вин самым своим светским тоном, входя в
образ, как он это называл, "дрессированного венгра" "Nous sommes des
poetes dans la grande tradition de Whitman et Melville, et surtout, Blake"
" Mais, ce jeune la" Она показала на Лаза. "Il est un poete?"
"Mais certainement, dans sa maniere" (Ирвин)
"Eh bien, et vous n`avez pas l`argent pour louer a cinq cent pesos?"
"Comment?"22
"Пять сто песо - cinquo ciente pesos23"
"А", сказал Ирвин переходя на испанский, "Si, pero el departamento24 n`est
pas assez grande25 для всей толпы".
  Она понимала все три языка и ей пришлось сдаться. Теперь, когда все было
улажено, мы помчались в город на Воровской Рынок, но только мы появились
на улице, как какие-то мексиканские чуваки с банками колы в руках издали
длинный протяжный свист при виде нас. Я разозлился, и не только потому что
мне приходилось терпеть теперь такое в компании своей разношерстной и
безумной тусовки, но и потому что мне казалось это просто несправедливым.
Однако Ирвин, старый международный тусарь, сказал "Это они не пидорам
свистят, или что ты там себе вообразил в своей паранойе - это свист
восхищения"
"Восхищения?"
"Ясно дело" и через несколько ночей точно, мексиканцы постучались в наши
двери с бутылками мескаля (неочищенной текилы) в руках, желая выпить и
закорешиться с нами, тусовка мексиканских студентов-медиков, и как позже
выяснилось, живущих двумя этажами выше нас.
  Свою первую прогулку по Мехико мы начали с улицы Оризаба. Впереди шли мы с
Ирвином и Саймоном, болтая; Рафаэль (подобно Гэйнсу) шел чуть в стороне, у
обочины, задумавшись; и Лазарус топал своей неторопливой чудо-юдской
походочкой в полуквартале за нами, иногда начиная пялиться на сентаво у
себя на ладони в раздумьях как бы ему купить себе мороженого с газировкой.
В конце концов обернувшись мы увидели как он заходит в рыбную лавку. Нам
пришлось разворачиваться и идти его вызволять. Он стоял там перед
хихикающими мексиканскими девчонками протягивая руку с горстью сентаво и
повторял "Мороженое, газировка - хочу мороженого с газировкой" своим
смешным нью-йоркским выговором, бормоча и глядя на них простодушно.
  "Pero, senor, no comprende"26
"Мороженое газировка"
И когда Ирвин с Саймоном мягко вывели его вон, он, как только мы
продолжили свой путь, опять отстал от нас на полквартала и (как прорыдал
безутешный Рафаэль) "Бедняга Лазарус - разглядывает свои песо! Потерялся в
Мексике и не может понять песо! Что-то будет с бедным Лазарусом! Как
грустно, как грустно, эта жизнь, ну что за жизнь, ну как это вынести!"
Но Ирвин с Саймоном радостно шагали вперед к новым приключениям.

  12

  Так что моя спокойная жизнь в Мехико-Сити подошла к концу, хоть я и не
особо огорчился, потому что с писательством на какое-то время было
покончено, но когда на следующее утро, когда я сладко спал на своей
отшельнической крыше, ко мне ворвался Ирвин с воплями "Вставай! Мы едем в
Университет Мехико-Сити!", это было уже слишком.
  "На кой черт мне этот Университет Мехико-Сити, дай поспать спокойно!" Мне
снилась моя таинственная гора в которой воплотился весь мир, все и вся, к
чему эта дурацкая суета?
  "Ты придурок", сказал Ирвин, редкий случай когда с его языка сорвалось то
что он на самом деле обо мне думает, "как ты можешь дрыхнуть тут целый
день, ничего не видя и не слыша, зачем вообще тогда жить?"
"А ты скрытный ублюдок, и я вижу тебя насквозь".
  "Правда что ли?" внезапно заинтересовался он и присел на мою кровать. "Ну
и как, чего ж ты видишь?"
"Вижу как куча маленьких Гарденов собирается слоняться по миру всю жизнь
валяя дурака до самой смерти и болтая о всяких дурацких чудесах". И
начинается наш старый спор о Самсаре и Нирване, хотя высочайшее
буддистское учение (то есть Махаяна) и утверждает что не существует
разницы между Самсарой (этим миром) и Нирваной (отсутствием мира), и
вполне может быть что так оно и есть. Ну и Хайдеггер этот еще, со своими
"сущностями" и "ничто". "А раз так", говорю я, "то я собираюсь спать
дальше".
  "Но Самсара это же просто крестик загадочной отметины на поверхности
Нирваны - как ты можешь отвергать этот мир и не замечать его, как ты
пытаешься делать, хоть и довольно неудачно, ведь мир это оболочка твоих
истинных желаний и ты должен знать его!"
"И из этого следует что я должен трястись на вонючих автобусах в идиотский
университет со стадионом в форме сердечка или еще какой-нибудь хренью, так
что ли?"
"Но это же большой международный знаменитый университет, там куча врубных
чуваков27, анархистов, есть даже студенты из Дели и Москвы - "
"Так на хуй эту Москву!"
Тем временем ко мне на крышу забирается Лазарус таща за собой стул и груду
новехоньких книжек которые он вчера упросил Саймона ему купить (причем
довольно дорогих) (книг по рисованию и искусству) - Он ставит свой стул на
краю крыши, на солнышке, под хихиканье прачек, и начинает читать. Но не
успели мы с Ирвином в моей комнатушке закончить наш спор о Нирване, как он
встает со стула и спускается вниз оставив стул и книги на крыше - и
никогда больше даже не взглянув в их сторону.
  "Это идиотизм!" кричу я. "Я поеду с тобой чтобы показать тебе Пирамиды
Теотиуакана или еще что-нибудь интересное, но не тащи меня на эту
дебильную экскурсию - " Но дело кончается тем что я иду с ними, потому что
мне интересно куда их понесет потом.
  В конце концов, единственный смысл жизни или повести в том "Что же будет
потом?"

  13

  В их квартире на первом этаже творился полный бардак. Ирвин с Саймоном
спали на двуспальной кровати в единственной спальне. Лазарус спал на
хлипком диванчике в гостиной (по своему обыкновению, закутавшись в
единственную простыню подогнутую со всех сторон, как мумия), и Рафаэль у
противоположной стены на другом диванчике и того короче, свернувшись на
нем не снимая всех своих одежек, маленькой печальной но горделивой кучкой.
  И кухня была уже завалена всеми этими манго, бананами, апельсинами,
стручками гороха гарбанзо, яблоками, капустой и кастрюлями купленными нами
вчера на рынках Мехико.
  Я всегда сидел там с банкой пива в руке наблюдая за ними. И стоило мне
свернуть косяк, как они немедленно выкуривали его, впрочем не произнося
при этом ни слова.
  "Я хочу ростбиф!" заорал Рафаэль просыпаясь на своем диванчике. "Где тут у
них мясо? В этой Мексике смерти должна быть куча мяса!"
"Сначала мы едем в университет!"
"А я сначала хочу мяса! С чесноком!"
"Рафаэль!", кричу я, "когда мы вернемся из этого ирвиновского университета
я свожу тебя к Куку, где ты сможешь съесть здоровенный бифштекс на кости,
а кость кинуть потом через плечо как Александр Великий!"
"Хочу банан", говорит Лазарус.
  "Ты их все ночью слопал, маньяк!" говорит Саймон брату, заправляя при этом
аккуратно его постель подоткнув простынку под одеяло.
  "Ах как прелестно", говорит Ирвин появляясь из спальни с рафаэлевым
блокнотом в руках. И громко цитирует: "Всплеск пламени соломенной
вселенной, фонтаном искр исчезают чернила Лжи"28 Ух ты, вот это да -
врубаетесь как это прекрасно? Вся вселенная в огне, и какой-то хитрец29
вроде того проныры у Мелвилла пишет историю этого мира на воспламеняющейся
ткани или типа того, и вдобавок еще и исчезающими чернилами, вот это
прикол, всех обставил, так маги создают миры и потом оставляют их медленно
растворяться".
  "Разве этому учат в университетах?" говорю я. Но в конце концов мы
отправляемся. Мы садимся в автобус, едем много миль и ничего не
происходит. Мы бродим по громадному ацтекскому кампусу и разговариваем.
Единственным запомнившимся мне событием дня была статья Кокто в парижской
газете, прочитанная мною в читальном зале. Видимо самым интересным в этот
день и был этот огненный маг симпатических чернил.
  Вернувшись в город я повел всех в ресторанчик Куку, а потом в бар на углу
Коахуилы и Инсургентес. Этот ресторанчик много лет назад присоветовал мне
Хаббард (встреча с ним еще ждет нас) как неплохой (для этого индейского
города) и забавный венский ресторан, которым заправлял малый из Вены,
очень бойкий и тщеславный. Там можно было пообедать прекрасным супом за 5
песо с кучей всякой всячины которой хватает чтобы наесться на целый день,
и конечно же громадными бифштексами на кости со всяческими подливами и
гарнирами, и все удовольствие за 80 центов на американские деньги. Сидишь
там да лопаешь эти здоровенные бифштексы в полутьме при свечах и запиваешь
отличным бочковым пивом. И в те времена о которых я пишу, белокурый
хозяин-венец энергично бегал по ресторану присматривая все ли в порядке.
Но вот вчера вечером (сейчас, в 1961-м) я опять зашел туда, и он спал
развалившись в кресле на кухне, официант стоя в углу поплевывал в потолок,
а в ресторанном туалете не было воды. И мне принесли старый паршивый плохо
прожаренный бифштекс засыпанный картофельными чипсами - но в те времена
бифштексы еще были отличными и ребята долго мучились пытаясь разрезать их
ножами для масла. Я сказал, "Говорил же я вам, надо есть как Александр
Великий, руками", так что после нескольких опасливых взглядов в окружающую
полутьму они ухватились за свои бифштексы и вцепились в них жадными
зубами. Но выглядели они при этом очень смущенными, как же так, все ж таки
в ресторане!
  Этой ночью, когда мы вернулись в квартиру и ручейки дождя зажурчали по
дворику, Лаза вдруг начало лихорадить и он слег в постель - Старый Бык
Гэйнс нанес ежевечерний визит надев свой лучший краденый твидовый пиджак.
Лаза мучил какой-то загадочный вирус который многие американские туристы
цепляют приехав в Мексику, и не дизентерия даже, а что-то такое
непонятное. "Одно верное средство", говорит Бык, "хороший дозняк морфия".
Так что Ирвин с Саймоном встревоженно это обсудив решили попробовать. На
Лаза было жалко посмотреть. Пот, судороги, тошнота. Гэйнс уселся на краю
застеленной простыней кровати, перетянул ему руку, всадил в нее одну
шестнадцатую грана, и утром Лаз вскочил как ни в чем не бывало и ломанулся
искать мороженое с газировкой. Что заставляет понять что запреты на
наркотики (или, лекарства) в Америке создаются докторами которые не хотят
чтобы люди могли лечить себя сами -
Аминь, Анслингер30 -

  14

  И вот настал этот по-настоящему великий день когда мы вместе отправились к
Пирамидам Теотиуакана - Вначале мы сфотографировались у какого-то
фотографа, перед Прадо - Мы стояли там горделиво, мы с Ирвином и Саймоном
стоя (сегодня я изумляюсь тому как широки тогда были мои плечи), и Рафаэль
с Лазом присев на корточки перед нами, как настоящая Команда.
  Как это грустно. Как на старых побуревших от времени фотографиях на
которых отец моей матери вместе со своей тусовкой позируют горделиво в
Нью-Гэмпшире 1890-го - Их усы, свет освещавший их головы - или как на
старых фотках найденных на чердаке заброшенной коннектикутской фермы и
запечатлевших дитя 1860 года в колыбели, умершее уже дитя, и на самом-то
деле ты сам уже умер - Свет старого Коннектикута 1860 заставил бы Тома
Вульфа уронить слезинку на потемневшее фото неведомой и гордой
хлопотуньи-матери ребенка - Но наш снимок напоминает мне старые времен
Гражданской Войны Фотографии Однополчан Томаса Бреди, гордые плененные
Конфедераты смотрят на Янки но такие они славные что трудно увидеть за
этим какую-то ненависть, только эту старую уитменовскую сентиментальность,
заставлявшую Уитмена рыдать и ухаживать за ранеными -
Мы вскакиваем в автобус и с грохотом трясемся в нем всю дорогу до Пирамид,
миль 20-30, несясь по заросшим агавами полям - Лазарус глазеет на странных
мексиканских лазарусов, глазеющих на него с той же святой невинностью, но
не голубыми а карими глазами.
  Приехав, мы идем к пирамидам все тем же беспорядочным порядком, мы с
Ирвином и Саймоном впереди разговаривая, Рафаэль чуть в стороне в
задумчивости, и Лаз в 50 ярдах сзади шлепая ногами как Франкенштейн. Мы
начинаем восхождение каменными ступенями Пирамиды Солнца.
  Все огнепоклонники чтили солнце, и когда они жертвовали кого-нибудь солнцу
поедая его сердце, на самом деле они вкушали Солнце. Эта Пирамида была
воплощением кошмаров, здесь они клали жертву спиной над каменной раковиной
и вырезали ее бьющееся сердце одним или двумя взмахами сердцереза,
поднимали это сердце к солнцу, и затем съедали его. Чудовищные жрецы,
теперь и ребенка ими не испугаешь. (В современной Мексике дети на День
Всех Святых31 едят конфетные сердечки и черепа).
  Потому что все эти индейские страшилки на самом деле сон старого
немецкого фантазера.32
И когда мы забрались на самую вершину Пирамиды, я поджег самокрутку с
марихуаной чтобы мы могли вместе почувствовать это место. Лазарус воздел
руки к солнцу, прямо в небеса, хотя никто из нас не рассказывал ему об
этом месте и не объяснял как здесь следует себя вести. И хоть он и
выглядел при этом глуповато, я понял что на самом деле он понимает больше
любого из нас.
  Не считая вашего плюшевого мишки...
  Он протянул руки вверх и честное слово где-то секунд тридцать пытался
схватить солнце руками. Я же, считавший себя выше всего этого и сидящий
великим Буддой в позе медитации на вершине горы, оперся рукой о землю, и
тут же почувствовал жгучий укус. "Боже мой, меня укусил скорпион!", но я
взглянул вниз на свою кровоточащую руку и увидел что это был всего лишь
осколок битого стекла оставленный туристами. Так что я просто замотал себе
руку красным шейным платком.
  Но сидя там, укуренный и погрузившись в размышления, я начал понимать об
истории Мексики кое-что о чем не прочесть в книжках. Усталые гонцы
приносят весть что все Тексако затянулось багровой дымкою войны. Блестит
тревожно озеро Тексоко на горизонтах юга, а с запада чудовищный угрозы
призрак, там царство кратера: - Империя ацтеков. Ох. Жрецы Теотиуакана
ублажают сонмы богов, придумывая новых на ходу. С вершины этой
погребальной две мощные империи видны невооруженным глазом, лишь 30 миль
до них. Они же в ужасе отводят взгляд на север туда где высится округло
ровная гора за пирамидами на чьей вершине травянистой (где я сидел
осознавая) без сомнения живет в своей лачуге дряхлеющий мудрец, Король
Теотиуакана. По вечерам они взбираются к нему прося совета. В ответ он
машет им пером как будто мир ему неинтересен и говорит "О!", или скорее
даже "Ух ты!"
Все это я рассказал Рафаэлю который тут же прикрыл глаза зорким козырьком
своей полководческой руки и принялся всматриваться в сверкание вод Озера.
"Бог ты мой, да ты прав, ну и стремак же тут был!" Но когда я рассказал о
горе, там позади, и о Мудреце, он сказал только "Ну да, какой-нибудь
чудила-козопас Эдип". А Лазарус все пытался схватить солнце.
  Ребятишки подбежали к нам пытаясь продать то что они называли настоящими
древностями найденными под землей: маленькие каменные головы и тела.
Какие-то мастера изготавливали превосходно сделанные подделки, выглядящие
очень древними, в деревне внизу где в обскуре33 сумерек мальчишки играли в
печальный баскетбол (Ух ты, прямо как в Дарелле и Лоури34!)
"Давайте исследуем пещеры!" кричит Саймон. В тот же момент на вершину
влезает какая-то американская туристка и просит нас посидеть спокойно
чтобы она могла сфотографировать нас на цветную пленку. На этой
фотографии я сижу по-турецки с перевязанной рукой отвернувшись глядя на
машущего Ирвина и хихикающих остальных: позже она прислала нам фотку (по
оставленному адресу) из Гвадалахары.
  Спускаемся исследовать пещеры, ходы под Пирамидой, мы с Саймоном прячемся
в тупичке одной из пещер и когда Ирвин с Рафаэлем на ощупь выходят к нам,
вопим "Ууууу!" Лазарус же чувствует себя как дома, молчаливым призраком
топоча вверх-вниз по пещерам. Его не испугал бы даже ураган в ванной
комнате. А что касается меня, то последний раз я играл в страшилки во
время войны в море неподалеку от берегов Исландии.
  Затем мы выбираемся из пещер и идем через поле в сторону Пирамиды Луны,
здесь куча муравейников, и вокруг каждого из них кипит лихорадочная
деятельность. Рафаэль кидает веточку на вершину одной из Спарт и все ее
воины спешат к ней и торопятся ее унести дабы не потревожить покой
Сенатора с его сломанной скамьей35. Мы кладем еще одну ветку, побольше, и
эти сумасшедшие муравьи уносят и ее прочь. Целый час, выкуривая косяк за
косяком, мы проводим склонившись над муравейниками и рассматриваем их. Но
не наносим вреда ни одному их обитателю. "Посмотрите на вон того чувака,
он ломится с края муравейника таща кусок дохлого скорпиона к той дыре - "
Забивает себе дырку мясными припасами на зиму. "А прикиньте, будь у нас
банка меду, они б точно выпали на измену что начался Армагеддон?"36
"И принялись бы читать длинные мормонские молитвы голубкам".
  "И строить храмы скрепляя их муравьиной мочой?"
"На самом-то деле Джек - они просто начали бы ныкать этот мед куда
подальше, а о тебе даже и не вспомнили бы" (Ирвин).
  "Интересно, а у них там в муравейнике есть муравьиные больницы?" Мы
наклонились над муравьиным поселением все впятером рассматривая его с
любопытством. И когда мы насыпали им маленькие холмики песка, муравьи
тотчас мобилизовывались на общественные работы общегосударственной
важности по их растаскиванию. "Можно раздавить всю деревню, заставив их
парламент трястись в гневе и ужасе! Одним движением ноги!"
"А когда ацтекские жрецы оттопыривались там наверху, эти ребята-муравьи
как раз начинали копать свой подземный супермаркет".
  "Видать немало уже накопали"
"Можно взять лопату и исследовать их ходы - Господь должно быть пожалел
этих букашек ни разу на них не наступив" конечно это была чистая болтовня,
но не успели мы договорить как Лазарус поворачивается и задумчиво
безразлично топает назад к пещерам оставляя исполинские следы прямо по
нескольким аккуратным римским поселениям.
  Мы идем вслед за ним аккуратно обходя все муравейники. Я говорю: "Ирвин,
разве Лаз не слышал как мы говорили о муравьях - битый час?"
"А, ну да" радостно "но теперь он думает о чем-то другом"
"Но он же идет прямо по ним, прямо по их домам и головам - "
"Ну да"
"Своими здоровенными ужасными ботинками!"
"Ага, но думает он о чем-то другом"
"Что?"
"Не знаю - если бы он ехал на велосипеде было б еще хуже"
И мы смотрим как Лаз топает прямо через Поле Луны к своей цели, а именно
удобному камешку чтоб присесть.
  "Он чудовище!" кричу я.
  "Ну а ты тоже не меньше его чудовище, если ешь мясо - подумай обо всех
этих милейших бактериях которых ждет отвратительный путь сквозь катакомбы
твоих едких кишок!"
"И все они превращаются в мохнатых букашек!" добавляет Саймон.

  15

  И, так же как Лазарус прошел по муравейникам, так и Господь ступает по
нашим судьбам, и вот мы труженики и воины суетимся встревоженными
букашками37 пытаясь побыстрее залатать ущерб, хотя в конце концов все это
так безнадежно. Потому что ступня Господня больше ступни Лазаруса и всех
Тексоко, Тексако и завтрашних Маньянас38. И вот стоим мы в сумерках на
автобусной остановке и смотрим как индейские ребятишки играют в баскетбол.
Под старым деревом стоим мы, на перекрестке двух проселочных дорог, и пыль
медленно пропитывает нас, принесенная степными ветрами Мексиканского
Плоскогорья, унылее которых не найти нигде, разве может осенью, в
Вайоминге, поздним октябрем...

  P.S. Последний раз когда я был в Теотиуакане, Хаббард сказал мне "Хочешь
взглянуть на скорпиона, парень?", и приподнял камень - Под ним сидела
самка скорпиона возле скелета своего спутника, сожранного ею ранее - С
воплем "Ааааа!" Хаббард схватил здоровенный камень и с размаху обрушил его
на эту сценку (и хоть мы с Хаббардом очень разные люди, на этот раз я с
ним был согласен).

  16

  Какой же невероятно тусклой кажется реальность после всех твоих мечтаний о
ликующих улицах полных беззаботных шлюх и ликующих ночных клубах с танцами
до рассвета, но в конце концов дело кончается тем же что и у нас с Ирвином
и Саймоном, однажды ночью мы вышли вместе на улицу изумленно вглядываясь в
безучастную костистость ночной мостовой - Хотя в конце переулка и мелькало
что-то похожее на неоновые огоньки, переулок этот был соверше