он  располагал  в конце 1916  и в начале 1917  года, "благодаря нашей
отсталости огромная русская  армия держит против  себя  гораздо  меньше  сил
противника,  чем это полагалось бы ей". Уступая врагу в оснащении, она несет
"жесточайшие потери". К началу 1917 года, по сведениям Шульгина, общее число
убитых, раненых и попавших  в плен составило восемь миллионов человек; "этой
ценой  мы  вывели из  строя четыре миллиона противников". К счастью, замечал
автор, "страна не знает этого ужасного баланса смерти: два русских за одного
немца". Одно это сопоставление, говорит он, звучит как приговор. "Приговор в
настоящем  и  прошлом.  Приговор  нам всем. Всему  правящему  и  неправящему
классу,  всей интеллигенции, которая жила  беспечно, не  обращая внимания на
то,  как  безнадежно  в  смысле  материальной  культуры  Россия  отстает  от
соседей".
     Сказано  сильно. И  все же:  зря пытался  Шульгин  вынести  приговор  и
"неправящему" классу. Как раз русский рабочий класс,  завоевавший  в октябре
1917 года государственную власть, и явился в союзе с  трудовым крестьянством
той исторической  силой,  которая  спасла  от катастрофы  Россию.  Спасла  в
длительной и тяжкой борьбе с классом, к которому принадлежал Шульгин; спасла
- самоотверженным, героическим трудом преодолев  отсталость, которую Шульгин
в канун революции называл "безнадежной"; спасла -  породив и воспитав новую,
народную  интеллигенцию, которой и в  голову не  придет "жить  беспечно", не
обращая внимания на
     потребности и жизненные интересы Родины.
     "Баланс смерти", ужасавший Шульгина, далеко не полон. Его можно было бы
внушительно дополнить. Именно:
     Каждая германская  дивизия, выступившая  1 августа 1914 года к  русским
границам,  имела  на  своем  артиллерийском  вооружении  восемьдесят орудий;
русская дивизия  - пятьдесят восемь. На каждые  двадцать  четыре  батальона,
составлявшие  германский корпус,  приходилось сто  восемь  полевых  пушек  и
пятьдесят  две гаубицы (в  числе  последних - шестнадцать тяжелых и тридцать
шесть  легких); каждые  же пятьдесят  два  батальона,  составлявшие  русский
армейский корпус, имели  на своем вооружении девяносто шесть полевых пушек и
восемь гаубиц.
     В ходе  войны  соотношение показателей  боевой  оснащенности  русских и
германских вооруженных сил не  только не улучшилось в пользу  русской армии,
но  продолжало  ухудшаться.  Так, с 1914 по 1917 год количество  пулеметов в
германской армии возросло с трех тысяч до семидесяти тысяч (почти в двадцать
четыре  раза),  а артиллерийских орудий - с девяти тысяч трехсот до двадцати
тысяч  (более чем в два раза).  Русская же армия, вступив в войну с четырьмя
тысячами  сто пятьюдесятью двумя  пулеметами, к  1917  году  имела  их всего
двадцать три тысячи восемьсот (в пять раз больше); а орудийный  свой парк за
тот же период смогла увеличить лишь с семи тысяч девятисот девяти  до девяти
тысяч восьмисот пятнадцати (всего на двадцать пять процентов) (19).
     Из отечественных  источников хорошо известно, что  не хватало  тогда на
фронте не только орудий и пулеметов, но и винтовок. В составе  маршевых  рот
десятки тысяч  русских солдат прибывали на фронт безоружными и в таком  виде
под  огнем противника рассредоточивались  по окопам,  выжидая,  когда  можно
будет  получить винтовку убитого или раненого тут  же, рядом.  Неравенство в
вооружении усугублялось неравенством в снабжении боеприпасами.
     В то время как кайзеровская армия, вступив в войну, располагала запасом
в тысячу сто  снарядов на каждое орудие, в русской запас  составлял шестьсот
снарядов, да и тот быстро растаял  в первых крупных боях, так как  почти  не
пополнялся (20).  В  результате  к  весне-лету 1915 года,  когда  на  фронте
сложилась  особенно  тяжелая  обстановка, русская артиллерия в  массе  своей
фактически  вышла   из  строя:   лишенная   боеприпасов,  она  молчала   под
массированным  огнем  противника.  Хотя  казалось,  что  военным  ведомством
принимаются срочные меры, а под давлением общественного возмущения поспешили
на помощь  военному ведомству  земские, частнопредпринимательские  и  прочие
организации, снабжение армии снарядами  улучшалось медленно и неровно.  Даже
когда  поток боеприпасов на фронт  заметно усилился, выяснилось, что большую
его часть  составляет шрапнель, в то время как "войска отчаянно требовали от
тыла  поставки  гранат" (Шульгин). Все, что царское военное ведомство смогло
дать армии в грозные для  нее месяцы, были двадцать  гранат на одно  орудие.
Слабость  интендантско  -  снабженческой  организации,  впрочем,  отражала и
состояние  военного  производства в стране. Таков был общий уровень русского
военно-промышленного потенциала,  задолго  до  войны  взятого  под  контроль
международным   капиталом  и  в   годы  войны  в  значительной  своей  части
находившегося в иностранных руках.
     К  моменту,  когда  Николай II  в  Зимнем  дворце  зачитал  манифест  о
вступлении  в войну, русская промышленность  по объему выпускаемой продукции
пребывала  примерно на  том  же  уровне,  на  каком  находилась американская
промышленность до гражданской войны 1860-1863 гг., то есть в период, когда в
США  еще применялся рабский труд.  Разрыв в показателях выпуска промышленной
продукции  в  России  и  Германии был  огромным.  Производство  в  последнем
предвоенном году такого важнейшего в ту эпоху стратегического материала, как
свинец, составляло в России одну и четыре десятых  тысячи тонн, в Германии -
сто  восемьдесят  семь и  девять десятых;  цинка было  произведено  в  обеих
странах  соответственно десять и одна тысячная и сто одиннадцать тысяч тонн;
алюминия  -  ноль  и двенадцать  тысяч  тонн  (21).  Германия  в  1913  году
выплавляла в три раза больше чугуна и стали, нежели Россия.
     В ходе войны высшее руководство не сделало серьезной попытки наверстать
упущенное путем координированной  и  планомерной  мобилизации  экономических
ресурсов. Поэтому с 1914 по 1917 год работа тыла на нужды фронта существенно
не   улучшилась,  а   под  конец  помещичье-буржуазной  власти   даже  стала
сокращаться: в  мае  1917  года,  например,  закрыли свои заводы сто  восемь
предпринимателей,  ссылаясь  на  нехватку  рабочей силы и  дефицит  сырья. К
августу  того же  года производство  металла  в  России, а  соответственно и
изготовление для  армии тяжелых  видов  вооружения (прежде  всего артиллерии
крупных  калибров и  снарядов к  ним) сократилось по  отношению к начальному
периоду войны на сорок процентов.
     "Баланс  смерти", о котором говорил  Шульгин, и был следствием в первую
очередь  слабости боевого оснащения, на которую обрекли русскую армию царь и
его  министры,  а  также  коллеги  и  единомышленники  шумливого  волынского
депутата. Не  обеспеченная  достаточными  техническими  средствами, лишенная
нужного  запаса снарядов  и патронов,  армия  не только  не в состоянии была
нанести  противнику  решающий удар,  но и  несла под  его огнем  неслыханные
потери;  она  залегла вдоль трехтысячеверстной  линии проволочных  и  минных
заграждений   и   истекала   кровью   в   бесплодных   попытках    сокрушить
австро-германский фронт.
     В  среднем русская армия  теряла каждый месяц сто семьдесят  пять тысяч
человек убитыми и ранеными.  В  отдельные периоды эта  статистика выглядела,
еще  мрачней.  Свои рекорды эта мельница смерти ставит как  раз в те месяцы,
когда   противник  переходит   в  крупные   атаки,  поддерживаемые   тяжелой
артиллерией,  а  русские  корпуса, за  недостатком  техники  и  боеприпасов,
вынуждены  "отмалчиваться",  отвечая преимущественно штыковыми контратаками.
Одним из таких месяцев и  был  август  1915 года, когда на жерновах неравной
борьбы были перемолоты почти шестьсот тысяч жизней русских солдат и офицеров
(22).
     Общий итог:
     С  начала  войны до  крушения царизма мобилизованы были в русскую армию
четырнадцать  с половиной миллионов человек. Призывы охватили почти половину
мужского  населения  (на каждую  тысячу человек четыреста  семьдесят  четыре
мобилизованных).  По  отдельным  районам  этот  показатель   был   еще  выше
(например, по Пензенской  губернии из  тысячи человек призваны были  пятьсот
три, по Тульской -  пятьсот тридцать  шесть,  и  т. д.). К концу войны общая
численность  мобилизованных - свыше пятнадцати миллионов, общее число потерь
-  до  восьми миллионов.  Таким  образом,  потери  составили  более половины
мобилизованных мужчин лучших возрастов - цвет населения России.
     "Воевнули чем бог послал", - угрюмо сострил думский депутат и прапорщик
В. В. Шульгин, вернувшись в 1915 году из поездки в действующую армию.

     (1)  Robert К. Massie.  Nicholas and Alexandra.  An intimate-account of
the  last Romanovs,  and  the  fall of imperial Russia,  Atheneum. New-York.
1967.
     (2) Sarajewo-Ursachen, Folgen und Zehren. Ein internationales Symposion
der "Presse" zum  50. Jahrestag der Ermordung  Franz Ferdinands.  27-28. VI.
1964.
     (3)   На  страницах  двадцатичетырехстраничного   выпуска  издательства
Мольдена,  в значительной части  посвященного  апологии  гогенцоллернской  и
габсбургской империй, одновременно выступили  шестнадцать  историков из США,
ФРГ и Австрии.
     (4) Univ. Prof. Theodor Schieder (Koeln). Die  Weltkriege und der Griff
nach der Weltmacht. Ebenda. s.II
     (5)   Univ-Prof.  Adam   Wandruszka  (Koeln).  Die  "Kriegsschuld"  der
Fuerungschichten". Ebenda. S. XI.
     (6) "Ein Lot Freude, zwei Lot Kummer und 100  Pfund  Hollenangst. Univ.
Prof. Hugo  Hantsch. Oraf Berchtold - Legende und  Wirklichkeit. Ebenda.  S.
XI.
     (7) Hans Weigsel. Triumph der Nebensachen. Ebenda. S. .XIII-XIV.
     (8) Jоh. Christoph  Allmayer-Beсk.  Die Grosse Schweigerin: die  Armee.
Ebenda. S. XI.
     (9) Univ. Doz. Fritz Fellner. Zwischen 10  Juni und 28  Juli 1914.  Die
Wochen Zwischen Aftentat und Kriegsausbruch. Elenda. S. L.
     (10) В. И. Ленин. Полн. собр. соч., том XXVI, стр.16
     (11)  Paul Sethe. "Ich habe es nicht  gewollt" (Der Kaiser  hatte Angst
vor dem Krieg). "Der Stern" (Hamburg), N 31,2.111. 1964.
     (12) Die deutschen Dokumente zum Kriegssausbruch. Berlin-Wien, 1924.
     (13) Германский посол в Вене
     (14) Германский посол в Петербурге
     (15) Германский посол в Лондоне
     (16) Английский министр иностранных дел
     (17) В. Шульгин. Дни. Издательство "Прибой", Ленинград, 1925. Стр. 43.
     (18) там же.
     (19) Wie der Weltkrieg vorbereitet wurde. Berlin-Wien-Zurich, 1929
     (20) там же
     (21) Wie der Weltkrieg vorbereitet wurde Berlin-Wien-Zurich, 1929.
     (22) А. Сазонов. Потери России в войну 1914-1918 гг. Труды  Комиссии по
обследованию  санитарных последствий  войны  1914-1920  гг.  Государственное
издательство, Москва, 1923 г.

     Конец второй книги
     М. Касвинов

ДВАДЦАТЬ ТРИ СТУПЕНИ ВНИЗ


 * КНИГА ТРЕТЬЯ *

     Volentem  ducunt  fata,  nolentem  trahunt.  (Согласных  судьба  ведет,
несогласных тащит.)
     Из античных стоиков

КОНТИНЕНТ В ОГНЕ

     После  того как Пурталес вышел из кабинета Сазонова,  оставив на  столе
ноту с объявлением  войны (1), стремительно стали  развертываться и  военные
события.
     Первые  бои на границах завязались уже в предрассветной мгле следующего
дня.
     С каждым последующим  августовским  днем пожар  все  более  разгорался,
охватывая Европу и мир.
     В  конечном счете  в пылающем  кольце первой  мировой  войны  оказались
десятки государств с населением свыше полутора миллиардов человек.
     Не  все  эти  государства приняли  практическое участие  в  вооруженной
борьбе. Почти половина стран, примкнувших к Антанте, числилась ее союзниками
номинально.
     Из 290 дивизий, в первые недели посланных на европейские поля  сражений
правительствами Антанты, не менее половины выставила Россия.
     На плечи русской армии легла главная тяжесть войны. Все участвовавшие в
борьбе союзники России, большие и малые, исходили из расчетов на ее помощь и
поддержку; в трудную минуту ждали и надеялись, что она выручит, спасет.
     В наше время в западной публицистике можно встретить немало рассуждений
о "рыхлости" и "инертности" русской армии, которая на полях сражений  первой
мировой войны  якобы  проявила  почти  полную небоеспособность.  Ослепленные
глянцем  сапог вильгельмовского  генералитета,  состоявшего, по-видимому, из
одних  гениев  и  полубогов,  некоторые  авторы,  например  Петер  Урбан  на
страницах   "Франкфуртер   альгемайне",   рисуют   сказочное   превосходство
кайзеровских  войск над русскими, сопоставляя "блестящую слаженность" первых
и "унылую развинченность" вторых.
     Истина состоит,  однако, в том, что уже на первом этапе борьбы "рыхлая"
русская армия приковала к  себе 58 процентов (по числу дивизий)  вооруженных
сил австро-германского блока.
     Царским  Генеральным  штабом  были  подготовлены  два   варианта  плана
действий на случай предвидевшегося австро-германского выступления. Вариантом
"Т" предусматривалось, что если Германия предпримет главный удар на Востоке,
то 672 батальона первого эшелона развертываются  против нее, а 552 батальона
-  против   Австрии.  По  варианту  "А"  навстречу  австрийцам  должно  было
развернуть  744 батальона,  против  немцев  -  480.  Поскольку  кайзеровское
командование  сразу же раскрыло свои карты,  устремившись главными силами на
Льеж  и  Брюссель,  царь  приказал   верховному  главнокомандующему  Николаю
Николаевичу ввести в действие вариант "А". Это означало, что предполагается.
русскими силами  нанести поражение Австрии,  а  затем, во взаимодействии,  с
западными союзниками, сломить Германию.
     Но остаться верными этому плану царь и Николай  Николаевич  не  сумели.
Из-за  просчетов в  подготовке  и  оснащении, а также  из-за  медлительности
сосредоточения (следствие слабости  транспортных  средств)  армия  вынуждена
была вступить в первые сражения  лишь частью сил.  К тому же с самого начала
ей пришлось  взять на себя то бремя  систематического вызволения  союзников,
которое  она несла на протяжении всех сорока месяцев участия старой России в
мировой войне.
     И  все же, наперекор  всем трудностям,  вооруженные силы России успешно
вступили в  первые  бои,  с  ходу развили высокий темп массированных  атак и
нанесли противнику ряд оглушающих ударов.
     В Галицийской битве, развернувшейся с 23 августа по 12 сентября, четыре
русские армии (Юго-Западный фронт) нанесли четырем австро-венгерским тяжелое
поражение и, взломав на широком  участке фронт, вынудили противника к общему
отступлению.  3   сентября  был   взят   Львов.  Преследуя  деморализованные
габсбургские войска, наступающая армия очистила от них большую часть Галиции
и подошла к Карпатам. Ее  противник за 18 дней  откатился на 240 километров,
потеряв  400  тысяч  человек.  В   ходе  этого  сражения  австрийская  армия
подверглась таким ударам, от которых она уже не смогла оправиться. Открылась
перспектива  перенесения  боев  от  подножья  Карпат  в  центральные  районы
двуединой империи, с последующим развитием марша на Вену. Но воспользоваться
этим   успехом   для   достижения   решающего   стратегического   результата
Юго-Западный фронт не смог, так как у него не оказалось нужных резервов.
     Пока  в  Галиции  шли  эти  бои, на  Западе  силы  вторжения  отбросили
бельгийскую армию в направлении на Антверпен и хлынули через Маас в Северную
Францию.  Фон  Мольтке - младший, начальник генерального штаба, отдал приказ
об  общем движении на  Париж, 1-я  армия генерала Клука, форсировав  Верхнюю
Сомму, начала заходящий маневр, стремясь  обогнуть Париж и во взаимодействии
с  соседями  ударами во фланги и  тыл добиться окружения  союзных  армий. На
подступах к французской столице, вдоль реки Марны, изнуренные союзные войска
отчаянно сдерживали  напор группы германских армий численностью  в 900 тысяч
солдат,  армий,  имевших  3360  орудий,  в  том  числе  435  тяжелых.  Фронт
англо-французов  трещал.  Над Парижем нависла  угроза. Пуанкаре  в письме  к
Николаю молил о помощи.
     Повинуясь личному приказу царя,  Ставка бросила в поспешное наступление
на Восточную Пруссию две армии: Первую - Ренненкампфа и Вторую - Самсонова.
     Самсонов  развернулся  на  линии  Ломжа-Маава  и  смело  пошел  вперед,
поддерживаемый  Ренненкампфом.  В  районе  Биркенфельд-Аугау  он  нанес  ряд
сильных ударов по центру и флангам пятившейся перед ним 8-й германской армии
фон  Притвица. Притвиц побежал, бросая технику, теряя убитых и раненых. Этот
66-летний  толстяк,  славившийся  не  столько  полководческим   мастерством,
сколько  обжорством  и  умением  забавлять  кайзера  за  столом  скабрезными
анекдотами и сплетнями, в панике донес германской Ставке, что намерен отойти
за Вислу, но не уверен,  что сумеет удержать и этот рубеж. Смятение охватило
Германию,  увидевшую  на своих дорогах потоки  беженцев  с  Востока:  ей уже
мерещился прямой русский прорыв через Восточную Пруссию на Берлин.
     Чтобы  предотвратить  катастрофу,  Мольтке  снял с  фронта на Марне два
корпуса и кавалерийскую  дивизию, в районе Меца сосредоточил третий корпус и
все эти силы перебросил в Восточную Пруссию.
     В  те   дни  командующий   Северо-Западным  фронтом  Жилинский  заверял
Самсонова, что 1-я армия Ренненкампфа продолжает  участвовать в наступлении,
поддерживая  давление на противника; в действительности в критический момент
подхода  с Запада новых германских сил Ренненкампф остановился  и  вышел  из
боя,   обнажив  фланг   2-й  армии  Самсонова.  Воспользовавшись  неожиданно
открывшейся брешью, Гинденбург, сменивший  Притвица, обрушился на 2-ю армию,
измотанную атаками и израсходовавшую  боезапас. Она  очутилась в окружении в
районе между Сольдау и Мазурскими озерами и была сокрушена.
     Зато удалось достигнуть  цели на Западе.  Ослабленная уходом на  Восток
части своих ударных сил,  кайзеровская  армия на  Марне была остановлена,  а
затем отброшена. В  итоге  союзники  удержали  фронт.  Маневренная  война на
Западе перешла в позиционную, продолжавшуюся около четырех лет.
     На марнских берегах Жоффр надломил Клука. Но удачу эту сделал возможной
Самсонов,  когда  за  Вислой,  по  его собственному  выражению,  "расквасил"
Притвица. "Чудо  на Марне" оплатили  своей кровью  тысячи солдат 2-й  армии,
преданной   Ренненкампфом.  Стал  жертвой   того  же  предательства  и   сам
командующий 2-й армией:
     30 августа 1914  года на поле боя под Сольдау генерал Самсонов покончил
с собой. Двумя днями раньше Ренненкампф, бросив свои войска, бежал в Вильну.
     Ожидали, что Николай  П  предаст  дезертира  и изменника военному суду.
Этого не случилось. Еще некоторое время Ренненкампф подвизался  на фронте  в
высокой командной должности. Потом,  правда,  было  что-то  вроде следствия.
Кончилось оно ничем: императрица демонстративно дала аудиенцию Ренненкампфу,
после чего власти фактически не могли уже ничего с ним поделать.
     Следствие довела до конца советская власть: в 1918 году Ренненкампф  по
приговору ревтрибунала был расстрелян.
     28 сентября  1914 года  русская армия завязала  Варшавско-Ивангородское
сражение,  закончившееся крупным  поражением  противника  и  отходом его  на
запад. 22 марта 1915 года окруженная крепость  Перемышль капитулирует, взяты
в  плен  120 тысяч солдат, захвачено 900 орудий. С  этой весны центр тяжести
противоборства все более перемещается на Восток, где против России действуют
120 из 268 дивизий  германского блока. Убедившись, что Николай II  распыляет
силы и шарахается  из стороны в сторону,  преимущественно приноравливаясь  к
военным  и  политическим  потребностям  союзников,  германское  командование
задумало добиться решения путем летнего блицкрига на Востоке.
     У  Горлицы противнику удалось прорвать фронт. Стойкость русских  солдат
не  смогла  возместить  нехватку  боеприпасов,  скудость   средств  связи  и
транспорта,