рьмо. Чтобы вытащить тебя из  этого дерьма, я должен
играть по правилам.  И волки стаей бегают, когда выжить хотят, а в стае свои
законы.
     - Я поняла, - торопливо заверила умненькая  Красная Шапочка. - А теперь
меня, пожалуйста, послушай. Когда все кончится, я имею в виду, когда ты меня
из дерьма вытащишь, можешь  сразу  и навеки забыть и про своего крестного, и
про  прочую публику.  Никакой уголовщины.  Мы вообще уезжаем отсюда и живем,
как нормальные люди. Ходим на работу, ждем зарплаты, прикидываем, что купить
в первую очередь.
     Он хохотнул и опять за ухом почесал, а я разозлилась:
     -  Знаю, о чем ты подумал. Я просто высказала  свою точку зрения, а там
как знаешь..
     - Ладно, не заводись, - кивнул он. - Уж больно далеко загадываешь.
     Я тоже  кивнула, соглашаясь, хотя отлично знала: времени осталось всего
ничего.
     Потом мне сделалось стыдно, что я так нахально набиваюсь в жены, а  еще
горько. Приходилось признать два  неприятных, но очевидных факта: Алексей по
всем  статьям не годился мне в спутники жизни, а я отчаянно хотела, чтобы мы
жили долго и счастливо и умерли в один день.
     - Я не хотел тебя обидеть, - заявил он, понаблюдав за мной.
     - Конечно. Это меня иногда заносит. Не обращай внимания. Бегай в стае и
постарайся вытащить меня из дерьма.
     - А чего ты злишься? - усмехнулся Алексей.
     - Злюсь  я потому, что  я дура и, несмотря на возраст, хочу выйти замуж
за любимого человека.
     - За меня, что ли? - развеселился он.
     - До такой степени я еще не спятила, так что успокойся: на твою свободу
никто не посягает.
     Надо же, как он меня разозлил! А я-то всегда считала, что не опущусь до
глупой  бабьей  сентиментальности. Переоценила ты себя, Красная  Шапочка,  а
волчку  и горя мало: сидит, ухмыляется.  Неужели я в него влюбилась? Ничего,
влюбилась, разлюби- лась, переживем. Не о том сейчас думать надо.
     Я решительно поднялась и стала мыть посуду. Алексей  курил и вроде бы в
окно смотрел, но на меня  косился. И хмурился. Ссориться с ним не следовало,
и я спросила, желая сменить тему:
     - Где ты научился готовить? Он пожал плечами.
     - Нигде. Дома. Мать всегда на работе, а я мальчик не  хилый рос,  вот и
приспособился.
     - Мать давно умерла?
     - Давно.
     -  Надо   полагать,  она   была  единственной  женщиной,  заслуживающей
уважения? - не удержалась я.
     - Точно. Мать была очень гордой и не была шлюхой.
     -  Здорово, - порадовалась  я. - Еще она  воспитала  прекрасного  сына.
Жаль, что я  не обладаю ни одним из ее  замечательных  качеств.  -  Я  взяла
тарелку и запустила ее в стенку. Тарелка разбилась, а Лешка при свистнул.
     - И что? - поинтересовался ехидно.
     - Ничего.
     -  Тогда брось еще тарелку. Лучше сразу две. Что у тебя мозгов маловато
-  это я сразу  заметил, но то,  что  ты  просто дура, -  для меня  все-таки
новость. Чайник бросай аккуратней, не ровен час, ошпаришься.
     Чайник я поставила на плиту и ушла  в комнату, которую именовала своей.
Меня слегка трясло от желания раз и навсегда поставить его на место. Если он
думает,  что  может обращаться  со мной как с какой-нибудь  своей шлюхой, то
глубоко заблуждается.
     На самом деле вина  его была  в другом: я по  уши  влюбилась, а он  был
поумнее  и  влюбляться не спешил.  Сознавать это было  мучительно.  Некстати
взыгравшая гордость толкнула меня на глупейшую демонстрацию: я собрала вещи,
упаковала  их  в  сумку и  вышла  на  веранду. Алексей  ухмыльнулся - теперь
физиономия его выглядела откровенно подлой.
     - Далеко собралась? - поинтересовался.
     - Не твое дело.
     - А можно узнать, почему?
     -  Затрудняюсь ответить. Может,  ты чего-то не сказал, а  может, сказал
лишнее.
     -  Ясно.  Катись.  Я  тебя  недооценил:  ты  не  просто  дура,  ты дура
редкостная.
     - Спасибо. И за помощь тоже.
     - Рад был помочь, - хмыкнул он.
     Я подумала, что бы еще сказать,  выходило - нечего. Следовало убираться
отсюда - сколько  можно стоять в кухне с  сумкой в руках, переминаясь с ноги
на ногу. Я повернулась и пошла из  дома. Когда по ступенькам спускалась, уже
поняла:  зря, догонять, звать и уговаривать он не станет. А без  него мне не
справиться. Я оглянулась: Алексей вышел на веранду, наблюдал за моим исходом
и ухмылялся. Я открыла  калитку, сделала шаг и опять оглянулась - веранду он
покинул и теперь в кухне насвистывал мотивчик.  Сволочь уголовная, в сердцах
подумала  я весьма своеобразно о любимом  человеке. Моему женскому самолюбию
был  нанесен сокрушительный удар. Плевать мне  на женское самолюбие.  Я хочу
вернуть  свою  прежнюю жизнь. И в гробу я видала  этого придурка с перебитым
носом. Но пока, ничего не поделаешь, он мне нужен.
     Я аккуратно закрыла калитку и вернулась  в дом.  Бросила на пол сумку и
сказала:
     - Извини, пожалуйста, помоги мне.
     -  Какая  тебя муха укусила? - помолчав, спросил он. Я  села на  стул и
стала рассматривать линолеум под ногами.
     - Сама не  знаю, - сказала, вздохнув.  -  Злюсь.  Я  люблю тебя. А  все
совсем не так, как мне бы хотелось. Не обращай внимания, ладно?
     - Ладно, - кивнул он.
     Ну вот, еще один удар по моему самолюбию... Если так пойдет дальше, что
от него вообще останется?
     - Нам надо съездить на кирпичный завод, - через минуту сказал Алексей.
     - Прямо сейчас?
     - А чего тянуть?
     Охрана  отсутствовала.  На  воротах  красовался  здоровенный  замок,  а
калитку  рядом запереть  никто не  потрудился. Мы  вошли на  территорию - ни
души. Кирпичный  завод походил  на  декорацию фантастического фильма:  земля
после катастрофы.  Я поежилась: большие пространства всегда вызывают  во мне
тревогу. И нахмурилась: с моей точки зрения, делать здесь нам было нечего.
     Дверь оказалась заперта, жалюзи на окнах опущены.  Мы подошли к гаражу:
ворота закрыты, машин нет. На складе картина примерно та же. Взгромоздившись
на пле  чи Алексея, я заглянула  в окошко над воротами - контейнеры исчезли.
Алексей огляделся и сказал хмуро:
     - Да-а-а.
     - Я тебе говорила, ничего стоящего мы здесь не увидим.
     - Интересно, куда все пропали?
     -  Ты  меня  спрашиваешь?  Откуда  ж  мне  знать.  Я  вот  с  тобой,  а
остальные...
     - Не тарахти. Давай к офису вернемся.
     Мы вернулись. Алексей обошел здание,  потом замер у дверей  и уставился
на ворота.
     - Где его машина обычно стояла?
     - Кого?
     - Студента.
     - Вот здесь, -  ткнула  я пальцем. Алексей  прошел к  воротам  и теперь
оттуда на офис пялился.
     - Охранники где, у ворот или в будке?
     - Откуда я знаю? - разозлилась я. - В будке, кажется...
     Он подошел к будке.
     - Машину отсюда не увидишь, - сообщил недовольно. - И дверь тоже. Чтобы
заметить, закрыта она или нет, надо отойти к забору.
     - Ну и что?
     -  Ничего.  Можно сесть  в машину и  даже дверь  офиса не  закрывать, а
охранник заметит это, только когда обход начнет. Ночью прожектор горит?
     - Наверное.
     - Вращается?
     -Что?
     - Крутится прожектор?
     - Чего ты пристал? Откуда я знаю? Чего мы вообще здесь делаем?
     -  Осматриваемся.  -  Он  полез  на  крышу,  раздражая   меня  излишней
любознательностью,  потом спустился, отряхнул  руки  и  заявил: -  Прожектор
освещает  двор перед офисом,  с той  стороны обыкновенный  фонарь. Смотаться
отсюда, чтоб охрана не усекла, проще простого.
     - Все это здорово, только я не понимаю, какая нам от этого польза?
     - Где твоя подруга оставила машину, когда та сломалась?
     - По-моему, вон там, - я показала.
     - Еще лучше, от ворот ее не увидишь. Скорее всего на ней он и смылся.
     - Кто?
     - Олег.
     - Хоть убей, не понимаю, зачем ему было смываться.
     - Надо полагать,  Эдичке надоело делиться. Та же мудрая мысль созрела в
голове Олега. Вот и  стали  ребятки дурить друг  друга. Олег исчез, напустив
тумана, а вместе с ним исчезла наркота.
     - Не могу поверить, что он просто бросил нас...
     - Ага, он же человек порядочный и ничем таким...
     - Ладно, не добивай, - разозлилась я.
     -  Что-то  на  днях  затевается,  не зря  Эдичка  зашевелился.  И  Олег
объявился.  Исчезнувшая  партия должна  быть приличной.  А с ней в никуда не
побежишь.
     - Я уже ни в чем не уверена...
     - Давай-ка пройдемся по территории, вдруг меня осенит.
     Против  "пройтись"  я не возражала. Мы  заглянули сначала в первый цех,
потом  во  второй и в третий.  Я быстро  огляделась. Толстый  слой  пыли  на
цементном полу позволял  надеяться, что  все  здесь  в  порядке, случайных и
неслучайных гостей не было.  Мне  бы очень хотелось убедиться в этом, но при
Алексее нечего было и думать затевать проверку.
     Завершив обход, мы направились к воротам. Но просто так уйти я все-таки
не могла.
     - Я в туалет хочу, - сообщила я.
     - Валяй, жду в машине.
     Он  пошел  к стоянке, а я  помчалась ко  второму  цеху, успела  открыть
железную дверь и тут услышала выстрел.
     - Господи, какая же я дура!
     Я проскользнула в цех, захлопнула дверь и бросилась бежать вдоль стены,
высматривая щиток. Он был на месте. Я нажала красную кнопку, и в пяти метрах
от  моих  ног  открылся  люк.  Спустившись  на глубину  полутора  метров,  я
заблокировала  вход  и  включила  свет.  Здесь  я в  полной  безопасности, а
Алексей...
     Преодолев двенадцатиметровую дистанцию по щиколотку в воде, я оказалась
в комнате, которую Гера торжественно именовал  "бункером". Если особенно  не
при дираться,  то похоже. Села в кресло перед монитором. Приводить систему в
действие раньше времени было неразумно и даже  опасно.  Но  это как  раз тот
случай, когда рискнуть придется.
     Я включила  третью  камеру.  На  экране  появилась  часть  площадки  за
воротами, где мы бросили  "Ниву". Теперь там стояли еще две машины и четверо
бравых ребят. Остальные бравые ребята, надо полагать, мечутся по территории,
разыскивая  меня.  Алексей  был жив и, судя по  перекошенной  физиономии,  в
сознании и памяти. Я вздохнула с  облегчением, взяла телефон, не в состоянии
придумать ничего более умного, набрала 09.
     - Могу я получить номер телефона по фамилии и адресу?
     Телефон  крестного  был  зарегистрирован  по  всем правилам и в списках
значился.  Если  хозяина  нет  на месте,  кто-то должен дежурить на  крайний
случай,  хотя, возможно,  он  предпочитает автоответчик.  Набирая  номер,  я
некстати вспомнила,  что пьяница Верка - бывшая  жена Савельича. Представить
ее в царских хоромах было затруднительно - вот уж где тараканам раздолье.
     - Что надо? - сурово вопросил мужской голос.
     - Мне необходимо поговорить с Николаем Савельичем, - ответила я.
     - Назовите ваше имя, я узнаю.
     - Слушайте. У меня нет времени. Пять минут назад ребята Эдички схватили
Шатова, думаю, они его убьют. Вам это интересно?
     - Подождите секунду, - нервно сказал парень, и я тут же услышала другой
голос, странно не вязавшийся с образом пенсионера на отдыхе.
     - Что с Алексеем? - Голос вопрошал властно, с характерной интонацией  -
так и хотелось встать навытяжку.
     -  Несколько  минут  назад  он  был  в  "семерке" вишневого цвета, -  я
продиктовала  номер. -  Эдичкины ребята сцапали его возле старого кирпичного
завода. Думаю, он все еще там.
     После небольшой паузы крестный задал вопрос:
     - Что он делал возле этого завода и при чем здесь Эдичка?
     - Это вы у него спросите.
     - А вы кто?
     - Наверное, боевая подруга. А может, это как-то по- другому называется,
- засомневалась я и повесила трубку. На душе стало спокойнее: если Лешку  не
пристрелили сразу, есть надежда, что с ним сперва побеседуют. Это  потребует
времени,  и если  я рассуждаю правильно,  крестный должен успеть. Разве  что
немного  бока  намнут, ничего страшного. Такому здоровяку  и вредине даже на
пользу.  За себя я не беспокоилась:  понять, что из себя  в действительности
представляет старый кирпичный  завод,  брошенный за ненадобностью  много лет
назад и взятый  в аренду никому не ведомой фирмой, мог только специалист, да
и   то   после  тщательного   осмотра.  А  хлопотливые  ребята  с  "семерки"
специалистами  точно  не являлись. Если же они вдруг случайно  наткнутся  на
любопытные вещи, то  мигом лишатся шаловливых  рук и глупых голов.  Так  что
следовало запастись терпением и просто ждать.
     Через  пару часов  я  решила, что пора  мне  отсюда выбираться. Наверху
стояла  гулкая  тишина,  шаги звучали отчетливо  и жутковато. Через пролом в
стене я выбралась  на пустырь.  За оврагом высились  корпуса университетских
общежитии,  бурлила жизнь, нормальная жизнь,  а не та, что вот уже несколько
недель вела  я.  Да какого черта?  Что  мешает мне уехать, бросить это дело,
которое мне, возможно,  и не по  силам? Плюнуть на гениальные Герины идеи  и
просто жить? Нет, "просто" не получится. Чтобы жить "просто" так, как я себе
это представляю, надо очень много. Для начала - довести дело до конца.
     Я  побрела  к стоянке,  где  последний  раз видела Алексея.  Систему  я
отключила сразу,  как  только убедилась,  что  он жив, и теперь  о  развитии
событий могла лишь догадываться.
     Было пусто, как на кладбище ночью. Радоваться я не спешила. Подумала об
Алексее и усмехнулась  зло: мнит себя умником, а простой  вещи не сообразил:
если все дело  в этом заводе, здесь нас и ждать будут. Ладно, я тоже хороша.
Не вернись я в цех, никакие Герины хитрости меня бы уже не спасли.
     Тут я увидела  осколки стекла на асфальте, а чуть левее лужу крови. То,
что это  кровь,  было  ясно  даже мне. Выходит, либо  люди крестного  успели
перехватить ребят здесь, либо Алексея никуда увозить не стали, и тогда кровь
эта...
     - Ничего с  ним  не случилось,  - вслух заверила я  себя. - Он здоровый
сукин сын и не такой дурак, как кажется. Не дал бы он убить себя так глупо.
     Однако, несмотря на уговоры, в душе росла тревога, пока в голову мне не
пришла  гениальная  по простоте  мысль. Чего терзаться,  когда можно еще раз
позвонить Савельичу и узнать, что с Алексеем! Я бодро зашагала через пустырь
к  автобусной остановке.  Телефон  имелся в  поселке, который раньше  так  и
назывался:  поселок кирпичного завода,  теперь,  судя по табличке, это  была
улица  Нижний спуск, что предполагало  наличие  верхнего  спуска.  И  точно,
соседняя улица  так  и  называлась.  Телефон я  нашла  на  перекрестке возле
магазина. Целенький и готовый  к услугам. Большое достижение нашего города -
услуга эта бесплатная, так что заботиться о мелочи или всяких там жетонах не
приходится. Кстати, крушить телефоны  стали заметно реже, может, потому, что
никто не спешил их чинить. Я набрала номер и услышала суровое:
     - Что надо? - Тот  же это был парень или другой, я не поняла, возможно,
они все на один голос и на одно лицо.
     - Извините, - начала я,  помня, что иногда вежливость  приносит плоды -
по  крайней мере, так  считала моя мама. -  Я вам недавно  звонила по поводу
Шатова. Это вы со мной разговаривали?
     - Ну...
     - Я очень беспокоюсь. С Алешей все в порядке?
     - Ну...
     - Что "ну"? - разозлилась я. - Он жив?
     - На покойника точно не тянет.
     - Что значит, не тянет? Он здоров?
     - Я тебе чего, доктор?
     - Придурок,  - не удержалась я.  - Русским языком тебя спрашиваю, что с
Лешкой?
     -  А  чего с ним сделается? Хамить завязывай, а то не посмотрю, что  ты
Лешкина сучка и надаю по шеям. Усекла?
     - Ты мне по телефону по шеям надаешь? - насторожилась я.
     - Нет, при встрече.
     - Ну, это бабушка надвое сказала...
     - Ничего  она  не говорила...  встретимся, не  переживай.  Леха  братан
мне...
     - Двоюродный, что ли?
     - Троюродный. Топала бы ты домой, деточка, Леха небось психует.
     - Есть, командир. Слушай, с ним правда все нормально?
     - А то... Топай, топай. Привет братишке.
     Занятная у  Алексея семейка, думала  я, одновременно пpикидывая, как до
дачи  поскорее  добраться.  На  самом  деле  торопиться не  стоило,  но  это
выяснилось позже.
     Толкнув  калитку,  я  поначалу обрадовалась: дверь  дома была  открыта.
Значит,
     Алексей здесь и,  если братан не  обманул, цел и невредим. Лешка  точно
был в доме, но не один. На веранде отдыхали два охранника -  их я никогда ни
с кем  не  спутаю,  а в кресле,  вытянув  ноги, сидел  крестный  собственной
персоной. На этот раз он был одет в легкий костюм и светлую рубашку, правда,
без галстука. А зря, ему бы пошло. Не иначе как в прошлый раз бинокль сыграл
со  мной глупую  шутку:  только  ненормальный  смог  бы  углядеть в крестном
мирного пенсионера. Но скорее он был похож на крупного хищника из  семейства
кошачьих. Я  их глубоко  уважала  и  в зоопарке всегда подолгу торчала возле
клеток с ними... Забавно, этот немолодой, но  еще сильный мужик с неприятным
лицом  и жестким  взглядом теперь казался  мне смутно знакомым, что-то такое
было в  его  лице, что казалось, будто когда-то мы уже  вот так  сидели друг
против  друга, хотя  это чепуха, конечно. Кстати,  в  настоящий момент я  не
сидела, а стояла, была напугана и сказала растерянно:
     - Здравствуйте.
     Лешка чудно дернул  головой  и  вздохнул,  как будто  с  облегчением, а
крестный ухмыльнулся:
     - А вот и Маша, радость наша.
     - В этом месте надо смеяться, да? - проявила я смышленость.
     Все  разом нахмурились,  кроме  крестного, который мой  лепет пропустил
мимо ушей.
     - Все нормально? - спросила я Алексея. Он кивнул. - А можно я сяду?
     - Садись, - теперь кивнул крестный. Я скромно села, пятки вместе, носки
врозь,  руки  сложила  на коленях. Кроме  образа Красной Шапочки,  в  голову
ничего не шло, и я решила: пусть будет Шапочка. Кашлянула и сказала робко:
     - Я бы чего-нибудь съела. Весь день голодная.
     - Потерпи,  -  усмехнулся крестный. Хотя  я-то  с  какой  стати его так
называю?
     Он меня разглядывал: пристально, откровенно и, надо признать, нахально.
Такие взгляды не греют  душу беззащитной женщины. Теперь на  пенсионера он и
вовсе не походил. Алексей нахмурился, а глаза зло полыхнули.
     -  Сладкая,  - вдруг  сказал отставной пенсионер.  - Ясно,  на  что  ты
купился...  эх,  молодо-зелено... -  Он вздохнул, очень  натурально,  кивком
выпроводил охранников, и мы остались втроем. -  Ну что, сладкая, расскажи-ка
нам для начала, откуда мой телефончик знаешь.
     - Ноль девять, - охотно ответила я. - Он же у вас зарегистрирован. Если
знаешь адрес и фамилию, то номер не проблема.
     - А адрес с фамилией сорока на хвосте принесла?
     - Нет, - я поерзала. - Адрес я раньше узнала.
     - От  кого?  Ты, девочка, на  него валить  не вздумай, он бы в жизни не
сказал, хотя сейчас что угодно подтвердит. Да я не поверю.
     - Он и не говорил, - вздохнула я. - Просто я его выследила,  когда он в
первый раз к вам пошел. Николо- Перевозинская, 3.
     Алексей стал багроветь, а крестный не отставал:
     - А выслеживала зачем?
     - По двум причинам, -  еще разок вздохнула я. - Во- первых,  не очень я
ему тогда доверяла, а во-вторых... совсем не доверяла вам.
     - Тебе бы в учительницы, толково объясняешь.
     - Я же стараюсь. Про вас он ничего не рассказывал, кто знает, что вы за
человек? Он мог не вернуться.
     - И что тогда? - усмехнулся крестный.
     -  По  крайней мере,  знала  бы,  куда гранату  бросить, -  мечтательно
сказала я. Тут Лешка не выдержал и встрял:
     - Ты  ее не слушай, она малость того.  Когда нас с Соловьем прихватили,
она  и правда гранатами швырялась, вот в голове  у нее и неладно. Помешалась
на гранатах.
     -  Ты,  Алеша,  помолчи,  -  цыкнул  на  него  чертов  хмырь.  -  А  ты
рассказывай, девочка, рассказывай.
     -  Я  не знаю,  может,  вы  другого  мнения, но я  считаю,  что  нельзя
позволять  кому  попало  пакостить  любимому  человеку.  Поэтому  я  и пошла
следить. И  адрес узнала -  в таком доме, как ваш, телефон непременно долж