стала,  как
говорится, ребром, они сжали зубы и пустили ее на  самотек.  Конечно,  глупо
ведь устраивать сцены и  читать  лекции  о  вреде  табака  шестнадцатилетней
девушке. Все равно, если хочет, будет курить. А прятаться с тлеющим  окурком
в рукаве, кидаться за угол при виде отца или матери - это как-то и вовсе  не
солидно. Но каждый раз выходить из квартиры - все удовольствие  пропадает  -
это же надо отложить все дела, тапки напялить, взять  пепельницу,  сигарету,
ключи. То ли дело - сидя на  диване,  слушая  музыку  или  не  отрываясь  от
компьютера, небрежно прикурить, сощуриться и не спеша потягивать сигарету.
   А сигареты-то и  кончились  -  вот  незадача!  Настя  порылась  в  ящиках
письменного  стола  -  вдруг  где  завалялась   хоть   одна   после   гостей
каких-нибудь, после Алисы - она  вечно  вываливает  из  пачки  на  диван  по
несколько штук, у нее в руках вообще ничего не держится, все падает, бьется,
рассыпается. Может быть, она в очередной раз  вывалила  из  пачки,  а  Настя
убрала в стол, аккуратистка запасливая. Нет, даже крошек табачных  в  ящиках
не видно после очередной уборки, не то что сигарет. Как всегда, так сказать,
при наличии отсутствия, курить захотелось еще сильнее.
   Настя  засунула  руку  в  карман   джинсов,   вытащила   пачку   бумажек.
Троллейбусные талоны,  флаерсы,  которые  ей  всучил  возле  метро  какой-то
незнакомый придурок-рейвер, сложенный вчетверо тетрадный листок с записанным
на нем единственным телефонным номером - хоть убейте, Настя не помнила,  чей
это номер, - и - самое главное - две десятки. Ну что же, деньги есть,  можно
и прогуляться до ночника,  заодно  сока  какого-нибудь  прихватить,  чипсов,
может быть, пакетик.
   Вот еще один плюс отсутствия в  доме  родителей  -  черта  бы  лысого  ее
отпустили в три часа ночи в магазин. Всего боятся,  взрослые  люди,  а  хуже
детей. Какие-то запуганные, издерганные. Возвращается  она  с  дискотеки  за
полночь - дома разборки. Из гостей под утро - опять  разборки.  Не  сильные,
правда, так, для порядка, но все равно  достает.  Как,  мол,  может  молодая
девушка одна ночью ходить по улицам? А вот так и может. Не хуже,  чем  днем.
Если захотят, и днем замочат за милую душу. Да только она-то знает,  что  не
так страшен черт, как его малюют родичи. Спокойненько все ее знакомые гуляют
по ночам, колбасятся в клубах, после концертов ходят друг к другу в гости, и
никого еще не убили, не изнасиловали, даже не ограбили. Тем  более  в  своем
районе. Ребята, правда, дерутся, ну так  это  им  и  положено,  между  собой
разбираются или по-пьяни сцепятся с кем-нибудь, подумаешь, ничего страшного,
ну фингал поставят, ну нос разобьют, это разве проблема?
   А настоящие бандиты - какой у них может быть интерес к подросткам? У  них
другая система ценностей, другие дела, на кой им связываться с  такими,  как
Настя, как ее приятели? Ерунда, одним словом.
   Настя накинула джинсовую куртку, сунула ноги в  замшевые  ботинки  и,  не
выключая света, закрыла за собой  входную  дверь.  С  шипением  раздвинулись
дверцы лифта, не  обезображенного  традиционными  короткими  надписями,  без
рукописных логотипов "Алисы" и "Кино", без немых  криков  "Цой  жив"  и  "Мы
вместе!". Стенки кабины были девственно чистыми, хотя лифт служил уже  много
лет, - видимо, жильцы на лестнице  подобрались  все  как  один  приличные  и
скромные, не любящие оставлять на стенах автографы либо деловые  или  личные
записки.
   Настя  вышла  на  улицу.  Ночь  не  пугала  ее  -  она  снова   вспомнила
родительские страхи и усмехнулась. Наоборот, ночью-то  как  раз  безопасней.
Темно. Ты ничего и никого не видишь в тени домов, но ведь и  тебя  никто  не
видит. А в свете уличных фонарей каждого прохожего видно за версту и  всегда
можно подготовиться к встрече или свернуть,  если  одинокий  ночной  пешеход
покажется подозрительным. И шаги слышны в тишине - сзади никакому маньяку не
удастся наброситься, скорее уж днем, в сутолоке,  в  грохоте  транспорта,  в
котором тонут все звуки.
   Она неторопливо пошла в  направлении  метро  -  там,  на  противоположной
стороне улицы Кораблестроителей, работали модифицированные ларьки, уцелевшие
во время тотальной чистки города от мелких торговых точек. Несколько ларьков
слились  в  один  небольшой  стеклянный  павильончик,  и  появился  чудесный
магазинчик "24 часа" с  милиционером,  который  стоял  внутри,  привалясь  к
дверному косяку, с двумя молодыми, на год-другой старше  Насти,  продавцами,
работавшими по ночам - Виталиком и Вовой. Днем их сменяли  барышни,  заметно
уступающие ребятам в любезности, обходительности и чувстве юмора, или, может
быть, это Насте  просто  так  казалось...  Впрочем,  днем  она  очень  редко
заходила в магазин, по какой-то странной фантазии хозяина названный "Ливан".
   - Здравствуйте, здравствуйте! - приветствовал Настю Вова. Они с Виталиком
оба знали девушку в лицо и обращались к  ней  исключительно  на  "вы",  как,
впрочем, и к остальным немногочисленным ночным покупателям. - Чего желаете?
   - "Лаки Страйк".
   - Лайт?
   - Стронг, - ответила Настя, - только стронг.
   - А вы снова  перекрасились?  -  спросил  Виталик,  протягивая  ей  пачку
сигарет. - Пять пятьдесят.
   - Пожалуйста, - Настя положила на стеклянный прилавок десятку. -  А  что,
заметно?
   - Вообще-то, да. У вас ведь волосы  были,  кажется,  красные?  -  Виталик
незаметным движением смел бумажку куда-то под прилавок и  мгновенно,  жестом
фокусника, выудил оттуда же четыре пятьсот, отсчитав их, похоже,  на  ощупь.
Во всяком случае, глаз от Насти он все это время не отрывал.
   "Профессионал, - подумала она. - Как со сдачей ловко управляется".
   - Были  красные,  стали  белые,  -  нарочито  лениво  ответила  Настя.  -
Разнообразия хочется.
   - А я думал, в школу скоро, -  печально  ответил  Виталик.  -  Думал,  вы
учителей стесняетесь.
   - Я никого не стесняюсь, - Настя взглянула ему  в  глаза.  -  Мне  нечего
стесняться.
   Но взгляда Виталика она выдержать все-таки не смогла.  Повернула  голову,
якобы рассматривая блестящие пакетики чипсов, печенья и конфет, выставленные
в отдельной боковой витрине.
   Да какие там чипсы! Она была смущена до такой степени, что не  смогла  бы
ответить сейчас ни на  какой  самый  простой  вопрос.  Слава  Богу,  Виталик
замолчал. Она не смотрела ему в лицо, пытаясь собраться с силами и  овладеть
собой. Взгляд парня из-за прилавка был таким неожиданным, таким откровенным,
что она почти утратила контроль над собой, внезапно ощутив  себя  совершенно
голой, стоящей посреди ночного магазина под  взглядом  мента  сзади,  Вовика
сбоку и Виталика, который и раздел ее в мгновение ока, быстро  скользнув  по
ее фигуре своими  большими  темными  глазами.  Что-то  было  в  его  взгляде
необычное. Сколько раз уже Насте приходилось отшивать похотливых молодцов  и
на  дискотеках,  и  на  улице,  даже  в  школе,  она  привыкла  к  этому   и
действительно была уверена, что смутить ее чем-либо практически  невозможно.
Ну чем можно смутить современную шестнадцатилетнюю красивую девушку?  Однако
сейчас она чувствовала, что щеки ее  пылают,  да  что  там  щеки,  все  тело
горело, бедра напряглись, пальцы сжались в кулаки...
   - Что-то не так? - услышала  она  его  голос  и  поняла,  что  продолжает
сжимать в кулачке сдачу, уставившись на нее  так,  словно  впервые  в  жизни
видит мятые купюры.
   - Нет, все в порядке. Это я так... Задумалась.
   - А-а. Ну-ну, - Виталик  усмехнулся.  -  А  по  ночам  не  страшно  одной
гулять?
   - Мне? - с деланным изумлением переспросила Настя. - Мне?
   - Вам, вам. - Виталик улыбался.
   - Нет, не страшно. А кого бояться? Я здесь всех знаю.  Если  что,  -  она
наконец смогла улыбнуться парню в ответ, - если что, сюда прибегу.
   - Прибегайте почаще. Будем рады.
   Да уж, конечно... Рады... Настя вышла  из  магазина  и  глубоко  вдохнула
прохладный ночной воздух. Ну и Виталик, просто секс-символа  можно  из  него
ковать, героя районного масштаба. Что-то у него в глазах такое есть, от чего
немеют  ноги,  и  мысли  из  головы  куда-то  исчезают,  и  тепло  по   телу
разливается. Настя тряхнула головой,  пытаясь  отогнать  плотно  засевший  в
мозгу образ молодого продавца. Интересно, думала она, а если с ним... Как он
будет это делать? Наверное, так как надо. Судя по его глазам, он все может.
   Порыв ветра, прилетевший с залива, заставил  ее  поежиться  и  застегнуть
куртку. Лето и вправду кончилось. Настя ускорила шаг и пружинистой походкой,
неслышно ступая в своих замшевых ботиночках, двинулась к дому. Сворачивая за
угол, она  все-таки  обернулась  и  увидела  в  светящемся  четырехугольнике
магазинной двери темный силуэт. Это что же, следит он за ней, что ли? Или  и
не он это вовсе? Странно, раньше продавцы "Ливана" не проявляли к ней такого
интереса.
   - Эй, девушка, зажигалки нет?
   Настя вздрогнула и быстро повернулась на твердый мужской голос,  стараясь
не показывать растерянности или, чего доброго, страха. Главное в общении  на
улице с незнакомыми мужчинами - не терять уверенности. Держать  стойку,  как
говорит отец. Это намного важней и действенней,  чем  накачанные  мускулы  и
знание приемов кунг-фу.  Настя  сначала  недоверчиво  усмехалась,  но  потом
убедилась в справедливости отцовских слов. Когда повнимательней пригляделась
к так называемым "прибандиченным"  молодым  людям,  особенно  в  конфликтных
ситуациях, - чаще  всего  это  случалось  на  небольшом  рынке  возле  метро
"Приморская".
   Конечно, парни с рынка были не то что мелкими,  вообще  микроскопическими
сошками криминального мира Петербурга, но, стараясь  казаться  крутыми,  они
наверняка, сознательно или незаметно для самих себя, подражали  авторитетам.
Настя не раз наблюдала за статичными, немыми поединками, когда двое  "быков"
стояли друг против друга, вперив взгляды одинаково  маленьких  глаз  в  лицо
противнику. Это длилось недолго, несколько  секунд,  но  за  столь  короткое
время они, вероятно, успевали обменяться необходимым количеством  информации
и уяснить последствия, которые повлечет за собой  прямое  столкновение.  Как
правило, таких немых сцен было достаточно, чтобы кто-то один признал свою не
правоту или физическую несостоятельность и сдался.
   Драки тоже, конечно, случались в Настином районе, и не  просто  драки,  а
какие-то бои гладиаторов,  до  полной,  так  сказать,  победы.  То  есть  до
невозможности противником продолжать поединок.  Ни  сейчас,  ни  завтра,  ни
через неделю.  Летальных  исходов  Настя  не  видела  ни  разу  -  бои  либо
прерывались налетом, по-другому не скажешь, ОМОНа, который метелил и  правых
и виноватых. Впрочем, были ли в этих битвах  правые,  трудно  сказать.  Либо
дружки оттаскивали побеждавшего бойца от поверженного  противника.  И  здесь
тоже Настя понимала, что не из гуманизма, глубоко спрятанного  под  крепкими
лбами, а из опаски довести приятеля до "мокрухи". До первой ли?  А  если  и,
скорее всего, не до первой, то тем более лишний раз не стоит мараться.
   Краем глаза она видела силуэт в дверях магазина, и  это  ее  успокаивало.
Если  что,  действительно  можно  заорать  погромче  -   Виталик   наверняка
среагирует. Он ведь только и ищет повода, чтобы Настю это... Завлечь,  одним
словом. Тут уж она не ошибается. Да и мент у них там в магазинчике без  дела
мается.
   На высоком крыльце первого от угла длиннющего дома сидел парень в  черной
кожаной куртке и ярко-голубых джинсах. Настя скользнула взглядом по куртке -
это была не дешевая "косуха", в  которых  рассекают  гопнической  наружности
алисоманы и прочие малолетки без  башен,  но  с  жутким  пафосом.  По  самой
приблизительной прикидке, куртка тянула баксов  на  пятьсот.  В  этом  Настя
худо-бедно разбиралась.
   Вообще, незнакомец выглядел довольно странно. Вроде бы  Настин  ровесник,
худощавый, невысокого роста, что  было  заметно,  даже  когда  он  сидел,  с
правильными чертами лица, в которых оставалось еще ой как много детского - в
изгибе бровей, в гладкой нежной коже, в девственно чистом  подбородке,  хотя
зачаточные усики вроде бы уже пробивались. И в то же время движения его были
по-взрослому уверенными и точными, и голос  не  то  чтобы  мужественный,  но
вполне  мужской.  С  интонациями  пожившего,  много  повидавшего   и   много
испытавшего человека, негромкий, но забирающий все внимание собеседника.
   И одет он был тоже не так, как одеваются шестнадцатилетние. Не в том даже
дело, что он носил "казаки", как всякие там  металлюги  или  "ковбои",  нет,
просто одежда на нем была "взрослая".  Чего  стоила  одна  только  фирменная
куртка! Не самопал, хоть и шьют в  Питере  кожу  на  любой  вкус,  с  любыми
прибамбасами, нет, эта куртка была очень, ну  о-очень  крутая.  Скромненькая
такая, только ее, эту скромненькую,  ни  в  одном  магазине  на  Невском  не
купишь. Разве что в  Англии  где-нибудь  или  в  Германии.  Джинсы  тоже  не
псевдоитальянские, вообще, похоже, не европейские, натуральные  Штаты.  Тоже
ведь не продаются простым смертным,  в  магазинах  "Ливайс",  все  в  лучшем
случае из  Франции,  а  там  какие  могут  быть  джинсы.  Лицензии,  которые
разваливаются через год,  теряют  форму,  цвет,  превращаются  в  вылинявшие
тряпочки.
   Какая ночь сегодня, богатая на знакомства! Настя подошла к  таинственному
юноше и вытащила из кармана джинсов зажигалку.
   - Пожалуйста.
   Вежливость и спокойствие, спокойствие и вежливость.
   Парень сунул в рот сигарету, которую лениво крутил в  пальцах,  потянулся
было к зажигалке, но Настя не выпустила ее из  рук,  сама  щелкнула,  и  ему
ничего не оставалось, как  неловко,  чуть  привстав  со  ступенек,  ткнуться
кончиком сигареты в высокий язычок пламени, выщелкнувшийся из "Зиппы".
   - Ого, - сказал парень, выпустив струйку дыма и щурясь  на  зажигалку.  -
Настоящая вещь!
   Что правда, то правда. Зажигалка была  настоящей,  отец  подарил  полгода
назад, когда вопрос о курении Насти был снят с повестки  дня.  Не  в  ларьке
уличном куплена, понятное дело. И не Китай какой-нибудь.
   - Да, - ответила Настя, убирая зажигалку в карман. Не пряча, а именно вот
так - неспешно, даже лениво.
   - А как  вас  зовут?  -  спросил  парень  после  короткой  паузы,  оценив
спокойствие Насти. - Меня - Рома.
   - Настя, - ответила она, не понимая, что же ей сейчас делать. Идти  домой
или включиться в разговор, который явно намеревается затеять этот  приятный,
в общем-то, паренек. Вроде воспитанный. На начинающего бандита не похож.  Ни
прической, ни одеждой.  Все  эти  юнцы,  "косящие"  под  взрослых  боевиков,
вызывали у Насти смех и в то же время отвращение. Бритые головки, спортивные
штаны, или куртки-"пилоты", кепочки - хоть плачь, хоть смейся. Ну что  может
в такой головке крутиться интересного, если ее обладатель  подражает  самому
низшему криминальному сословию. Ладно бы - в "крестные отцы"  стремились,  а
то бычары и бычары, маленькие только. Пальцы веером. Тьфу!
   - Живешь здесь? - заведя, как и  предполагала  Настя,  разговор,  спросил
парень.
   - Да.
   - А-а. А я вот на метро опоздал.  В  гостях  тут  был,  засиделся.  Пойду
сейчас пешочком.
   - А далеко?
   - Да нет. На Невский.
   - На Невский? А мосты?
   - Так через Лейтенанта Шмидта. Его как раз через часик сведут.  Успею  не
спеша.
   - Да-а... - Настя украдкой продолжала разглядывать парня.
   - А это что, знакомый твой? - Роман кивнул в направлении магазина. Там  в
дверях все еще маячил темный силуэт.
   - Да. Виталик, продавец.
   - Продавец... И часто ты в это время в магазин ходишь?
   - Бывает.
   - И не боишься?
   Настя неожиданно для себя громко расхохоталась.
   - Ты чего? - Роман удивленно посмотрел на нее.
   - Какие вы все одинаковые. Вот он тоже, - Настя в  свою  очередь  кивнула
головой, - Виталик. Первое, что спросил: "Не страшно  по  ночам  гулять?"  А
тебе не страшно?
   - Нет.
   - Крутой?
   - Да не особенно.
   - Вот и мне не страшно. Кого бояться? Тебя?
   Она взглянула Роме в глаза и тут же  пожалела  о  сказанном.  Взгляд  его
мгновенно стал жестким и, словно наждачной бумагой,  прошелся  по  Настиному
лицу. Во второй раз за последние полчаса ее бросило в  жар,  щеки  запылали.
Черт его знает, этого Рому,  кто  он  на  самом  деле  такой?  Вдруг  маньяк
какой-нибудь?
   Он продолжал смотреть на Настю молча, и испуг у  нее  стал  проходить.  В
самом деле, что за детские страхи - маньяки, убийцы. Нормальный парень.
   - А хоть бы и меня. Ты же не знаешь, кто я на самом деле.
   Он как будто подслушал Настины мысли.
   - Не знаю. Вернее, знаю. Рома. Рома в хорошей куртке. Гопники в таких  не
ходят.
   - Да и ты тоже ничего себе прикинута.
   - Стараюсь.
   - Значит, говоришь, на гопника я не похож? И на том спасибо.  А  на  кого
тогда?
   Настя призадумалась.
   - На кого? На преуспевающую начинающую  поп-звезду.  Только  с  прической
что-то не так.
   - М-да, - он отвернулся.
   - Что - м-да?
   - Да так. Просто грустно. В этом городе все, кто прилично одет,  выглядят
поп-звездами. Простой человек в говне ходит, только поп-звезды в  нормальной
одежде. Ладно, - он посмотрел на наручные часы. - Пора мне. А то мост только
на пятнадцать минут сводят. Потом до пяти ждать.
   Рома пружинисто встал, топнул несколько раз, разминая затекшие ноги.
   - Слушай, Настя, телефон не оставишь свой?
   - А зачем тебе?
   - Просто понравилась ты мне. Что такого особенного?  Позвоню  как-нибудь,
пообщаемся. Про поп-звезд поговорим.
   "Да иди ты..." - подумала Настя, в  то  время  как  губы  ее  сами  собой
зашевелились и  она  с  удивлением  услышала  номер  собственного  телефона,
который произнесла немного вежливо и даже как-то заискивающе.
   "Вот те на, - пронеслось в  ее  голове,  -  что-то  мужики  сегодня  меня
раскручивают. Не на шутку. Это дело пора кончать".
   - Тридцать восемь, - повторил Рома последние цифры. -  Хорошо.  Запомнил.
Ну, пока, Настя. До встречи.
   Он протянул к ней руку и, прежде чем она успела  отреагировать  на  жест,
погладил ее по плечу. Потом  быстро  повернулся  и  не  оглядываясь  зашагал
вперед - мимо магазина. Виталика в дверях  уже  не  было,  видимо,  появился
очередной ночной клиент.  А  Рома  споткнулся  о  поребрик  мостовой,  ловко
подпрыгнул, выравнивая равновесие, и скрылся за пустующими палатками  рынка,
раскинувшегося вокруг станции "Приморская".
   Настя добралась до  дома  без  приключений,  прошла  на  кухню,  села  на
табурет, и ей показалось, будто она забыла сделать что-то важное. Зачем  она
вообще выходила на улицу? Ах да, за сигаретами. Но курить  расхотелось.  Вот
так. Эмоциональные, можно сказать, потрясения, в общем-то, идут  на  пользу.
Может быть, есть смысл, как  только  захочется  закурить,  сразу  бежать  на
улицу, знакомиться с молодыми людьми?
   Она машинально разделась, хотя еще минуту назад и не думала спать, так же
машинально  залезла  под  одеяло  и,  уже  засыпая,  подумала  о  том,  как,
интересно, ложится в постель этот самый Виталик. Хорошо бы попробовать  лечь
рядом с ним. Как он...
   Ниточка, связывающая Настю с реальностью,  тихо  перетиралась,  греховные
мысли расплывались, теряя свои очертания, какие-то посторонние образы  стали
не то чтобы мешать, но путать картину, наконец ниточка разорвалась, и  Настя
уснула.

Глава 2

   - Калмыков Юрий Федорович, - представился молодой  человек  лет  двадцати
пяти, войдя в комнату и аккуратно прикрыв за собой дверь.
   Кузя молча смотрел на него из-под упавших на лоб длинных, но, увы, уже не
таких густых, как хотелось бы, волос. Посетитель ему не понравился. Кузя  не
смог бы объяснить, что было ему неприятно в этом рослом, со  вкусом  одетом,
улыбающемся человеке. Возможно, просто общее состояние,  похмелье,  если  не
лицемерить перед самим собой, а называть вещи своими  именами,  мешало  Кузе
воспринимать мир во всей его полноте, красоте и  Бог  знает,  что  там  еще.
В