о
политическом убежище.
   - О политическом? - Я все же удивился.
   - Именно. Вот тогда мы вскрыли его сейф и обнаружили  пропажу  многих
важных документов.
   - Что было дальше?
   - Профессор Радян слишком плохо плавал. А в Адриатическом море  в  те
дни шла слишком сильная волна. Нырнул и не вынырнул...
   - Я понял. Но какое отношение  имеет  Радян  ко  мне  и  к  Пулатову?
Единственное, он отправлял нас  обоих  на  инвалидность.  И  перед  этим
проводил психологическую реабилитацию.
   - ФСБ взялась за вас только после того, как к ним попали некоторые из
документов Радяна. Оттуда, из-за границы.
   - И что?
   Полковник Мочилов выдержал паузу,  подчеркивая  значимость  следующей
фразы.
   - Давайте думать. Вместе. - Он не предложил. Он сказал утвердительно,
как о чем-то давно решенном.
   - Давайте, - согласился я. Оснований для отказа я не увидел.
 
Глава XVII 
 
1 
 
   - Надо немедленно перекрыть город. Причем  только  своими  силами,  -
категорично сказал Легкоступов. - Привлекать посторонних я запрещаю.
   - Милиция, товарищ генерал, объявила операцию "Перехват".  Независимо
от нас. Дело сразу к ним поступило. Посты на всех дорогах, на  речном  и
железнодорожном вокзалах, в аэропорту, - угрюмо  доложил  майор  Рамзин.
Ему  явно  не  нравилось,  как  москвичи  лезут   во   внутренние   дела
полуторамиллионного  города,  но   противостоять   действиям   головного
управления он не мог и вынужден был подчиняться. Однако хотя бы  внешним
видом показать недовольство себе позволил.
   Геннадий Рудольфович уловил в голосе майора раздражение. И понял  его
происхождение. В последние годы на местах все так  москвичей  встречают.
Нигде в России их не любят, словно москвичи - это отдельная нация.
   - Ни в коем случае нельзя  допустить,  чтобы  Ангелов  попал  в  руки
милиции. Лучше самим его упустить, чем отдать им...
   - Наши тоже задействованы в поиске. Но работают автономно. У  милиции
нет фотографии Ангелова, у наших есть. Людей, к сожалению,  не  хватает.
Мы не можем снять на это дело весь личный состав управления.  Никто  нам
этого не разрешит, да и своих дел столько, что дай  бог  справиться.  Но
все, что можно было, уже задействовали.
   - А убийство вашего доморощенного крупного бизнесмена - это  не  дело
вашего управления? - спросил генерал.
   -  Не  мы  организовывали  это  убийство...  Фраза  прозвучала,   как
пощечина. Генерал не привык, чтобы с ним  так  разговаривали.  В  первый
момент даже дыхание в горле комком встало от возмущения.
   Но Легкоступов понял.
   Никогда какой-то майор не посмел бы так  разговаривать  с  московским
генералом. Никогда, если бы не чувствовал за спиной сильной поддержки...
   Только вот откуда эта поддержка идет?
   Местное начальство потакает? Это несомненно.
   Но и у местного начальства для такого решения должны  быть  развязаны
руки. Причем настолько развязаны, что генерала чуть ли не  откровенно  в
убийстве обвиняют.  Ну,  если  и  не  в  убийстве,  то  в  соучастии,  в
организации... Значить это может только одно - опять  вмешивается  отдел
внутренних расследований... И ухо надо держать востро...
   Машина ходко шла по направлению к городу.
   Аэропорт от жилых районов сравнительно далеко, и время для раздумий у
генерала в избытке. А подумать есть  о  чем.  Те  же  самые  "жучки"  на
квартире и на даче... Если это в самом деле работа не ГРУ, а  своих  же?
Но он вроде бы дома важных разговоров не вел. А  на  даче  вообще  редко
появляется. И не с кем ему вести разговоры, если даже сотрудники  отдела
ничего не знают.
   - Какие еще есть возможности покинуть город? - прекращая  бесполезный
и  грозящий  несвоевременным   обострением   отношений   спор,   спросил
Легкоступов, с трудом возвращаясь мыслями к нынешней ситуации.
   Приехавшие с ним офицеры слушали молча и в разговор пока не вступали.
Но они уже поняли, что дела здесь просто у них не пойдут.
   - Сколько угодно возможностей, - устало махнул рукой Рамзин. - У  нас
население в городе больше полутора миллиона. Волга под  боком.  Лодок  и
катеров - не перечесть. Садись на лодку, на катер, на яхту и - гуляй  по
волне... Особенно в темноте. На реке всех  не  перехватишь,  потому  что
погода такая - не захочешь, а на  воду  поедешь,  если  плавать  умеешь.
Треть города у Волги сосредоточена.
   - Тогда какой смысл в операции "Перехват"?
   - Никакого, я считаю, смысла. Милиции это нужно для отчета. Ну,  пару
машин украденных найдут. Пару пистолетов и гранат. Наркотики. Вот и весь
улов. На моей памяти нет ни одного  случая,  чтобы  удалось  перехватить
нужного человека.
   - Но Ангелу после убийства важно прибыть в Москву как  можно  раньше.
Чтобы там показаться, будто бы и не уезжал. Ему нужно сделать алиби...
   - За час до вашего прилета не явился пассажир на московский рейс.
   - Тоже следует проверить.
   - В Москве-то его хоть ждут? - поинтересовался Рамзин между делом.  -
Перехватят, если что?
   - Там его даже очень ждут.
   И генерал вздохнул, зная, как  сложно  в  большом  потоке  пассажиров
выловить нужного человека. Ангел не дурак, чтобы лететь прямым рейсом  и
по своим документам. Он сначала в какой-то другой город заглянет,  потом
уже оттуда в Москву вылетит.
   - Ладно, будем разбираться, что тут у  вас  происходит...  -  Генерал
специально сказал эту фразу очень серьезно, даже слегка  устало,  словно
он прибыл с миссией наделенного полномочиями проверяющего.  И  посмотрел
на майора - как отреагирует.
   Тот не отреагировал  никак.  Словно  ему  было  наплевать  на  мнение
столичных сотрудников. Они - в  том  числе  и  генерал  -  для  него  не
начальство. Своего хватает...
   - Когда материалы  дела  можно  посмотреть?  -  спросил  подполковник
Сазонов, чувствуя, что в разговоре  опять  настал  момент  напряжения  и
следует поддержать генерала. И поставить на место зарвавшегося майора.
   - Утром запросим через прокуратуру.
   - А нельзя сразу?
   -  Сразу,  товарищ  подполковник,  у  нас  даже  кошки  не   родятся.
Материалы, я думаю, еще не  готовы.  Хотя  я  лично  предупредил,  чтобы
делали все в двух экземплярах. Или хотя бы ксерокопии приготовили...
   -  Не  надо  было  показывать  свою  заинтересованность,   -   сказал
Легкоступов - Через прокуратуру еще ладно, а милиции не надо  было...  Я
же особо насчет этого предупреждал.
   - Мы всегда все дела по заказным убийствам требуем. Это  не  вызывает
подозрений в заинтересованности.
   - Будем надеяться...
   - Кстати, - спросил майор Соломин, - как фамилия  пассажира,  который
не явился на московский рейс?
   - Минутку... - Майор Рамзин  снова  достал  блокнот  и  нашел  нужную
страницу. - Айвазян Рамзес Эдуардович... И данные паспорта...
   Москвичи набрали в рот воздух и все вместе не  могли  его  выпустить.
Рамзин понял...
 
2 
 
   - Что это за документы? - спросил я полковника. - Сразу предупреждаю!
единственное, что я знаю про профессора Радяна - что он долго лечил меня
и капитана Пулатова в реабилитационном центре типа этого. Разве что  сам
центр был чуть покрупнее. Со своим небольшим полигоном и...
   - Я знаю, где это было, - сказал полковник.
   - И за те почти полгода, что я провел в центре, профессор остался для
меня загадкой. Он никогда ничего не рассказывал  о  себе  в  отличие  от
большинства психотерапевтов, в основном занятых  самолюбованием.  Это  у
них профессиональное. Таким  образом  они  и  себя,  и  других  пытаются
убедить, будто на что-то серьезное годятся.
   - А вы считаете, они не годятся?
   - Только  редкие  исключения.  Но  разговор  не  о  них.  Разговор  о
профессоре и о документах, - вернулся я к волнующей меня теме.
   - Что касается документов, то до нас они не дошли. ФСБ получила их  у
кого-то из американцев. Думаю,  нынешние  успехи  американской  науки  в
области генетики - это некое продолжение темы профессора Радяна.
   - Какие успехи? - попросил  я  уточнить.  Полковник  поднял  на  меня
удивленные глаза.
   - Вы что, телевизор не смотрите? Уже неделю по каждому каналу об этом
говорят. Президент США выступает с обращением к американскому народу.
   - Я две недели провел в автобусе...
   - Я в курсе...
   - А потом  было  просто  не  до  телевизора.  Так  что  за  успехи  у
американцев?
   - Они сумели записать генетическую карту человека.
   - Это мне ничего не говорит. Я слишком далек от генетики и потому  не
могу даже обрадоваться за американцев.
   - Американцы считают это самым большим  открытием  тысячелетия.  Если
научиться воздействовать на генную структуру, то можно с успехом  лечить
многие ранее неизлечимые болезни. Даже рак победить. И СПИД. Это  то,  о
чем все говорят... А не говорят о другом - можно произвольно изменять не
только способности человека к оздоровлению, но и его психологию,  делать
его суперсильным, супербыстрым  и  супербесстрашным.  Это  же  известная
мечта американцев - суперчеловек. Или - суперсолдат.
   - Это в самом деле  интересно.  Перспективы  заманчивы.  Так  что  же
мешает американцам создать принципиально новый суперкорпус  суперморской
суперпехоты? Не думаю, что недостаток средств.
   Полковник  юмор  оценил  и  усмехнулся.  К  американцам  он,  похоже,
относится так же, как я. Удивляться здесь  нечему.  Это  дипломаты  типа
недавнего министра иностранных дел  Козырева  пусть  американцам  хвосты
языком чистят, а каждый  офицер  будет  видеть  в  американском  офицере
потенциального противника.
   - Они не умеют воздействовать на генетический код человека.  Записать
сумели, а воздействовать не умеют. Иначе говоря, читать научились, но не
умеют писать.
   - И что?
   -  А  наши  ученые,  не  умея  считывать  код  полностью,   научились
воздействовать на отдельные участки.
   Я поморщился.
   - Это все, полковник,  чрезвычайно  интересно.  Только  я  не  совсем
понимаю, какое отношение к этому имеет профессор Радян. И уж тем более -
какое отношение имеем к этому мы с Пулатовым.
   Он удивился моей простоте.
   - Профессор Радян как  раз  и  занимался  проблемами  воздействия  на
отдельные участки генетической решетки - это  его  основной  профиль.  В
своей лаборатории он сумел создать бойцовских крыс.  Представляете,  что
это такое - живучесть и хитрость крысы объединена с отвагой  бультерьера
и   быстротой   реакции   кобры.   Впрочем,   в   вашей   комнате   есть
видеомагнитофон, там и кассета имеется с записью. Я специально  для  вас
приготовил. Будет желание, полюбуйтесь на крыс.
   - Полюбуюсь. Впрочем, мне однажды довелось наблюдать нечто  подобное.
Радян сам показывал.
   Мельком. И без комментариев. Правда, воскликнул тогда  что-то  вроде:
"Вот бы таких солдат иметь!" Но он  же  психотерапевт?..  Он  что,  крыс
гипнотизировал?
   - Это он с  вами  работал  как  психотерапевт.  Полковник  неожиданно
помрачнел, словно тучи со всего неба вокруг головы собрал,  и  замолчал,
не отрывая от меня взгляда - показывал этим, что дал мне время подумать.
   Я думал. Но тоже молчал, ожидая продолжения.
   - Меня интересует вот какой  вопрос.  Ставил  ли  профессор  какие-то
опыты над вами?
   Признаться, меня тоже этот вопрос волнует. Я никогда  не  задумывался
над тем, что по своей сущности я,  возможно,  чем-то  сродни  подопытной
крысе, пусть и бойцовской. Мысль не слишком приятная.
   -  Вы  сами   проходили   через   психологическую   реабилитацию?   -
поинтересовался я.
   - Доводилось.
   - Как это выглядело?
   - Беседы с психоаналитиком. Сеансы легкого гипноза. Вот в принципе  и
все...
   - У вас были серьезные ранения?
   - Нет. Только одно. Поверхностное, - он по трогал рукой шрам на лице.
   - А у меня последнее ранение было  настолько  серьезным,  что  делали
трепанацию черепа. Дважды. Доставали из головы  осколки.  Один,  кстати,
так и не смогли достать. До сих пор сидит где-то  рядом  с  мозгом  и  в
любой момент может изъявить желание  "поплавать".  Говорят,  последствия
могут быть не предсказуемыми. По сути дела, я давно обречен...
   - Это я знаю. Я знаком с вашей "историей болезни".
   - А вот я знаком плохо. Медицинскую карту мне на руки не дают, да я и
сомневаюсь, что смогу в ней что-то понять. Но не это главное.  Откуда  я
могу знать, что делал  со  мной  ваш  профессор  в  то  время,  когда  я
находился под воздействием наркоза? Откуда я могу  знать,  что  со  мной
происходило, если реабилитация проходила в глубоком гипнозе? То  есть  я
полностью находился под контролем профессора Радяна. С моей  же  стороны
контроль  осуществлялся  исключительно  подсознанием.  Знаете,  как  это
происходит?
   - Приблизительно.
   - Обычно человек даже в состоянии глубокого транса не может совершать
поступки,  противоречащие  его  сущности.  За  этим   как   раз   следит
подсознание, которое не спит. А в остальном я имею полное  право  забыть
все, что мне прикажет гипнотизер.
   - Ладно, - согласился полковник. - К этой теме мы еще вернемся.  Чуть
позже. Возможно, я сделаю вам предложение, и мы попробуем вместе  что-то
выяснить. А теперь скажите мне - какие-то документы  Радян  мог  прятать
через вас? Я не допускаю мысли, что он напрямую попросил вас это сделать
и вы скрываете до  сих  пор  такой  факт.  Он  мог  это  сделать  иначе.
Косвенно. Например, с помощью гипноза заставить вас спрятать, а потом до
определенного времени заставить забыть.
   -  Не  проще  ли  ему  было  спрятать  самому?  У  спецназовца  жизнь
сложнопредсказуема. Если нас и отправили на пенсию, то  нет  гарантии...
Хм-м...
   Полковник кивнул. Он понял, что я имею  в  виду.  Воспитанный  годами
характер всегда может принести своему обладателю  немалые  осложнения  в
жизни.
   - Да... Наверное... Я что-то усложняю... Еще вопрос. Только  ответьте
мне  честно.  Может  быть,  это   кардинальный   вопрос   всего   нашего
сотрудничества.
   - Слушаю вас.
   Последовала  пауза,  подчеркивающая   важность   момента.   И   очень
внимательный взгляд. Просто попытка  в  мозг  забраться  и  пальцем  там
поковырять, а не взгляд.
   -  Почему  профессор  Радян  при  подготовке  документов  для  пенсии
поставил вам шестую категорию? Вам и капитану Пулатову.
   Я не совсем понял.
   - Что такое шестая категория?
   - Вы не знаете?
   - Впервые слышу.
   - Объясню, хотя это и не открытые  данные.  Но  у  нас  с  вами  есть
насущная потребность вопрос выяснить.
   - Я весь внимание...
   - Обычно офицер спецназа уходит  в  отставку  с  третьей  или  второй
категорией. Хотя бывает, что и с первой. В зависимости  от  операций,  в
которых он принимал участие. Если  просто  служил  внутри  страны  и  не
участвовал в боевых действиях - первая  категория.  Сейчас,  в  связи  с
политической обстановкой, таких мало. Если воевал где-то или отправлялся
в загранкомандировки в качестве военного  советника  или  инструктора  -
вторая категория. Если принимал участие  в  рейдах  отдельных  мобильных
офицерских групп - как правило,  третья.  Категория  определяет  степень
подконтрольности куратору. За одними почти не нужно следить, за  другими
необходим присмотр. Вместе с присмотром возрастает и необходимая помощь.
Это  как  своего  рода  льготы.  Когда-то  путевку  подбросят,  когда-то
деньгами выручат. И, естественно, чем выше ваша  категория,  тем  больше
забот о вашей безопасности. Негласная охрана. Всего  категорий  семь.  С
седьмой уходят в отставку начальник ГРУ, начальники отделов и начальники
разведуправлений округов.  С  шестой,  как  правило,  разведчики-агенты,
много лет отработавшие на нелегальном положении. С пятой и  четвертой  -
начальники отделов разведуправлений округов. Но даже четвертая  и  пятая
согласно положению дают право выбрать при выходе  в  отставку  город,  в
котором  человек  желает  проживать,  исключая   Москву   и   Питер.   С
предоставлением  квартиры.  При  шестой  и  седьмой  вам   гарантируется
квартира и прописка даже в Москве и в Питере.
   - И что же меня никто не предупредил?.. - усмехнулся я. - Давно бы  я
в Москве жил под полным вашим присмотром. А за  какие,  кстати,  заслуги
мне дана шестая категория?
   - Вот это и непонятно. Категорию вам поставили  Радян  и  Соломаткин,
бывший заместитель начальника отдела кадров ГРУ. Радян возглавлял  тогда
медицинскую комиссию  как  главный  врач  центра  и  одновременно  давал
заключение как эксперт-психиатр о вашей возможной "саморасконсервации" .
Документально все обосновал. Соломаткин поставил все подписи со ссылками
на номера документов. Сами документы были впоследствии уничтожены.  Акты
на списание существуют. Придраться не к чему. Но и спросить не у кого  -
почему вы с Пулатовым получили шестую категорию...
   - А Соломаткин?
   - Соломаткин, к сожалению, вскоре после этого погиб  в  автомобильной
катастрофе.
   - Имелись серьезные основания для его гибели?
   -  Нет.  Там  все  чисто.  Он  слишком  много  знал.  Проверка   была
качественная.  По  полной   программе.   Заключение   комиссии   -   сам
перестарался, на скорости задремал за рулем и  не  вписался  в  поворот.
Есть, правда, один  настораживающий  факт.  Соломаткин  разбился,  когда
возвращался с дачи Радяна, с которым дружил.
   - Но кто-то еще должен знать... Исполнитель документа?
   - А как мы найдем его? Фамилия  и  подпись  исполнителя  ставится  на
обороте. Самого документа нет. Прикажете опрашивать всех  сотрудников  о
всех документах, которые они в тот год готовили?
   - Но нас-то должны были предупредить об этом.
   - Должны были. Но не предупредили. У нас  в  чиновничьих  кругах  это
распространенное, к сожалению, явление. О своих льготах  человек  узнает
слишком поздно.
   Из скромности я не сказал, что меня льготы тоже  слегка  волнуют.  Не
так чтобы очень хочется в Москве жить, но возможность выбора манит,  как
пряник.
   - Мы внимательно изучили весь ваш послужной список. Советовались. Ну,
предположим, за операции в Европе  вам  можно  было  бы  дать  четвертую
категорию. Если учесть информацию,  которая  не  включается  в  архивные
отчеты, допускаю, что можно было бы и пятую дать. Но откуда шестая?
   И вдруг меня кольнула мысль.
   - Значит, заслужил... - сказал я и откинулся на спинку стула.
   Я сам толком не понял еще, какую игру я затеял.
   Язык  опередил  развитие  мысли.  Однако  откуда-то  вдруг  появилась
уверенность, что в данном случае  я  обязан  работать  "автономно",  без
полковника.
   Не понял моей игры и полковник. Но оторопел. И  только  через  минуту
принял  позу,  свойственную  хоккейному  болельщику,  застывшему   перед
телевизором с вытянутой шеей.
   - Что вы хотите этим сказать?
   -  Вы  можете  предположить,  что  к  части   документов,   даже   не
уничтоженных, вас просто не допустят?
   - Естественно.
   - Вот вас и не допускают...
   - Но вы думаете, что шестая категория была присвоена правильно?
   - Я могу так предположить, исходя  из  сказанного  вами  о  праве  на
присвоение категории. Полной уверенности у меня нет, потому что,  как  я
догадываюсь,  это  достаточно   субъективный   вопрос.   Но,   повторяю,
предположить могу.
   - Но тогда документы мне могли бы просто назвать в перечне.
   - Какие можно было назвать,  те  были  названы  в  перечне.  А  потом
уничтожены. И акт на уничтожение, как вы сами сказали, в полном порядке.
В чем же проблема? Из-за чего беспокоиться?
   - Но тогда выходит, что моя версия...
   - Красивая история о том, что я  и  капитан  Пулатов  имеем  какое-то
отношение к документам Радяна...
   - Да... Выходит, эта версия не имеет под собой оснований?
   - Выходит так. По крайней мере, мне  так  кажется.  Полковник  совсем
потерял былую уверенность.
   - Может быть, мы не будем  торопиться...  Подумаем  вместе...  Поищем
варианты... Ведь ФСБ не станет просто  так  интересоваться  человеком  и
затевать из-за простого офицера сложную и рискованную игру.
   - Давайте попробуем.
   Если я откажусь, он начнет копать дальше.  И  неизвестно,  что  может
выкопать. Лучш