побежали
вперед с криком. Их примеру последовали смольняне, но, сбросив сапоги,
обвили себе ноги.
   Смольнянами предводительствовал Ивор Михайлович; он ехал верхом, так,
чтобы его видели ратные. За ним следовали князья с дружиною, также на
конях. С противной стороны устремились в бой пешие Ярославовы люди. Ивор
проезжал через заросль и под ним споткнулся конь; пешие новгородцы
опередили его и сцепились с неприятелем: пошли в дело дубины и топоры.
Поднялся страшный крик. Суздальцы побежали; новгородцы подсекли стяг
(знамя) Ярослава. Затем подоспел Ивор со смольнянами. Добрались до другого
стяга. Князья с дружинами оставались позади.
   Тут Мстислав, увидя, что молодцы зашли слишком далеко и неприятельская
сила может окружить и смять их, закричал: "Не дай Бог, братья, выдавать
этих добрых людей!" И он пустился вперед сквозь свою пехоту: за ним
последовали другие князья. Настала жестокая сеча. Юрий и Ярослав бежали,
бросив свой обоз. Быть может, это было сделано в надежде, что противники
бросятся на грабеж, а тем временем можно будет обратиться и ударить на
них. Но Мстислав закричал: "Братья новгородцы, не бросайтесь на обоз, а
бейте их; не то - они вернутся и сметут нас". Новгородцы послушались и
продолжали крепко сражаться, а смольняне оставили бой и начали грабить
обоз. Сам Мстислав трижды проехал сквозь неприятельские полки, поражая
направо и налево топором, который был у него привязан к руке поворозкою
(шнурком).
   Все пошло врассыпную; много суздальцев пало под ударами топоров
новгородских и смоленских, много утонуло во время бегства, много раненых
прибежало во Владимир, Переяславль, Юрьев и там умерло. "Такова-то была, -
говорит летописец, -слава Юрия и Ярослава; напрасна была их похвальба: в
прах обратились сильные полки их". Семнадцать знамен Юрия, тринадцать
Ярослава и до ста труб и бубен достались победителям. Шестьдесят человек
было взято в плен; убитых врагов летописец насчитывает 9203, а у
новгородцев и смольнян было убито только 5 человек: цифры, разумеется,
баснословные. Несомненно только то, что суздальцы были разбиты наголову.
   Эта замечательная битва происходила в четверг 21 апреля 1216 года.
   Прежде всех бежал Ярослав; Юрий последовал за ним: он загнал трех
коней, прискакал без седла на четвертом во Владимир в полдень того же дня,
босой и в одной рубашке. В городе оставались одни попы, чернецы, женщины и
дети, народ невоинственный. Увидя своих, они обрадовались: думали, что
возвращаются победители; ведь и прежде уверяли их: "Наши одолеют!" Но не
победителем вернулся Юрий; растерянный ездил он вокруг стен города и
кричал: "Укрепляйте город".
   Тогда вместо веселья поднялся плач. К вечеру усилилось смятение, когда
с несчастного побоища стали собираться беглецы: кто был ранен, а кто наг и
бос. И всю ночь продолжали они сходиться один за другим.
   Наутро князь собрал вече и говорил: "Братья владимирцы, затворимся в
городе и станем отбиваться".
   "С кем затворимся? - возражали ему. - Братья наши избиты, другие в плен
взяты, а те, что прибежали, безоружны: с кем станем на бой?"
   "Все это я знаю, - оворил Юрий. Прошу только, не выдавайте меня, не
выдавайте меня ни Мстиславу, ни брату моему Константину! Лучше я сам по
своей воле выеду из города". Владимирцы обещали.
   Союзники подступили к городу в воскресенье 29 апреля и объехали его
кругом.
   В ночь с воскресенья на понедельник загорелся княжеский двор во
Владимире.
   Новгородцы хотели взять город приступом, но Мстислав не пустил их; на
другую ночь опять сделался пожар; смольняне хотели идти на приступ, но их
остановил князь Владимир Рюрикович. Неизвестно, что было причиною этих
пожаров: случай ли, зажигательство в пользу осаждающих или метание огня
через стену. Но после второго пожара Юрий прислал поклон князьям и велел
сказать: "Не делайте мне зла сегодня; завтра я выеду из города". Наутро
Юрий с двумя меньшими братьями явился к Мстиславу и его союзникам и
сказал: "Братья, кланяюсь вам и челом бью: живот оставьте и хлебом
накормите; а брат мой Константин в вашей воле!" Юрий поднес дары князьям,
и они помирились с ним.
   Мстислав дал такое решение: Константину взять Владимир, а Юрию отдать
Радилов-Городец.
   Немедленно изготовили ладьи и насады. В них села дружина князя Юрия;
одна ладья ожидала самого князя с его женой. Юрий помолился в последний
раз в церкви Богородицы, поклонился гробу отца и сказал: "Суди Бог брату
моему Ярославу: он меня довел до этого!" С ним отправился владыка.
   Во Владимир въехал Константин. Граждане вышли к нему навстречу с
крестами и целовали ему крест в верности. Он щедро одарил своих союзников:
новгородцев, псковичей и смольнян.
   Упрямый и жестокий Ярослав с побоища бежал в Переяславль так скоро, что
загнал четырех коней, а на пятом прискакал в город. В порыве досады он
приказал перековать всех новгородцев и смольнян, какие только были в
городе по торговым и другим делам. Новгородцев велел он бросить в погреба
и тесные избы; их было человек полтораста, и многие из них задохлись;
пятнадцать человек смольнян держали в заключении особо, и они все остались
живы.
   Мстислав с союзниками 3 мая подходил к Переяславлю. Рядом с ним шел со
своим полком и Константин. Не допустивши их до Переяславля, Ярослав сам
добровольно вышел и явился к брату своему Константину.
   "Брат и господин, - сказал он, - я в твоей воле; не выдавай меня ни
тестю моему Мстиславу, ни Владимиру, сам накорми меня хлебом".
   Константин взялся примирить Мстислава с Ярославом. Ярослав послал
щедрые дары князьям и новгородцам. Но Мстислав не пошел к городу, не хотел
видеть Ярослава, а потребовал только, чтобы дочь его, жена Ярослава,
приехала к нему и чтобы все задержанные новгородцы, какие остались в
живых, были немедленно отпущены на свободу и доставлены к нему. Требование
победителя было исполнено. Напрасно после того Ярослав посылал ко
Мстиславу с мольбою отпустить жену. "По правде меня крест убил!" -
сознавался он. Мстислав оставался непреклонен и уехал с дочерью в Новгород.
   Этою победоносною войною Мстислав утвердил за Новгородом высокое
нравственное значение и показал, что нельзя безнаказанно нарушать его
права и самостоятельность; вместе с тем он с новгородцами установил ряд в
суздальской земле, как прежде сделал он это в киевской с теми же
новгородцами. Ни один князь не сделал того для новгородцев, что сделал для
них Мстислав Удалой; но они, как показывает последующая история, мало
воспользовались его заслугами.
   В следующем году, оставив жену и сына в Новгороде, Мстислав ходил с
новгородскими боярами в Киев, быть может, для приготовления к будущему
походу в Галич, а по возвращении из Киева в Новгород, взял под стражу
Станимира с сыном.
   Вероятно, суздальская партия оживала, и против Мстислава замышлялись
козни.
   Мстислав, впрочем, вскоре отпустил его. То же вслед за тем произошло в
Торжке, где посажен был сын Мстислава Василий. Мстислав взял там под
стражу Борислава Некуришинича, но также простил его и отпустил. Эти случаи
показывают, что и Мстислав, после всего сделанного им для Новгорода, не
мог надеяться долго оставаться там в ладу со всеми: у него были
зложелатели. В это время скончался в Торжке сын его Василий: тело его
привезли в Новгород и погребли близ дедовского гроба в Св. Софии.
Оплакавши сына, удалой князь вскоре после того явился на вече и сказал:
   "Кланяюсь Св. Софии, гробу отца моего и вам! Хочу поискать Галича, а
вас не забуду. Дай Бог лечь у гроба отца моего, у Св. Софии!"
   Новгородцы упрашивали его остаться с ними. Все было напрасно. Мстислав
уехал, и навсегда. Не привелось ему лечь у Св. Софии.
   Галич, оставленный Мстиславом, находился в это время в руках венгров.
Там снова был посажен королевич Коломан, а главным воеводою был назначен
бан Фильний, который в летописях наших называется "Филя прегордый". Он
относился с крайним презрением к русским, сравнивал их с глиняными
горшками, а себя с камнем, приговаривая: "Один камень много горшков
побивает". Была еще у него и другая поговорка: острый меч, борзый конь -
много Руси! (т. е. покорю). Высокомерие его раздражало галичан, и он не
доверял им. Мстислав Удалой между тем пригласил половцев и шел на Галич
(1218). С ним был Владимир Рюрикович, недавно помогавший ему в борьбе с
суздальской землею. Услыхавши об этом, Фильний укрепил Галич и внутри
города обратил в крепость церковь Св. Богородицы, что еще более раздражило
против него русских, видевших в этом оскорбление святыни. Поляки помогали
венграм. Не допуская Мстислава до города, Фильний, взявши с собой
галицкого боярина Судислава и других, вышел навстречу Мстиславу. Поляки
составляли правую сторону его войска, а галичане и венгры левую. Русская
рать также разделилась на две половины. Одною начальствовал Мстислав,
другою - Владимир, а половцы стали в отдалении, чтобы ударить на
неприятеля тогда, когда сцепятся с ними русские. Мстислав заметил, что
поляки стоят на довольно далеком расстоянии от венгров, сообразил, что
следует делать, вдруг отделился от Владимира и отошел на возвышение, там
он укреплял свою рать именем честного креста. Владимир сильно роптал на
него за это и говорил, что Мстислав погубит все русское войско. Поляки
стремительно ударили на Владимира, обратили его в бегство и погнались за
ним, так что венгерское войско скрылось у него из глаз.
   Но тогда-то Мстислав и половцы разом бросились на венгров. Сеча была
злая, русские победили венгров. Сам Фильний был взят в плен; все его
венгры упали духом. Поляки, прогнавши Владимира, набравши добычи,
возвращались со множеством пленных и пели победные песни, не зная, что
сделалось с союзниками, как вдруг наткнулись на победителей, а с другой
стороны бежавшие русские обратились на них же. Поляки были совершенно
разбиты. Половцы забирали побежденных в плен, жадно бросались на лошадей,
оружие и одежды, но русские, по приказанию Мстислава, не кидаясь на
добычу, били врагов без всякой пощады. Вопль и крики убиваемых достигали
до Галича. По всему полю валялись тела, никем не погребаемые; вода в реке
побагровела от крови.
   Мстислав, взявши с собою пленного Фильния, требовал сдачи Галича и
обещал полную пощаду. Сам Фильний послал со своей стороны совет сдаться,
так как никакой надежды на победу не было. Три раза посылал Мстислав и
предлагал сдаться. Но венгры, сидевшие в Галиче, упорствовали и даже
выгоняли из города галичан с женами и детьми из боязни измены и вместе для
того, чтобы не кормить их во время осады. Тогда Мстислав объявил, что
теперь уже не будет никакой пощады осажденным. Венгры, при своей
самонадеянности, так были оплошны, что обращали внимание только на одни
ворота, а между тем русские сделали подкоп, подземным путем проникли в
город, отбили от ворот венгров, ошеломленных внезапностью, и отворили
Мстиславу ворота.
   Рано утром Мстислав вступил в Галич. Коломан с женою и знатнейшие
венгры со своими женами заперлись в церкви Св. Богородицы. Мстислав
подошел к церкви и требовал сдачи. Венгры не сдавались. Жажда томила их.
Мстислав сам послал Коломану сосуд холодной воды. Венгры благодарили за
такое великодушие, делили между собой воду чуть ли не по капле, но
все-таки не сдавались. Наконец, когда их стал одолевать голод, они
отворили церковные двери, умоливши Мстислава даровать им, по крайней мере,
жизнь. Венгерские бароны со своими женами и несколько поляков достались в
плен половцам и русским. Самого пленного Коломана с женою Мстислав
отправил в Торческ. Галицкая земля с восторгом признала победителя своим
князем. Поселяне добивали разбежавшихся с битвы венгров.
   Русские величали Мстислава "своим светом", называли "сильным соколом",
говорили, что сам Бог поручил ему меч для усмирения гордых иноплеменников.
Бояре, державшиеся венгров, отдавались на милость победителя. Главнейший
из них, Судислав, пришел к Мстиславу, обнимал его колена и просил
помилования. Мстислав не только простил его, но даже дал в управление
Звенигород. Данило приехал к тестю с малою дружиною и поздравлял его. Они
пировали и радовались; и радовалась с ними вся галицкая земля.
   Венгерский король Андрей, услышавши о несчастье, постигшем сына,
отправил к Мстиславу требование отпустить пленника, в противном случае
грозил послать огромное войско. Но Мстислава нельзя было испугать
угрозами. Он отвечал, что победа зависит от Бога и он, Мстислав, надеясь
на Бога, готов встретить неприятельские силы. Король мало-помалу оставил
свой горделивый тон: супруга его особым посольством умоляла Мстислава
сжалиться и отпустить сына. Со своей стороны, бояре, вскоре заметившие
слабые стороны характера Мстислава, приобрели на него влияние и всячески
располагали к миру с венгерским королем. Мстислав, при всей своей
храбрости и воинственности, всегда был расположен к миру и прибегал к
войне только тогда, когда противники не хотели мириться на условиях,
которые он признавал согласными с правдой. В 1221 году Мстислав не только
помирился с венграми и поляками, но заключил дружественный договор с
венгерским королем, обручил дочь свою Марию с его сыном Андреем и отдал
будущему зятю во владение Перемышль.
   Но через два года судьба призывала Мстислава к иному подвигу. В то
время как русские князья и дружины их тратили силы в междоусобиях, в
неведомых восточных странах совершались великие перевороты. На северной
границе китайской империи хан Темучин, властитель монголов, народа, прежде
подвластного татарам-ниучам, сделался сам повелителем многочисленных
татарских племен, разорил часть китайской империи и взял Пекин, потом
обратился на запад, завоевал и разорил могущественную и цветущую империю
турков харазских 1 и положил основание обширнейшей империи, когда-либо
существовавшей в Азии. Он владел неизмеримыми пространствами от Амура до
Волги, повелевал множеством народов, составлявших его военную силу, и был
прозван Чингис-Ханом, т. е. великим ханом. Его завоевательные движения
достигли до половцев. Татары столкнулись с половцами на восточном берегу
Каспийского моря, где половцы были заодно с аланами (жителями Дагестана).
Чтобы отвлечь половцев от этого союза, предводители полчища, посланного
Чингис-Ханом, сначала коварно сдружились с ними, уверивши их, что татары,
будучи одного с ними племени, не хотят действовать против них враждебно.
   Половцы доверились им и отстали от аланов; но потом монголы,
разделавшись с аланами, покорили и половцев. Половецкие князья, уже
крещеные, Юрий Кончакович и Данило Кобякович были убиты. Татары гнались за
их товарищами до вала Половецкого, отделявшего землю половецкую от русской.
   Половецкий хан Котян, тесть Мстислава Удалого, прибежал в Галич к зятю
со страшным известием, что идет с востока несметная сила неведомых
завоевателей.
   "Сегодня отняли нашу землю, завтра ваша взята будет", - говорил он.
   Мстислав разослал вестников к разным русским князьям и созывал их для
совета об общем деле в Киеве. Много князей съехалось туда. Там были
Мстислав Романович киевский, Мстислав Удалой галицкий, Мстислав
черниговский, Даниил Романович волынский, Михаил Всеволодович, сыны
Всеволода Чермного и многие другие. Только суздальский Юрий не приехал на
совет. Хан Котян щедро одарил русских князей:
   конями, верблюдами, буйволами и невольницами, а другой князь
половецкий, Бастый, принял Св. крещение. Мстислав Удалой умолял русских
князей спешить на помощь половцам. "Если мы им не поможем, - говорил он, -
то половцы пристанут к врагам, и сила их станет больше". После долгих
совещаний князья решили соединенными силами идти в поход. "Лучше встретить
врага на чужой земле, чем на своей", - говорили русские.
   Сборное место назначено было на днепровском острове, называемом
Варяжский (вероятно, Хортица). Туда стекались со своими князьями киевляне,
черниговцы, смольняне, галичане, волынцы. Весь Днепр покрылся их ладьями.
Из Курска, Трубчевска, Путивля шли туда князья со своими дружинами,
сухопутьем на конях, а тысяча галичан с воеводами Юрием Домажиричем и
Держикраем Володиславичем проплыли по Днестру в море и, вступивши в Днепр,
стали у реки Хортицы.
   У Заруба явились к русским князьям татарские послы с таким словом:
"Слыхали мы, что вы идете против нас, послушавши половцев, а мы вашей
земли не трогали, ни городов ваших, ни сел ваших; не на вас пришли, но
пришли по воле Божией на холопов и конюхов своих половцев. Вы возьмите с
нами мир; коли побегут к вам, - гоните от себя и забирайте их имение; мы
слышали, что и вам они наделали много зла; мы их и за это бьем".
   Но князья вместо ответа перебили послов. Без сомнения, они поступили
таким образом оттого, что половцы рассказали им, как татары коварно
обманули их:
   предложили дружбу, чтобы разъединить с аланами, потом напали на них
самих.
   Сбор происходил в апреле 1224 года. Когда все сошлись, ополчение
двинулось вниз по Днепру и стало станом, не доходя Олешья. Тут пришли к
ним другие татарские послы и говорили так: "Вы послушали половцев и
перебили послов наших; теперь идете на нас, ну так идите; мы вас не
трогали: над всеми нами Бог".
   Князья на этот раз отпустили послов невредимыми. Передовые татарские
отряды стали появляться у Днепра. Мстислав Удалой перешел через Днепр с
1000 человек воинов. С ним пошли Данило Романович, Мстислав Немой, Олег
Курский и другие молодые князья. Они разбили и обратили в бегство
сторожевой отряд. Беглецы запрятали своего воеводу Гемебега в яму в
каком-то половецком кургане. Половцы отыскали его там и упросили Мстислава
позволить им убить его. Мстислав шел далее.
   Между тем в стане русских на Днепре происходили толки о том, каковы
враги. Юрий Домажирич говорил: "Они отличные стрелки и отличные воины".
Другие же возражали ему: "Нет, это народ простой, хуже половцев". Молодые
князья торопили старых идти вперед: "Мстислав, и ты, другой Мстислав,
пойдемте на них".
   Во вторник 21 мая русские снялись со стана и пошли в степь. Они вскоре
встретились с татарским отрядом. Русские стрелки рассеяли его, и им
досталось в добычу множество скота. Восемь дней шли они до реки Калки, где
снова встретили татарский отряд, который, побившись с ними, скрылся.
Мстислав Удалой, опередивши князей, приказал Данилу перейти Калку и сам
перешел вслед за ним с задней стражей. Вдруг перед ними предстали
татарские полчища. "Вооружайтесь", -закричал Мстислав. Русские вступили в
бой. Двадцатитрехлетний Данило бросился вперед и был ранен в грудь, но, не
заметивши этого, продолжал сражаться. Храбро бились и Мстислав Немой, и
Олег Курский. Но сила татарская одолела их; Данило обратил своего коня
назад; за ним побежали другие. Бежал и Мстислав Удалой в первый раз в
своей жизни.
   Между тем остальные русские князья перешли через Калку, расположились
станом и выслали вперед Яруна с половцами. Татары стремительно ударили на
половцев.
   Половцы бросились назад, обратились на русский стан и смяли его.
Русские еще не успели вооружиться, началась страшная резня; русские,
приведенные в беспорядок половцами, бежали.
   Во время этого всеобщего бегства русских один Мстислав Романович не
двигался с места, стал на высоком каменистом берегу Калки с зятем своим
Андреем и дубровицким князем Александром. Большая часть татар преследовала
бегущих, а один отряд с бродниками окружил трех храбрых князей, которые
огородили себя кольями и отбивались от них неустанно три дня и три ночи.
Трудно стало татарам одолеть их силой, и они прибегли к коварству.
Какой-то Плоскыня, воеводствовавший над бродниками, уговорил князей
сдаться татарам на выкуп и целовал крест на том, что они останутся живы.
Князья поверили и вышли, но Плоскыня тотчас связал их и выдал татарам.
Татары, взявши укрепление, перебили всех бывших там русских воинов, а
связанных князей положили под доски, и сами сели на досках обедать.
   Так кончили жизнь свою несчастные князья.
   Татары гнались за бегущими до самого Днепра и по дороге убили шестерых
князей, и в том числе Мстислава черн