ак и спутать можно. Только эта моложе. Намного...
   - Это снимок восьмилетней давности.
   - Нет, мне кажется, не она. Хотя спорить не буду...
   - Ваш механик ее опознал.
   - Вот с механика и спрашивайте. А я если не знаю точно -  зачем  буду
человека оговаривать... Все? Вопросы  исчерпаны?  А  то  мне  отсыпаться
пора. Слава богу, не на войне...
   - Когда вы в последний раз видели Ангелова? - спросил Легкоступов.
   - Ого... Когда... В Афгане еще...
   - Больше не встречались?
   - К сожалению, нет. А что, он вам понадобился?
   На этот вопрос никто не ответил. И даже поблагодарить летчика забыли,
сразу вышли, расстроенные.
   А тот проводил их легкой усмешкой и довольно проворчал под нос:
   - Бедовый Леха парень...
   Конечно же, он узнал Ангелова сразу. Но Леха работал в разведке. А  с
разведчиками всякое бывает. Если тот не захотел узнать  старого  боевого
товарища, значит, так и надо.
   ...Опять машина, опять катер, опять  "Газель"  на  другом  берегу.  И
городская жара уже не чувствуется, не  замечается.  Легкоступов  за  всю
дорогу назад не сказал  ни  слова.  Он  уже  понял,  что  Ангел  остался
непойманным. Если бы его удалось  перехватить  в  московском  аэропорту,
даже с любыми  поддельными  документами,  по  этим  документам  была  бы
возможность проследить путь с берегов Волги  в  столицу.  Но  время  уже
упущено.
   А здесь его искать уже не стоит.
   Значит, надо возвращаться в Москву ни с чем...
   И все начинать заново.
 
2 
 
   Проснулся я в своей комнате. Что-то слишком часто меня переносят. Мне
это не нравится. Инвалидность инвалидностью, а ходить и даже направление
движения выбирать я больше привык самостоятельно.
   Но сразу кольнула мысль:
   "Провалился..."
   Я отчетливо вспомнил, что требовал у профессора назвать мне пароль.
   Какой пароль?
   Если бы я сам мог это знать...
   Я сел на  кровати.  И  тут  же  раздался  телефонный  звонок,  словно
полковник Мочилов только и дожидался момента моего пробуждения.
   Я не ошибся. Звонит он.
   - Товарищ капитан, как вы себя чувствуете?
   - Как таракан, плавающий в унитазе.
   - Вы можете пройти ко мне в бункер? Или лучше мне к вам зайти?
   - Я сам приду. Только сначала приведу себя в порядок. Душ приму.
   - Хорошо. Я жду вас. Не задержу надолго. Просто небольшой разговор. И
все...
   Я положил трубку и потянулся, хрустнув суставами. В принципе чувствую
я себя не совсем  вареным.  Только  страшная  сухость  во  рту.  Но  это
естественно после пентотала.
   Я выпил сразу три стакана воды и залез под душ. Прохладные струи туго
обтекали тело. Наслаждаясь ими, я попытался сообразить, что произошло.
   Очевидно, я не рассчитал свои силы. Пентотал оказал  слишком  сильное
действие. Я уснул. Но перед этим затребовал пароль. Пароль для  открытия
чего-то из глубин своей памяти.
   Чего?
   Я не знаю никакого пароля!
   Но этот  пароль  знает  моя  память...  Моя  закрытая  память...  Она
запечатана  этим  паролем,  как  бутылки  дорогого   вина   запечатывают
сургучом. Достаточно дорогая  память,  если  она  охраняется  по  шестой
категории... К генералам меня приравняли.
   Лестно!
   Только что это мне дает и чем это мне грозит?
   Интересно, какие  советы  смог  дать  полковнику  Мочилову  уважаемый
полковник медицинской службы. Он сам с работой не  справился.  Профессор
не сумел назвать пароль, и организм выполнил какую-то другую  установку.
Или  же  я  уснул  даже  без  установки.  После  пентотала   это   почти
естественно.
   В любом случае решать мою судьбу будет полковник Мочилов. И следует с
ним поговорить, прежде чем строить планы.
   Вытеревшись жестким полотенцем до такой степени, что цветом кожи стал
напоминать индейца, я оделся и вышел. После вчерашней грозы воздух успел
снова нагреться. И даже лужи высохли.
   Привычный пинок в левый угол березовой поленницы открыл мне  дверь  в
бункер. Я спустился, постучал в кабинет.
   - Войдите.
   Полковник один. Мне хотелось бы задать пару  вопросов  и  профессору,
но,  очевидно,  уважаемый  Федор  Сергеевич  поспешил  ретироваться,  не
добившись результата. Но мне кажется, что даже без существования  пароля
он не смог бы его добиться.
   -  Федор  Сергеевич,  как  я  понимаю,  покинул  нас?  -  спросил  я,
усаживаясь на привычный жесткий стул.
   - Он сказал, что ему здесь делать нечего. Заглянуть в ваш мозг  может
только тот, кто знает пароль. А его знал лишь профессор Радян. И...
   - И?..
   - И вы...
   - Если бы дело обстояло так...
   - Именно так оно и обстоит.  В  какой-то  момент  вы  сможете  пароль
вспомнить. Может, это произойдет во сне, может быть, в белой  горячке  -
Федор Сергеевич говорит, что и такие случаи  бывают.  Он  белую  горячку
называет самопроизвольным выходом на астральный уровень. Но -  можете...
А он - нет...
   - И что же?
   - Я попал в сложную ситуацию. Вы  являетесь  носителем  очень  важной
информации. Но эту информацию достать из вас невозможно. Вас,  по  идее,
следует держать здесь, в центре, под семью замками...
   - Бесполезно, - коротко констатировал я. - Пожалейте своих людей...
   - Я тоже думаю так. Вы слишком  опасны,  когда  взаперти.  Компромисс
выгоднее обеим сторонам. И гораздо лучше  нам  наладить  сотрудничество,
чем  конфликтовать.  Вам  эти  данные  все  равно  ни  к  чему.  Вы   не
ученый-генетик. Можете вы мне обещать, что - случись какой-то  проблеск,
вы сразу выйдете на связь с куратором?
   - Могу. Только я хотел бы знать, что  за  данные  хранятся  под  моей
вскрытой не однажды черепной коробкой. И при чем здесь моя ученость  или
неученость?
   -  Я  полагаю,  что  профессор  Радян  заставил   вас   в   состоянии
гипнотического транса запомнить что-то важное из своей работы.  Каким-то
образом он надеялся потом эти данные добыть.
   - Каким?
   - Сейчас это уже невозможно выяснить.
   - И что мне делать?
   - Попытаться когда-нибудь вспомнить. Каким-нибудь образом. Но  и  при
этом я буду обязан предъявить вам очень серьезное требование.
   - Слушаю.
   - Вы должны  дать  мне  слово,  что  забудете  про  свою  гражданскую
профессию.
   - Что вы имеете в виду?
   - Начиная с сегодняшнего дня - вы уже не киллер. Я знаю,  что  у  вас
есть какие-то избирательные  мотивы  при  принятии  заказа.  И  вы  даже
считаете, что делаете благое дело. Я даже спорить не  буду,  потому  что
верю - каждая из ваших жертв достойна своей участи. Суд до них добраться
бы не смог, но вы вообразили себя божьим судом.  И  в  этом  вам  самому
судьей может быть тоже только бог. Это меня касается мало. Меня  волнует
другое. Мы просто не можем рисковать таким важным источником информации.
   - А в противном случае?.. - ехидно протянул я. Ехидство у меня всегда
получается впечатляющим - это мне еще бывшая жена каждый  день  говорила
после  завтрака,  обеда  и  ужина,  когда  я   произносил   традиционное
"спасибо".
   - А в противном случае мы будем вынуждены вас изолировать, хотя  это,
думаю, не приведет к добру.
   - Я с вами согласен. И в отношении добра, и в отношении того,  что  я
должен себя беречь. Но у меня остался невыполненным один заказ...
   - Я знаю про этот заказ. Не волнуйтесь в  отношении  его.  Тем  более
заказчика уже нет в живых.
   Вот же женщина... И это успела ляпнуть! Я промолчал.
   - На ночной рейс вам заказан билет на самолет. Извините, с  финансами
у нас, как всегда, туго,  поэтому  полетите  за  свой  счет.  И  так  мы
оплачивали самолет, которым доставили вас сюда.
   - А почему не на дневной? Я успел бы еще добраться до Домодедова.
   - Рейсовые автобусы ходят нерегулярно...  Можете  опоздать.  Полетите
ночным.
   Вот так. Надобность во мне временно отпала настолько, что даже машину
выделить не могут, чтобы до Домодедова добраться.
   - Ваш пистолет и ножи получите через два дня  у  своего  куратора.  В
самолете лучше лететь без оружия. Перед отъездом сдадите их мне.
   - У меня разрешение...
   - К чему вам лишние хлопоты?
   Даже здесь прижали. Страхуются.
   - Будем прощаться? - поднялся я.
   - Еще увидимся  за  обедом.  Завтрак  вы  проспали,  но  если  сильно
оголодали, то можете позвонить в столовую.  Вам  что-нибудь  принесут  в
номер.
   - Спасибо. Я подумаю.
   Я вышел. Время до обеда еще оставалось, но не так много, чтобы  я  не
дотерпел. И потому я поднялся к себе в номер, взял ножи и пошел снова  в
спортивный зал. По дороге встретил трех ликвидаторов.  Они  возвращались
после тренировки. Вспотевшие. Должно быть, "рукопашку" отрабатывали - на
скуле самого старшего красовался кровоподтек. Среди дня  они,  очевидно,
не захотели забираться в сауну,  чтобы  смыть  с  себя  пот.  Лейтенанта
Кругликова среди них не было. Я подумал, что он или задержался в зале  с
кем-то поболтать - парень по молодости  еще  общительный,  или  уговорил
Таню пойти прогуляться по лесистым тропинкам, где нам  вчера  нагуляться
не удалось из-за грозы.
   В зале лейтенанта  тоже  не  оказалось.  Там,  стоя  на  одной  ноге,
монотонно бил второй по мешку черноволосый мужчина, которого я вчера  не
видел. Лицо показалось мне знакомым. Я присмотрелся и понял.
   Подошел к тому же самому мешку, занял зеркально-обратную позу, и стал
бить  другой  ногой  по  тому  же  мешку.  Черноволосый   выпрямился   и
рассмеялся.
   - Меня Малакбеком зовут.
   - А я Алексей.
   - Я уже понял, - сказал он. - И ты уже понял...
   Он   сообразительный.   Впрочем,   здесь    и    не    надо    особой
сообразительности. Если бы он не был чуть-чуть повыше ростом и  помоложе
лет на пять, в темноте я сам запросто спутал бы его с собой.
   - Много пришлось фээсбэшников за нос потаскать?
   - Слегка, - улыбнулся он. - Но они совсем обнаглели. В открытую  меня
"водили". И за зданием Службы в открытую наблюдали. Их  уже  хотели  "на
подвал" отправить, чтобы отдохнули от  жары,  но  передумали.  Тогда  бы
слежка сорвалась.
   - Ты кто по национальности? - поинтересовался я.
   - Зачем тебе?
   - Чтобы знать, под кого сам в следующий размаскироваться буду.
   - Наполовину балкарец, наполовину баск.
   - Из тех басков, из испанских?
   - Из тех. Мой папа был какой-то величиной в  повстанческой  армии.  У
нас проходил стажировку и женился. Потом погиб у себя дома. Мама решила,
что сын должен пойти по стопам отца. Вот я и оказался  после  училища  в
разведке.
   - Ладно, - хлопнул  я  его  по  плечу.  -  тренируйся.  Я  пока  ножи
побросаю.
   И отправился в другой угол зала  к  мишени  для  метаний.  Кассету  с
ножами приготовил уже на подходе.  Бросать  я  всегда  люблю  почти  без
прицеливания и еще с последних шагов движения...
   Как ни странно, в самолете я выспался,  хотя,  чтобы  чаще  лицезреть
хорошенькую стюардессу, трижды заказывал кофе. Летел я  первым  классом,
потому что в  деньгах  стеснения  не  испытывал,  но  возжелал  испытать
удобства. Зачем же отказывать себе  в  естественных  желаниях?  На  весь
салон нас было только два пассажира. Правда, с разными вкусами.  Молодой
толстяк, что сидел впереди, заказывал не кофе,  а  коньяк.  И,  как  мне
показалось, больше трех раз.
   Стюардессе я все же оставил свой телефонный номер, после чего заснул.
Проснулся уже при посадке. На выходе стюардесса  виновато  улыбнулась  и
незаметно сунула мне в руку бумажку. Я посмотрел  и  улыбнулся  ответно.
Телефонный номер и имя.
   - Завтра... - сказал я обещающе. - После обеда.
   В родном городе я уже не опасаюсь таксистов и взял первую  попавшуюся
машину. Пусть даже это будет машина с сотрудником ФСБ - плевать на них с
самой высокой в городе колокольни. Зато быстро добрался до дома.
   Город  просыпался,  люди  потянулись  на  работу,  еще  до  конца  не
осознавшие, что я вернулся. А зря. Кому-то из них об этом  следовало  бы
знать. Честно говоря, я согласился с полковником Мочиловым.  Государство
свое я люблю, а в интересах государства иметь меня  живого  и  здорового
под рукой. Подконтрольного по шестой категории.
   Но я обычно и слово держу. А слово, данное  покойному,  -  это  почти
святое дело. С Труповозом я все-таки разберусь.
   Я совершил обычное свое священнодействие - усевшись на  велотренажер,
а потом "побеседовав"  с  мешком  для  битья  После  этого  принял  душ,
побрился, удалив с лица  лишнюю  растительность.  Смотрел  в  зеркало  и
удивлялся - как это такой абрек не напугал в самолете стюардессу?
   Но, войдя в привычный образ, я настроился на деловой лад и решил  для
начала провести разведку. В данном случае  разведка  -  дело  не  только
святое, но и меркантильное. Труповоз знает, что я заказ выполнил. Но  не
знает, что я все получил с него сполна. Даже с вынужденным  излишком.  И
потому естественно мне зайти к нему и поинтересоваться закрытием счета.
   Что я и сделаю. До открытия бюро ритуальных услуг время еще осталось,
и я решил позавтракать. Благо  Иван  Иванович  создал  мне  запас  пегих
куриных  яиц.  Яичница  уже  заворчала  на  сковороде,  когда   раздался
телефонный звонок. Я не поспешил взять трубку, только шагнул из кухни  в
коридор -  для  лучшей  слышимости,  ожидая,  что  кто-то  побеседует  с
автоответчиком. Беседовать никто не стал и даже голоса не подал Пришлось
мне пройти в комнату и проверить, с какого номера звонили. Оказалось, из
бюро. Рабочий телефон Труповоза.
   Раненько он прибыл на место.
   Я все-таки сначала справился с  яичницей  и  только  потом  позвонил.
Ответил мужской голос, который я где-то уже слышал. Но я  слышал  голоса
многих в бюро.
   - Алло.
   - Михал Михалыч мне нужен.
   - Кто его спрашивает?
   - Ангелов. Он мне только что звонил.
   - Его сейчас нет. На десяток минут отъехал. Но  он  очень  хотел  вас
видеть. Можете сейчас приехать?
   - Прямо сейчас?
   - Прямо сейчас.
   - Хорошо. Еду.
   Чрезвычайная ситуация или мышеловка?
   Я не вооружен, но горе той кошке, которая  попытается  сожрать  такую
мышку. На всякий случай я засунул под пояс на спину  казачью  нагайку  с
вплетенной на самый конец полоской свинца и пристегнул  к  запястью  под
рукав пиджака нож. Для олухов Трупо-воза хватит и этого оружия.
   Стоянка, где я обычно оставляю свою машину,  через  несколько  домов.
Машина благополучно дождалась меня  и  -  я  сразу  почувствовал  по  ее
легкому ходу - сильно по мне соскучилась. По  крайней  мере,  дважды  на
радостях проскакивала перекрестки на желтый  сигнал  светофора.  Хорошо,
что в это время у гибэдэдэшников развод и они еще не успели выбраться на
привычные посты.
   Около распахнутых дверей скорбного бюро стояли "Газель" и "Волга".  С
водителями. На крыше той и другой машины характерные  антенны.  Я  сразу
понял ситуацию. Машины принадлежат ФСБ.  Похоже,  Труповоза  "повязали".
Теперь дело за мной. Меня ждут с нетерпением И если я буду прятаться, то
только вызову подозрения. А у меня есть такое хорошее  алиби.  И  многие
люди могут подтвердить его, в том  числе  и  московские  фээсбэшники  из
"на-ружки" - в момент убийства Таманца я был в Москве, а потом выехал  в
реабилитационный центр для медицинского осмотра.  Виной  всему  приступ,
который случился со мной накануне.
   Единственное, что плохо  -  слишком  большое  количество  долларов  я
таскаю с собой. Но в этом я ни перед кем отчитываться не обязан. Вкусы у
меня  такие.  И  банкам  я  не  верю.   Попробуйте   приписать   это   к
обвинительному заключению.
   А что они вообще могут приписать?
   Могут приписать запись разговора в кабинете Труповоза. Серьезный  был
разговор. Но разговор об убийстве не наказуем, если человек не  совершал
убийства. Кроме того, мы, может быть, вообще говорили не об убийстве,  а
о поиске способа психологического воздействия.  Может  быть,  я  пожелал
выступить в данном случае как частный  детектив.  Собрать  компромат  на
Таманца и предъявить ему условия.
   Да.  Это  лучший  вариант.  Только  как  передать   мои   соображения
Труповозу? Это еще предстоит обдумать.
   Но дольше сидеть в машине нельзя.
   Я вышел, включил сигнализацию,  чуть  не  с  любовью  посмотрел,  как
автоматика поднимает в дверце стекло, и только после  этого  двинулся  к
дверям бюро ритуальных услуг. И сразу  увидел,  как  от  соседнего  дома
отошли двое и двинулись туда же.
   Чуть повернул голову.
   С другой стороны еще двое движутся.
   Обложили.
   И морды явно не  уголовные.  Кажется,  есть  в  них  даже  отдаленный
признак интеллекта. Таких в окружении Труповоза нет. Значит, я не ошибся
в расчетах.
   Подмывало посмотреть на них открыто  и  хотя  бы  взглядом  объяснить
парням, что они дураки и  работать  ни  хрена  не  научились.  Но  опять
спецназовская привычка прятать от  посторонних  свою  готовность  к  бою
сработала. И потому я "блокировку" как он не заметил.
   В коридорах царила утренняя тишина.  Я  увидел  только  двоих  парней
Труповоза  у  дверей  кабинета  С  ними  я  никогда  не  здороваюсь,  не
поздоровался и сейчас.
   Я толкнул дверь в приемную. Вульгарной вампиристой секретарши Натальи
Викторовны на месте не оказалось. Рано,  вероятно.  На  ее  месте  сидит
аккуратно подстриженный и холеный молодой человек, от которого  за  пару
кварталов веет принадлежностью к силовым органам. Его близнец  устроился
на привычном месте телохранителя Труповоза.
   - Заходите, Алексей Викторович. Вас там ждут, - первый показал мне на
дверь кабинета.
   Уверен, что "блокирующие" уже перекрыли выход у меня за  спиной.  Шли
они туда вполне целенаправленно. И теперь безгранично счастливы, что так
вдумчиво и бездарно выполнили простейшее задание.
   Я вошел в кабинет, огляделся и закрыл за собой дверь.  Майор  Угрюмов
угрюмо восседал в кресле, где обычно сижу я, и  потирал  двумя  пальцами
кончик носа, пытаясь, должно быть, таким массажем избавиться от  богатых
сиреневых прожилок. Капитан Стрекалов еще не  избавился  от  аллергии  и
краснел,  как  светофор,  вытаскивая  из  шкафа  папки  с   бумагами   и
раскладывая их на широком столе Труповоза.
   Естественно, я  прочитал  ситуацию  так,  что  хозяина  кабинета  уже
увезли. Но все же  решил  поломать  комедию.  И  потому  улыбнулся,  как
ребенок перед фотоаппаратом.
   - Двое здесь. А где третий и где хозяин?
   - Здравствуйте, кстати, - сказал Угрюмов.  -  Третий  -  это  кто?  И
насчет третьего вообще как понимать? Это намек?
   - Что вы... Я же знаю, что офицеры вашего славного ведомства не  пьют
в рабочее время. А третьим, как я полагаю, должен быть капитан Югов.  По
крайней мере, я встречал вашу компанию в неизменном составе.
   - А вы не знаете, где капитан Югов? - спросил Стрекалов, поднимая  на
меня глаза.
   - Откуда я могу знать, где  находятся  ваши  сотрудники?  За  своими,
будьте любезны, сами следите.
   Соврал я убедительно. Если бы мне захотелось,  я  подсказал  бы,  что
капитана следует искать на нижнем этаже одной из  могил  последних  двух
дней. Его там спрятали надежно и землю плотно  утрамбовали.  Если  могил
много, для поисков следовало бы  привлечь  парней  Труповоза.  Но  я  не
сказал, я спросил другое:
   - Поскольку вы пришли сюда, как я понимаю, работать, я  вынужден  вас
спросить - что вы сделали с господином Захватовым?
   Стрекалов продолжал вытаскивать из шкафа папки  с  длинным  перечнем,
должно быть, покойников и оказанных  им  услуг.  Угрюмов  сел  в  кресле
прямее и, не удостоив мой вопрос вниманием, спросил сам:
   - Где  вы  находились  вчера  между  десятью  и  одиннадцатью  часами
вечера?
   Я понял, что не все так однозначно  и  прозаично,  как  мне  казалось
вначале.
   - Вас это очень интересует? И есть основания для такого вопроса?
   - Есть основания, - Стрекалов бросил стопку папок на стол,  отчего  в
лицо ему поднялось  облако  пыли.  Капитану,  похоже,  очень  захотелось
чихнуть, и он, силясь сдержаться, сморщил лицо.
   - Если так, то пожалуйста... В период с  двадцати  двух  до  двадцати
трех  часов  я  ехал  на  попутной  машине  из  Подмосковья  в  аэропорт
Домодедово, чтобы вылететь ночным рейсом сю