верцы, ведущей в кулисы, - я
улыбнулся еще шире. - Между прочим, интересно, а у вас есть револьвер?

Он встал.

- Слушай, - начал он более сурово. - Давай мотай отсюда! Никто не приглашал
тебя сюда и ни у кого нет никакого желания разговаривать с тобой.
Проваливай, а то будет плохо! Конечно, если копы зададут мне какие-нибудь
вопросы, я им охотно отвечу, а если посторонние лица будут продлять
излишний интерес к этому событию, то ведь легко можно заработать славный
удар по морде. Я помахал шляпой в сторону дамы.

- О'кей, детка, - сказал я. - Мистер Райс не такой парень, чтобы совать
свой нос туда, где его не желают. Пока! Как-нибудь увидимся. И, пожалуйста,
не задумайте со мной то, чего я сам бы с собой не сделал.

С этой милой шуткой я повернулся и через маленькую дверцу оказался снова в
танцзале, - где все еще царили шум и суматоха. Лейтенант и четыре работника
Отдела убийств активничали, задавая обычные в таких случаях вопросы, и как
только я появился в зале, лейтенант, чье имя оказалось Ресслер, сейчас же
сцапал меня и начал настойчиво допрашивать. Очевидно, Джо Мадригал или
какие-нибудь другие ребята видели, как я потихоньку пробирался к столику
Вилли-Простофили, и, по всей вероятности, они считают меня убийцей.

Лейтенант довольно грубо наседал на меня, но я посоветовал ему успокоиться,
потому что, если он обвиняет меня в убийстве, то пусть сначала покажет
револьвер, из которого я мог убить, а вот если он будет задавать вопросы
вежливо и спокойно, может быть, я ему кое-что скажу.

Тогда он спросил меня, где я был. Я ответил, что уходил для того, чтобы
перекинуться парой словечек с мисс Карлоттой, потому что это очень красивая
дама, такие не очень-то часто встречаются, особенно в Мэзон-Сити. Я также
указал ему на маленькую дверь сбоку эстрады и сказал, что Вилли-Простофилю
легко мог убить человек, вышедший из этой двери, так как она была в темноте
во время исполнения Карлоттой песни.

На это лейтенант сказал, что когда ему понадобится мой совет, он ко мне
обратится. На это я опять огрызнулся, сказав, что мне-то собственно
безразлично, но что я очень люблю читать детективные романы и понимаю, что
к чему.

Как раз в этот момент Карлотта и парень, которого она называла Руди, вышли
из маленькой двери, и лейтенант набросился на них.

Короче говоря, после длительных вопросов и расспросов этот коп, который,
кстати, оказался довольно неглупым парнем, установил, что кто-то,
находящийся от Вилли примерно на расстоянии 15 футов, угостил его пулей, и
что он считает, необходимым всех людей, находящихся в радиусе 15 футов от
Вилли, в том числе и меня, забрать с собой в Главное полицейское управление
для небольшой дружеской беседы.

Он также включил в список Карлотту и ее дружка Руди и забрал их с собой,
потому что считал их поведение несколько странным: почему это они сразу
после убийства парня удалились за кулисы, а не остались там, где были все.

Пока этот малый распространялся, я помалкивал. Закурил сигарету и все
думал, сколько времени пройдет, прежде чем какой-нибудь умник обнаружит еще
один труп, а именно труп Мираса Дункана, или, другими словами, мистера
Харвеста В. Мелландера, который все еще сидит в будке с телефонной трубкой
в руке.

Я также подумал, не сможет ли телефонная станция сказать, в котором часу
точно был последний разговор из этой будки. Это даст мне приблизительный
срок, когда был убит Мирас.

Эти мои мысли прервала полицейская машина. Нас всех погрузили и отправили в
Главное полицейское управление, где снова разыграли первоклассную сцену
допроса. Так как во все время допроса я стоял, навострив уши, то извлек из
него кое-какую пользу, узнал некоторые сведения. Прежде всего узнал, что
имя Карлотты - Карлотта де ля Рю, и это имя я считаю самой настоящей липой,
а настоящее ее имя, вероятно, что-то вроде Лота Хиггинс.

Ее приятеля зовут Руди Сальтьерра. И должен сказать, во время допроса
парень держался спокойно, с достоинством, вид у него был такой, будто ему
не о чем волноваться.

Затем принялись за меня, Перри Ч. Райса из Мэзон-Сити, штат Айова. Я,
конечно, не был таким дураком, чтобы показать им свою федеральную бляху или
вообще разыграть сцену оскорбленного "джимена", так как я подумал, что это
может помешать мне в дальнейшей работе. Я искренне надеялся, что пройду
этот допрос без зацепок и у меня не вытянут мое настоящее имя.

Кажется, Карлотта и ее приятель Сальтьерра тоже выпутаются из этой истории,
потому что все отлично видели: во время выстрела она была на сцене, пела, а
когда включили свет, поняла, что Вилли убит, и скорее ушла за кулисы, т.к.
как боялась упасть в обморок от этого зрелища. У Сальтьерры тоже было
железное алиби: парень, работающий осветителем, со своего поста видел, что
дверь в уборную Карлотты была открыта и Руди все сидел там, и во время
выстрела также.

А когда мне вся эта волынка с допросом начала надоедать, в комнату ввалился
"Хмельной", который где-то еще хлебнул виски и стоял на ногах только
благодаря усилию воли и силе рук полицейских, поддерживающих его.

Он от кого-то услышал об убийстве и вернулся к Джо Мадригалу, где узнал,
что меня забрали в Главное полицейское управление. Поэтому ворвался сюда,
чтобы сказать Ресслеру, что я отличный парень, честный и невинный
гражданин, который только что приехал в Нью-Йорк и никогда раньше не бывал
в заведении Джо Мадригала, что я такой парень, который даже выиграв в
благотворительной лотерее револьвер, не знал бы, что с ним делать и как с
ним обращаться.

Вся эта брехня, да еще в придачу мои замечания, которые, как я думал, мог
бы сделать парень, подобный Перри Райсу, помогли мне выпутаться из этой
истории. Лейтенант подошел ко мне и сказал, что я могу смываться на все
четыре стороны. Он посоветовал в будущем, если мне придется столкнуться с
полицией, не дерзить копам и вести себя, как полагается. На это я ему
ответил, что таков уж я есть и не привык разговаривать со слишком
воображающем о себе городским копом. В ответ лейтенант разразился не
особенно лестными словами в мой адрес, но я уже смылся.

На улице я немного подождал "Хмельного", а когда он вышел, горячо
поблагодарил его. На это он сказал, что нам нужно обязательно пойти
куда-нибудь выпить немного и теперь ему совершенно очевидно, что без него я
непременно попаду в какую-нибудь беду в таком шумном местечке, как
Нью-Йорк.

Я сказал, что в принципе не прочь бы выпить с ним, но сейчас у меня есть
парочка сугубо личных дел, однако он чрезвычайно меня обяжет, если зайдет
ко мне в отель завтра утром, так как я хочу его кое о чем спросить. На это
он буркнул о'кей, ввалился в свою машину и куда-то укатил.

Я минуты две потоптался на месте, потом потихоньку пошел. Пройдя примерно с
полквартала, я увидел Руди Сальтьерра, который остановился, чтобы закурить.
Он тоже увидел меня и улыбнулся, а я заметил, что когда этот парень
улыбается, он как-то особенно становится похожим на гремучую змею.

- Ну, мистер Райс, - сказал он, - я вижу, в первую же ночь в Нью-Йорке у
вас столько приключений, что теперь на два года хватит рассказов, когда вы
вернетесь к себе домой.

- Еще бы, - ответил я, - любой мне может только позавидовать. А я и раньше
слышал, что Нью-Йорк - довольно опасное местечко.

Он улыбнулся.

- Да, говорят. Случается всякое. А почему бы нам с вами не пойти
куда-нибудь выпить немного? А? Я могу показать вам кое-что, что отнюдь не
покоробит вас.

Я поблагодарил, но отказался, сославшись на предстоящие мне кое-какие дела.
Помявшись, предложил пойти выпить где-нибудь немного кофе, т.к. вина на
сегодня набрался достаточно. Я так сказал, потому что увидел неподалеку
ночное кафе и подумал, что, он клюнет на это мое предложение. И он клюнул.

- О'кей, приятель, - сказал он. - Вот здесь мы можем получить кофе. Я с
удовольствием угощу вас чашечкой, так сказать, нью-йоркское гостеприимство.

Он снова улыбнулся.

Мы зашли в кафе и заказали две чашки кофе. Потом он засунул руку в карман,
чтобы достать деньги, и при этом слегка повернулся. Свет из-за стойки упал
прямо на его фигуру, и тут я увидел нечто очень интересное.

Я ведь, кажется, говорил вам, ребята, что этот парень, Руди Сальтьерра,
ужасный щеголь, и я страшно удивился, когда обнаружил, что смокинг у него
из другого материала, чем брюки, потому что брюки сшиты из гладкой
шерстяной материи, а смокинг из трико "в елочку". И это мне показалось
очень интересным по причинам, о которых я вам расскажу потом.

Пока мы пили кофе, парень задал мне тысячу вопросов относительно
Мэзон-Сити, только ему не удалось поймать меня, потому что я достаточно
изучил все данные об этом городишке и знаю его так, как будто я
действительно родился и прожил в нем всю свою жизнь.

Потом я сказал, что мне пора, что я очень благодарен ему за кофе и за
внимание и надеюсь снова увидеться с ним у Джо Мадригала. Он сказал, что,
конечно, мы увидимся, но будет гораздо лучше для всех, если я воздержусь от
прогулок за кулисы без специального его на то приглашения. И вообще он дал
мне понять, что считает Карлотту вроде бы как своей личной собственностью и
что если кто-нибудь задумает крутиться около нее, он рискует заработать по
роже.

Мы уже вышли из кафе. Мимо нас проезжало такси. Я остановил его и велел
шоферу отвезти меня в отель "Корт", где остановился. И я нарочно громко
назвал адрес, чтобы Руди услышал меня. А когда мы отъехали пару кварталов,
попросил шофера изменить направление и подбросить меня к клубу Джо
Мадригала, потому что родилось несколько интересных идей, которые мне нужно
было во что бы то ни стало проверить.

Выйдя из такси, я со всех сторон обошел здание клуба. За домом был
переулок. Все окна верхнего этажа закрыты железными решетчатыми ставнями. С
задней стороны дома я увидел окошечко, находящееся как раз над уровнем
головы. Подумав хорошенько, я решил, что оно должно находиться в
коридорчике, где расположены уборные.

В переулке никого не было. Побродив немного, я нашел мусорный бак, принес
его к этому окошечку, встал на него и немного поработал над запором одной
маленькой стальной штучкой, которую всегда ношу с собой. Минут через пять
окошечко приветливо открылось, я слез с бака, отнес его на то же самое
место, где взял, вернулся к окну, подпрыгнул, потом подтянулся, влез в окно
и аккуратно запер его за собой.

В помещении было очень темно. Единственный источник света - маленький
фонарик, расположенный на головке моей авторучки. Но этого света было
вполне достаточно, чтобы убедиться, что я действительно нахожусь в коридоре
с уборными.

Я прошел по этому коридору, потом по сцене, вышел за закрытый занавес и
очутился в самом центре танцзала. Мне на своем веку приходилось много
видеть тягостных, угнетающих картин, но, кажется, нет зрелища более
угнетающего, чем вид танцзала ночного клуба после его закрытия.

Уборщицы еще не приходили, вероятно, все из-за этого убийства, и на
скатерти одного из столиков налево от меня мрачным пятном вырисовывалась
кровь Вилли-Простофили.

Я прошел в коридор с телефонными будками. Мое объявление "Аппарат испорчен"
висит на дверце. Я открыл ее и заглянул внутрь. Мирас Дункан еще там.
Оказывается, никто сюда так и не заходил и не обнаружил труп бедняги! Потом
я вернулся в танцзал и сел за один из столиков. Вероятно, здорово
расстроились из-за выстрела ребята, которые сидели за этим столиком, так
как убежали, не допив бутылку. Поэтому я позволил себе налить маленький
стаканчик и так сидел, попивая виски и еще раз все тщательно обдумывая.

Может быть, вам покажется странным, как это я мог вот так сидеть в
полумраке танцзала ночного клуба, когда в тридцати ярдах от меня в
телефонной будке лежало тело убитого Дункана. Но я сидел спокойно и
старался представить точную картину, как все это произошло. Конечно, вам
это может показаться странным, но такой я уж парень. Я ничуть не боюсь
покойников, вот живых я боюсь.

Посредине танцплощадки лежал длинный кусок серпантина, ну, знаете, такая
лента, которую для развлечения ребята бросают друг на друга, и лента
разматывается. И я подумал, что жизнь - это все равно что лента серпантина,
которая постепенно всђ разматывается и разматывается, только в случае с
мистером Харвестом В. Мелландером кто-то преждевременно оборвал ее. И я дал
себе слово: хотя я не очень хорошо знал Дункана, он мне показался отличным
парнем, и у него замечательная репутация "джимена", поэтому я должен во что
бы то ни стало наказать тех, кто посмел убить его.

И тут - я сам не знаю, почему это вдруг, - мне пришла в голову одна идея!
Она до того странная и нелепая, что в первый момент мне показалось, будто я
рехнулся, но поразмыслив немного, увидел, что эта мысль совсем уж не такая
странная. Может быть, если вы внимательно слушаете все, что я вам
рассказываю, может быть, и вам тоже пришла в голову такая же мысль.

Но это только мысли, и ничего хорошего не будет, если я увлекусь пустыми
фантазиями, сидя в пустынном танцзале ночного клуба в 4 часа утра. Мне
сейчас во что бы то ни стало надо найти, куда Руди спрятал другой смокинг.

И сейчас меня уже меньше интересовал вопрос, кто именно убил Мираса
Дункана. Этим я займусь немного позже. Сейчас мое внимание целиком было
поглощено делом Вилли-Простофили. И по-моему, убит он был таким образом.

Я ведь уже говорил вам, что Руди Сальтьерра - страшный щеголь, но сидя с
ним рядом в кафе, я вдруг обнаружил:

его смокинг не из той пары, что и брюки. А как это получилось и почему?
Вероятно, в то время, как Карлотта исполняла свой номер, Руди потихоньку
выскользнул из боковой двери, подкрался в темноте к столу Вилли-Простофили,
и, держа револьвер в кармане смокинга, выстрелил в упор, после чего быстро
смылся и переодел смокинг. Если это было именно так, то, вероятно, он
где-нибудь спрятал смокинг с простреленным карманом, и спрятал он его
скорее всего где-нибудь у Карлотты в уборной.

Я встал, тихонько прошел сквозь занавес и попал в коридор с уборными.
Комната Карлотты оказалась запертой, но я уже неоднократно получал призы за
быстроту открывания запертых дверей. Мне достаточно двух минут, чтобы
открыть любую из них.

Я вошел в уборную Карлотты. Огляделся по сторонам. Воздух в ней сладкий и
немного спертый, вы знаете, как это бывает в комнатах с закрытыми окнами,
да еще у дамы, которая обильно употребляет пудру и духи. Я долго стоял,
наслаждаясь сладким ароматом. Да, эта дамочка употребляет отличные духи,
кажется, я их запах не забуду и в гробу.

Я потихоньку осмотрел по порядку всю комнату, отодвинул все ящики, заглянул
во все шкафы, но ничего не обнаружил. Я только убедился, что у Карлотты
отличный вкус на белье и что чулки она носит до того тонкие, что было даже
грешно ворошить их в ящике так, как я это делал.

Наконец, я отказался от мысли найти что-нибудь в этой комнате и вышел в
коридор посмотреть, нет ли там подходящего местечка, где бы джентльмен мог
на время спрятать свой смокинг. И когда я так осматривал коридор при свете
своего фонарика на авторучке, я подумал, что ведь Руди Сальтьерра может в
любой момент вернуться за своим пиджаком, и, пожалуй, Лемми не
поздоровится, если Руди решит прийти именно сейчас, особенно учитывая тот
факт, что я, разыгрывая из себя Перри Райса, оставил "люгер" дома.

В конце коридора, как раз около окна, через которое я сюда пробрался, к
стене прикреплен умывальник, а над умывальником бак с водой. В другом конце
коридора я нашел лесенку, поставил ее около умывальника и пошарил рукой по
крышке бака, И оказался прав. Потому что именно на крышке бака и был
спрятан смокинг. Когда я внимательно его осмотрел, оказалось, что он сшит
из той же материи, что и брюки, в которых Руди сидел со мной в кафе, а в
петлице смокинга был тот самый цветок, с которым Руди появился в дверях,
когда я увидел его в первый раз.

Я слез с лесенки, внимательно изучил смокинг, и что ж вы думаете? Меня
ожидал приятный сюрприз: в правом кармане пиджака дырка, простреленная
пулей. Значит, мое предположение о том, как именно был убит
Вилли-Простофиля, оказалось правильным.

Я засунул руку в боковой карман смокинга и выловил оттуда письмо. И это был
сюрприз ‘ 2, потому что письмо адресовано Карлотте де ля Рю, клуб "Селект"
Джо Мадригала. Я сначала удивился, зачем это письмо попало в карман Руди.

Пришлось ознакомиться с содержанием этого послания, написанного, кстати,
чертовски паршивым почерком, как будто парень, который его писал, до краев
"нагрузился". Письмо гласило:

"Карлотта, у меня сейчас нет времени писать вам много, но я обязательно
должен увидеть вас сегодня же вечером и поговорить с вами. Я ужасно
беспокоюсь и боюсь в связи с тем, что мне удалось узнать сегодня, и еще
больше я беспокоюсь за вас.

Не знаю, зачем вам нужно водить меня за нос в то время, как вы дружите с
Сальтьеррой. Может быть, это из-за моих денег, но даже если это так, если
даже вы такая бессердечная, как мне об этом говорили, я все равно должен
непременно видеть вас сегодня вечером, хотя бы на несколько минут.

Я не могу ничего сообщить вам по телефону. Все слишком важно, слишком
секретно. Я приду сегодня вечером в клуб, чтобы после вашего выступления
серьезно поговорить с вами.

Вилли".

Я вложил письмо обратно в конверт, конверт опять засунул в боковой карман,
смокинг положил на бак, чтобы Сальтьерра мог его забрать, когда придет за
ним.

Я поставил лесенку на место и присел на одну из ее ступенек, чтобы спокойно
подумать. Совершенно ясно, как это письмо попало в карман Руди. Карлотта
сама отдала его ему после того, как прочитала.

И также совершенно очевидно, что Вилли-Простофиля пришел сегодня к Джо
Мадригалу с намерением выболтать какой-то важный секрет, а Руди ни в коем
случае не хотел этого допустить. Вероятно, Карлотта совершенно прозрачно
намекнула Руди, что пришло время по уши напоить Вилли Простофилю горячим
свинцом, а Руди, выслушав ее намек, сказал "О'кей!"

Кажется, я не могу пожаловаться на то, как развиваются дела, потому что
постепенно начинает вырисовываться определенный смысл в происходящих
событиях, и если я еще немного подожду, может быть, удастся запустить свои
зубы поглубже.

Я прислушался. Стояла абсолютная тишина. Поэтому я решил закурить. Потом
тихонько прошел через танцзал, в темноте нащупывая дорогу, пришел к
коридорчику с телефонами. Вошел в одну из передних будок, положил на
микрофон носовой платок, чтобы какой-нибудь умник случайно не узнал мой
голос, и позвонил в Главное полицейское управление.

Дежурную телефонистку Полицейского управления я попросил соединить меня с
лейтенантом Ресслером, и через некоторое время парень взял трубку. Это он,
он ответил "да" и спросил, кто я такой.

- Слушай, красавчик ты мой, - сказал я ему. - Ты тупой и обросший мхом
из-за своей неповоротливости полицейский. И все-таки я расскажу пару
историй, которые тебе будет очень полезно послушать.

Так вот, прежде всего позволь мне посоветовать тебе немедленно послать
полицейскую машину в заведение Джо Мадригала. Там в одной из телефонных
будок лежит труп хорошего парня. Его звали мистер Харвест В. Мелландер, и
кто-то выстрелил в него в упор три раза. Как видишь, убийство было не
случайное, а предумышленное. Во-вторых, этот парень все еще держит в руках
телефонную трубку, значит, этот аппарат с момента его убийства выключен.

А теперь послушай, если ты будешь хорошим мальчиком, то немедленно
свяжешься с телефонной компанией и узнаешь, в котором часу выключился этот
аппарат, а завтра в газете "Нью-Йорк Ивнинг Миррор" поместишь объявление, в
котором точно укажешь мне это время. Тогда, может быть, я позвоню тебе еще
раз.

После чего я повесил трубку и быстренько смотался из заведения Джо
Мадригала, потому что, вероятно, лейтенант сейчас же заявится сюда. Я вышел
через то же окно и прошел два квартала, потом нанял такси и вернулся в
отель, где немедленно улегся в постель, потому что, хотите верьте мне,
хотите нет, ужасно устал,