцы. И Дэмура теперь уже был уверен,
что облик этот ему знаком. Сегодня же он узнает, что удалось вытянуть Фукиде
из "горилл", и  если этих сведений окажется недостаточно,  завтра надо будет
снова наведаться к Сираи и еще  раз пройтись с ним  по списку. Завтра  он уж
точно не будет целый  день торчать в участке, если есть какая-то возможность
схватить человека, который с таким хладнокровием выступил против Адзато.
     В  памяти  Дэмуры  резко   запечатлелся  каждый  кадр  той  трагической
киноленты.  Он знал, что  никому не посмеет открыть чувства,  какие охватили
его тогда: смесь гордости и отвращения, а затем острое чувство  стыда, когда
он  уловил  нотки  удовлетворения в  собственном голосе.  "Ну,  каково  твое
мнение?" -- поинтересовался у него Шеф, и он чуть ли не с гордостью ответил:
"Каратист.  Работает  в  манере традиционной окинавской школы... и  работает
очень неплохо". Хорошо хоть сдержался от похвальбы: я, мол, так и знал и мог
это заранее предсказать. И действительно, если пораскинуть умом, кто  же еще
мог прикончить  Адзато, как не очень хороший каратист,  обученный подлинному
искусству  боя, а не жалкой пародии  на него! Дэмура внутренне торжествовал,
что этот трагический  случай  доказал  превосходство  древних принципов  боя
нагляднее,   чем   любая  газетная   статья,  интервью   или   показательные
соревнования.  Но сам  факт убийства в то же  время и дискредитировал школу,
показав людям,  что каратэ не просто вид спорта, как  подает его реклама,  а
смертоносное оружие, тень мрачного прошлого. А оружия при теперешней жизни и
без  того  хватает. В этом бою справедливость  была  на стороне Адзато, ведь
убийца дрался за деньги, по сути, продав свое искусство, как продают лом или
пистолет.  И  Дэмурой вновь овладело то же чувство, что  и  после просмотра:
даже не  будь он официальным стражем порядка,  он  все равно должен покарать
неизвестного каратиста за надругательство над древним искусством.
     Дэмура  прикрыл  глаза  и  вновь увидел перед собой  человека  в маске,
вынырнувшего из-за ограды, и Адзато, принявшего боевую стойку. Затем, словно
при киносъемке, когда  один  план сменяется другим, Адзато  исчез, а  против
бандита  в  маске  стоит  он сам,  Дэмура.  Он  чувствовал, как дыхание  его
замедляется  и  окружающий мир  перестает  существовать. Дежурные с  улыбкой
переглянулись. Задремал наш старик!
     Бездыханное тело Эноеды  валялось в подворотне. Сотни  людей  проходили
мимо, не обращая на него внимания, а иные досадливо отворачивались: еще один
пьянчужка!  Затем  мужчина, который  жил  в том доме, наклонившись, потрепал
Эноеду по  плечу: "Эй,  приятель, и долго ты намерен тут спать?.." Вызванный
им  полицейский лишь бросил взгляд на проломленный  череп и  тотчас  же  дал
знать  в  окружную  следственную  часть, а  прибывший на  место происшествия
сыщик, изучив  документы убитого, известил  полицейский  участок в Синдзюку.
Дэмура, не колеблясь ни  минуты, позвонил в центральный  отдел расследования
убийств,  и Куяма впервые в жизни без  вызова, самочинно вторгся в кабинет к
Шефу. Дело приняло слишком серьезный оборот, чтобы руководствоваться в своих
поступках соображениями  престижа. И Дэмура и Куяма прекрасно понимали,  что
гибель  Эноеды  непосредственно  связана  с расследованием  по  делу Адзато.
Куяма, хотя и неохотно, но все же попытался убедить в этом Шефа.
     -- Значит, ты утверждаешь, будто этот инспектор работал на тебя?
     -- Да, -- бледнея, ответил Куяма. Если Шеф сейчас и не задаст ему столь
логичный  вопрос,  --  с  какой  это  стати  сотрудник  центрального  отдела
расследования  перепору чает то, что входит в его  прямые обязанности, и без
того перегруженному работой инспектору окружного участка? --  он сделает это
исключительно из уважения к погибшему полицейскому. Но рано  или поздно этот
вопрос прозвучит.
     -- И что же он делал?
     -- Не знаю.
     Не будь ситуация столь  кошмарной, Куяму  позабавило бы выражение  лица
Шефа. Господин Кадзэ если уж не каждый день,  то по нескольку раз на  неделе
говорил  или цавал понять своим подчиненным,  что  нет в их профессии ничего
такого, с чем бы он не сталкивался. Однако заяв-пение  Куямы явно было ему в
новинку.
     --  Ты хочешь сказать, будто  поручил  ему  работу, а сам и понятия  не
имел, чем конкретно он занимался?
     -- Да, -- признался Куяма.
     Шеф  продолжал бы  свои расспросы  до бесконечности, но, к  счастью, им
пора было выезжать на место происшествия.  В  машине  все сидели молча. Шеф,
возможно, придумывал десяток разных вариантов постановки последнего вопроса,
а Куяма воспринимал происходящее как дурной сон. С включенной сиреной, визжа
тормозами,  полицейский  автомобиль   подкатил  к  роковому   месту.  Кордон
почтительно  расступился  перед  ними,  и  они  с уверенным видом подошли  к
небольшой  группе  людей,  столпившихся  вокруг трупа. В течение  всей своей
предшествующей  служебной  карьеры  Куяма  был  бы  счастлив,  попади  он  в
участники столь эффектной сцены. Сейчас же он не испытывал никакой  радости.
Слушал, как  Шеф  задает  протокольные  вопросы, словно  по  ответам  мог бы
установить нечто такое, что ускользнуло от внимания усталых детективов. Труп
обнаружил  водитель автобуса,  возвращавшийся  с  работы. У Куямы зародилось
чудовищное подозрение. Рассеянно слушал он заключение врача о том, что череп
пострадавшего проломлен, и все более утверждался в своей мысли.
     -- Как вы сказали, господин доктор... чем был нанесен удар?
     -- Затрудняюсь сказать определенно.  Судя по всему, каким-то  тяжелым и
твердым  предметом.  Но  что это  за  предмет,  установит  лишь лабораторный
анализ.
     -- Руками его убили. Голыми руками, -- вмешался Дэмура. До  этой  фразы
Куяма и не  заметил старого  сыщика, который  с угрюмым  видом  стоял  возле
полицейского  оцепления.  Остальные  сотрудники  отдела,  кто  видел Дэ-муру
впервые, с удивлением воззрились на старика в потертом костюме. Куяма же при
виде старого  инспектора  неожиданно  для себя  испытал чувство уверенности.
Кто-то пренебрежительно  отмахнулся  от  слов  Дэмуры,  а  полицейский  врач
неохотно пожал плечами, не исключено, мол, хотя он со своей  стороны считает
такое предположение маловероятным. Шеф  не вмешивался в пререкания. Он молча
опустился  на корточки и осторожно, не дотрагиваясь, осмотрел голову жертвы.
Затем  поднялся и  утвердительно  кивнул,  не  говоря ни  слова.  Зато Куяма
чувствовал, что больше не в силах молчать.
     --  Кадзэ-сан...  --  поймав  взгляд  Шефа,  Куяма тихо  продолжил.  --
Поначалу я счел случайностью, но теперь далеко не уверен в этом.
     -- В чем дело?
     -- Вчера на нас тоже было совершено  нападение. Мы с господином Дэмурой
ехали в такси...
     Четверть  часа спустя все  трое  уже сидели  в кабинете  Шефа.  Куяма и
Дэмура,  диктуя на магнитофон, изложили обстоятельства  происшествия по всем
протокольным формам,  как  это сделал  бы любой свидетель или подозреваемый;
затем  последовала знакомая  процедура  составления  словесного  портрета  и
фоторобота.  Нет,  усов у  него не  было,  а вот лоб  вроде был ниже. Что же
касается рта...  но если говорить по правде, то Куяма гораздо лучше запомнил
кулаки  таксиста,  чем  его  лицо. Вид  этих здоровенных  кулаков  буквально
заворожил его.
     -- Можно ли предположить, что это он убил Адзато?
     Все, кто находился в кабинете -- художник, Куяма, два более старших  по
рангу сотрудника отдела, --  чувствовали, что Шеф задал вопрос,  вертевшийся
на языке у каждого из них.
     --  Какое там!  Это заурядный  уличный драчун!  --  ответил  Дэмура,  к
всеобщему разочарованию.
     Куяма почувствовал, как в нем просыпается былая антипатия к Дэмуре.
     -- Тогда отчего вы цацкались с ним, а не расправились сразу? Ведь вы-то
истинный мастер, не так ли?
     -- Жизнь не  игра и не  спорт, здесь нет  правил, кроме  единственного:
один  из  двоих останется  лежать. Ну  так вот я предпочитаю,  чтобы  лежать
остался другой.
     Куяма не стал с ним спорить. Он  вспомнил,  с каким ужасом взирал он на
здоровяка таксиста, и попроси его в ту минуту кто-нибудь описать бандита, он
убежденно сказал бы, что это самый страшный человек -- если не во всем мире,
то уж в Японии наверняка. А маленький, неприметный Дэмура разрывает страшиле
физиономию и  заявляет, что  тот  всего лишь уличный  драчун.  Или  взять, к
примеру, знаменитого актера-каратиста или его друга Фу-киду... Каждый из них
начинен взрывной  силой и уверен в  собственной непобедимости, а затем вдруг
из  ниоткуда  появляется  мастер  еще  более умелый,  более  стремительный и
жестокий.  Что же это за мир? Откуда у них  берется мужество, что придает им
такую  уверенность  в себе?  Блестящая техника, опытность?  Почему каждый из
ни,х считает себя  лучшим  и  не  допускает мысли,  что может  столкнуться с
мастером  еще  более  подготовленным технически?  Куяма  не понимал этого  и
чувствовал,  что никогда не поймет.  Дэмура, например, ждет не дождется часа
помериться  силами  с  убийцей  Адзато.  Куяма  был  далек  от  того,  чтобы
недооценивать  старика.  Но  ведь и  убийца Адзато не уличный драчун, его на
обычный прием не подловишь.
     Шеф тем временем приказал  одному из инспекторов  обойти  таксомоторные
парки,  другому  --  больницы  и  амбулатории,  после чего вернулся  к  делу
несчастного  Эноеды.  С молниеносной быстротой  раскидал  своим  подчиненным
десятки  поручений,  и в считанные минуты огромная машина расследования была
запущена на  полную мощность. Куяма диву давался, наблюдая  во  всем  блеске
профессиональный опыт и сноровку Шефа. Или все дело в том, что гораздо проще
давать указания, чем действовать  самому,  и легче разослать десяток людей с
конкретными  поручениями, чем самому  протирать  подошвы? Во всяком  случае,
первой задачей Шефа было  реконструировать последний день Эноеды,  выяснить,
где он  побывал и с  кем встретился, а если и это  не наведет  на  след,  то
заглянуть на день раньше.  Одному пожилому инспектору он  поручил наведаться
домой к погибшему, деликатно известить госпожу Эноеду о смерти мужа и тотчас
же справиться, из  дома ли звонил  он утром  в участок. Прежде  чем посланец
удалился,  Шеф тонко намекнул,  что  полагалось бы  и  кому-то из  ближайших
коллег Эноеды составить  депутацию к вдове.  Дэмура умел понимать намеки. Он
поднялся, бросив многозначительный взгляд на  Куяму. Момент был мучительный.
Куяма чувствовал, что  лицо  его горит,  но  не шелохнулся. Каждой клеточкой
существа он противился этому визиту.
     -- Ну что же, проиграем все еще раз.
     Дэмура и Куяма сидели  в каком-то третьеразрядном ресторанчике. Они  не
были голодны, а  Куяма  и  вовсе  чувствовал,  что не  в силах проглотить ни
кусочка. Он всячески  упирался, не желая  идти к жене Эноеды,  и подчинился,
лишь перехватив повелительный взгляд  Шефа. На деле  все оказалось еще хуже,
чем  он  себе  представлял:  безграничное  горе вдовы,  которую  они  тщетно
пытались утешить, обостряло чувство собственного бессилия,  и вдобавок мучил
вопрос  --  почему?  Из-за  чего  погиб  Эноеда?  Возможно, из-за  какого-то
необдуманного поручения, данного ему Куямой, только потому, что ничего более
толкового не пришло на ум. Пожилой детектив из отдела расследований завершил
свою миссию в считанные минуты. Задал вдове несколько вопросов, выяснил, что
Эноеда звонил не из дома, более того, жена думала, будто он пошел в участок.
На  том  сыщик  -- один  из любимчиков Шефа -- распрощался  и ушел  с  такой
естественностью, что никто  не решился  его удержать: не иначе  как  человек
прямиком направляется брать убийцу! Дэмура с Куямой вынуждены были остаться,
хотя у  обоих  было  подсознательное  ощущение, что они  подступили к убийце
гораздо ближе, чем могло показаться со стороны.
     Затем,  когда  маленькую   квартирку  Эноеды   заполнили  родственники,
полицейским  удалось освободиться. Они  покинули дом  с облегчением,  и  оба
стыдились этого  своего чувства. Не сговариваясь,  они  двинулись на  поиски
ближайшей пивной, словно давние, испытанные соратники.
     Заведение оказалось паршивенькое, но не  из  тех  притонов, где  только
успевай озираться,  как бы не  пырнули ножом в спину.  Узкий, вытянутый зал,
вдоль стен  столики в два  ряда,  кухня  в дальнем конце, а  сразу у входа в
небольших  стеклянных витринах выставлены муляжи блюд, сделанные из пластика
или воска; бутафория, конечно, но все  же аппетит она  возбуждала. Выбор был
не ахти какой. Несколько  посетителей в  сосредоточенном  молчании поглощали
еду, почти на  каждом столике во вместительных бутылях стояло пиво. Иссохшая
--  кожа  да  кости -- старушка поставила  перед  посетителями  традиционные
стаканы воды со льдом и принесла влажные  салфетки для рук. Салфетки были из
дешевой  махровой  ткани,  бамбуковый  поднос --  самый простенький.  Дэмура
заказал подогретое  сакэ и  пиво. Оба инспектора молча  прихлебыва-пи слабую
рисовую водку. Любой средний европеец может выпить ее сколько угодно и будет
ни  в  одном глазу,  а японец  способен опьянеть  от  одной-двух  чашечек. К
счастью, сакэ скоро кончилось,  и Куяма с удовольствием потянулся к пиву. Он
наполнил оба стакана и начал разговор, которого нельзя было избежать.
     --  В  преступлении  может быть замешан  Маццони,  Негодяй отъявленный,
по-моему, он  самый настоящий преступник, который выступает продюсером  лишь
для того, чтобы отмыть  деньги. Мотив  для  убийства у  него был,  а  нанять
исполнителя нехитро. При  нем  неотлучно состоят гри  "гориллы" -- по-моему,
кошмарные  типы. Легко могу  себе представить, что один из них убил Адзато и
Эноеду.
     -- А я не могу.
     -- Почему? Вы видели их.в деле?
     -- Конечно, -- ответил Дэмура и тотчас  спохватился. Эткуда Куяме знать
о стычке,  происшедшей в  доме Мацоони? Но ведь  и молодой  инспектор/должно
быть,  видел  немало такого, о чем  он, Дэмура, и не догадывается.  Нет, так
дело не пойдет.  Сейчас самое время выложить другому  все, что каждый из них
знает,  а  уж  потом можно и проолжить розыск.  Иначе это  импровизированное
соперничество заведет в тупик:  они попросту упустят убийцу. Дэмура вздохнул
и  сделал официанту знак  принести  еще два  пива.  Затем перевел взгляд  на
Куяму.
     -- Ну ладно, начнем сначала. Что и о ком нам изветно?
     --  Взять,  к  примеру,  каскадеров.  Они  годятся разве  что  на  роль
сообщников, хотя по голове их ударили безжалостно. И, по мнению доктора, они
не могли  сами  причинить себе такие травмы.  --  Куяма смотрел на Дэмуру  с
любопытством и  с  легким  страхом,  как  на  экзамене  в школе.  Он  всегда
волновался,  пока на лице  экзаменатора не  появлялась первая  одобрительная
улыбка. На сей раз он мог ждать сколько угодно -- Дэмуре было не до улыбок.
     -- Доктор в таких вопросах мало смыслит. Конечно, можно  допустить, что
каскадеры сами нанесли себе удары, вызвавшие легкое  сотрясение мозга. Но им
никогда бы не победить Адзато, а уж так играючи,  как это  удалось убийце...
-- старик махнул рукой, и в этом жесте  заключалось множество разных чувств:
снисходительное  превосходство  по  отношению  к доктору, легкое презрение к
каскадерам и  искреннее  уважение  к  изуверскому  мастерству убийцы.  Куяму
обозлило это плохо скрываемое преклонение, но он сдержался.
     --  Неважно...  Каскадеров  пока  что  можно  оставить  в  стороне,  --
продолжил он, и  Дэмура согласно кивнул. -- Пройдемся  по списку киношников.
Главная фигура тут оператор Ямамото. Какого вы мнени