роводился аукцион  примерно  так  же,  как  и  первый,  и  у  участников
появилось ощущение, как и в прошлый раз, что грядет  наглое  надувательство.
Правила  проведения  аукциона  рождались  где-то  в  глубинах  администрации
области,  разрабатывались  людьми,  которые  или  вообще  не  понимали,  что
сочиняли, или понимали это  слишком  хорошо.  В  результате  опять  не  была
назначена залоговая цена - то есть деньги, которые вносят участники конкурса
перед началом торгов. Обычно фирма, выигравшая  лот,  обязуется  уплатить  в
казну деньги, которые сама предложила, а если сумма вовремя не уплачивается,
то залог остается у государства - эти предосторожности принимаются для того,
чтобы липовые шарашкины конторы, на счету  которых  три  рубля  мелочью,  не
выкупали лоты за миллионы долларов, а потом, не уплатив,  не  уходили  бы  в
тину, довольные жизнью и безнаказанные. И если и  на  этот  раз  залога  при
торгах не предусматривалось, значит,  опять  кто-то  рассчитывал,  что  воду
будут мутить именно такие фирмочки.
   Прошлогодний аукцион обильно полил улицы Полесска  кровью.  В  эти  торги
разыгрывали право на ввоз миллиарда штук сигарет -  это  полсотни  миллионов
стандартных пачек. Их разбили на три лота по триста тридцать миллионов штук.
Проводил тогда торги в просторном зале в здании  бывшего  обкома  партии,  а
ныне администрации области, бодренький вице-губернатор с воровато  бегающими
глазками.  Перед  ним  на   подобие   трибуны   выкладывались   конверты   с
предложениями от фирм.
   Первоначальная цена составляла  полторы  сотни  тысяч  долларов  за  лот.
"Альтаир" - самая крупная табачная фирма  области  -  предложила  невиданную
сумму - миллион долларов. В принципе, все присутствующие были  уверены,  что
квоты достанутся ей. Генеральный директор "Альтаира" довольно потирал руки -
он радовался до того мига, как на трибуну  лег  конверт  с  предложением  от
Управления военторга - вояки готовы были  заплатить  на  сто  тысяч  больше.
Остальные две квоты за полтора миллиона каждая скупила вообще  малоизвестная
фирма "Гуна", которая торговала всем,  чем  только  можно,  и  исключительно
небольшими партиями. Естественно, деньги она  не  перечислила,  поскольку  о
таких  суммах  в  "Гуне"  только  слышали,  но  никогда  не  видели   наяву.
Обладминистрация обещала разобраться с нечестивцами, подло сорвавшими торги,
но ни Управление по борьбе с экономическими преступлениями УВД, ни налоговая
полиция так и не удосужились побывать в офисе  "Гуны".  Возникало  ощущение,
что администрация играла в эту игру вместе с победителями торгов и игра была
грязная.
   В конечном итоге тогда  право  на  беспошлинный  ввоз  трехсот  миллионов
сигарет получил  военторг.  Все  знали,  что  директор  военторга  полковник
Ложкин, один из самых известных ворюг области еще с доперестроечных  времен,
хорошо пограбивший в свое время группу советских войск в Германии,  является
настоящим, без дураков, авторитетом в  преступной  среде,  носит  подпольную
кличку Полковник  в  законе  и  в  настоящее  время  -  правая  рука  Шамиля
Зайнутдинова. И никто не сомневался, что вся эта афера с "Гуной"  тоже  была
разработана ими. Таким образом они получили право  на  ввоз  через  военторг
семнадцати миллионов пачек сигарет.
   Квоты действовали до 31 июня, но коммерсанты успели ввезти только  десять
трейлеров. Слишком  велики  были  объемы,  слишком  большие  проворачивались
деньги - дошло до того, что Шамиль на закупки собирал деньги и  у  полесской
братвы, и у московских бандитов, то есть пошел  с  шапкой  по  кругу  -  кто
подаст под хороший процент. В результате залез в долги. И десять трейлеров -
чуть меньше трети -  застыли  на  границе.  Тогда  наверху  приняли  решение
поддержать   предприимчивых   земляков,   и   в   нарушение   всех   законов
вице-губернатор  продлил  действие  квот.  Пять  трейлеров  еще  проскочили,
оставшиеся пять таможня, вдруг  вспомнившая  при  помощи  оперативников  ФСБ
нормы российского законодательства, тормознула. Зависли огромные  деньги.  У
Шамиля начинались очень серьезные неприятности. Нужно было что-то  решать...
И вот тогда стало ясно, что может табачная  мафия.  Вице-губернатор  области
отправился на поклон в Москву.
   Он умудрился пробиться на прием к первому вице-премьеру. О  чем  они  там
говорили - тайна за семью, если не больше, печатями, но в итоге  переговоров
на  свет  появилось   постановление   Правительства   "О   продлении   срока
реализации". В результате всего этого Шамилевы фирмы  и  военторг  оказались
обладателями  огромного  количества  сигарет  по  бросовым  ценам,  да   еще
неизвестно, сколько под эти лоты было ввезено контрабанды -  тут  вообще  не
сосчитаешь. Устоявшийся  баланс  интересов  между  различными  группировками
табачного рынка летел к  чертям.  И  началась  в  городе  свара.  Конкуренты
решили, что пришла пора окончательно выяснить, кто круче.
   Пока гендиректор "Альтаира" мучительно раздумывал, что делать  с  Шамилем
Зайнутдиновым, тот в резкой боксерской манере быстро  сориентировался,  как,
кого и куда бить. И "альтаировца" расстреляли у  подъезда  его  собственного
дома. После чего по городу покатилась большая разборка.
   Московские  братаны,  тесно  завязанные  с  "Альтаиром",  вынесли  Шамилю
приговор.
   - Будем эту шпану на место ставить, - сказали  они.  А  были  они  ребята
серьезные. И на место решили ставить крепко.
   Для начала вечерочком почти в центре Полесска  уложили  одного  и  тяжело
ранили второго из ближайших подручных табачного короля.  Киллеры  подошли  к
ним у продовольственного магазина, попросили закурить, услышав,  что  те  не
курят, открыли беспорядочную стрельбу. Это был анекдот сезона: у  некурящего
сигаретного  бизнесмена  попросили  закурить  и  расстреляли  за  сигаретные
разборки.
   По самому Шамилю врезали из автомата на подъезде к его дому, но  водитель
сумел вывести изрешеченный "Гранд-Чероки" из-под обстрела.
   Несмотря ни на что, Шамиль Зайнутдинов продолжал упрямо переть вперед, но
это давалось ему недешево.  Он  осунулся,  начиная  понимать,  что  перегнул
палку. И вздрагивал, когда на улице раздавался хлопок глушителя проезжающего
автомобиля, - ему казалось, что пуля ищет его.
   - Охрану нормальную нанимаем. - Бывший спец из Федеральной службы охраны,
теперь руководивший у табачного короля службой безопасности, развернул перед
Шамилем план охраны драгоценного тела. -  Если  боец  получает  ранение,  то
платим пять тысяч долларов. Будет по  три-четыре  человека  в  двух  машинах
сопровождения. И еще нужна лишняя  машина-обманка.  Больше  машин  -  больше
шансов. Ведь киллер не знает, в какой машине находится объект.  Если  у  нас
три машины, взвод нужен для того, чтобы напасть. Второй вариант  -  взрывное
устройство. Направленный взрыв.  Его  надо  тоже  учитывать.  Методы  борьбы
отработаны... Снайпер. Он может с высоты на расстоянии  до  километра  бить.
Так же надо учитывать, прикрывать бронещитами и телохранителями  при  выходе
на открытые места и не задерживаться на свежем воздухе...
   Шамиль, не собиравшийся расставаться с  жизнью  во  цвете  лет,  кивал  и
отстегивал деньги на охрану. Чуть позже он прикупил по случаю  бронированный
"Мерседес" за триста тысяч долларов - ему сказали, что это  дешево.  Правда,
при этом бывшие  соотечественники,  всучившие  ему  это  чудо  автомобильной
промышленности, бессовестно его надули, продав  не  заводской  бронированный
лимузин, а обычный, усиленный, покрытый броней "Мерседес" представительского
класса. Тот быстро пошел трещинами, но от выстрелов  действительно  защищал.
Теперь передвигался Шамиль по городу в сопровождении не менее двух  машин  с
боевиками из подконтрольного ЧОПа. Выскакивал он  из  машины,  прикрытый  по
науке с двух сторон бронещитами и телами охранников в  бронежилетах,  быстро
просачивался в офис или домой, перед этим телохранители вытряхивали все урны
в поисках взрывных устройств. Шамиль издергался и все больше  терял  вкус  к
жизни. Ситуация все больше казалась патовой.
   Это все происходило  в  Полесске,  но  разборки  по  поводу  злосчастного
аукциона по квотам шли и в Москве, где мерялись силами  крыши  "Альтаира"  и
Шамиля. За "Альтаир" подписывался один  из  действующих  генералов  ФСБ.  За
Шамиля выступал кое-кто из кабинета министров. Правда, на том уровне  машины
не взрывали и снайперы со взрывниками могли не рассчитывать на  заказы.  Там
все решалось тихо, покойно и интеллигентно. "Мочили" там в тиши кабинетов, и
не физически, а административно, но тоже очень болезненно.  Так  или  иначе,
постепенно страсти улеглись. Все вернулось  на  круги  своя.  Горячая  война
закончилась, начиналась  холодная,  с  позиционным  противостоянием.  И  вот
назначены новые торги за квоты. И Шамиль опять решил свое не упускать.
   В  мире  бизнеса,  в  областной  администрации  последние  дни  только  и
разговоров было, что о торгах. Все были  уверены,  что  Шамиль  решил  новый
аукцион выиграть любой ценой и опять держать  остальные  фирмы  на  голодном
пайке, потихоньку приближаясь к своей,  в  принципе,  недостижимой  мечте  -
монополии на распределение сигарет. Но и "Альтаир", у  которого  был  теперь
новый генеральный директор, тоже хотел торговать  сигаретами.  А  вот  фирма
"Восток", которая еще несколько месяцев назад вполне могла бы побороться  за
квоты,  после  расстрела  Глушко  и  правления  Инессы  реально  ничего   им
противопоставить не могла...
   И вот настал день торгов. Это был четверг, на город снова обрушилась жара
и духота, и лучше всего было бы в такое время сидеть в  охлажденных  мощными
кондиционерами офисах. Но какие там офисы?! Ведь начинались торги!
   В самом начале вышел сияющий, как начищенная медная  бляха,  все  тот  же
получивший  печальную  известность  на   прошлых   торгах   вице-губернатор,
промямлил речь о благородных и гуманных целях аукциона, о  денной  и  нощной
заботе о простых гражданах, призвал, в порядке начальственной  шутки,  денег
не жалеть. В общем, привычная словесная лабуда - как говаривал Остап  Бендер
в "Двенадцати стульях": "Деньги пойдут сиротам".
   То, что началось после этого, вызвало в зале нервные смешки. Когда  стали
вскрывать конверты, то выяснилось, что лоты  берет  очередная  малоизвестная
фирма  "Сахалин".  Те,  кто  был  знаком  с  расстановкой  сил,  знали,  что
верховодит в ней жена  начальника  военторга.  И  стало  ясно  -  Шамиль  не
угомонился и опять решил обвести всех вокруг пальца.
   Деньги представитель "Сахалина" предлагал за лот такие, что дешевле  было
бы просто ввозить сигареты и честно платить все таможенные сборы.
   -  Лот  три  -  фирма  "Сахалин"  -  два  миллиона  долларов,  -  сообщил
вице-губернатор.
   По залу пошел глухой гул, потом послышались возбужденные выкрики:
   - Опять прокинули? Класс!
   - Надули, в натуре!
   - Тише, господа, тише, - пытался восстановить порядок вице-губернатор.
   -  Жулье  в  законе,  -  бросил  в  сердцах  новый  генеральный  директор
"Альтаира" и вышел из зала. Спорить с ним никто не стал...
   - Интересно, что все это значит? -  произнес  Ушаков,  который  по  радио
слушал взволнованный репортаж корреспондента  местного  радио  с  сигаретных
торгов.
   - Очередная шамилевская афера, - отмахнулся Гринев. - Он  снова  поставил
всех в позу...
   - Мы думали, что он возьмет лоты. А он не стал даже бороться  за  них,  -
заметил Ушаков. - Просто сорвал аукцион.
   - Выходит, ему вообще  не  нужно,  чтобы  в  область  ввозились  льготные
сигареты, - сделал напрашивающийся вывод Гринев. - Значит, он наладил  такой
канал контрабанды, который перекроет все.
   - Или дернул где-то большие деньги, - добавил Ушаков.
   - Когда же его грохнут, гада?
   - Наверное, уже скоро...
   Гринев почесал в затылке и кинул:
   - Сволочи.

Глава 5
ГЕРОЙ-ЛЮБОВНИК

   Дон Педро, любитель и  любимец  красивых  женщин  и  казино,  беззаботный
прожигатель жизни,  привыкший  зарабатывать  много  денег  и  легко,  изящно
тратить их, сказочно преобразился за несколько дней пребывания в камере.  Он
стал каким-то мятым, неухоженным, взор потух, и только время  от  времени  в
нем вспыхивало отчаяние. Несмотря на то, что последние  пять  лет,  начав  с
браконьерского копания  янтаря,  пройдя  через  бурные  шторма  мелкооптовой
торговли и прибившись в прибыльную сигаретную  заводь,  он  редкий  день  не
нарушал российские законы и прочно сдружился с криминалом. Пока ему везло, и
он на своей шкуре еще не попробовал, что такое тюремная камера.  А  компанию
ему в камеру подобрали самую дрянную, чтобы он почувствовал, что его ждет  в
ближайшие годы. На него перемена места обитания подействовала убийственно.
   Ушаков знал, что часть крутых -  бандитов  или  бизнесменов,  заброшенных
волею злой судьбы на нары, - довольно быстро  адаптируется  и  находит  себе
более или менее достойное  место  в  тюремной  иерархии.  Других  враждебная
обстановка приплющивает так, что люди становятся готовы на все, лишь бы хотя
бы на месяц, да что там на месяц -  на  день  сократить  пребывание  в  этом
заведении. Тяжелее всех приходится тем, кто привык жить роскошно  и  считал,
что эта роскошь - неотъемлемое свойство его существования на земле,  награда
за какие-ю  непонятные  его  достоинства.  Таким  хлебать  баланду  особенно
противно. И они часто вообще готовы наложить на себя руки.
   - А почему мы беседуем без адвоката? - в первый разговор  попробовал  Дон
Педро качать права.
   - А зачем адвокат людям,  которые  скоро  станут  друзьями?  -  удивленно
спросил Ушаков.
   - Я не понял, - недоумевающе посмотрел Дон Педро на начальника уголовного
розыска и его заместителя.
   - Потому что ты влип, - разъяснил Ушаков. - Ты нуждаешься в помощи. А  мы
те люди, которые могут помочь тебе. Кстати, в отличие  от  адвоката,  не  на
словах, а на деле. Притом совершенно безвозмездно.
   - Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, -  решил  запереться,  как  моллюск,  в
раковину враждебности и недоверия Дон Педро.
   - Это почему? - осведомился Гринев, подходя к Дону Педро  и  нависая  над
ним всей своей массой.
   - Потому что я не виноват ни в чем. Я не сделал ничего плохого.
   - Заявление  спорное,  -  произнес  Ушаков.  -  Конечно,  Глушак  был  не
подарочек, и в том, чтобы его завалить, может, ничего плохого и не было. Вот
только по этой статье вышка положена.
   - Я стрелял в Глушака? - взвился Дон Педро. - Вы в своем уме?
   - Заказчикам дают больше, чем исполнителям,  -  скучающе  проинформировал
Ушаков.
   - Меня самого чуть не убили!
   - Ну да, - поддакнул Гринев.  -  У  Колпашина  -  пуля  в  груди.  Глушак
изрешечен весь. А ты жив. И тут же включаешься в дележ имущества покойного.
   - В какой дележ?!
   - У тебя какие отношения были с Инессой? - принял подачу Ушаков.
   - Никаких.
   - Отлично. - Начальник  уголовного  розыска  положил  перед  коммерсантом
фотографию, на которой сплелись в экстазе Инесса и Дон Педро.
   - Это что? - сдавленно произнес Дон Педро.
   - Это значит, что ты был под нашим контролем, - давил Ушаков. - Мы просто
не знали, что вы решили с Инессой ее муженька завалить...  Глушак  -  потеря
для человечества небольшая, Дон Педро. И много за него не дадут. Но с каждым
днем твоего молчания срок ты себе нагружаешь все больше...
   - Получишь по минимуму, - в унисон подогревал допрашиваемого Гринев. - Да
еще кореша твои судей подмажут, как положено. Отсидишь в  пятой  колонии.  В
нормальных условиях. Выйдешь досрочно. Красота.
   - Я не убивал!
   - Не бросайся такими словами, - сказал Гринев с угрозой. - Пойми, мы  все
равно  тебя  додавим.  Просто  это  будет  стоить  тебе  сил   и   здоровья.
Экспертизами додавим. Очными ставками. А исполнителя мы, считай, установили.
   - Где он?! Покажите! - воскликнул Дон Педро.
   - Покажем, - заверил Ушаков. - Будешь ссориться  с  нами  -  получишь  по
максимуму. Да еще гарантирую тебе самый строгий  режим  из  всех  возможных.
Представляешь,  получишь  лет  двадцать.  Выйдешь   старым,   с   потерянным
здоровьем, без денег. Никому не нужным. Ни одна  баба,  кроме  шлюх  дешевых
вокзальных, на тебя не клюнет. Будешь питаться в общественных  столовках,  а
на казино смотреть только с  расстояния  пушечного  выстрела  -  ближе  тебя
охрана не подпустит... - Красиво расписываете.
   - Ты в камере поспрашивай. Там тебе скажут, что Ушаков слов на  ветер  не
бросает...
   - Я не убивал! Вы можете меня хоть расстрелять, но я не убивал...
   - А что? - хохотнул радостно Гринев. - И расстреляют. Времена меняются. И
гуманизму к бандитам в нашей стране долгожданный каюк приходит..,
   - Подумай, что дальше будет, - сказал Ушаков.  -  Вскоре  мы  арестуем  и
Инессу как соучастницу.
   - Да арестовывайте! - воскликнул Дон Педро. - У нее и спрашивайте. Может,
она мужа и заказала!
   Да, Дон Педро явно не был джентльменом. И с удовольствием  опустил  бы  в
камеру и Инессу, поскольку в одиночку отвечать за все ему скучно...
   Первый допрос ничего не дал. После  него  Дона  Педро  стали  таскать  на
задушевный разговор ежедневно, как на работу. Потихоньку он  начал  выдавать
кое-какую, пусть не особенно важную, но  любопытную  информацию  о  табачных
разборках, пролил свет на подоплеку некоторых разборов. Говорил он охотно на
любые темы, кроме одной - убийство Глушко. Тут он сразу наглухо запирался  и
упрямо долдонил:
   - Я не убивал.
   Гринев с Ушаковым не первый год работали на пару и научились без матютов,
спокойным  тоном  доводить  людей  до  полного   исступления.   Отмороженных
мерзавцев, не боящихся ничего и никого, они ввергали в  черную  депрессию  и
выдавливали из них явки с повинной. Работать  они  умели  и  практически  не
знали поражений. Кололи  таких  подонков,  которые,  казалось,  колоться  не
должны были в принципе. Но Дон Педро не желал признаваться.
   - Не убивал.
   На пятый день он всхлипнул и заявил:
   - Вы меня приперли так, что я не знаю, что делать.
   - Признаваться, - посоветовал Ушаков.
   - Признаваться, - усмехнулся Дон Педро. - Признаваться, да?
   - А что, хуже уже не будет, - сказал Гринев.
   - А лучше некуда, - кивнул Дон Педро.
   - Точно.
   - Хорошо, я подтвержу, что убил его. Пусть.
   - Вот и отлично, - похлопал его Гринев по плечу. - Умнеешь не по дням,  а
по ночам. Начнем с исполнителя...
   - Я не знаю никакого исполнителя. Потому что я никого не заказывал. Но  я
готов признаться... Давайте напишу все, что просите.
   - Э нет, - покачал  головой  Ушаков.  -  Так  не  пойдет.  Что,  начинать
разъяснительную работу сначала?..
   И все шло по накатанным рельсам... Ушаков всеми правдами  и  не  правдами
сумел вывернуть следователю  руки,  в  результате  Дону  Педро  прокурорские
работники избрали меру пресечения в виде заключения под стражу, хотя сделали
это скрепя сердце - оснований было маловато.
   - Упрямая сволочь, - в сердцах бросил Гринев, когда вечерочком  подбивали
итоги. - Надо бы Инессу арестовать. Чую, она тоже при делах.
   - Ну да, - усмехнулся Ушаков.  -  Представляешь,  какой  хай  поднимется:
арестовали вдову убитого. Палачи в серых мундирах. И прочее.
   - Журналюги. - Гринев сжал кулак,
   - А уперся Педро крепко. Не сдвинешь.
   ...Другие дела шли ни шатко ни валко. Директора, "Титана" судья  выпустил
под залог, привязать его к взрывам машины и магазина  не  удалось.  Пробитый
напрочь исчез с горизонта, и могло статься, что он уже  успел  перебежать  в
Литву или Польшу. Коллеги там были  ориентированы,  Интерпол  в  известность
поставлен. Кореец, по оперативным данным, находился все-таки в области, а не
за рубежом, но затаился в каком-то укромном месте. Доходили  слухи,  что  он
готовит большой разбор с Шамилем, так нагло влезшим в его бизнес. Так что со
дня на день ожидалась новая стрельба. Впрочем, Ушаков ничего не имел  против
того, чтобы Кореец хлопнул Шамиля.
   Между тем приходили новости, к