е сделать вид, что мы плодотворно сотрудничаем.
   Полковник встал, давая понять, что разговор  пока  подошел  к  концу.
Лицо его образцово выразило уныние,  пересекающий  красивые  черты  шрам
побледнел.
   - Я  провожу  вас.  Вам  надо  отдохнуть,  потом  мы  посоветуемся  с
врачом-психотерапевтом... Кстати, простого терапевта вам прислать?
   - Не надо. А зачем психотерапевт?
   - Мы посоветуемся и придем вместе с вами к какому-то выводу.
   - Договорились. Кстати, товарищ полковник, можно вам вопрос задать?
   - Пожалуйста.
   - Фамилия ваша меня смутила. Вы никогда киллером стать не мечтали?
   Он засмеялся. Нет, зря я так. Мужик Юрий Петрович неплохой.  Понимает
шутки...
 
3 
 
   Сначала приступ болезни, потом ночь, проведенная в подвале Труповоза,
потом ночь в поезде, потом целый  день  работы,  потом  второй  приступ,
потом  ночь  в  самолете,  куда  меня  с   подачи   Тани   загрузили   в
бессознательном состоянии скорее всего сотрудники разведцентра округа во
главе  с  полковником  Бастриковым.  И  еще  такой  тяжелый  разговор  с
полковником  Мочиловым.  Все  это  вымотало   меня   основательно.   Так
основательно, что я стал опасаться, как бы новый приступ на навалился.
   Комнатку мне  отвели  стандартную,  напоминающую  гостиничный  номер.
Много раз я в  таких  комнатках  отдыхал  и  знаю,  что  в  стены  здесь
вмонтированы микрофоны, а в какие-то  несуразные  лепные  украшения  под
потолком - "глазки" видеокамер.
   - Сколько вам надо для  полноценного  отдыха?  -  спросил  полковник,
вежливо не проходя дальше двери из тесного коридорчика в комнату.
   - Миллион долларов.
   - Я имею в виду время.
   - Тогда хорошо бы до завтра отдохнуть.
   - Договорились. Столовая у нас на первом эта же. Расписание висит над
письменным столом. Если никого не  хотите  видеть,  можете  позвонить  в
столовую, вам все доставят в номер.  Если  захотите  прогуляться  -  вся
южная сторона  центра  в  вашем  распоряжении.  Единственная  просьба  -
желательно  не  выходить  за  внутренние  ограждения.  Иначе   возникнут
проблемы с возвращением. В соседнем корпусе - спортзал и сауна.
   Он докладывает мне, как генералу. Эх, знать бы раньше про свою шестую
категорию, я бы не сам ходил в ресторан к куратору, а его  бы  заставлял
ко мне с коньяком и закуской приходить.
   - Спасибо, товарищ полковник. Я сориентируюсь. Не впервой... - все же
я  не  стал  по-генеральски  рожу  кривить.  Я  вежливый  и  к  фанфарам
равнодушный.
   -  Устраивайтесь.  На  письменном  столе  под  стеклом  список   всех
необходимых телефонов.
   Он кивнул мне и вышел, закрыв за собой дверь вежливо, без звука. А  я
потянулся. Так сильно и сладко потянулся, что - уверен!  -  наблюдающему
мое вселение дежурному за пультом контроля тоже спать захотелось.
   Мне не впервой отдыхать в реабилитационном центре. И местные  порядки
я хорошо знаю. Армия, даже и годы спустя, остается все  той  же  армией,
хотя она уже не советская, а российская. А Служба  по-прежнему  остается
Главным разведывательным управлением Генерального штаба. И порядки здесь
изменятся   не   скоро.   Отдыхать   мне   позволят,   сколько   захочу.
Реабилитационный центр, несмотря на охрану, -  совсем  не  тюрьма,  хотя
наблюдение здесь за пациентами намного более  тщательное,  чем  в  самой
строгой тюрьме.
   Но я и в  самом  деле  устал.  Однако,  прежде  чем  лечь  отдохнуть,
тщательно  просмотрел  свою  сумку,   которую   доставил   сюда   кто-то
обязательный. Все на месте. Даже доллары, пистолет и  метательные  ножи.
Более того,  все  сложено  в  том  же  порядке,  в  каком  я  складывал.
Аккуратные, заразы! На всякий  случай  я  выложил  на  стол  пакетики  с
лекарством. Один пакетик сразу высыпал себе на язык  и  запил  водой  из
графина - после приступа тоже не  грех  принять  дозу.  Профилактическая
мера.
   После этого сходил в душ, долго мылся прохладной водой,  потом  долго
растирался и все это время старательно отгонял от себя привязчивые,  как
мухи, мысли.
   Но мысли не отставали.
   Я  уже  разобрал  постель,  когда  взгляд   упал   на   телевизор   и
видеомагнитофон. Подошел ближе, взял в руки пару кассет.
   И понял...
   Сейчас полковник Мочилов тоже стоит перед блоком с мониторами, желает
знать, что я буду делать И очень надеется,  что  я  все  же  поставлю  в
первую очередь кассету с бойцовскими крысами. На  торце  коробки  так  и
написано - "Крысы".
   Если я поставлю ее - значит,  я  попался,  и  меня  долго  отсюда  не
выпустят. Это значит, что я  подозреваю,  если  и  не  знаю  точно,  что
профессор Радян ставил на мне опыты точно такие же, какие он  ставил  на
крысах.
   А я выбрал видеофильм из географической серии. У меня дома есть такие
кассеты. Прекрасные пейзажи с разных концов земли и не менее  прекрасное
музыкальное  сопровождение.  Очень  хорошо   такими   кассетами   лечить
расшатанную нервную систему.
   Такую, как у меня.
   Я включил телевизор и видеомагнитофон, а сам забрался  под  простыню,
положил голову на подушку и уставился в экран. Плавная  музыка  ложилась
на плеск высокого, но тонкого водопада. Ветер разносил водную взвесь  на
несколько метров, создавая даже рядом с  телевизором  приятное  ощущение
прохлады.
   Я смотрел, глубоко дышал по ритмической системе , прочищая  организм.
Но едва ли видел что-то уже после двух минут просмотра.
   ...Из лечебного корпуса, где я после первой  операции  находился  под
наблюдением нейрохирурга, меня направили в соседний,  торцом  стоящий  к
нашему, как я видел из окна.
   - Вас профессор Радян ждет. Я вас провожу, - заботливо взяла меня под
руку медсестра.
   Руки у нее мягкие и приятные. Я вообще-то женские руки люблю и дорожу
каждым их прикосновением. Но на этот раз хотелось самостоятельности.
   - Спасибо, милая. Я уже много лет назад ходить научился. Сам дойду, -
отказался.
   И демонстративно прямо пошел к выходу. Чуть не строевым шагом.
   В самом деле, я уже второй день свободно ходил по  коридору.  Сначала
придерживался за стенку. Потом  ноги  обрели  более  уверенную  поступь,
перестали заплетаться. Куда хочу, туда и могу ногу поставить. Это  стало
достижением, которое подтолкнуло к большему. До соседнего корпуса  дойти
- проблемы, казалось, не существует.
   Но это только казалось.
   Захотелось свежего воздуха с  ветерком.  Полную-полную  грудь,  чтобы
гудела она от упругой надутости, чтобы кровь от порции кислорода сильнее
забегала. Я несколько раз вдохнул во всю силу легких. От свежего воздуха
закружилась голова. Сначала  это  не  обеспокоило.  Я  пошел,  продолжая
глубоко дышать. Но на половине дороги остановился  и  вынужденно  взялся
рукой за дерево.
   Состояние не из приятных. Словно вдрызг пьян. Хочется  лечь  под  это
самое дерево, рядом с которым стоишь, и отключиться. Но лечь не позволил
характер. И потому пришлось  переждать  пару  минут,  прежде  чем  снова
собрался с силами. А до центральных дверей психотерапевтического корпуса
идти слишком далеко. Потому я решил воспользоваться  дверью  боковой,  в
надежде что она открыта. Я сегодня видел из окна, как сюда входили люди.
Другие входят, почему нельзя мне. Там, внутри,  по  коридору,  двигаться
будет легче, можно позволить себе о стену рукой опереться.
   Я поднялся на крылечко в две бетонных ступени.  Дернул  ручку.  Дверь
открыта.  Изнутри  идет  запах,  более  соответствующий   хирургическому
корпусу, чем  психотерапевтическому.  Но  это  меня  не  смутило.  Через
тамбур, через вторую дверь, в коридор, и дальше. И никого нет. Не у кого
спросить.
   Голоса за дверью. Я потянул на себя ручку.
   Несколько человек столпилось перед  клеткой  из  оргстекла.  Странные
звуки. Писк, смешанный с ворчаньем зверя. Вижу, что люди возбуждены.  На
скрип двери и на меня внимания не обратили. Я подошел  ближе.  Посмотрел
из-за плеч, что так всех интересует. И сам заинтересовался.
   В клетке были крысы. Одна из них,  самая  крупная,  дралась  с  двумя
другими. Еще две крысы лежали рядом, окровавленные и дохлые.
   Длилось это не больше минуты Через минуту в клетке осталась  в  живых
только одна. Та самая - крупная.
   - Один к пяти, - сказал человек явной восточной наружности. - Вот  бы
таких солдат!..
   - Чтобы с крысами драться? - спросил я. Все резко повернулись  в  мою
сторону.
   - Вы кто? Как вы сюда попали? - спросил  человек,  который,  как  мне
показалось, всем этим командовал. Тот самый, восточной наружности.
   - Я ищу профессора Радяна.
   - А-а... - он сразу успокоился. - Вы, очевидно, капитан Ангелов?  Вас
что, не встретила медсестра?
   - Голова кружилась. Я вошел через боковую дверь.
   - Я - полковник Радян. Пройдемте, нам с вами в  другое  крыло,  -  он
взял меня под руку и повел к двери.
   - Как вам понравился наш Спартак? - спросил перед выходом,  кивнув  в
сторону клетки с крысаком.
   - Я человек гуманный... - ответил я уклончиво.
   - Капитан спецназа... - ответил  он  почти  ехидно.  Должно  быть,  в
понимании полковника каждый спецназовец должен быть кровавым убийцей.  А
в моем понимании каждый врач-убийца в  большей  степени.  Потому  что  в
бессилии медицины перед болезнями убеждался не однажды. И  задавал  себе
вопрос - может ли врач брать на себя право  лечить,  заранее  зная  свое
бессилие?
   Проснулся я от характерного шуршания.
   Пленка в видеомагнитофоне кончилась, и по  экрану  телевизора  гуляли
игривые полосы. Пульта в комнате не оказалось, и пришлось встать,  чтобы
выключить телевизор и видеомагнитофон. И заодно посмотреть на часы.
   Подошло обеденное время. Честно говоря, голода  я  не  испытывал.  Но
возникло  желание  хотя  бы  визуально   познакомиться   с   обитателями
реабилитационного центра. Лучшее  место  для  этого  -  столовая  жилого
корпуса. Там собираются все.
   И я пошел умываться.
   Вниз  я  спустился  на  пять  минут   раньше   графика   -   листочка
заламинированной бумаги, лежащего на столе Специально, чтобы иметь время
присмотреться к людям. Не скажу, что для меня это дело новое. И в  своей
области приходилось в  таком  же  заведении  бывать,  но  здесь  были  и
некоторые особенности.  У  нас  в  реабилитационном  центре  не  ведется
следственная работа и нет полковника  Мочилова.  Впрочем,  каждый  центр
чем-то  от  другого  отличается.  Тот,  где  работал  профессор   Радян,
например, имел свою исследовательскую базу и разводил крыс для опытов.
   У дверей столовой столпилось несколько человек. Я  сразу  понял,  что
это обслуживающий персонал центра - все  в  медицинских  халатах.  Потом
подошла группа из четырех человек в спортивных костюмах. По  характерным
сухощавым,   как    у    спортсменов,    лицам    я    легко    вычислил
офицеров-спецназовцев. А по замкнутости и  внутренней  сосредоточенности
понял, что они только-только  вернулись  с  какого-то  задания.  Еще  не
отошли.  В  руках  одного  бутылка  водки.  Очевидно,   здесь   это   не
возбраняется.
   - Осваиваетесь? - спросил из-за спины полковник Мочилов.
   Я обернулся.
   - У меня такое ощущение, что я неделю голодал. Пришлось проснуться  и
бежать в столовую почти бегом.
   - Могли бы и позвонить, вам бы в комнату обед доставили...  -  сказал
он откровенно недовольно. Очевидно, полковнику  почему-то  не  хотелось,
чтобы я активно начал знакомиться с местными обитателями.
   Но чувство противоречия у меня развито достаточно сильно.  Хоть  я  и
наполовину болгарин, натуральная русская черта характера заставляет меня
поступать всегда не так, как меня заставляют.
   И потому я открыто улыбнулся полковнику и прошел  в  двери  столовой,
которые только что распахнули. И сразу подумал, что  полковник  пожелает
стать моим соседом за столом. А я из вредности хочу сделать иначе. Чтобы
он понял мою самостоятельность и  не  надоедал.  Я  уже  набрал  себе  с
раздачи целый поднос, когда присмотрел  трех  медработниц,  облюбовавших
отдельный стол. Собрался к ним направиться, когда услышал:
   - Ангел! Появилась Таня.
   - Проголодалась, предательница?
   - Садись вон туда, к окну, я сейчас подойду. Полковник Мочилов понял,
что он будет третьим лишним, с улыбкой кивнул мне и направился со  своим
подносом в другую сторону.
   Таня, отметил я сразу, почти ничего себе не взяла. Блюдет фигуру. Она
села напротив и смотрела на меня чуть не с болью в глазах.
   Я усердно жевал.
   - Здесь, наверное, единственное место во всем центре, - сказала  она,
- где нет аппаратуры слежения.
   Я кивнул. Знаю.
   - Тебе надо выбираться отсюда быстрее...
   - Не надо было меня сюда доставлять.
   - Я совершила ошибку, что не предупредила тебя.
   Она явно ждала  моих  вопросов  или  комментариев,  но  я  словно  не
среагировал на предупреждающие слова. Будто меня совсем  не  интересует,
почему мне следует отсюда сматываться.
   - Они думают, что профессор Радян ставил на тебе  какие-то  опыты  по
генной инженерии.
   Я промолчал, отдавая должное традиционно безвкусным макаронам - не  в
Италии живем.
   - И будут тебя исследовать.
   - Ты где поселилась?
   - Этажом выше тебя.
   - Отдыхаешь?
   Она помотала головой.
   - Нет. В компьютерном центре работаю. Они  используют  мои  хакерские
навыки.
   А вот антрекот здесь хорошо готовят. Он мне  по  вкусу.  Прожарен  до
хрустящей корочки, но совсем не  подгорел.  Очевидно,  повара  здесь  не
солдаты.
   - Я подумаю над твоей дальнейшей судьбой... -  сказал  я  и  потрепал
Таню по щеке.
   И при этом старался смотреть  на  нее  очень  холодными  равнодушными
глазами. Чтобы она почувствовала  сама  -  друзья  не  делают  так,  как
сделала она...
   Выходя из столовой, я обратил внимание на столик, за  которым  сидели
четверо с бутылкой водки. На столе стоит пятый стакан. Водка  налита,  и
стакан накрыт сверху кусочком хлеба.
   Ситуация в комментариях не нуждается.  Поминают  пятого  члена  своей
группы. Мне случалось так же, как они, сидеть за общим столом...
 
Глава XVIII 
 
1 
 
   Генерал  Легкоступов  опять  не  решился  попросить  себе  кабинет  в
областном управлении. Попросить - это  значило  бы  полностью  поставить
себя под контроль местных  коллег.  Там  не  будешь  искать  "жучки".  О
возможности устроиться на служебной квартире разговор не зашел - волжане
приняли московских гостей откровенно холодно. Но возразить против  этого
было нечего. И поэтому устраиваться пришлось  в  гостинице.  Каждому  из
офицеров предложили по отдельному небольшому номеру.  Генералу  заказали
номер этажом выше,  двухкомнатный  люкс.  Он  отказался,  сославшись  на
смету. И тоже занял стандартный небольшой одноместный номер. На  том  же
этаже, что и Сазонов с Соломиным. Чтобы легче было общаться.
   Судя по реакции майора Рамзина,  проявившего  явное  беспокойство  по
поводу переселения генерала, двухкомнатный  номер  был  подготовлен  для
контроля.
   Такая  "старательность"  сотрудников  местного  управления   наглядно
показывала  отношение  к  самому  генералу  и  к  его   делу.   Геннадий
Рудольфович перенес это молча. Так же молча отреагировал и  на  отказ  в
предоставлении постоянной машины.
   - У нас сейчас туго с транспортом. Если  машина  срочно  понадобится,
звоните дежурному. Ему отдан приказ обеспечивать вас, -  сказал  местный
майор. И добавил:
   - Если что-то под рукой будет...
   Генерал проглотил и это.
   - Хорошо. Связь будет осуществляться через вас?
   -  Да.  Я  сейчас  поеду  за  новостями,  через  час-два   постараюсь
вернуться. Принесу вам полную сводку проведенных мероприятий.
   Майор ушел.
   - За новостями...  -  передразнил  Рамзина  подполковник  Сазонов.  -
Отсыпаться он сейчас поедет. Всю дорогу зевал. Сейчас ляжет  и  часа  на
четыре уснет. А потом еще  жаловаться  будет,  что  всю  ночь  на  ногах
провел. И все из-за нас.
   Геннадий Рудольфович так не думал. Едва ли пренебрежение им дошло  до
такой степени. Даже если отдел внутренних расследований и дал команду на
контроль  действий  генерала,  то  производить  этот  контроль  следует,
конечно же, негласно. И никак не показывать свое отношение к  делу  и  к
самому генералу. Очевидно, местные сотрудники очень недовольны,  что  за
заказное убийство спрос будет напрямую с них. Отсюда и раздражение. Но и
при  этом  раздражении  помогать  они  будут.  Понимают,  что   Геннадий
Рудольфович действует не для собственного удовольствия.
   Он и в этом  гостиничном  номере  сразу  встал  у  окна  -  сказалась
привычка, и молча смотрел на открывшийся взгляду вид. Пейзаж прекрасный.
Волга в утренние часы смотрится интереснее, чем только еще просыпающийся
город, похожий на все другие старые города России. Буксир тащит по  реке
груженную песком баржу и  подает  какой-то  сигнал  встречному  большому
катеру. И во всем чувствуется простор и  вольность.  Хочется  от  одного
пейзажа снять галстук и распахнуть на груди рубашку.
   "Оттого, наверное, волжане  и  такие...  -  со  смешком  подумал  он,
вспоминая недавнее поведение майора Рамзина. - Вольный народ, хоть и при
погонах..."
   -  Приступайте  к  работе,  -   не   обернувшись,   сказал   Геннадий
Рудольфович. - Доложите мне первые результаты,  а  потом  часик  сможете
отдохнуть. У нас тоже ночь была дорожная. Да и прошлая тоже...
   Он только сейчас подумал, что за двое суток слегка подремал  дома  да
чуть-чуть прикрыл глаза в самолете, когда из Москвы летел. Вчера,  когда
транспортным "бортом" добирался до Москвы,  заснуть  так  и  не  смог  -
тряска сумасшедшая.
   Офицеры ушли.
   Они тоже, вспомнил Геннадий Рудольфович, вчерашнюю ночь прождали  его
в управлении и потом весь день  работали.  Он  требовал  от  сотрудников
отдела полной отдачи в такое напряженное время. И даже не помнит,  чтобы
они на обед сходили. Как и он сам. Он вообще только  на  кофе  держался.
Так тоже, конечно, нельзя. Так своих людей загоняешь до истощения и себя
доведешь до того же - кто потом  будет  дело  делать?..  Но  офицеры  не
жалуются. Служба такая...
   Однако и сам генерал почему-то не испытывает сейчас  неизбежного  при
такой хронической вынужденной  бессоннице  тумана  в  голове.  Не  тянет
прилечь и закрыть глаза.
   "А я, кажется, становлюсь Монстром, как и Ангел, - подумал  он.  т  -
Правильно говорят - с кем поведешься... Завел он меня, как  механическую
игрушку. Скоро буду изнутри тикать и головой безостановочно кивать. Всех
он завел. Думает, наверное, кто кого... Или не думает  о  нас?  Он  ведь
даже понимать не должен, что не все люди могут жить так,  как  он...  Не
все Монстры..."
   В том, что Ангел знает  о  слежке  со  стороны  ФСБ,  Легкоступов  не
сомневался. Если знает ГРУ, то обязательно знает и капитан.  Ему  должны
были сообщить. Да и сам он давно догадался. Не кто-то посторонний,  надо
думать, снял "жучки" в его квартире.
   В дверь постучали, и генерал оторвался от волжского пейзажа.
   - Войдите.
   Зашел подполковник Сазонов.
   - Товарищ генерал, сообщение с Урала...
   - Вы послали запрос о стрельбе в тире? - перебил Легкоступов.
   - Конечно. У них с нами во времени час разница.  Рабочий  день  скоро
начнется. Придут сотрудники, сразу напишут  рапорты.  И  поедут  снимать
показания у начальника тира. Как будет готово, перешлют закрытым каналом
по факсу на имя начальника местного управления для вас.
   - Хорошо. Докладывайте, что там нового...
   - Югова объявили в розыск. Пока результатов нет. Как в воду канул. Но
есть одна маленькая деталь. Стволы всего табельного оружия, расписанного
на сотрудников, в  управлении  зарегистрированы.  Пуля,  извлеченная  из
головы майора Мороза, не проходит по  их  картотеке.  В  первую  очередь
проверяли пистолет Югова. Потом заодно пистолеты всех сотрудников. Нет.
   - А Югов не имел другого оружия?
   - У него был с собой табельный. Зачем ему  носить  целый  арсенал?  В
жару второй пистолет и спрятать некуда.
   - Пистолет Мороза не найден?
   - Нет.
   - У нас в управлении описание стволов проходит по картотек