карьере не оказалась гнилой и не подломилась бы под ним.
   - Надо разбираться в каждом конкретном случае, - вяло завел губоповец.
   - Понятно, - кивнул Ушаков. - Знаете, я не первый день  общаюсь  с  нашей
мафией. Я давно уже прикинул, что  мне  нужно  для  полного  счастья,  чтобы
отработать ее по полной программе.
   - И что? - с некоторым интересом спросил полковник.
   - Для начала отослать куда-нибудь семью и не вздрагивать при  мысли,  что
похитят жену или дочь. Нужна группа из пяти-шести профессионалов, которым не
нужно вытирать сопли подгузником, и чтобы каждому я мог доверять, как  себе.
И еще - сотня тысяч долларов  на  оперативные  расходы.  И,  конечно,  чтобы
прокуратура и суды палки в  колеса  не  ставили  и  за  взятки  бандюков  на
следующий день не выпускали на свободу... За  полгода  я  уничтожу  всю  эту
мразь. Забью их в камеру. Или они убегут из страны...
   - Рисково, - кивнул полковник с какой-то грустью и оттенком зависти.
   - А я давно страх растерял, - произнес Ушаков. -  Вот  только  никто  мне
никогда ничего этого не даст. Потому  что  никому  ничего  не  нужно.  Легче
собрать роту оперативников  по  всей  Руси-матушке  и  отправить  на  год  в
Полесск, чтобы они тут лени набирались.
   - Ну, вы нас недооцениваете.
   - Хочется верить...
   Между тем неожиданно стали  подниматься  старые  дела.  Гринев  по  своим
каналам получил  информацию  о  двух  подонках,  которые  зарезали  в  общей
сложности трех таксистов за копеечную выручку, а заодно утопили в море  свою
знакомую - манекенщицу из Дома моделей "Париж". Обоим  исполнилось  двадцать
пять, но они успели озлобиться и заматереть в зонах.  И  оба  раскололись  в
течение двух часов разговора  по  душам  в  кабинете  начальника  уголовного
розыска. Когда все было закончено, Ушаков в очередной  раз  ощущал  тошноту,
как от запаха гниющего  мяса.  Да,  он  явственно  чувствовал  запах  гнили,
исходивший от этих двоих, с виду чистых, хорошо одетых парней, лица  которых
вовсе не были обезображены печатью порока. Гнила их душа - начальник розыска
научился это чувствовать давно, но не научился воспринимать спокойно.
   Наметился прогресс и по убийству  Глушко.  Сыщики  немецкой  криминальной
полиции прошлись по связям убитого и нащупали кое-что интересное.
   - Надо туда ехать, - сказал Ушаков, вызвав Гринева и передав ему  бумагу,
которую Наташа Сомина, руководитель группы Интерпола в УВД, успела перевести
на русский язык, - Германские  коллеги  подняли  свои  архивы,  прошлись  по
сделкам, счетам "Востока" и некоторых других фирм.
   - И что? - спросил Гринев с интересом.
   - Они нашли человека, к которому приезжал Глушко. Некто Марк  Шварцман  -
выходец из СССР, ныне гражданин Германии.  Занимается  табачным  бизнесом  и
финансовыми аферами, в  основном  совместно  с  литовцами  и  россиянами.  И
обнаружились концы денежных проводок. Надо ехать в Мюнхен.
   - Черта с два туда пустят, - буркнул Гринев. - Денег в кассе нет.
   - А ты разузнай у финансистов. Нам же не колбаски с пивом там лопать.
   Гринев отправился на разведку. Вернулся он от финансистов  через  полчаса
несколько озадаченный. И сообщил:
   - В казне сквозняк. Ни одного доллара и марки выделить  не  могут.  Нужно
через Москву пробивать. Предложили нам командировочные сухим пайком взять.
   - Чего? - У Ушакова, привыкшего ко всему, чуть челюсть не отвисла.
   - Ну, тушенкой, насколько я понял.
   - Молодцы.
   - Это сорок  долларов  командировочных  в  день,  -  попытался  прикинуть
Гринев. - В общем, с грузовиком тушенки в Мюнхен прикатить. И на автобане ею
торговать. Ты мне скажи, вот в нормальный, не одурманенный опиумом ум  такая
идея может прийти?
   - Как видишь, может, - усмехнулся Ушаков.
   - Знаешь, в России десять лет назад к  власти  пришли  не  демократы,  не
коммунисты, а сюрреалисты. Какая-то законспирированная секта, которая решила
сюрреализм сделать жизнью... Сухпайком, ты посмотри на них!
   - Не кипятись, - успокоил его Ушаков,  мысленно,  впрочем,  чертыхаясь  и
проклиная нынешнюю нищету государства и  невозможность  решить  элементарные
вопросы.
   Да, неплохо бы было встретиться с человеком, к которому ездил  Глушко,  и
переговорить накоротке, как бывшие соотечественники. Немецкая,  американская
да любая другая полиция не в состоянии говорить на одном языке  с  выходцами
из СССР. Тут нужен только русский мент. И тогда сразу все становится на свои
места.
   - Группа ГУБОП в бой рвется, - сказал Гринев. - Вот пускай они нам деньги
и выбьют. Глядишь, в раскрытие попадут.
   - Попробуем, - без особой надежды  сказал  Ушаков.  С  этой  идеей  он  и
направился  к  старшему  губоповской  бригады.  Полковник  в  ответ  на  это
предложение только развел руками.
   - Это вряд ли возможно.
   - А почему? - спросил Ушаков.
   - А все потому же. Денег нет.
   - Да. А на поездку в Штаты по сотне сотрудников, чтобы они били  баклуши,
обучаясь непонятно чему у инструкторов ФБР, есть деньги?
   - Это  другая  статья  сметы.  Международное  сотрудничество,  -  пояснил
полковник. - Да что передо мной-то  возмущаться?  Я  же  сам  все  прекрасно
понимаю.
   - Все вс„ понимают, - кивнул Ушаков. - Все вс„ знают. Только никто ничего
не пытается изменить...
   ...Всеми правдами и не правдами Ушаков все-таки выбил валюту.  И  Гриневу
выписали командировку на трое  суток  в  Мюнхен.  Лететь  ему  предстояло  в
понедельник утром.
   Стоянка перед аэропортом, как обычно в этот  день,  была  вся  заставлена
"Мерседесами", "Вольво", джипами, у которых скучали шоферы и охранники. Рейс
на Мюнхен по времени почти совпадал с  рейсом  из  Москвы.  Акулы  свободной
экономической зоны как раз возвращались в свою богатую  рыбой  и  планктоном
акваторию после отдыха. Среди них летать в столицу на субботу -  воскресенье
считалось хорошим тоном. Одни прикупили  там  квартиры  и  коттеджи,  другие
бронировали номера в московских отелях.
   В здании аэропорта руководители уголовного розыска. то и дело  ловили  на
себе  косые  взгляды.  Здесь  было  полно  их  старых  знакомых  -   кого-то
задерживали, от кого-то принимали объяснения, кого-то отправляли пилить лес.
И Гринев только успевал комментировать:
   - Смотри, Рома Буржуй. Как ублюдок поднялся! Девку себе отхватил из  Дома
моделей... А вон Куцый, я его за карманку десять лет назад брал.
   - А теперь у него две бензозаправочные станции, - кивал Ушаков.
   - И что, он от этого перестал шарить по карманам? - усмехался  Гринев.  -
Шарит, только более интеллигентно... Да, поднялись клиенты. Высоко взлетели,
орлы. Только вот суть сволочную свою не изменили.
   -  Да,  оцивилизовавшийся  уголовник  -  это  добрая  сказка  для   детей
демократов, - кивнул Ушаков.
   - В Москву наша деревня потянулась.  Как  мухи  на  дерьмо,  -  скривился
Гринев. - Хрусты в оркестр бросать.
   Считалось куда престижнее прогуливать деньги  в  московских,  запредельно
дорогих фешенебельных кабаках, чем гудеть  в  Полесске.  Там  можно  неплохо
провести время в "Национале", скромно отужинав на пятьсот долларов,  да  еще
посмотреть на видных деятелей  Госдумы,  которые  облюбовали  этот  ресторан
рядом со своей работой. Не с последними  людьми  бизнеса  и  политики  можно
перекинуться словечком-другим в "Мариоте" или  "Балчуге".  Если  не  слишком
жалко две-три тысячи баксов, можно неплохо провести вечерочек  в  кабактории
"Шимазон"  чеченской  гостиницы  "Рэдиссон  Славянская",  которую'  особенно
полюбили московские власти.
   Да, столица! Другие размеры, другие масштабы. После визита туда  можно  в
родном Полесске мимолетом бросить, что недавно выложил в ресторане  "Джуста"
полторы тысячи долларов за бутылку коньяка "Людовик  Тринадцатый".  Если  ты
голубой, то можешь похвастаться перед своими товарищами, что провел ночку  в
так дорогом  сердцу  каждого  педика  клубе  "Хамелеон",  который  почему-то
облюбовали лидеры Союза правых сил - тоже люди богатые и  полезные.  Вход  в
стриптиз-клуб  "Доллс"  недалеко  от  "Белого  дома"  недорог   -   каких-то
шестьдесят зеленых, для делового  человека  деньги  смешные,  но  если  тебя
унижает такая мизерная сумма, то можешь  снять  там  отдельный  кабинет  для
особо доверенных лиц за тысячу долларов. Впрочем, все это развлечения не для
слишком крупных акул. Если ты по-настоящему крут, то  лишь  иногда  в  узком
кругу  обмолвишься,  что  попал  в  закрытый  клуб  "Монолит"   на   Большой
Грузинской, карточка  которого  стоит  двадцать  пять  тысяч  долларов.  Там
собираются большие люди, большие деньги, там серьезные связи. Нет, с Москвой
ничего не сравнится. Она для бизнесмена, как  для  мусульманина  Мекка.  Там
совершенно по-другому ощущаешь вкус денег. Там власть...
   Объявили посадку на рейс.
   - Казенные марки трать с толком, - напоследок напутствовал Ушаков.
   - На такую сумму можно весь Мюнхен скупить. - Гринев хохотнул, похлопывая
себя по карману с деньгами.
   Проводив своего заместителя, Ушаков вернулся в Управление. Провел  быстро
оперативку и углубился в изучение сводки  происшествий  за  сутки,  привычно
отмечая желтым маркером интересующие его пункты, выводя резолюции.
   Никакими из ряда вон выходящими происшествиями последние дни отмечены  не
были. Табачная война временно затихла. И Ушакову затишье это  не  нравилось,
так как грозило закончиться таким тарарамом,  что  чертям  станет  тошно,  и
никакая рота заезжих губоповцев не поможет эту кашу расхлебать.
   Во второй половине дня на него вышел Фофа. Тот самый рецидивист,  который
дал расклад по бригаде Ломоносова и Пробитому.
   - Надо бы встретиться, - попросил он. - Новости есть.
   Пересеклись их пути в одном из самых глухих углов,  рядом  с  ныне  почти
бездействующим  машиностроительным  заводом.  Его   красные   корпуса   были
возведены перед Первой мировой войной. Ни годы, ни погода им были нипочем.
   - Тут шорох прошел... - Фофа помялся. - Не знаю, как и сказать.
   - Говори, как есть, - велел Ушаков.
   Фофа поежился и вздрогнул  от  неожиданного  раската,  донесшегося  из-за
глухого заводского бетонного забора с колючей проволокой  поверх  него.  Это
был грохот падающих металлических листов. Похоже, завод  начинал  потихоньку
оживать. Перед его воротами стояла пара груженых грузовиков.
   - Не бойся, не стреляют, - улыбнулся Ушаков.
   - Как не бояться, - досадливо произнес Фофа. - Любая  падла  с  пулеметом
сегодня себя человеком считает.
   - Что случилось? - вернул Фофу на землю Ушаков.
   - Кажется, Корейца грохнули.
   - Как это?
   - Не знаю конкретно. Но люди говорят - Шамиль нашел способ его  завалить.
Так что Кореец теперь в своем корейском раю.
   - Или в аду, - кивнул начальник уголовного розыска.
   - Это как повезло...

Глава 5
ВСТРЕЧА НА ТАМОЖНЕ

   День у Арнольда обещал быть бешеным. А тут  еще  с  утра  на  Лену  опять
накатило.
   - Я сегодня буду поздно, - сообщил он, когда жена готовила  завтрак.  Она
во что бы то ни стало должна была приготовить ему завтрак,  хотя  он  вполне
мог справиться с этим сам или нанять прислугу.  Но  она  упрямо  делала  это
каждое утро, во сколько бы он ни вставал, превратив это  действо  в  ритуал,
который помогал ей держаться на плаву.
   - Неважно выглядишь, Леночка, - сказал Арнольд.
   - Я отвратительно выгляжу! -  бросила  она  резко.  Он  пожал  плечами  и
возразил:
   - Ну что ты... Просто тени под глазами...
   - Я выгляжу отвратительно! - настойчиво повторила она.
   Спорить  у  Арнольда  желания  не  было.  В  отдичие  от  Лены,   которая
продолжала:
   - Я вся вымоталась, понимаешь...
   - Лен, спокойно...
   С нервами у жены было определенно не в порядке. Он стал замечать, что она
все чаще закладывает с Викой - запасы коньяка быстро  истощались.  Несколько
дней назад вообще пришлось вызывать  частного  врача,  чтобы  он  вколол  ей
успокаивающее. Правда, тогда был повод. Надо же так  случиться,  что  именно
когда она заскочила на чашку кофе в "Золотой  шельф",  по  нему  вжарили  из
гранатомета. Лена грохнулась в обморок, а  потом  несколько  дней  не  могла
прийти в себя, находясь в ступоре. Врачи сделали ей пару  уколов,  накормили
таблетками. Из оцепенения она вышла, но зато снова начались истерики.
   Обеспокоенно посмотрев на нее, он продолжил уминать завтрак.  Она  сидела
молча, уставившись на кофейник.
   - Все отвратительно, - скривила она губы.
   - Ну не все, - рассудительно произнес он. - Ленок, я  сегодня  задержусь.
Если вообще приеду. Нужно встречать груз...
   - Груз, - кивнула Лена и посмотрела на него немного диковатым взором. - Я
это слышу через день! Я устала! Ты все время встречаешь груз. Или  мотаешься
по шлюхам!
   Самое обидное, что по поводу  груза  -  это  была  чистая  правда,  а  не
какая-то увертка с целью загулять в веселой  компании  в  отеле  на  морском
берегу. На самом деле таможенники тормознули  фуру  с  "Кэмелом".  Документы
были в порядке. Точнее, почти в порядке - насколько в порядке они могут быть
при существующей системе. Но на таможне кто-то сильно проголодался. Людей, с
которыми обычно договаривался Арнольд, сейчас  не  было.  Вопрос  надо  было
утрясать срочно - партию уже ждали оптовики.
   - Ты чего волну-то  погнала?  -  несколько  удивленно  посмотрел  на  нее
Арнольд.
   - Волну, да? Погнала?! Ты когда в последний раз со мной  в  постели  этим
делом занимался?! Забыл уже! Все эти шлюхи. Артисточки московские!  Фуршеты!
Сигареты! Я не могу видеть  сигареты,  понимаешь!  Я  не  могу  видеть  этих
ублюдков, твоих компаньонов, которые в любую минуту могут тебя  заказать!  Я
не могу!
   - Э, Лена, - он потрогал ее за плечо. Она утопила свое  лицо  в  ладонях,
повела резко плечом.
   - Отстань!
   Она затряслась. По ее щекам потекли слезы... Вот этого Арнольд не терпел.
Женская истерика  приводила  его  в  холодное  бешенство.  Еще  хуже,  когда
начиналось выяснение отношений.
   - Все эти мерзавцы и шлюхи липнут к тебе как мухи, потому что у тебя есть
деньги! - закричала Лена. - Пойми, ты им не нужен!  Им  нужны  твои  деньги.
Деньги, черти их забери! Деньги! Сигареты!
   - Сигареты нас кормят, - сухо произнес он. - Хлеб с икрой - вот что такое
для нас сигареты.
   - Ненавижу! - Казалось, она его и не слышала.
   - Ты ненавидишь, - он сжал ее плечо так, что  она  вздрогнула,  -  а  мне
наплевать на твою ненависть.
   - Оставь меня!
   - Оставить? - холодно спросил он. - Это мысль, Лена... Это мысль...
   Она метнула на него яростный взор.
   Он  пододвинул  стул  и  сел  напротив  нее,  потом,  подождав  немножко,
произнес:
   - На эти деньги, которые мне  даются  очень  недешево,  ты  катаешься  по
курортам и ищешь там хахалей...
   - Ты что говоришь?
   - Благодаря этим деньгам ты ни черта не делаешь, кроме как  шатаешься  по
магазинам за шмотьем и косметикой. Это твоя главная  работа  -  шататься  по
магазинам...
   Он хлестал ее словами, видя, что они достигают цели и больно бьют ее.
   - Без этих денег ты была бы обычной училкой в средней школе  и  учила  бы
малолетних наркоманов читать Лермонтова, который им до фонаря. И получала бы
за год сумму, с какой сегодня тебе из дома выйти зазорно.
   - Отстань!
   - А твои комплексы и душевные терзания "новой русской" барыни  -  это  от
жира и дури! Ясно?
   Теперь она разревелась по-настоящему.
   - Мне надоели твои истерики, - спокойно произнес он.  -  Мне  осточертели
твои упреки. Я буду жить как хочу и могу. Тебе понятно, девочка? Или нет?
   Она всхлипнула. Поежилась. Его тон отрезвил ее, как будто он растер льдом
ее щеки.
   - Я тебя люблю, понимаешь... Не эти деньги поганые. А тебя... Тебя, дурак
ты такой... Тебя! И я боюсь за тебя... А ты... А ты... - она всхлипнула.
   Он закатил глаза и покачал головой, пока она хлюпала носом, уронив голову
на стол.
   "Идиотка,  -  про  себя  произнес  он.  -  Осточертела  своими  фокусами,
истеричка... Интересно, кто ей наплел про артисток?"
   - Ладно, ладно. - Он снова положил руку ей на плечо. На этот раз  она  не
сбросила ее. - Ну все,  хватит...  Все,  я  сказал!  -  произнес  он  резче.
Подействовало.
   - Арнольд!.. - Она порывисто подалась и судорожно обняла его.
   Он сидел, как дурак, когда она орошала его  грудь  слезами  раскаяния,  и
наливался раздражением. Чего ему только не хватало для полного счастья - так
это ее истерики. Можно подумать, ему больше не над чем голову ломать  и  нет
больше поводов для того,  чтобы  нервы  портить!  Взять  хотя  бы  эти  фуры
задержанные... Милиция на прошлой неделе тормознула  машину  левых  сигарет,
которые со склада развозили на лотки и в магазинчики. Придраться им было  не
к чему - по документам товар перевозили со склада  на  склад,  но  груз  все
равно задержали. И начались долгие и нудные разбирательства. Оперативники из
ОБЭП хотели, чтобы Арнольд раскололся до фундамента и накатал дрожащей рукой
чистосердечное признание о своей преступной деятельности  в  поставке  левых
сигарет. Ему показалось, что им было скучно и они просто точили лясы, потому
как заняться больше нечем. Ох, надоело все это. Действительно, закатиться бы
сейчас на бережок с какой-нибудь шлюхой. Обязательно со шлюхой,  потому  что
те просто выполняют свою работу, а не выясняют отношений, не портят нервы.
   - Тебе надо отдохнуть, Ленок... Просто надо отдохнуть, -  начал  излагать
он, переходя на такой тон, каким обычно предлагал  партнерам  взаимовыгодную
сделку. - Езжай на курорт...
   - Где буду искать мужиков, - напомнила она ему  в  сердцах  брошенные  им
слова.
   - Да ладно, замяли, - сказал он. - Куда хочешь? В Испанию? На Майорку?
   - Там сейчас жара, как на сковороде.
   - Ну а куда? В Париж - там нормально...
   - На Эйфелеву башню с заклепками глазеть, чтоб она  провалилась.  -  Лена
начинала втягиваться в разговор, истерика отступала.
   - Слушай, а давай-ка в ЮАР. Там  сейчас  зима,  погода  нормальная  -  ни
жарко, ни холодно. И изумительные отели. Почувствуешь себя белым человеком.
   - Я не знаю... Одной противно...
   - Возьми Вику...
   "Мужа она достала, - хотелось добавить  ему.  -  Он  с  удовольствием  ее
отошлет на пару недель. За такое удовольствие три-четыре тысячи баксов -  не
деньги".
   Раздался звонок в дверь. Арнольд посмотрел на часы, потом перевел взор на
экран   монитора,   на   котором   был   виден   топчущийся   перед   дверью
шофер-телохранитель.
   - Ты подумай. - Арнольд еще раз погладил Лену по плечу и взял "дипломат".
   Его опять закрутила обычная карусель, когда не  успеваешь  заметить,  как
щелкают минуты и  часы.  Визит  в  нотариат.  Встреча  с  клиентами.  Разнос
партнерам-оптовикам. Полдня просвистело - даже дыхание перевести  не  успел.
Поглядел на часы - уже два. Пора было  ехать  на  таможенный  терминал,  где
тормознули фуру. В кабинете он  наспех  проглотил  пару  бутербродов,  запил
кофе.
   - Спасибо, Танюсь! Не надо, - отказался он от горячего обеда,  чмокнув  в
щеку секретаршу. - Я в Суворове, на таможне...
   Когда он вышел  из  машины,  хлопнув  с  размаху  дверцей,  и  решил  уже
устремиться вперед, к выполненному в лучших  "новорусских"  традициях  -  из
дорогого кирпича,  с  зеркальными  окнами  зданию  суворовской  таможни,  то
услышал сзади звук клаксона и обернулся. На стоянке стояла отлично  знакомая
ему машина. Она удостоилась восхищенной статьи  в  "Трезвом  взоре".  Положа
руку на сердце, восхищаться было чем. Это была единственная подобная  машина
в  области.  Только  что  запущенный  в  серию   "Ягуар-Силверстоун"   цвета
"платиновый металлик". Мощная штучка, оснащенная 363-сильным четырехлитровым
двигателем с турбонаддувом, навигационной  системой,  встроенным  телефоном.
Мечта автомобилиста. В Англии он стоит девяносто тысяч долларов.  А  сколько
за него отдал три месяца назад Плут - известно ему одному.
   - Здорово, братушка, - произнес Арнольд,  подходя  к  машине,  с  заднего
сиденья которой вылез Сапковский.
   - Привет. Тебя как