стному человеку, или по стремлению извлечь из
общего дела как можно больше частных выгод, покормиться на счет казны.
   Петр не пришел в отчаяние от картины тех злоупотреблений и беспорядков
по ратушному, т. е. по финансовому, управлению, какую представил ему
Курбатов; он не дотронулся до учреждения, поручив только временно
надежному человеку уничтожение беспорядков и злоупотреблений. Печальный
пример коллегиального управления в ратуше не отнял у него веры в
достоинство этой формы, и он немедленно ввел ее в областное управление,
велел всякие дела с воеводами ведать дворянам, в больших городах человека
по четыре и по три, а в меньших - по два, указы чинить дворянам обще с
воеводами, а одному воеводе без дворян никаких дел не делать. Легко
понять, как должны были оскорблять и раздражать Петра известия о страшном
казнокрадстве в то время, когда при громадном увеличении расходов нужно
было изыскивать все средства к увеличению доходов в бедном государстве,
когда народ должен был платить тяжелые подати, когда на него наложен был
великий труд, когда сам царь, подавая пример, трудился небывалым образом и
для уменьшения расходов жил чрезвычайно просто, с отстранением царской
обстановки.
   Не одна продолжительная и тяжелая война, не одно переустройство войска
и заведение флота, построение крепостей требовали больших расходов: Россия
должна была войти в систему европейских держав, живших общею жизнию и
потому постоянно сносившихся друг с другом, наблюдавших за движениями, за
внутреннею жизнию друг друга. Для этого каждый двор имеет при других
дворах постоянных представителей: Россия должна была выполнить это
необходимое условие вступления в общую европейскую жизнь. Мы уже видели,
как ей трудно было это сделать и как Петр с глубокою верою в способности
своего народа решил трудный вопрос, признавши и здесь необходимость
практической школы, и назначил на важнейшие дипломатические посты русских
людей. Но мало было, чтоб представители России при чужих дворах вели себя
искусно и достойно: они должны были поддерживать достоинство своего двора
внешнею обстановкою, на что нужно было много денег; кроме того, посланники
должны были иметь в своем распоряжении значительные суммы для подкупа
влиятельных лиц, для узнания нужных секретов. Для удовлетворения всем этим
требованиям прибыльщики изыскивали всевозможные средства; взято было все,
что только можно было взять; отдано было на откуп все, что можно было
отдать. Отнято было право владельцев мест, где производились торжки, брать
пошлину на себя, пошлина стала идти в казну; уничтожены были так
называемые тарханы, по которым известные лица освобождались от платежа
пошлин. У бедного народа была роскошь - дубовые гробы; и этот предмет
роскоши казна взяла себе и продавала против покупной цены вчетверо дороже;
наложена была пошлина на бороду и усы: кто не хотел бриться, отплачивался
деньгами.
   Все эти тяжести и труд русский народ должен был поднять временно, чтоб
вдвинуть Россию в Европу и приобрести средства усиления и обогащения, а
эти средства состояли в искусстве и знании. Петр прямо и для всех понятно
указывал своему народу цели его и своей чрезвычайной деятельности -
внутреннее спокойствие и внешняя безопасность посредством хорошо
устроенного войска и обогащение страны посредством торговли. Так, эти цели
прямо были высказаны в знаменитом манифесте 1702 года о вызове иностранцев
в Россию. "Мы побуждены были,- говорит царь,- в самом правлении учинить
некоторые нужные и к благу земли нашей служащие перемены, дабы наши
подданные могли тем более и удобнее научиться поныне им неизвестным
познаниям и тем искуснее становиться во всех торговых делах".
   При таком практическом взгляде легко понять, какого рода школы должны
были явиться в Москве; явились школы математическая и навигаторская, где
первыми преподавателями были три англичанина. Школы эти находились в
ведении Оружейной палаты, т. е. адмирала Головина и дьяка, известного нам
Курбатова.
   Скоро после заведения школ знаменитый прибыльщик уже радовался, что
многие всякого звания и зажиточные люди познали сладость науки и отдают в
те школы детей своих, а иные молодые люди сами приходят с немалою охотою.
Мы уже упоминали о правиле Петра, которого держались и все его
сотрудники,"брать иностранцев, но строго наблюдать за ними, чтоб они не
теснили русских, и как можно скорее выдвигать последних, чтоб они могли
заменить наемников.
   Так и Курбатов немедленно к трем учителям-англичанам приставил
помощника русского, Леонтия Магницкого, и заметим, что иностранцы "обязали
себя к нему ненавистью", по выражению Курбатова, за отличное выполнение им
своих обязанностей; Курбатов всеми силами поддерживал Магницкого,
вследствие чего англичане должны были только усерднее исполнять свои
обязанности.
   Этот Магницкий был автором знаменитой "Арифметики, сиречь науки
числительной", изданной в 1703 году.
   Для школ и для распространения сведений между любознательными взрослыми
людьми нужны были книги на русском языке, прежде всего учебники. Понятно,
что нужно было переводить их с иностранных языков, понятно, что дело
перевода книг было одним из самых важных и самых трудных дел. Кроме
страшной трудности передачи научных понятий на языке народа, у которого до
сих пор не было науки, была еще трудность, происходившая от существования
двух языков, резко различавшихся друг от друга: книжного, или так
называемого церковнославянского, и народного. Естественно, наука должна
была избрать для себя последний язык, но ученые люди, знающие иностранные
языки, переводчики, привыкли к книжному языку, и живой язык народный был в
их глазах языком подлых людей.
   Перевод книг, сказал я, был одним из самых важных и трудных дел, и мы
уже должны ждать, что Петр усердно займется им: он не только указывал,
какие книги надобно переводить, но и требовал переводы к себе, сам
исправлял их, учил, как надобно переводить, учил, что не надобно держаться
мертвого перевода слово в слово, но, выразумевши смысл, передавать живым
образом этот смысл совершенно удобопонятно для русского человека, т. е.
совершенно соответственно складу русской речи, тогда как подстрочный
перевод необходимо искажал русскую речь, давал ей чужие обороты. Так, он
писал одному из переводчиков:
   "Книгу о фортификации, которую вы перевели, мы прочли: разговоры зело
хорошо и внятно переведены; но как учить фортификации делать, то зело
темно и непонятно переведено; не надлежит речь от речи хранить в переводе;
но, точию его выразумев, на свой язык уже так писать, как внятнее может
быть!"
   В 1707 году типографские мастера привезли из Голландии три азбуки
"новоизобретенных русских литер". Этими литерами, или так называемым
гражданским шрифтом, начали печататься книги с 1708 года, и первою книгою,
напечатанною таким образом, была "Геометрия, словенски землемерие". Но как
везде в деятельности Петра, так и здесь не было односторонности: царь
поручил известному тогда ученому Поликарпову написать русскую историю и в
то же время приказывал переводить книги о событиях всеобщей истории,
которые по господству древней истории и литературы в Европе были у всех в
устах: книгу о Троянской войне, Квинта Курция о деяниях Александра
Македонского.
   Могущественное средство развития человека состоит в расширении сферы;
человек развивается, когда переносится из бедной, простой обстановки
жизни, из круга немногих и постоянно повторяющихся явлений в жизнь,
обстановленную богаче, представляющую больше разнообразия предметов и
явлений; сельчанин поэтому развивается, когда переносится в город, еще
сильнее развивает путешествие, бывалость. Но человек новой Европы приобрел
еще средство развития, возможность участия в жизни всего современного
человечества: это ведомости обо всем совершающемся в современности,
ведомости, которые распространяются с такою быстротою посредством печати.
   Петр, разумеется, не мог обойти и этого средства развития своего
народа; До него знание того, что делалось в чужих странах, было
привилегиею правительства; извлечения из иностранных газет (куранты)
составлялись для царя и немногих приближенных особ и бережно хранились как
тайна государственная. Петр хотел, чтоб все русские люди знали, что
делается на свете, и с 1703 года начали издаваться в Москве "Ведомости о
военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в Московском
государстве и в иных окрестных странах", и на первом же листке "Ведомости"
объявили, что московские школы умножаются, сорок пять человек слушают
философию, а в математической штюрманской школе больше 300 человек учатся
и добре науки приемлют. Не забыто было и четвертое средство для народного
развития. Как до Петра куранты составлялись только для царского
употребления, так и сценические представления давались только для потехи
великого государя. Петр и то и другое ввел в народное употребление.
   На Красной площади построена была деревянная комедиальная храмина - для
всех; как при царе Алексее, так и теперь набрали подьячих из разных
приказов и отдали их учиться немцу Куншту, который обязался учить их
всяким комедиям.
   В репертуаре этого первого всенародного театра после пьес исторического
содержания видим и пьесу "Доктор принужденный" - это Мольеров "Лекарь
поневоле"; играли также пьесы, нарочно сочиненные по поводу какого-нибудь
важного события, торжества, напр[имер] в 1703 году по случаю взятия
Орешка. Кроме этого всенародного театра театральные представления давались
еще учениками Славяно-греко-латинской академии (новосияющих
славяно-латинских Афин); здесь пьесы имели религиозное содержание, но
иногда с примесью политических намеков.
   Все эти средства развития, воспитания народного - и школы, и книги, и
"Ведомости", и театр - представляли, разумеется, еще слабые начатки; чтоб
оказалось их влияние, нужно было еще долго ждать, а между тем нельзя было
не обратить внимания на некоторые печальные явления, которые были
следствием крайне недостаточного народного воспитания в древней России:
так, был обычай убивать младенцев, родившихся с физическими недостатками;
Петр вооружился против этого варварского обычая, не признававшего в
человеке человека и христианина, смертная казнь грозила людям, уличенным в
его исполнении.
   После указа против убийства младенцев, родившихся с физическими
недостатками, видим ряд указов о сохранении жизни и здоровья человека:
запрещено хоронить мертвых ранее трех дней; учреждено было 8 аптек в
Москве и закрыты зелейные лавки, где продавались так называемые
лекарственные травы, от которых люди, как оказалось, умирали скорою
смертию.
   Любопытна прибавка в указе, чтоб в новоучрежденных аптеках не продавали
вина. Страсть к вину русские люди вынесли из своей древней жизни в
ужасающих размерах; смертные случаи в драках от пьянства были обыкновенным
явлением; правительству нужно было смотреть за взрослыми, как за детьми,
смотреть, чтоб они не имели при себе острых ножей - порежутся! И вот Петр
запрещает носить остроконечные ножи, потому что многие люди в ссорах и
драках и в пьянстве такими ножами друг друга режут до смерти. Известно, в
какой степени наши деревянные города терпели от пожаров: как начнется
весна, так начнет в Москве, по выражению тогдашних образованных людей,
Вулканус свирепствовать, пожаров по шести в сутки. Образованные люди к
царю с просьбою укротить свирепство Вулкануса, и вот начинают делать
черепичные крыши вместо тесовых, выписываются заливные трубы из-за
границы, издается указ строить в Москве, в Кремле и Китае-городе, каменные
дома и располагать их по улицам и переулкам, а не внутри дворов, т. е. по
европейскому, а не по азиатскому обычаю. Принимались меры, чтоб русский
человек в городах мог спать спокойно, не боясь Вулкануса; но вот предстоит
беда, нужда требует выехать за город, отправиться за несколько верст в
другой город, в деревню: пишется духовное завещание, в семье плач,
прощаются, как с человеком, идущим на войну, потому что дороги наполнены
разбойниками. Правительству мало шведской войны, оно должно посылать роты
с капитанами для сыску разбойников; капитану удалось поймать 10 знаменитых
разбойников. Кто ж они? Люди из низших слоев общества? Нет, это все
помещики, которые разбойничали со своими людьми, нападали на чужие
деревни, били и жгли.
   Эти явления показывают нам, с каким обществом имело дело преобразование.
   В подобном обществе нет безопасности для слабого, и мы видели, как
вследствие этого женщину надобно было спрятать в терем. Но это удаление
женщины, бывшее необходимым следствием грубости нравов и отсутствия
безопасности, в свою очередь производило еще большее огрубение нравов, ибо
мужчина не привыкал сдерживаться присутствием существа, которому
христианская цивилизация Европы дала нравственное величие, окружила
уважением, противоборствуя материальным стремлениям в отношениях
человеческих, заставляя сильного служить слабому и ум не забываться перед
чувством. Христианская цивилизация Европы признала в разделении человека
по полам, на два пола, первый, основной акт развития, т. е. разделения
занятий. Это разделение занятий, представляющее мужчине внешнюю,
общественную деятельность и женщине внутреннюю, домашнюю, лежит в основе
цивилизации, сущность которой состоит в разделении занятий вообще или в
том, что мы называем развитием. В состоянии варварства человек делает все
или большую часть нужного ему сам и потому одинок, потому дик; в состоянии
цивилизации человек делает одно что-нибудь и потому может делать хорошо,
совершенствовать свое дело; в отношении к другим необходимым предметам
находится в зависимости от деятельности других и потому связывается с
другими тесною, органическою связью, и люди необходимо становятся ближними
друг Другу. В словах "Не добро быти человеку единому" выразилось
благословение развития, благословение цивилизации, которые и начались с
разделением человека, с появлением жены подле мужа, Евы подле Адама, ибо
здесь началось разделение занятий. Женщине предоставлена была внутренняя,
домашняя жизнь, в которой главное дело - воспитание человека, требующего
для своего нравственного развития и крепости продолжительного согревания
теплотою женского, материнского чувства.
   Но человек воспитывается для жизни общественной; отсюда необходимое
требование от воспитывающего - требование знания этой жизни, а знание
общественной жизни невозможно без участия в ней. Таким образом, отчуждение
женщины от участия в общественной жизни и от того, чем возвышается и
украшается общественная жизнь, противоречит ее значению, значению
воспитательницы человека, представительницы и охранительницы наряда
(порядка) внутренней, семейной, домашней жизни, ибо здесь, в этой жизни,
муж, сын и брат должны находить обновление сил для деятельности
общественной. Нельзя отнять у женщины участия в общественной жизни, точно
так как преступно втягивать ее в общественную деятельность и нарушать
основное в человечестве разделение занятий, разрушать основу цивилизации.
Естественно было стремление нашего древнего общества удалить женщину из
общества, не представлявшего для нее ни физической, ни нравственной
безопасности. Но мера была отчаянная; сильное лекарство, свидетельствуя о
силе болезни, не могло в свою очередь не оставить вредных следов в
общественном организме. Общественная жизнь от удаления женщины еще более
беднела и грубела, а мужчина, не находя дома "помощи, приличной ему",
беднел и грубел нравственно.
   Не исполнялась воля Бога, создавшего женщину, чтоб человек имел помощь,
приличную ему, как говорит Писание, и женщина теряла свое значение:
запертая и припрятанная, она становилась вещью, товаром; человек терял
данное ему Творцом право искать себе помощь, приличную ему, и брак
нисходил на степень торговой сделки. Петр прекратил затворничество женщин,
приказав приглашать их в общественные собрания; запретил рядовые
сговор-ные записи, составлявшиеся в Приказе крепостных дел; велел прежде
венчания быть обручению за шесть недель, чтоб дать время жениху и невесте
узнать друг друга, причем в случае, если не понравятся друг другу,
получали свободу отказываться от вступления в брак. Русский человек
перестал быть одинок в обществе и получил возможность иметь помощь,
приличную ему.
   Но, уничтожая затворничество женщины, возвышая ее достоинства, Петр
возвышал и достоинство человека вообще; запрещено было подписываться
уменьшительными именами, падать перед царем на колени, зимою снимать шапки
пред дворцом.
   Петр говорил: "Какое же будет различие между Богом и царем, когда
воздается равное обоим почтение? Менее низости, более усердия к службе и
верности ко мне и государству - вот почесть, принадлежащая царю". После
этого не вправе ли историк сказать, что он изображает дела великого
народного воспитателя?
 
 
 
   ЧТЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
 
 
   В предыдущих беседах наших мы не раз указывали на воспитательное
значение деятельности Петра Великого; естественно, что при этом он
нуждался в помощи Церкви, но Церковь, чтоб дать желанную помощь в народном
воспитании, нуждалась сама в помощи преобразователя, ибо требовала
преобразований.
   Жалобы на печальное нравственное состояние духовенства, на печальное
состояние нравственности в монастырях, которые прежде имели такое важное
значение в нравственном воспитании народа, на невежество духовенства,
лишавшее его учительской способности в то время, когда оно более всего
нуждалось в этой способности, когда нравственными, научными средствами
нужно было защищать православие от своих и от чужих, от раскольников и
западных иноверцев, жалобы на злоупотребления материальными средствами в
монастырях и архиерейских домах - все эти жалобы раздавались давно и
громко между мирянами и самим духовенством на соборах церковных. Петр по
своей природе, делавшей из него преобразователя, не мог равнодушно слышать
жалоб на какое-нибудь зло и отвечать на эти жалобы, на эти слова словами
же: он немедленно отвечал на них делом, исправлением зла.
   Поднять русское духовенство, давши ему могущество - науку, снабдивши
его средствами восстановить свое учительское значение, свое нравственное
влияние согласно с новыми потребностями, с новыми условиями, давши ему
крепкое оружие для борьбы с враждебными влияниями; восстановить значение
монастырей, противодействуя вовсе не монашеским побуждениям к монашеской
жизни, прекративши злоупотребление материальными средствами обращением
излишка этих средств на дела милосердия и просвещения; поднять белое
духовенство, давши ему науку, учительскую способность и большие средства
материальные, недостаток которых мешал успешному и достойному исполнению
его обязанностей, - вот преобразовательная программа Петра относительно
Церкви. Но кто станет приводить в исполнение эту программу?
   До XVIII века в русской Церкви был единый верховный пастырь, сначала с
титулом митрополита, потом патриарха, и мы видели, как тяжело было
положение патриарха, когда Россия всколебалась и стала двигаться по новой
дороге.
   Патриарх стоял между нескольких огней, между раскольниками, с одной
стороны, между иноверными учителями и русскими учениками их - с другой,
без способности обличения, без нравственных средств противодействия тем и
другим, без науки, которая должна была внушать уважение и сдерживать
людей, служивших науке, разуму, говоривших и действовавших во имя их;
положение вредное, невозможное для Церкви и государства при слабости
характера, при страдательном положении патриарха, вредное и при энергии,
ревности в ту или другую сторону, ибо без просвещения могла ли быть
ревность по разуму? Сюда присоединялись еще новые трудности: патриарх
должен был приступить к экономическим преобразованиям, следовательно,
должен был вооружить против себя значительную часть духовенства;
энергические меры для водворения должной дисциплины в монастыре, для
истребления тунеядства, находившего здесь себе прибежище, увеличивало
число врагов, у