артире двух  любителей  выпить  такое  и
хранится?
     - Припасли.
     - Интересные люди, - покачала я головой, устраиваясь на диване. - Где ж
это продается?
     - Там же, где покупается.
     - Ты чего вредный такой?
     - Нормальный.
     - Значит, воевать  собрался, с Серым? Это он тебя в тюрьму пристроил? А
кто такой крестный?
     - И ты еще удивляешься, что тебя убить хотят? Удивляться надо. как жива
до сих пор.
     -  В том  смысле, что  я  много болтаю?  Это  нервное.  Ты  не  обращай
внимания, ладно?
     Он понял буквально  и перестал обращать  на меня внимание  вообще. Надо
было с ним как-то подружиться. Не придумав ничего лучшего, я спросила:
     - Это что, граната?
     - Шарик надувной.
     - Ну, не нравлюсь я  тебе и не нравлюсь, ты мне тоже не нравишься. Чего
ж вредничать?
     - Граната, граната.
     - А как она работает?
     - Хорошо она работает, рванет - и останется только мокрое место.
     - А что сделать надо, чтобы рванула?  - Он поднял голову и уставился на
меня. -  Чего  глаза пялишь?  - не  выдержала я.  -  Трудно объяснить? Вдруг
пригодится?
     - Чего тебе пригодится?
     - Граната.
     Неожиданно он засмеялся.
     - Чего ж тебе так весело? - окончательно разозлилась я.
     - Да так. Когда мне  два года отдыха-лось, я мечтал, как вернусь  и все
такое... о многом думалось, но чтоб так...
     - Как? - разозлилась я.
     - По-дурацки. Сидит передо мной баба на диване и просит  объяснить, как
граната взрывается. Прикинь?
     - Прикинула. Чем выпендриваться, лучше б объяснил.
     - Ладно, - пожал  он плечами - и  объяснил. Ничего особо сложного  я не
усмотрела. При случае вполне можно рвануть,
     Приставать к нему я  больше не стала. он  с  оружием еще минут двадцать
пораз-влекался и ящик куда-то утащил. Потом заглянул в комнату и сказал:
     - Я в ванной.
     Оставшись одна, я провела экскурсию по  квартире, подивилась количеству
грязи на квадратный метр, но ничего примечательного  не обнаружила.  Хозяева
храпели,  а  тараканы по  стенам  шныряли. Повезло соседям.  На  тумбочке  в
прихожей  пылилась груда бумаг.  Покопавшись в  них, я обнаружила губернскую
газету,  датированную сегодняшним днем, и  прихватила  ее в комнату - не  то
чтобы я поклонница городской прессы, но надо было как- то время скоротать.
     Взгляд мой остановился  на колонке "Происшествия"; "12 июня в гостинице
"Альбатрос"   областного  центра  гр.  Л.,  уроженец   Киева,   в  состоянии
алкогольного  опьянения   нанес  ножевые  ранения  своему  родственнику  П.,
гражданину Украины. От полученных ран П. скончался.  Л. с места происшествия
скрылся.  В  результате оперативно-  розыскных  действий преступника удалось
задержать".
     Чертыхнувшись,   я  заметалась  по  комнате,  прикидывая,  куда  газету
спрятать,  чтобы она  не  попалась  на  глаза  Алексею. Оперативность родной
милиции  была некстати. Конечно,  в  конце  концов  он все равно узнает,  но
сейчас не  время. Я сунула газету  под диван, а сама села в кресло, стараясь
успокоиться. События  развивались чересчур стремительно, одно  утешало: пока
все в  пределах  нормы, как любил говорить один умный  человек, правда,  уже
месяц мертвый.
     Тут ввалился Алексей, пришиб ботинком таракана и сказал:
     - Ты как хочешь,  а я спать. Постельное белье  отсутствовало. Он принес
две  подушки и  одеяла. На вид жуткая гадость, но высказываться я не стала и
устроилась  в кресле,  а  Алексей на  диване. Он  не спал,  таращил  глаза в
потолок, хотя и лежал тихо, не шевелясь. Я тоже не спала. Хотелось зареветь,
а  еще  больше  хоте-  лось  привычной  жизни:  размеренной,  упорядоченной,
комфортной, где не было места гранатам, тараканам  и ночлегу в чужой грязной
квартире, рядом с амбалом, у которого лицо киллера из комиксов, кровный враг
по кличке Серый и  неведомый  крестный... Вот о нем  надо  узнать побольше -
последнее, что подумала я, проваливаясь в сон,
     Утро  было ранним и  бестолково-суетным. Для  начала  на пороге  возник
Гриша и  долго  вслух изумлялся тому, что спим мы не  вместе,  как  положено
мужику и  бабе, а врозь.  Я  лишилась остатков  его доверия.  Верка  бродила
хмурая, крикливая  и больная. Гришка, все в той же грязной майке, сбегал  за
бутылкой, и  оба повеселели.  Алексей с  ними  выпил и  устроился на диване,
прихватив  газету из  прихожей, чем, признаться, меня напугал. Я с тоской на
него  поглядывала, но  он  и бровью не повел: как  видно,  опасных  для меня
заметок в газете не обнаружил.
     Алексей читал и явно ждал кого-то. Гришка с час как ушел куда-то, Верка
возилась в кухне, а я тосковала-
     - Мы так и будем целый день сидеть? - не выдержала я в конце концов.
     - А ты побегать желаешь?
     - Нет, не желаю. Но ведь вот так в четырех стенах торчать невозможно.
     - Почему это? Безопасно, и Верка обедом накормит, чего ж еще надо?
     - Но не можем же мы всю жизнь сидеть в чужой квартире и обеда ждать?
     - Послушай, дорогуша, если тебе скучно стало, захотелось  приключений и
разнообразия, так стоит только за дверь выйти.
     - Не заводись. Ты у родни, а я у чужих людей и что- то для себя сделать
должна.
     - Деньги приготовь, тысяч шесть.
     - На что? - удивилась я.
     - Слышала, о чем вчера толковали? Тачка нужна, лучше две.
     - Ты так говоришь, как будто у тебя план есть, - насторожилась я.
     - Есть, - кивнул он.
     Слишком лаконично, я захотела уточнить:
     - План, как меня избавить от неприятностей?
     - А я что, подряжался? - вытаращил
     он глаза.
     -  Господи! - всплеснула  я  руками -С какой стати мне  тогда  деньгами
швыряться, будто они у меня лишние?
     Тогда мотай, куда ты там собиралась.
     - Что-то не хочется, - вздохнула я. - Выйду на вокзале в чужом городе и
куда?  Нет, я уж лучше  с тобой посижу. Верка обедом накормит, тараканы- как
родные, рядом шныряют, жить можно.
     Алексей ухмыльнулся и уставился в газету.
     - А зачем нам две машины? - спросила я через пару минут.
     - Пригодятся.
     - Оно конечно. Судя  по тому, как ты джип разделал, -  , и  двух  будет
мало. Ты на него всю жизнь копил или позаимствовал?
     - Позаимствовал.
     -  Я  так и подумала... Валяй, бери  деньги, покупай машины.  А  вот ты
говорил, что я дорогу перешла, это кому?
     - У тебя от лишней информации голова не болит?
     - Не болит.  И оставь мою голову в покое, сам ведь говорил, что охота -
процесс необратимый. Так какая мне разница? Хотя бы знать буду, кому спасибо
сказать.
     Он  вздохнул и отложил газету.  Я сидела, поджав  ноги,  искоса на него
поглядывала. Хоть и силилась не унывать и смотреть на  жизнь оптимистически,
но своим оптимизмом и кошку бы не обманула.
     - Может, тебе действительно уехать? - минут через пять спросил Алексей,
Я отвернулась.
     - Куда? Деньги быстро кончатся. Ничего путного делать я не умею.
     - Выйдешь замуж. Для  такой, как ты, это не проблема.  Фамилию сменишь,
будет крыша над головой и кормилец.
     Я задумалась, потом сформулировала:
     - Я хочу выйти замуж за любимого человека.
     Он присвистнул.
     - Не вижу в этом ничего смешного, - решила я обидеться.
     - А я разве смеюсь?
     Я повздыхала и решила на жизнь пожаловаться:
     - Бежала из квартиры сломя  голову, ничего из одежды собрать не успела.
Как ты думаешь, я могу зайти домой?
     - Не советую.
     - Они что, всю жизнь там будут сидеть, меня дожидаясь?
     - Если всерьез собрались тебя прикончить - будут.
     - Ясно. А  вот скажи, крестный твой, он  в самом деле тебе крестный или
это должность, как в "Крестном отце"?
     - В самом деле крестный, - Алексей вдруг засмеялся.
     - А Верка - жена Григория, а он брат твоей мамы?
     -  Двоюродный.  И Верка не жена ему, так,  живут вместе,  она вообще-то
жена моего крестного.
     - А имя у крестного есть?
     - Есть. Николай Савельевич.
     - Я ведь не просто так спрашиваю, - пояснила  я. - Я все слышала, о чем
вы вчера говорили, и кое-что поняла, не  маленькая. Твой Николай  Савельевкч
мне не поможет, а?
     -  Крестный-то?  -  Алексей  захохотал,  как  будто  я  ляпнула  что-то
чрезвычайно забавное. Отсмеявшись, он покачал головой и сказал равнодушно: -
Он и мне-то помогать не станет, а про тебя и разговору нет.
     -  Жаль, -  вздохнула я, намереваясь продолжить тему, но  тут заглянула
Верка и позвала обедать.
     Ближе к вечеру вернулся Гришка, и не один, а с маленьким юрким мужичком
лет тридцати.  Физиономия у мужичка была смышленая.  Симпатичный  Соловей, о
котором  шла речь вчера. С Алексеем  они обнялись,  для чего  тому  пришлось
согнуться в три погибели, потом облобызались и долго трясли друг другу руки.
Только после этого Соловей заметил меня.
     - А это кто? - спросил он,  улыбаясь во всю ширину рта. Я тоже в  долгу
не осталась и выдала свою лучшую улыбку.
     - Это Наташка, - сурово сказал Алексей, пресекая дальнейшие вопросы.
     - Красивая, - кивнул коротышка.
     - Ничего, - проворчал Алексей. - Идем в кухню.
     Я прошмыгнула  следом. Мужики, а с ними и Верка,  сели за стол, выпили.
Соловей покосился на меня, но после кивка Алексея сказал:
     - Савельич тебя ждет.
     - А нет меня, - усмехнулся Лешка.
     - Не  пойдет.  Все  знают:  ты в городе. Фейерверк вчера  кто  устроил?
Вечером у него Серый был, жаловался, мол, ты вернулся и войну затеял...
     - А Савельич?
     -  Сказал,  никакой  войны.  Мол,  Леха  с   тобой  замирится,  старших
послушает. Война  нам ни  к чему, нам надо дело делать, и все в таком  духе.
Серый уехал довольный, своим потом хвастал, что у тебя руки ко ротки.
     - Это он так думает.
     -  Верка  говорила?  Скорешились  они, попрешь  на Серого - попрешь  на
крестного. Подумай.
     - Я два года думал.
     - Дело твое. По совести. Серый  сдохнуть должен, только какой тебе прок
от того, что ты его кончишь, если сам за ним следом отправишься?
     - Это мне решать.
     - Само собой. Только  Савельичу все ж  таки покажись, ждет. Вы с ним не
чужие.
     - Ага, - как-то странно усмехнулся Алексей.
     - Сегодня поезжай.
     - Ладно. Какие новости в городе?
     - О тебе болтают. Кто-то  рад,  а кто-то не очень. Мустафа злой, на его
территории двух ребят хлопнули, и  вроде бы искали они какую-то девку. Ты об
этом ничего не слышал?
     - Откуда? Мне своих забот хватает.
     - Ну-ну, -  весело косясь на  меня, сказал Соловей. - Машина под окном,
тачка надежная.  Братан  головой  ручался.  Вторая  у  меня  в  гараже. Куда
пригнать?
     - Пусть пока там и стоит. Наташ, принеси деньги.
     Я было поднялась, но коротышка сказал Алексею:
     - Я тебе должен. Что ж, - он встал и хлопнул себя по ляжкам, - поехали.
     - Куда?
     - Сам знаешь.
     - К Савельичу можно  попозже,  а вот в одно место лучше сейчас. Алексей
ушел одеваться.
     - Ты меня с собой возьмешь? - кинулась я следом.
     - Слышала, что Соловей  говорил про тех двоих?  И  про  девку,  которую
ищут?
     - Я могу в машине сидеть. И не  высовываться. Мне с  тобой спокойнее. А
мешать я не буду, честное слово.
     - Ладно,собирайся.
     Через две минуты я была готова следовать за ним на край света.
     Возле подъезда  стояла облезлая, сто  раз крашенная, похожая  на  мятую
консервную банку "восьмерка".  Я всерьез забеспокоилась, что, если ненароком
посильнее хлопнуть  дверью, она развалится. Оказалось,  зря.  Алексей сел за
руль, выложил из  кармана три гранаты и убрал  под сиденье. Я насторожилась.
Вслед за гранатами под сиденье отправился пистолет. Второй, могу поклясться,
остался у него в куртке. Может, зря я с ними напросилась?
     Соловей к этим  приготовлениям  отнесся  равнодушно. Алексей  аккуратно
тронулся с места.
     - Как тачка? - минут через десять спросил Соловей.
     - Люкс.
     -  Старался-,. И вот что... Я тебя, Леха, сколько годов знаю... Никакой
крестный тебя  не удержит, если решил чего... Дачку помнишь, где  мы с тобой
восемь кусков сняли?
     - Ну?..
     - Поживи там. О ней никто не знает. Ты да я. Понял?
     - Понял.
     - Вот и ладненько... Ключи возьми.
     Оба замолчали,  а я  вообще рта не раскрывала. Минут через двадцать  мы
съехали под мост. Дома здесь были старые, сплошь деревянные, сады, крылечки,
колонки с ручейками по асфальту. Я люблю гулять по таким улочкам.
     - Чику повидать решил? - усмехнулся Соловей.
     -  Решил, -  кивнул Алексей,  тормозя  и прижимаясь к  обочине.  - Сиди
здесь, - бросил он мне.
     Они вышли  и  исчезли в переулке.  Я  вытянула  ноги,  закрыла  глаза и
приготовилась ждать.  Однако  очень скоро  мое сонное оцепенение как  ветром
сдуло. Где-то рядом грохнул выстрел, потом еще один. Я выскочила из машины и
заметалась,  лихорадочно  соображая,  что  делать.  Стреляли  как  будто  из
переулка. Тут впереди над  огородами взметнулся дымок, через несколько минут
повалил клубами, стал густым и  черным. Сомнений не было  - пожар. Алексей с
приятелем не  появлялись.  Я  села  за  руль  и завела  машину.  Если  у них
неприятнос ти-в  чем  я не  сомневалась,  - это самое разумное,  что я могла
сделать.  И  туг  в конце переулка  появился Соловей. Он бежал как-то боком,
руку  держал на груди, левая сторона  лица была  залита кровью,  Я опрометью
выскочила из машины и бросилась к
     нему.  Когда между  нами оставалось несколько  шагов, он  ухватился  за
забор и, словно поскользнувшись, упал на землю.
     - Где Лешка? -  закричала я, вконец перепугавшись, потому что  увидела:
за  грудь он держался  не  зря,  куртка пропиталась кровью, под ней все было
разворочено выстрелом - просто чудо, что он смог бе жать.
     - Где Лешка? - повторила я, теряя остатки присутствия духа.
     - Он... с Чикой... уходить  велел... тебе. - прохрипел Соловей, откинув
голову и закатив глаза.
     Я почувствовала себя  сиротой. Уйти без Алексея? Куда? Да и много ли  я
без него набегаю?
     - Я сейчас, - пролепетала я и бросилась вдоль забора.
     Пожар  полыхал  с чудовищной  силой,  за  две минуты, что я  бежала, он
охватил  весь  дом;  стекла  треснули,  и языки  пламени  вырвались  наружу,
мгновенно превратив синий пятистенок  в  черный  остов. Возле соседних домов
жались люди. Вели они себя  как-то  странно, смотрели  испуганно, и никто на
помощь соседям не спешил. Как только  я  вывернула  из-за  угла,  стало ясно
почему:  четверо  молодцов  стояли  перед  домом и  палили из  автоматов  по
металлическому  гаражу. Значит,  Алексей  a неведомым мне Чикой скорее всего
были там.
     Так  и  оказалось.  Я   приникла  к  забору,  пытаясь  разглядеть,  что
происходит. Парни  перестали  стрелять.  В  то  же  мгновение боковая  дверь
гаража, выходящая в сад, открылась  и появился Алексей. На спине у  него был
человек, выглядевший как-то странно - до меня не сразу дошло, что у него нет
обеих ног.
     Сгибаясь  под тяжестью своей ноши,  Алексей  бежал через сад  - видимо,
где-то сзади имелась калитка, через нее он и надеялся уйти. Он исчез из поля
зрения,  и я бросилась вдоль забора назад, заглядывая в щели, хотя  это было
совершенно бесполезно: мы  находились по разные  стороны дома.  Чтобы  с ним
встретиться, мне  надо было обогнуть  сад и выйти  в  другой проулок.  Кусты
малины цеплялись за кофту, раздирали в кровь руки, я чувствовала, что  трачу
слишком много времени. За домом оказалась  помойка, я поскользнулась, упала,
с трудом поднялась и побежала дальше и наконец выскочила в переулок. Как раз
вовремя:  Алексей  уже  выбрался из  сада. Калитки не было, как он ухитрился
махнуть  через  забор  с  ношей на плечах  -  не  понимаю. Его  уже ждали. Я
закричала,  хотя было это бессмысленно-  Один  из молод чиков пальнул в  мою
сторону, меня  точно толкнуло,  я взвизгнула и  упала, покатившись со склона
холма вниз, туда, где была помойка. Встав  на четвереньки, я ходко поднялась
наверх  и как раз успела увидеть, как Лешку огрели обрубком трубы по голове.
Удар такой силы должен был оставить заметный след на граните. Алексей рухнул
на колени, безногий, что был на его спине, свалился на землю. Двое  молодцов
подхватили  Алексея под руки и  поволокли к  подрулившей откуда  ни возьмись
машине.
     Его с  трудом  затолкали на  заднее  сиденье.  Ярко-  вишневая  "Тоета"
подалась вперед, ровно настолько,  чтобы переехать безногого,  а потом  - не
спеша назад. И выехала на улицу.  Конечно, я знала, с кем имею дело, но  это
было уж слишком. Так я  и сказала вслух. А  потом  бросилась в переулок, где
оставила  Соловья, на  ходу  пытаясь  разобраться  в хитросплетении  улиц  и
переулков.
     Соловей  лежал, привалившись к забору, не  бледный даже,  а  зеленый, и
скрипел зубами.  Я  подхватила  его  и поволокла к машине.  Он изо  всех сил
помогал  мне;  беда  в  том,  что  сил этих оставалось  немного.  Но он  еще
умудрялся разговаривать.
     - Где Лешка?
     - Увезли. И Чику вашего убили. А тебе в больницу надо, не то помрешь.
     - Не надо, там меня и кончат...
     - Ну и дела у вас... Давай за Лешкой...
     - В какую сторону поехали?
     - Вниз, в переулок.
     - Значит, им одна дорога, у железки мы их перехватим.
     "Перехватим"  звучало здорово.  В  машине четверо вооруженных  амбалов,
которым ничего не стоит переехать безногого. Что им в таком случае женщина и
раненый...  Но  у  меня,  наверно, от  пережитых  волнений  сделалось что-то
неладное с головой:  я всерьез  решила  вызволять  Алексея.  Каким образом -
представляла  себе  смутно,  но в последний момент  всегда что-то приходит в
голову, только на это я и рассчитывала.
     - Давай в  этот  переулок, -  захрипел  Соловей  с заднего сиденья. - Я
покажу.
     Через  несколько  минут  мы  были возле  железной дороги.  Тихая  улица
выходила   на  проспект.  Если  верить  Соловью,  сейчас   должна  появиться
"Тоета"... Мы приткну лись за кустами сирени. Я потела, ерзала, а он истекал
кровью.
     - Аптечка есть, я тебя перевяжу, - сказала я, вытирая лицо рукавом.
     - Позже. Сейчас явятся.
     Соловей опустил стекло со  своей  стороны и  сидел, сжав пистолет двумя
руками.  Руки у  него  тряслись, я сомневалась,  что он попадет  в  слона на
расстоянии метра. Он еще и раскашлялся - похоже, были прострелены легкие,  -
дышал с трудом  и  таял на  глазах. Из  переулка  донесся  шум  подъезжающей
машины. Если Соловей прав, это та самая. Пора было на что-то решаться. И вот
тут- то я вспомнила о гранатах под сиденьем.
     Моя  врожденная  гениальность не  подвела: в три  счета в голове созрел
план. По  десятибалльной шкале  глупости он тянул на 15, но мне на это  было
наплевать. Я чувствовала в себе силы сразиться со всем миром. Прямо какая-то
белая горячка. "Горячка белая, Лев Маргаритович..."
     Я шагнула к кустам, рассовав гранаты по карманам,  а одну зажав в руке,
и только  тут заметила, что левый  рукав кофты пропитан  кровью, а по ладони
стекает тонкий, но стремительный красный  ручеек. Только теперь я вспомнила,
что  один из психов с "Тоеты" меня подстрелил. Ладно, хрен с ней,  если я до
сих пор жива, значит, ничего серьезного.  Рука вдруг стала странно не меть -
возможно, я просто испугалась.
     О руке пришлось забыть, потому что появилась "Тоета". Я была сердита не
на  шутку. И полна  решимости. Дурацкий план  или нет, отступать от  него не
стоит, потому  что другого все равно не было. Как  там  Лешка говорил: держи
крепче,  швыряй  дальше? Я и  швырнула. Граната  разорвалась перед  машиной,
грохнуло  так, что в доме напротив  треснули  стекла, а я  от не ожиданности
подпрыгнула.  Однако заметного  ущерба ненавистной  машине это не нанесло. И
слава Богу: в машине находился Лешка,  и  я  должна  была его спасти,  а  не
угробить. Скрипнув тормозами, "Тоета" замерла, правда, ненадолго. Я ожидала,
что   амбалы  выскочат  из   машины,   но  они  попытались  подать  назад  и
развернуться.  Чтобы избавить их от лишних хлопот, я бросила вторую гранату,
но  пе