олка, тем более, что киевский князь не думал оставлять их в
покое и, посадив одного из своих сыновей, Мстислава, во
Владимире-Волынском, другого, Ярослава, послал к уграм (венграм) подвигать
их на Володаря, а сам ушел в Киев, вероятно, замышляя посадить этого
самого Ярослава в уделе Ростиславичей, выгнавши последних, подобно тому,
как он уже выгнал Давида. Святополк хотел воспользоваться вспыхнувшею
враждою между Давидом и Ростиславичами для того, чтобы доставить на их
счет владения своим сыновьям. Давид прибыл из Польши и сошелся с
Володарем. 3аклятые враги помирились, и Давид оставил свою жену у
Володаря, а сам отправился нанимать половецкую орду, которою управлял
воинственный и свирепый хан Боняк. Вероятно, Давид успел уверить Володаря,
что в самом деле виной злодеяния, совершенного над Васильком, был не он, а
Святополк.
   Володарь сидел в Перемышле. Пришли венгры со своим королем Коломаном,
приглашенные Ярославом Святополковичем, и осадили Перемышль. На счастье
Володаря Давиду не пришлось далеко ездить за половцами: он встретил Боняка
где-то недалеко и привел его в Перемышль.
   Накануне ожидаемой битвы с венграми, Боняк в полночь отъехал от войска
в поле и стал выть по-волчьи. Ему вторили голоса множества волков. Таково
было половецкое гаданье. "Завтра, - сказал Боняк, - мы победим угров".
Дикое предсказание половецкого хана сбылось. "Боняк, - говорит современный
летописец, - сбил угров в мяч так, как сокол сбивает галок". Венгры
бежали. Много их потонуло и в Вагре и в Сане. Давид двинулся к Владимиру и
овладел Владимирскою волостью. В самом городе сидел Мстислав Святополкович
с засадой (гарнизоном), состоявшей из жителей владимирских пригородов:
берестьян, пинян и выгошевцев. Давид начал делать приступы: дождем
сыпались с обеих сторон стрелы: осаждающие закрывались подвижными вежами
(башнями); осажденные стояли на стенах за досками; таков был тогдашний
способ войны. В одну из таких перестрелок, 12 июня 1099 года, стрела
сквозь скважину доски поразила насмерть князя Мстислава. Осажденные после
его смерти терпели тягостную осаду до августа, наконец Святополк прислал к
ним на выручку войско. Августа 5 Давид не устоял в битве с присланным
войском и бежал к половцам. Победители ненадолго овладели Владимиром и
Луцком. Давид, пришедши с Боняком, отнял у них и тот и другой город.
   Намерение Мономаха соединить князей на единое дело против половцев не
только не привело к желанной цели, а, напротив, повело к многолетней войне
между князьями; для русской земли от этого умножилось горе. Однако на
следующий 1100 год Мономаху таки удалось опять устроить между князьями
совещание и убедить Давида Игоревича отдаться на княжеский суд. Давид сам
прислал к князьям послов по этому делу. К сожалению, мы не знаем
подробностей подготовки к этому делу. 10 августа князья: Владимир Мономах,
Святополк, Олег с братом Давидом сошлись в Витичеве, а через двадцать
дней, 30 августа, они снова сошлись на том же месте, и уже тогда был с
ними Давид Игоревич.
   "Кому есть на меня жалоба?" - спросил Давид Игоревич. "Ты присылал к
нам, - сказал Владимир, - объявил, что хочешь жаловаться перед нами за
свою обиду. Вот теперь ты сидишь с братьею на одном ковре. На кого у тебя
жалоба?" Давид ничего не отвечал.
   Тогда князья сели на лошадей и стали врознь каждый со своею дружиною.
Давид Игоревич сидел особо. Князья рассуждали о Давиде: сначала каждый
князь со своею дружиною, а потом совещались между собою и послали Давиду
от каждого князя мужей. Эти мужи сказали Давиду такую речь:
   "Вот что говорят тебе братья: не хотим тебе дать стола Владимирского за
то, что ты вверг нож между нас, сделал то, чего еще не бывало в русской
земле: но мы тебя не берем в неволю, не делаем тебе ничего худого, сиди
себе в Бужске и в Остроге; Святополк придает тебе Дубен и Чарториск, а
Владимир дает тебе 200 гривен да еще Олег и Давид дают тебе 200 гривен".
Потом князья послали к Володарю такое слово: "Возьми к себе брата своего
Василька; будет вам обоим Перемышль. Хотите, живите вместе, а не
хотите-отпусти Василька к нам; мы будем его кормить!"
   Володарь с гневом принял такое предложение; Святополк и Святославичи
хотели выгнать Ростиславичей из их волости и послали приглашать к участию
в этом предприятии Владимира, который после съезда в Витичеве поехал в
северные свои области и был на Волге, когда пришел к нему вызов от
Святополка идти на Ростиславичей: "Если ты не пойдешь с нами, то мы будем
сами по себе, а ты сам по себе". Видно, что и на витичевском съезде
Владимир не ладил с князьями и не совсем одобрял их постановления: "Я не
могу идти на Ростиславичей, - отвечал он им, - и преступать крестное
целование. Если вам не нравится последнее, принимайте прежнее" (т. е.
постановленное в Любече). Владимир был тогда огорчен, как показывают и
слова в его духовной, касающиеся описываемого события. По этому поводу он
счел уместным привести выражение из псалтыря: "Не ревнуй лукавствующим, не
завиди творящим беззаконие!" В самом деле, то, чем покончили князья свои
междоусобия, мало представляло справедливости. Владимир не противоречил им
во многом, потому что желал как бы то ни было прекратить междоусобия,
чтобы собрать силы русских земель против общих врагов половцев.
   Святополку, как киевскому князю, хотелось, подобно своим
предшественникам, власти над Новгородом, и для этого желал он посадить в
Новгороде своего сына, между тем там уже был князем сын Мономаха Мстислав.
Владимир уступил Святополку, а вместо новгородского княжения Святополк
обещал Мстиславу Владимирское.
   Мономах призвал Мстислава из Новгорода в Киев, но вслед за Мстиславом
приехали новгородские послы и повели такую речь Святополку:
   "Приславшие нас велели сказать: не хотим Святополка и сына его; если у
него две головы, то посылай его. Нам дал Мстислава Всеволод, мы его
вскормили, а ты, Святополк, уходил от нас".
   Святополк не мог их переспорить и не в состоянии был принудить
новгородцев исполнить его волю. Мстислав опять вернулся в Новгород.
Новгород, по своему местоположению за неприступными болотами и дремучими
лесами, чувствовал свою безопасность. Туда нельзя было навести ни
половцев, ни ляхов; нельзя было с иноземною помощью овладеть Новгородом.
   С тех пор Владимир непрерывно обращал свою деятельность на ограждение
русской земли от половцев. В 1101 году Владимир поднял князей против них,
но половцы, услышав о сборах русских князей, одновременно от разных орд
прислали просьбу о мире. Русские согласились на мир, готовые наказать
половцев за первое вероломство. В 1103 году этот мир был нарушен
половцами, и Мономах побудил русских князей предпринять первый
наступательный поход на половецкую землю соединенными силами. В летописи
этот поход описан с большим сочувствием, и видно, что он сделал
впечатление на современников. Киевский князь со своею дружиною и Владимир
со своею сошлись на Долобске (на левой стороне Днепра близ Киева). Князья
совещались в шатре. Святополкова дружина была против похода.
   Тогда раздавались такие голоса: "Теперь весна, как можно отрывать
смерда от пашни; ему надобно пахать".
   Но Владимир на это возразил: "Удивительно, что вы не жалеете смерда, а
жалеете лошадь, на которой он пашет. Начнет смерд пахать, прибежит
половчин и отымет у него лошадь, и его самого ударит стрелою, и ворвется в
село, и жену и детей его возьмет в полон".
   Дружина Святополкова ничего на это не могла возразить, и Святополк
сказал: "Я готов".
   "Ты много добра сделаешь", - сказал ему на это Мономах. После
долобского совещания князья стали приглашать черниговских князей принять
участие в походе, а за ними и других князей. Давид послушался, а Олег
отговорился нездоровьем. Он неохотно ссорился с половцами, которые помогли
ему взять Чернигов, и, быть может, рассчитывал, что дружба с ними
пригодится ему и его детям. Прибыл со своей дружиной полоцкий князь Давид
Всеславич, прибыли и некоторые другие князья. Русские шли конные и пешие:
последние на ладьях по Днепру до Хортицы.
   После четырехдневного пути степью от Хортицы на урочище, называемом
Сутень, русские 4 апреля встретили половцев и разбили их наголову. Половцы
потеряли до двадцати князей. Один из их князей Белдюзь попался в плен и
предлагал за себя большой выкуп золотом, серебром, лошадьми и скотом, но
Владимир сказал ему:
   "Много раз поставляли вы с нами договор, а потом ходили воевать русскую
землю; зачем ты не учил сынов своих и род свой не преступать договора и не
проливать христианской крови?" Он приказал затем убить Белдюзя и рассечь
по членам его тело. Русские набрали тогда много овец, скота, верблюдов и
невольников.
   В 1107 году воинственный Боняк и старый половецкий князь Шарукан
задумали отомстить русским за прежнее поражение, но были разбиты наголову
под Лубнами. В 1109 году Владимир посылал воеводу Димитрия Иворовича к
Дону: русские нанесли большое разорение половецким вежам. За это на другой
год половцы опустошили окрестности Переяславля, а на следующий Владимир
опять с князьями предпринял поход, который более всех других облекся
славою в глазах современников. Предание связало с ним чудодейственные
предзнаменования. Рассказывают, что февраля 11 ночью над Печерским
монастырем появился огненный столб: сначала он стал над каменною трапезою,
перешел оттуда на церковь, потом стал над гробом Феодосия, наконец
поднялся по направлению к востоку и исчез. Явление это сопровождалось
молнией и громом. Грамотеи растолковали, что это был ангел, возвещавший
русским победу над неверными. Весной Владимир с сыновьями, киевский князь
Святополк со своим сыном, Ярослав и Давид с сыном на второй неделе поста
отправились к Суле, перешли через Пс„л, Ворсклу и 23 марта пришли к Дону,
а 27 в страстной понедельник разбили наголову половцев на реке Сальнице и
воротились обратно со множеством добычи и пленников. Тогда, говорит
летопись, слава о подвигах русских прошла ко всем народам: грекам, ляхам,
чехам и дошла даже до Рима. С тех пор надолго половцы перестали тревожить
русскую землю.
   В 1113 году умер Святополк, и киевляне, собравшись на вече, избрали
Владимира Мономаха своим князем; но Владимир медлил; между тем киевляне,
недовольные поборами своего покойного князя, напали на дом его любимца
Путяты и разграбили жидов, которым потакал Святополк во время своего
княжения и поверял собрание доходов. В другой раз послали киевляне к
Владимиру послов с такой речью: "Иди, князь, в Киев, а не пойдешь, так
разграбят и княгиню Святополкову, и бояр, и монастыри; и будешь ты
отвечать, если монастыри ограбят". Владимир прибыл в Киев и сел на столе
по избранию киевской земли.
   Время его княжения до смерти, последовавшей в 1125 году, было периодом
самым цветущим в древней истории Киевской Руси. Уже ни половцы и никакие
другие иноплеменники не беспокоили русского народа. Напротив, сам Владимир
посылал своего сына Ярополка на Дон, где он завоевал у половцев три города
и привел себе жену, дочь ясского князя, необыкновенную красавицу. Другой
сын Владимира Мстислав с новгородцами нанес поражение Чуди на балтийском
побережье, третий сын Юрий победил на Волге болгар. Удельные князья не
смели заводить междоусобиц, повиновались Мономаху и в случае строптивости
чувствовали его сильную руку.
   Владимир прощал первые попытки нарушить порядок и строго наказывал
вторичные.
   Так, например, когда Глеб Мстиславич, один из кривских князей, напал на
Слуцк и сжег его, Владимир пошел на Глеба войною, но Глеб поклонился
Владимиру, просил мира, и Владимир оставил его княжить в Минске; но
несколько лет спустя, вероятно, за такой же проступок, Владимир вывел
Глеба из Минска, где он и умер.
   Точно так же в 1118 году Владимир, собрав князей, пошел на волынского
князя Ярослава Святополковича, и когда Ярослав покорился ему и ударил
челом, он оставил его во Владимире, сказав ему: "Всегда иди, когда я тебя
позову". Но потом Ярослав напал на Ро-стиславичей и навел на них ляхов;
кроме того, он дурно обращался со своею женою; Владимир сердился на него и
за это. Владимир выгнал Ярослава, отдавши Владимир-Волынский своему сыну
Андрею. Ярослав покушался возвратить себе Владимир с помощью ляхов,
венгров и чехов, но не успел, и был изменнически убит ляхами.
   Не так удачны были дела Мономаха с Грецией. Он отдал свою дочь за
Леона, сына византийского императора Диогена, но вслед за тем в Византии
произошел переворот. Диоген был низвергнут Алексеем Комнином. Леон с
помощью тестя хотел приобрести себе независимую область в греческих
владениях на Дунае, но был умерщвлен убийцами, подосланными Комнином. Леон
оставил сына, для которого Мономах хотел приобрести то же самое владение в
Греции, которого добивался Леон, и сначала воевода Владимиров Войтишич,
посадил было Владимировых посадников в греческих дунайских городах, но
греки прогнали их, а в 1122 году Владимир помирился с преемником Алексея,
Иоанном Комнином и отдал за него свою внучку, дочь Мстислава.
   Владимир Мономах является в русской истории законодателем. Еще ранее
его, при детях Ярослава, в "Русскую Правду" вошли важные изменения и
дополнения.
   Важнейшее из изменений было то, что месть за убийство была устранена, а
вместо того введено наказание платежом вир. Это повлекло к усложнению
законодательства и к установлению многих статей, касающихся разных случаев
обид и преступлений, которые влекли за собой платеж вир в различном
размере. Таким образом, различные размеры вирных платежей назначались за
разного рода оскорбления и побои, наносимые одними лицами другим, как
равно и за покражу разных предметов.
   Независимо от платежа виры за некоторые преступления, как например, за
разбойничество и зажигательство, виновный подвергался потоку и
разграблению-древнему народному способу наказания преступника. Убийство
вора не считалось убийством, если было совершено при самом воровстве,
когда вор еще не был схвачен. При Мономахе, на совете, призванном им и
составленном из тысячских: киевского, белогородского, переяславского и
людей своей дружины, постановлено было несколько важных статей, клонившихся
к ограждению благосостояния жителей.
   Ограничено произвольное взимание рез (процентов), которое при
Святополке доходило до больших злоупотреблений и вызвало по смерти этого
князя преследование жидов, бывших ростовщиками. При Владимире установлено,
что ростовщик может брать только три раза проценты и если возьмет три
раза, то уже теряет самый капитал. Кроме того, постановлен был дозволенный
процент: 10 кун за гривну, что составляло около трети или несколько более,
если принимать упоминаемую гривну гривною куна 2 .
   Частые войны и нашествия половцев разоряли капиталы, являлись
неоплатные должники, а под видом их были и плуты. Торговые предприятия
подвергали купца опасностям; от этого и те, которые давали ему деньги,
также находились в опасности потерять свой капитал. Отсюда и высокие
проценты. Некоторые торговцы брали у других купцов товары, не платя за них
деньги вперед, а выплачивали по выручке с процентами; по этому поводу
возникали обманы. При Владимире положено было различие между тем
неоплатным купцом, который потерпит нечаянно от огня, от воды или от
неприятеля, и тем, который испортит чужой товар, или пропьет его, или
"пробьется", т. е. заведет драку, а потом должен будет заплатить виру или
"продажу" (низший вид виры). При несостоятельности купца следовало
принимать во внимание: от какой причины он стал несостоятелен. В первых
случаях, т. е. при нечаянном разорении, купец не подвергался насилию, хотя
не освобождался от платежа долга. Некоторые брали капитал от разных лиц, а
также и у князей. В случае несостоятельности такого торговца его вели на
торг и продавали его имущество. При этом гость, т. е. человек из иного
города или чужеземец, имел первенство перед другими заимодавцами, а за ним
князь, потом уже прочие заимодавцы получали остальное. Набеги половцев,
проценщина, корыстолюбие князей и их чиновников - все способствовало тому,
что в массе народа умножались бедняки, которые, не будучи в состоянии
прокормить себя, шли в наемники к богатым. Эти люди назывались тогда
"закупами". С одной стороны, эти закупы, взяв от хозяина деньги, убегали
от него, а с другой - хозяева взводили на них разные траты по хозяйству и
на этом основании притесняли и даже обращали в рабство.
   Закон Мономаха дозволял закупу жаловаться на хозяина князю или судьям,
налагал определенную пеню за сделанные ему обиды и притеснения, охранял
его от притязания господина в случае пропажи или порчи какой-нибудь вещи,
когда на самом деле закуп был не виноват; но зато с другой стороны
-угрожал закупу полным рабством в случае, если он убежит, не выполнив
условия. Кроме закупов, служащих во дворах хозяев, были закупы "ролейные"
(поселенные на землях и обязанные работою владельцу). Они получали плуги и
бороны от владельца, что показывает обеднение народа; хозяева нередко
придирались к таким закупам под предлогом, что они испортили данные им
земледельческие орудия, и обращали в рабство свободных людей. Отсюда
возникла необходимость определить: кто именно должен считаться холопом.
Законодательство Владимира Мономаха определило только три случая обращения
в холопство: первый случай, когда человек сам добровольно продавал себя в
холопы или когда господин продавал его на основании прежних прав над ним.
   Но такая покупка должна была непременно совершаться при свидетелях.
Второй случай обращения в рабство - принятие в супружество женщины
рабского происхождения (вероятно, случалось, что женщины искали
освобождения от рабства посредством замужества). Третий случай, когда
свободный человек без всякого договора сделается должностным лицом у
частного человека (тиунство без ряду, или привяжет ключ к себе без ряду).
Вероятно, это было постановлено потому, что некоторые люди, приняв
должность, позволяли себе разные беспорядки и обманы, и, за неимением
условий, хозяева не могли искать на них управы. Только исчисленные здесь
люди могли быть обращаемы в холопы. За долги нельзя было обращать в
холопство, и всякий, кто не имел возможности заплатить, мог отработать
свой долг и отойти. Военнопленные, по-видимому, также не делались
холопами, потому что об этом нет речи в "Русской Правде" при перечислении
случаев рабства. Холоп был тесно связан с господином: господин платил его
долги, а также выплачивал цену украденного его холопом. Прежде, при
Ярославе, за побои, нанесенные холопом свободному человеку, следовало
убить холопа, но теперь постановили, что в таком случае господин платил за
раба пеню. Холоп вообще не мог быть свидетелем, но когда не было
свободного человека, тогда принималось и свидетельство холопа, если он был
должностным лицом у своего господина. За холопа и рабу вира не полагалась,
но убийство холопа или рабы без вины наказывалось платежом князю
"продажи". По некоторым данным ко временам Мономаха следует отнести
постановления о наследстве.
   Вообще, по тогдашнему русскому обычному праву, все сыновья наследовали
поровну, а дочерям обязывались выдавать приданое при замужестве; меньшому
сыну доставался отцовский двор. Каждому, однако, предоставлялось
распорядиться своим имуществом по завещанию. В правах наследства бояр и
дружинников и в правах смердов существовала та разница, что наследство
бояр и дружинников ни в каком случае не переходило к князю, а наследство
смерда (простого земледельца) доставалось князю, если смерд умирал
бездетным. Женино имение оставалось неприкосновенным для мужа. Если вдова
не выходила замуж, то оставалась полной хозяйкой в доме покойного мужа, и
дети не могли удалить ее. Замужняя женщина пользовалась одинаковыми
юридическими правами с мужчиной. За убийство или оскорбления, нанесенные
ей, платилась одинаковая вира, как за убийство или оскорбления, нанесенные
мужчине.
   Местом суда в древности были: княжеский двор и торг, и это означает,
что был суд и княжеский, но был суд и