а она.
   - Все вы знаете, - сказал Ушаков. -  Думаете,  зря  у  нас  ваш  любовник
столько времени томится? Он что, молчать будет?
   - О чем вы говорите? Бред какой!
   - Сейчас начнет требовать адвоката. - Гринев хохотнул.
   - Начну!
   - Будет тебе и адвокат, - заверил Гринев.  -  И  прокурор.  И  судья.  Но
сначала  просто  переговорим.  Красивая  женщина.  Обидно  отдавать  в  руки
палачей.
   - Что?! - выпучила она на Гринева глаза.
   - Это он так шутит, - поспешил  успокоить  ее  Ушаков.  -  Шутки  у  него
такие... Близкие к правде, Инесса. Рассказывайте все. Начните  с  того,  как
стали встречаться с Петром Севастьяновичем Смагиным.
   - У меня ничего с ним не было!
   - Это правда?
   - Чистейшая. Докажите иное!
   - Это нетрудно, - пожал Ушаков плечами и  протянул  ей  фотографию  -  ту
самую, которой в свое время огорошил Дона Педро.
   На Инессу снимок особого действия не оказал.
   - Вот черт, - только и произнесла она.
   - Как прокомментируете? - спросил Ушаков.
   - А никак. Этот ревнивый идиот нанял сыскное агентство "Титан", чтобы там
выяснили, есть ли у меня хахаль. Вы  скажите,  если  он  всех  манекенщиц  в
городе переимел, почему мне хахаля не иметь, а?
   - Дальше, - потребовал Ушаков.
   - Муж приехал из Германии. И мне в морду вот эту самую фотографию.  Такой
шедевр фотоискусства. Паскудники, чтоб они все сдохли!
   - Кто?
   - Да все!.. - Инесса  вытащила  сигарету,  щелкнула  золотой  зажигалкой,
жадно затянулась.
   - А вы что? - полюбопытствовал Ушаков.
   - Сцепились. Он орал. Что-то о том, что нас придавит  обоих.  Только  это
все треп был.
   - Почему?
   -  Потому  что  ему,  по  большому  счету,  на  меня  наплевать  было!  -
раздраженно воскликнула она, сжимая в пальцах сигарету так, что сплющила ее.
- Я для него была как красивая игрушка. Как джип новый.  Но  когда  он  джип
помял, то с полчаса попереживал, а  потом  отремонтировал,  загнал  и  новый
купил. Вы понимаете, да? Ему на все и на всех наплевать, кроме одного.
   - Кроме чего?
   - Денег. И еще возможности выместить на ком-нибудь свою  злобу.  Это  для
него как наркотик.
   - И что дальше?
   - А ничего. Наутро встал, обматерил меня и поехал по делам.
   - По каким?
   - Каким? Он бабки искал.
   - Какие такие бабки? - подал голос Гринев.
   - Которые вместе с Сорокой в могилу ушли.
   - И нашел?
   - А черт его знает. Говорил, что-то нашел.
   - И чего ты делала после того скандала с фотографией?  -  поинтересовался
Гринев. - Ты говорила Дону Педрр о том, что муж вас застукал?
   - А нафига?
   - Как?
   - Это их проблемы. Пусть сами и разбираются.
   - Глушко с Доном Педро не встречался? - спросил Ушаков.
   - Я думаю, нет. У него какие-то другие заботы  были.  Я  же  говорю:  его
вообще  перестало  что-либо  интересовать.  У  него  после  убийства  Сороки
возникли финансовые заботы. Он на них заклинился.
   Отпустили Инессу под вечер, когда она уже  совсем  расклеилась,  лицо  ее
потекло разводами туши, и вообще она походила на  ощипанную  курицу.  Больше
ничего ценного вытянуть из нее не удалось.
   - Как думаешь, врет? - спросил Ушаков.
   - Я мысли не читаю, - сказал Гринев.
   - Что чутье говорит?
   - Чутье мне говорит, что она не врет...

Глава 10
БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ

   Шамиль был взбешен. Когда он услышал сообщение Гутмана по телефону о том,
что произошло в аэропорту, то не поверил своим ушам:
   - Ты прикалываешься, Интеллигент, да?
   - Шамиль Идрисович, так и было все...
   - Давай сюда...
   - Гутман появился через полчаса в  просторном  кабинете  своего  босса  в
"Золотом шельфе". К тому времени Шамиль  внешне  успокоился,  но  на  сердце
осталась лежать тяжелая злоба.
   Одной из любимых фраз по отношению к своим врагам у Шамиля была такая: "Я
его все равно достану. Не рез день, так через месяц.  Не  через  месяц,  так
через год". И он прекрасно отдавал  себе  отчет  в  том,  что,  если  что-то
пообещал, должен расшибиться в лепешку, а сделать.  Злоба,  которая  однажды
рождалась в нем, могла дремать и год, и  пять  лет.  Но  потом  однажды  она
поднималась наверх лавой разбуженного вулкана.
   Когда он начинал заниматься рэкетом, то схлестнулся с такой же  командой,
пытавшейся держать палатки в районе порта. Гога, предводитель  той  команды,
классически подставил Шамиля и его людей, фактически сдал милиции.
   - Гога, ты пожалеешь, - пообещал Шамиль.
   Выйдя из тюрьмы, он ждал два года. А потом улучил момент. И Гога  пропал.
Шамиль застрелил его лично. Он не мог передоверить этого никому.
   Шамиль никогда не боялся замарать рук. Да, он убивал  людей.  Двоих  убил
собственноручно. Он жил в таком окружении, где восхождение  наверх  возможно
только по головам. Он не испытывал от этого никакого удовольствия. Только на
миг охватывало его какое-то темное торжество, когда он раздавливал врага, но
следом возникало гадливое чувство.  Он  не  жалел  своих  жертв,  зная,  что
большинство из них с удовольствием убили бы  его.  А  кто  был  не  способен
убить, те вообще не имели права становиться  на  его  пути  -  таким  вообще
заказано лезть в серьезное дело.
   Тогда,  в  девяносто  седьмом  году,  шамилевские  подельники   привязали
застреленному Гоге металлическую  плитку  к  ногам  и  сбросили  с  длинного
бетонного  мола  в  холодное,  переваливающееся  тяжелыми  черными   волнами
Балтийское море. Дул пронизывающий ветер, стремившийся сбить людей с ног.  И
мигал маяк вдалеке. На губах оседала морская  соль.  А  в  ушах  звенело  от
выстрела. Шамиль отлично, до мельчайшей подробности помнил тот вечер.
   Гогу так никто и не нашел. Шамиль расплатился. Oн всегда расплачивался. И
все знали это. Поэтому его уважали. Поэтому боялись. Страх  нужно  постоянно
подогревать. Если  его  не  подогревать,  страх  затирается,  люди  начинают
ощущать, что ты уже не тот, постарел, подобрел и для этого  бизнеса  уже  не
годен. Страх, как древние кровожадные боги, требует новых жертвоприношений.
   - Как можно самолет отослать обратно? - спросил Шамиль у Гутмана.
   - Наши сейчас разбираются.
   - Как это может быть?
   - Все может быть. Были бы деньги, - рассудительно произнес Гутман.
   - Что тебе сказал Кореец по телефону?
   - Все передать?
   - Все.
   - Вообще-то у меня язык не поворачивается, - смутился Гутман.
   - Хватит корчить из себя девицу, Интеллигент! Ты еще покрасней!
   В более-менее дипломатических выражениях Гутман изложил, что  ему  сказал
Кореец.
   - Ты хоть понимаешь, что он сказал? - спросил Шамиль.
   - Объявил войну. Такие слова не прощают.
   - Вот именно. Кореец объявил нам войну.
   - Она и так шла.
   - Только сейчас стало понятно - или он, или я. Ты на кого ставишь в  этом
забеге, Интеллигент? - Шамиль недобро посмотрел на своего помощника.
   - Я ставки не меняю, -  твердо  произнес  Гутман.  -  Я  не  враг  своему
здоровью, Шамиль Идрисович, чтобы засматриваться налево.
   -  Соображаешь,  ученый.  -  Шамиль  встал,  прошелся  по   кабинету.   -
Соображаешь.
   ...Несколько дней Шамиль не трогал Гутмана. После  показа  всколыхнувшего
всю область материала по НТВ пахан был мрачен. С одной стороны, ему льстило,
что его принародно зачислили в теневые короли всего Полесска, хотя это  пока
было не так. С другой стороны, если ты занимаешься такими делами и при  этом
жаждешь публичной рекламы - значит, ты идиот. А идиотом Шамиль  не  был.  Он
понимал, что после передачи пойдет волна и она качнет его корабль. А тут еще
эта ситуация неопределенности с Корейцем. Пока Кореец не напоминал о себе. И
от этого становилось  еще  неуютнее.  Значит,  противник  преподнесет  сразу
большую пакость.
   - Ну, и как оцениваешь с Корейцем ситуацию?  -  спросил  Шамиль  Гутмана,
которого пригласил в свой кабинет в "Золотом шельфе".
   - Ситуация неважная. К Корейцу у милиции масса вопросов,  на  которые  он
отвечать не спешит. Сейчас он неизвестно где. Может,  в  области.  Может,  в
Варшаве или Берне. И его ближайшие помощники тоже где-то хоронятся. Никто по
своим домам не живет. Родственников вывезли. Видно, что они давно готовились
к обострению ситуации. В строй они за час могут поставить под сотню  штыков.
Недавно прикупили пять стволов Калашникова. Дисциплина военная.
   - То есть, зря мы на них поперли, так, что ли? - уставился  на  помощника
Шамиль.
   - Это не мне судить. Плохо, что мы все на виду.  На  ладони...  Мы  можем
дотянуться только до шестерок Корейца. А он может дотянуться до первых лиц.
   - Кореец где-то здесь,  -  сказал  Шамиль.  -  В  области.  Затаился  под
корягой.
   - Только где?
   - А мы его найдем.
   - Нужно тогда искать его через окружение. Брать их. Опускать в форт и  по
душам разговаривать.
   "Опустить в форт" означало захватить заложника и держать его в  рыцарском
форте крестоносцев, владевших Полесском в давние времена.  Это  было  мощное
сооружение с сотнями метров подземных  переходов  -  исторический  памятник,
который Шамиль получил в аренду на пятьдесят лет и  теперь  использовал  его
под тюрьму, бетонировал ниши,  устраивал  тайники  да  еще  пару  раз  нашел
старинную посуду. Однажды к  нему  нагрянул  угрозыск,  опера  побродили  по
подземельям, пообещали поставить вопрос  о  том,  чтобы  отнять  у  бандитов
памятник культуры, но если бы они знали, сколько он  раздал  взяток  за  это
убежище, то поняли бы тщетность подобных попыток.
   - Сложно все это, доктор Гутман, - произнес Шамиль с сомнением. - Сложно.
   - Согласен.
   - Есть более простые решения.
   - Хочется надеяться.
   - Есть, - заверил Шамиль. - У хорошего игрока всегда туз в  рукаве.  А  я
ведь игрок неплохой, - улыбнулся Шамиль.
   Он прошелся по кабинету - тяжеловат стал, пополнел, заматерел, но  в  нем
по-прежнему ощущалась дремлющая яростная сила, готовая выплеснуться в  любой
момент.
   На столе зазвонил телефон. Шамиль взял трубку:
   - Слушаю вас.
   - Это прачечная?
   - Что?!
   - Извините.
   - Идиоты! - Шамиль бросил трубку. Потом на миг задумался, пытаясь поймать
убегающую мысль.
   - И понял все, когда уже было поздно, - по ушам резко и больно ударило...
   Стекла разлетелись, как осколки гранаты...

Глава 11
МЫ ТЕПЕРЬ ДРУЗЬЯ!

   Скандал в области разрастался. Вслед за  первой  прошла  вдогонку  вторая
передача  про  Полесск,  нисколько  не  грешащая  таким   недостатком,   как
объективность.  Руководство  УВД  области  открыто  упрекали  в   связях   с
криминальным миром. Генерал слетал в Москву, вернулся оттуда злой, в сердцах
устроил всем разнос. Потом уединился с Ушаковым.
   - Будем ждать гонцов, - сообщил Шаповаленко. - Из Главного управления  по
борьбе  с  организованной  преступностью  на  следующей   неделе   прилетает
начальник   одного   из   отделов.   А   с   ним   инспектор   из   Главного
организационно-инспекторского управления.  Будут  решать,  казнить  нас  или
миловать.
   - И что решат? - спросил Ушаков.
   - Будем отбиваться, - помрачнел генерал.
   - Какая вероятность, что Москва встанет на сторону нашего УБОПа?
   - Неизвестно. Там ничего не поймешь - все мутно и странно.
   - Игры, игры... Угробят область, - покачал головой  Ушаков.  -  С  такими
областными правителями тут лет через пять немцы править будут.
   Лет пятнадцать назад предположить подобное можно было только в бреду -  и
то наедине с собой.  С  девяностого  года  вопрос  о  передаче  области  ФРГ
благодаря   российским   политикам   определенного   толка,   бормочущим   о
необходимости вхождения в цивилизованный мир и в связи с этим  о  неизбежной
раздаче Россией своих территорий, перешел в практическую плоскость.  Курилы,
Полесск - много еще чего им хотелось  отдать,  чтобы  заработать  сдержанную
похвалу  мирового  сообщества.   Гигантские   деньги,   жизненные   интересы
сверхдержав - все было  перемешано  в  этой  игре.  "Общемировым"  мышлением
Россия, к счастью, вовремя переболела, и теперь пришла пора считать потери и
вспомнить о своих давно забытых интересах. И тогда стало ясно, что Полесская
область, самая западная, оказавшаяся  в  изоляции  от  остальной  территории
страны, имеющая важнейшее  стратегическое  значение,  медленно  дрейфует  от
России.
   Экономика  области  опутана  кредитами,   немецкий   капитал   рвется   в
промышленность, захватывая системообразующие отрасли, что не  так  сложно  в
условиях невиданного ранее  казнокрадства  и  мздоимства.  Идет  постепенное
нарастание германского влияния, точно так же, как наращивает влияние  Турция
в Крыму, Япония на Курилах. При трезвой оценке становится очевидно, что  все
направлено в конечном итоге на одно, и однажды  прозвучит  волшебная  фраза:
"Было  ваше,  стало  наше!"  Потому  что  в  мировом  сообществе,  как  и  в
беспредельной зоне, слабого, не вписывающегося в их малину, под завывания  о
правах личности  тут  же  поставят  в  позу  и  опустят  со  всем  цинизмом,
предварительно вывернув карманы и выдернув с  кровью  золотые  коронки.  Так
было всегда и так будет. Только замороченные  либеральными  тележурналистами
обыватели не верят, что такое может быть, а  верят,  что  весь  мир  обожает
Россию и русских, что на земле идет не борьба за  собственные  интересы,  не
дележ территорий, сфер  влияния,  рынков  сбыта,  как  в  обычных  мафиозных
разборах, а широкое международное сотрудничество, где человек человеку  брат
и готов снять для ближнего последнюю рубашку. Люди обычно не верят в плохое,
пока не происходит страшное.
   После  бомбежек  Югославии,  после  того,  как  страны   НАТО   поставили
суверенное государство на колени  "томагавками",  дав  возможность  албанцам
устроить  в  Косово  кровавую  резню  сербов,  а  потом  вдоволь   торговать
наркотиками и оружием в самом центре Европы,  "цивилизованным"  государствам
страшно  нравится  строить  далеко  идущие  планы.  Всем  хочется  прокатать
безотказную косовскую схему: этническое меньшинство заявляет о своих  правах
и притеснениях со стороны  центра,  идут  волной  теракты,  перерастающие  в
вооруженные выступления, с целью  подавления  беспорядков  вводятся  войска,
естественно, при борьбе  с  террористами  в  ход  идет  тяжелое  вооружение,
страдают мирные люди - логика войны в том, что она, подлая, не щадит никого.
И поднимается  дикий  вой  о  нарушении  прав  человека.  После  этого  ввод
миротворцев, если надо, с  предварительными  точечными,  а  то  и  ковровыми
бомбардировками страны, уничтожением жизненно важных объектов.  Результат  -
фактическое расчленение суверенного государства.
   В Югославии данная схема сработала. В России пока  нет,  благодаря  тому,
что бороздят еще подо льдом  Северного  Ледовитого  океана  русские  ядерные
подлодки, стоят на боевом дежурстве  стратегические  ракеты  и  остатки  сил
противовоздушной обороны. И мировое  сообщество  Чечню  проглотило.  Но  это
сегодня. Завтра Запад надеется получить то, чего не мог  добиться  все  века
противостояния с Россией, - подавляющее военное превосходство,  при  котором
можно будет бомбить города, не боясь получить сдачи. Вот  тут  и  пригодится
обширная немецкая община в Полесской области. И сегодня немцы из Поволжья  и
других регионов активно заселяются сюда, стремясь на  землю  предков.  Пусть
большинство из них и не мыслят себя вне России и  ни  в  какие  политические
игры встревать не собираются, но однажды  в  час  "Ч"  обязательно  найдутся
такие, или подпитанные западными деньгами,  или  оболваненные,  сумасшедшие,
или просто обычная агентура противника, которые кинут клич,  который  звучал
уже не раз перед большой кровью:
   - Россия, вон отсюда!
   И начнется ад.
   Поэтому любое обострение ситуации, нагнетание проблем в Полесской области
для страны крайне опасно;
   И Ушаков, и другие сотрудники силовых структур отлично понимали это.
   ...Зашевелилась не только милиция. Ушакову стали названивать знакомые  из
областной администрации и как бы невзначай наводить справки - что, как и чем
кончится.
   Заместитель прокурора области тоже, позвонив  утром  по  телефону,  долго
расспрашивал начальника уголовного розыска: как дела обстоят, что он об этом
всем думает?
   - Велика сила искусства, - ответил на это Ушаков.  -  Одной  телепередачи
хватило, чтобы наше болото расшевелить.
   - Ладно,  это  все  политика.  Лев  Васильевич,  у  меня  ходатайство  от
адвокатов Петра Смагина об  изменении  меры  пресечения,  -  проинформировал
заместитель  прокурора.  -  Основания  для  содержания   под   стражей   там
слабоватые.
   - Ну так отпускайте, - сказал Ушаков.
   - Ты серьезно?
   - Серьезно... Только день подождите...
   Азбука сыска - если не можешь посадить, сделай  вид,  что  отпускаешь.  А
Ушаков умел делать хорошую мину при плохой игре.
   Договорились  отпустить  Дона  Педро  на  следующий   день.   Следователь
областной прокуратуры подъехал в УВД и ждал, пока Ушаков в своем кабинете  с
глазу на глаз беседовал со следственно-арестованным.
   Тот уже пообвыкся со  своим  новым  положением.  И  руки  за  спиной  при
передвижении держал без напоминаний. Многочисленные  свидания  с  адвокатами
его обнадеживали, Но Ушаков быстро опускал ему настроение.
   - Ну, что скажешь? - спросил начальник уголовного розыска
   - Что не виноват, - пожал плечами Дон Педро. Он уже язык  стер,  повторяя
одно и то же.
   - А если вдруг я поверю тебе? Дон Педро усмехнулся:
   - Когда вы кому верили?
   - Верил. Бывало, люди, которым я верил, меня обманывали... Теоретически я
тебе верю. Представляешь, оковы стальные падут, засовы рухнут.  Ты  выходишь
на свободу. И что?
   - Я скажу спасибо. - Дон Педро жадно облизнул губы.
   - Только вопрос остается открытым - кто убил Глушака?
   - Я не знаю. Сколько можно повторять? -  Дон  Педро  сидел  на  стуле,  и
каблук его ботинка выбивал быструю нервную дробь по паркету.
   - Правильно. Ты не знаешь... Поэтому, хоть ты и поколебал мою уверенность
в том, что замешан в убийстве, но мне нужен кто-то, кто ответит за все  это.
А ты подходишь для такой роли.
   - И вы будете держать за решеткой невиновного?
   - И еще в суд отправлю. И осудят тебя, - хмыкнул Ушаков. - Короче, имеешь
шанс выйти. Но при условии - мне нужен реальный кандидат.
   - Реальный?
   - Да.
   Дон Педро сжал кулаки. Помолчал. Потом воскликнул:
   - Отрежут мне язык!
   - Ты за свою свободу беспокойся. То, что скажешь, туги умрет.
   - А вы знаете, зачем Глушак в Германию летал?
   - Искать концы денег "Квадро", - сказал Ушаков.
   - Вот именно. А как он мог их найти?
   -  По  банковским  операциям.  Обладая  большими  связями,  он  попытался
проследить путь денег.
   В свое  время,  отрабатывая  эту  версию,  уголовный  розыск  направил  в
немецкую полицию поручение проследить контакты Глушко и  Сороки,  установить
связи, но ничего путного из этого не вышло.
   - Он что, один на белом свете пытался проследить  их?  -  воскликнул  Дон
Педро. - Глушака что, одного кинули?  Нет,  кинули  людей,  у  которых  тоже
немалые возможности и прекрасные связи за  рубежом.  Но  все  они  бессильно
подняли руки. Они ничего не узнали. Ничего! А Глушак узнал!
   - И что с того? - спросил Ушаков.
   - Значит, у него была нить.
   - Какая такая нить?
   - Какая-то была. - Дон Педро потер грудь, скривившись.  -  Что-то  сердце
прихватывает.
   - Какая нить? - повторил начальник уголовного розыска.
   - Скорее всего деньги шли через счета тех, с  кем  у  него  были  деловые
контакты.
   - И что?
   - Инесса говорила, будто Глушак кричал о предательстве. Правильно?
   - Правильно.
   - Предают только близкие люди. Значит, кто-то  из  близких...  Я  справки
наводил. Первый, кого хотел видеть Глушак по возвращении  из  Германии,  был
Арнольд.
   - А Плут?
   - А Плута он видеть не хотел. Почему?
   - Ты считаешь, Плут с Сорокой кинули всех, - кивнул Ушаков.
   - Вряд ли вдвоем. Еще кого-то подвязали. Из крутых. На такой фокус  пойти
- это... - Дон Педро не договорил, только выразительно п