вожала  подругу, а вы прилетели.
А в прошлом году я слушала вашу лекцию в Москве, на курсах...
     - Понятно, Таня, - перебил Гуров. - Женское любопытство. Вы мне мешали,
теперь будете помогать. Зачем вы носите оружие?
     -  Вчера Отари  Георгиевич  сказал, чтобы я вошла  в  компанию плотнее.
Между  прочим,  он еще сказал... - Таня  остановилась.  - Вам  не нужно меня
провожать.
     - Ты что же, меня охраняешь?
     -  С младшим  по званию  можно разговаривать на "ты"? - Таня попыталась
увести разговор в сторону.
     -  Я  поговорю  с   майором.   У  него   неправильное  представление  о
гостеприимстве.
     - Не надо, - быстро сказала Таня. - Вы уедете, я останусь.
     -  Хорошо.  -  Гуров  снова  рассмеялся,  вспоминая свои  предположения
относительно Тани и ее роли в происходящем.
     - А вы меня принимали за проститутку?
     Гуров не ответил, они долго  шли молча, начали подниматься к дому Тани.
Асфальт и фонари кончились, идти по осклизлой темной тропинке  стало трудно,
Гуров пропустил девушку вперед.
     - У вас большая семья? - спросила Таня, останавливаясь у калитки.
     - Мама и папа работают за рубежом. Я живу с дочерью, женой и ее младшей
сестрой, которая для меня и товарищ, и головная боль.
     - Такой человек,  как  вы, и называет родителей  папа и  мама.  -  Таня
повесила сумку на  штакетник и обняла  Гурова.  -  Счастлив человек, который
может  быть вашим товарищем и головной  болью, - она поцеловала его в губы и
отстранилась. - Я влюблена в тебя, подполковник.
     - Это приятно и больно, - ответил Гуров.
     - Понимаю. Считаете, пальцевые отпечатки могут что-либо дать.
     - Черт его знает. Возможно.
     - Когда мне завтра появиться и как себя вести?
     - Утром зайди в  отдел,  положи пистолет в  сейф,  в  гостиницу приходи
часам к двенадцати, найди Майю,  старайся проводить  с  ней как можно больше
времени.
     - Понятно. - Таня скользнула в калитку и  скрылась за  черными стволами
деревьев.
     Гуров спускался  осторожно,  боялся поскользнуться  и упасть.  Тропинка
кое-где усыпанная  мелким белым камнем, вилась между заборами, из-за которых
свешивались темные,  еще голые ветви  деревьев.  "Надо было надеть кроссовки
изгваздаю парадные туфли", - подумал Гуров.
     Звезды  проглядывали  сквозь редкие  расползающиеся облака,  он  поднял
голову, в который раз подумал, что над Черным морем звезды больше и ярче чем
над  Москвой,  и  поскользнулся.  Сучковатая  палка,  которая   должна  была
размозжить  ему  затылок скользнула  по волосам и  плечу. Гуров покатился по
острым камням  прикрывая руками  голову и,  ожидая  нового  удара, когда  за
спиной громыхнул  пистолетный выстрел. Кто-то  перепрыгнул  через Гурова  и,
срываясь на крутизне, понесся вниз.
     - Не стрелять! - громко сказал Гуров, оперся коленями об острые камни и
поднялся.
     - Я догоню его! - Таня, тяжело дыша, взмахнула пистолетом.
     -  Не  догонишь!  -  Гуров  отобрал  у  девушки  пистолет,  поставил на
предохранитель, сунул в карман  брюк. - Надо же  такому случиться?  Парадные
брюки и туфли французские, только купил. Бандиты, а не люди.
     Он достал носовой платок, вытер ободранные ладони, взглянул на Таню.
     -  Да, видик  у меня, надо сказать, не героический, - он поднял с земли
здоровенную палку, взмахнул. - Ты его видела?
     - Невысокий, одет в темное, - Таня провела  ладонью по голове Гурова. -
Кровь Вы ранены.
     - Как и положено герою, отвечаю пустяки, царапина.  Где живет Зинич? Мы
шли медленно. Он мог успеть заскочить домой и переодеться?
     - Мог,  но напавший был  невысокого роста. Они вышли  на  асфальт,  при
свете фонаря  Гуров оглядел  грязные,  порванные  на  колене  брюки  покачал
головой,  словно именно  потеря штанов  больше всего его огорчала  в  данный
момент.
     - Девочка, когда смотришь сверху вниз, любой человек видится маленьким.
Конечно, ботинки  у него сейчас тоже не начищены  до  зеркального блеска. Но
зачем  ему  возвращаться  домой?  Он  может   переночевать  у  приятеля  или
приятельницы.
     Гуров сел на грязную сырую скамейку платком протер место рядом.
     - Садись. Ты спасла мне жизнь я твои должник до гробовой доски.
     - Все шутите?
     - Человек в моем положении может либо шутить, либо плакать. Артеменко в
гору  не полезет, палкой размахивать не будет,  не его стиль. Да и  бегать и
прыгать ему уже поздно. Палочка тяжеловата, Кружнев мужик жилистый, сильный,
но он бы выбрал камень поувесистее. Длинная  палка  ему не  по руке. - Гуров
поднялся со скамейки.  - Я хочу принять  душ и  вздремнуть. Что мне с  тобой
делать, снова провожать?
     - Ни в коем случае!
     - Конечно, - сказал Гуров и поплелся провожать Таню.
     Отари сидел в кресле гуровского номера и дремал,  увидев Леву, вскочил,
забегал по комнате принес из ванной мокрое полотенце.
     - В  тумбочке кофе и  кипятильник,  приготовь. -  Гуров  стянул с  себя
мокрую грязную одежду и пошел мыться.
     Ссадина за  ухом и плечо  вспухли и болели, Гуров знал, через несколько
часов  станет еще  хуже. Он тщательно вымылся  теплой  водой с мылом, принял
контрастный  душ,  надел  чистое   белье   и  тренировочный   костюм,  выпил
приготовленный майором кофе, достал из пиджака сигареты и закурил.
     Отари молчал, гладил пятерней бритую голову и терпеливо ждал.
     - Выдохни,  - Гуров  улыбнулся.  -  А  то  у  тебя  все  предохранители
перегорят. Я  Отари, очень способный сыщик почти гениальный.  Практически на
пустом месте я заставил преступника сорваться.
     Отари поднялся, провел ладонью по шее Гурова, на ладони была кровь.
     - Это не пустое место, твоя голова, дорогой.
     Гуров коротко рассказал о случившемся.
     -  О  твоем и Татьяны поведении поговорим позже,  -  Гуров  налил  себе
вторую чашку кофе, взглянул на часы. - Без пяти три. Отпечатки получились?
     -  Исключительно. Утром  я  пошлю отпечатки в  прокуратуру.  Почему  ты
думаешь, что они могут сработать?
     - Не знаю. Так на всякий случаи, - ответил Гуров.
     - Ты не видел нападавшего, кто мог быть? - спросил Отари.
     -  Полагаю  Зинич. Наверное,  он уйдет  в  бега, -  Гуров  закашлялся и
погасил  сигарету.  -   Инициативу   мы   с   тобой  перехватили.   Конечно,
доказательств у нас никаких.
     Гурова прервал телефонный звонок.
     - Слушаю.
     -  Здравствуй,  Лева.  Три  часа  ночи, а ты не  спишь, -  Гуров  узнал
спокойный, немного ленивый голос своего начальника полковника Орлова.
     - С добрым утром, Петр Николаевич. Я в загуле, а вы все еще в кабинете?
Срочно понадобилась консультация профессионала?
     - Пока человек шутит - он живет.
     Гуров тронул кончиками пальцев вздувшуюся шишку
     - Как с погодой, Лева?
     - Великолепно,  -  Гуров прикрыл мембрану ладонью,  подмигнул Отари.  -
Начальство, - и уже в трубку продолжал. - Петр Николаевич, пропусти двадцать
страниц текста, об®ясни, чего тебе не спится?
     - На тебя пришла анонимка. И не  мне, не генералу  Турилину, а в кадры.
Константина   Константиновича   вчера  вечером  не  было,  я  сначала  хотел
переговорить с  ним,  потом  позвонить  тебе,  да  не  спится.  Куда ты  там
вляпался?
     - И что нового обо мне сообщили?
     - Взял десять тысяч.
     -  И десять бы не помешали, но уверен, что дадут и  сто!  -  рассмеялся
Гуров.
     -  Тебе  сколько  лет?  -  вспылил Орлов.  - Ты  что,  все еще Лева  из
Могилева? Жена Цезаря должна быть вне подозрений! Ты куда лезешь?
     - В цвет, полковник, иначе бы не тратили денег на телеграмму. Из какого
отделения отправили?
     - Мальчишка! Ты  понимаешь, что эта телеграмма будет храниться  в твоем
личном деле вечно?
     - Ничего, скоро  следователь  приобщит  ее к  уголовному делу, -  Гуров
начинал сердиться.
     -  Дурак  и  мальчишка,  -  перебил Орлов. -  Утром доложу генералу, он
решит. А ты собирай вещички, до одиннадцати из номера не выходи.
     -  Из  какого отделения отправлена  телеграмма?  - повторил свой вопрос
Гуров.
     -  Она  что,  у  меня  под  подушкой  лежит?  Спокойной  ночи!  Если  в
одиннадцать не будешь у телефона, - я тебе не завидую!
     - Угрозами, Петр  Николаевич, -  начал было  Гуров,  но услышал гудки и
положил трубку.
     - Твой генерал очень умный, - сказал Отари, - он поймет правильно.
     - Ни один генерал, Отари, даже сверхумный, не хочет лишних забот.
     - Это точно, - Отари кивнул. - С чего начнем утром?
     -  Я  буду  спать,  ты  отправишь  дактокарты  в прокуратуру и  найдешь
человека с зонтом. Ничего не знаю, и слушать не хочу! Ты его найдешь, потому
что он здесь и нам необходим.

        НА ВСЕХ ФРОНТАХ

     Выяснив, что за Толиком Зиничем наблюдают, Юрий Петрович, переполненный
негодованием и жалостью к себе,  некоторое время находился  в прострации. Он
был  умен, осторожен и расчетлив. Понимал, что операция, которую он проводит
с Володей, Леней и дебилом-физкультурником, не более чем самодеятельность. А
что  прикажете делать,  если его,  образно  говоря, композитора  и дирижера,
заставляют  исполнять роль Яго в  драмкружке? Юрий Петрович никогда даже  не
помышлял об убийстве.
     Однажды,  много лет назад, судьба свела его с профессиональным убийцей.
Мужчина средних лет, прилично одетый, из®яснялся литературным языком, внешне
не имел никакого отношения к теории  Ломброзо. Звали его незатейливо - Иван.
Он ликвидировал бухгалтера известного Юрию Петровичу синдиката. Вскоре после
этого  без приглашения  и предварительной договоренности Иван явился  к Юрию
Петровичу и, демонстрируя  свою  квалификацию,  звонком  не  воспользовался,
вошел тихо  и спокойно, словно дверь забыли запереть. Юрий Петрович поначалу
и испугался, и растерялся. Иван неторопливо снял плащ, поздоровался, передал
привет от общего знакомого и заверил, что без крайней необходимости оружия с
собой не носит и к хозяину испытывает глубочайшее уважение.
     Юрий Петрович воспринял визит философски пришел человек, за дверь сразу
не  выставишь, придется  потерпеть. Он открыл  бар,  жестом  предложил гостю
угощаться и сел в кресло. Иван церемонно поклонился, налил  в стакан немного
коньяку, сел рядом.
     -  Профессии у нас разные, - начал Иван и повел  беседу культурно, явно
пытаясь произвести впечатление. - Мы оба медики, лечим общество от ожирения,
вы,  так сказать,  терапевт,  я  хирург. Так  что делать? Иной раз требуется
отрезать, даже отпилить, порой и оторвать.
     Медленно прихлебывая  коньяк, Иван  говорил долго, витиевато,  приводил
примеры из хирургической практики, заверял, что фирма гарантирует качество и
абсолютное молчание.
     "Я  тебе верю, - думал  Юрий Петрович и  согласно  кивал. - Когда  тебя
возьмут и  пообещают  сохранить  жизнь, ты расскажешь  то,  чего  даже и  не
знаешь".
     Когда  Иван  замолчал  и  поставил  пустой стакан  на  инкрустированный
столик. Юрий Петрович сказал:
     - Выслушал  все с  большим вниманием и интересом и ничего не понял. Вас
кто-то разыграл, уважаемый, я человек, далекий от медицины.
     - Ясно, - Иван поднялся, глухим, без всякой интонации голосом произнес.
- Возьми ручку и запиши.
     Юрий Петрович не понял и замешкался, но, увидев, как у гостя скривились
в улыбке  губы, а глаза -  белые,  без зрачков, пустые, смотрят на него и не
видят, почувствовал, что до небытия всего один шаг, открыл блокнот и схватил
ручку. Иван продиктовал номер телефона.
     -  Сегодня  не знаешь, как  карта ляжет завтра.  Надумаешь, позвонишь и
назовешь себя. На прощанье подкинь штучку. Ехал к тебе, на такси потратился.
     Юрий Петрович  знал, что "штука" означает  тысячу и благодарил  судьбу,
что деньги  у него в  доме были,  большей частью  он держал в кармане  всего
пятьсот  -  шестьсот  рублей  на мелкие  расходы.  Он достал пачку десяток в
банковской упаковке, Иван сунул  деньги  в карман  и  молча пошел  к выходу.
Надев плащ, он задержался у двери и, не оборачиваясь, сказал:
     - Ты мне понравился. Звони.
     Тогда, много лет назад, он страшно  рассердился, пытался  выяснить, кто
навел Ивана, но соратники  открещивались.  Через два  года грошовая лавочка,
где  Иван убрал бухгалтера,  сгорела дотла, всех пересажали, но убийцу,  как
слышал Юрий Петрович, не нашли.
     Когда явился посланец  от  южанина и Юрию Петровичу передали совершенно
непристойную просьбу,  он  сразу  вспомнил своего  давешнего  гостя, отыскал
телефон, позвонил, но  какая-то  женщина  раздраженно ответила,  что живет в
квартире  сто лет и ни о каком Иване  сроду  не слышала. "Эх, знать  бы, где
упадешь, соломки бы подстелил", - сетовал деловой человек. Передал бы сейчас
Ивану  деньги,  об®яснил  задачу и жил  бы спокойно.  Так нет, осторожничал,
брезговал,   а  теперь  самому   приходится  велосипед  изобретать  и  порох
придумывать.
     Все это вспоминал Юрий Петрович, попивая чай с медом, жалея себя, кляня
несправедливость,  слепую  судьбу-злодейку.  Кружка была большая,  но чай  и
время,  отпущенное  на пустую философию,  кончились.  Он собрал  чемоданчик,
оставил  записку хозяину  -  деньги были уплачены  вперед,  - и  с  квартиры
с®ехал. Взяв в камере  хранения большой, из натуральной  кожи, чемодан, Юрий
Петрович без парика, очков и зонтика, со смытой с кисти татуировкой, одетый,
как  человек, прибывший  из  столицы, где занимает  солидный  пост, явился в
гостиницу и пред®явил подлинный паспорт.
     Он принял  душ,  чисто  выбрился, протер  лицо  французским одеколоном.
"Теперь,  -  думал он,  - если  Толика  Зинича и возьмут,  то искать  начнут
старого  поношенного уголовника,  а отнюдь не  респектабельного молодящегося
чиновника, который приехал из Москвы лишь сегодня".  Администратору, которой
он преподнес коробку  дорогих конфет и передал привет от  Зинаиды Васильевны
из  "Космоса", Юрий Петрович вскользь  сообщил,  что приехал  поездом,  а не
прилетел.  В общем, он не опасался, что уголовный розыск может  выйти на его
след, и занялся решением неотложных дел.
     Володя  Артеменко,  как  Юрий Петрович и ожидал,  выслушал  его  молча,
заверив,  что серьезно подумает. "Ловчит, - понял  старый бизнесмен, - тянет
время,  ищет  лазейку".  Он  умышленно  сказал  Артеменко,  что   конкретные
инструкции  поступят  позже.  Пусть человек  обдумает  происходящее,  поймет
безвыходность своего положения.
     К убийству Юрий Петрович  был готов давно, и  вся  операция в гостинице
"Приморская" уже продумана до мельчайших деталей. Еще лет десять назад через
одного шустрого дипломата, сегодня он работает в фирме "Заря", Юрий Петрович
приобрел пять капсул с ядом.  Как он называется, тем более химический состав
его, Юрия Петровича не интересовало. Получив заверение, что  на Западе фуфло
не изготовляют, не Одесса, и  одна капля убивает быка,  он заплатил деньги и
коробочку с ампулами убрал.  Однажды, пожертвовав одной ампулой, он проверил
яд на собаке. Проглотив брошенный ему кусок колбасы, пес моментально  издох.
Штука отменная, решил Юрий Петрович,  только  слишком  быстрая, использовать
следует с большой осторожностью.
     Он   позаботился  буквально  обо  всем.  Сначала  обработал  Артеменко,
раз®яснил, что если следствие найдет неизвестного физкультурника, то  выйдет
персонально на него. Володя долго упирался, но в конце концов капсулу взял и
сказал, что если Петрович сумеет создать ситуацию, при которой физкультурник
сам  найдет  Артеменко,  сам  пойдет  на  сближение, то  тогда, возможно,  и
представится удобный случай.
     С Леней  Кружневым  все  произошло  значительно проще. Он подбросил  на
ладони прозрачную  капсулу,  заверил, что все будет в порядке,  и  полетел к
Черному  морю.  Сговорились,  что  Леня  сам  познакомится с  Артеменко,  но
решающего шага без команды Юрия Петровича предпринимать не станет.
     Найти  Толика  Зинича  напугать  прошлым и заставить его  сблизиться  с
Артеменко и компанией тоже большого труда не составило.
     Все  было  готово, когда  произошла эта  дурацкая  история  с  машиной.
Какой-то идиот, либо Леня, либо Володя, а может и его девка, отвинтил гайки,
другой идиот попал в ловушку, и произошло крушение его гениального плана. Да
еще сыскарь из МУРа об®явился, нет ему другого  места и времени  передохнуть
от  уголовщины.  В  эмведевском  санатории  надо  отпуск  проводить,  лечить
надорванное в бессмысленной  борьбе  сердечко  проверять  пульс давление.  И
вернуться обновленным к своему любимому труду, получать мизерную  зарплату и
радоваться когда поймал карманника или дебила-уголовника.
     В  общем,  весь  день  Юрий  Петрович  пребывал  в гневе и  решал,  как
встретиться с  Володей, который явно выходил из-под контроля. Необходимо его
успокоить снять мандраж  и  предложить конкретный ход. Ясно, что, будь яд не
мгновенного  действия  Володя уже угостил бы парня  и не мучился угрызениями
совести.  Артеменко боится оказаться рядом  с трупом и попасть в поле зрения
милиции,  и правильно боится. Однако необходимо  историю  кончать.  Володя и
Толик должны исчезнуть. В живых  останется лишь психопат  Леня. Замаранный в
убийстве  он  будет  молчать,  как   Рыба.  Ему  надо  дать   денег,  но  не
единовременно,  а определить  содержание  хоть  Леня  и законченный  псих, а
сообразит, что лично заинтересован в здоровье Юрия Петровича.
     Спал  он прекрасно, поднялся бодрым  жизнерадостным и  тут же  позвонил
Зиничу.
     - Слушаю, - глухим голосом откликнулся Толик.
     - И прекрасно, мальчик, -  сказал Юрий  Петрович, - станешь  слушаться,
будешь жить на свободе долго и красиво. Я говорю из Москвы.
     - И черт с тобой, старый  хрен,  я уматываю,  -  зашептал Толик.  - Тут
совсем плохо стало, твой земляк копает, мне ждать нечего.
     -  У тебя здоровые инстинкты,  мальчик, кому в зону хочется? Ты  будешь
сидеть тихо,  кушать и пить в "Приморской", в той же компании и получишь  за
это деньги.  Завтра в восемь  утра я тебе позвоню.  Если телефон не ответит,
отобью соответствующую  телеграмму,  - пока  в  уголовном  розыске  товарищи
зарплату получают, мне самому тебя искать недосуг. Ты меня понял?
     - Ну? - прошептал Толик.
     - Не слышу?
     - Понял! Шучу я, нервы.
     -  У всех  нервы,  будь здоров. - Юрий Петрович  положил трубку тут  же
набрал номер Артеменко и когда тот ответил сказал коротко: - Володя жду тебя
у входа на центральный рынок.
     Ветер  погнал  тучи,  выглянуло  солнце.  Люди  высыпали из  гостиниц и
санаториев, как по команде.
     Юрия  Петровича хорошая погода устраивала. Хотя он, как  и  легендарный
предок,  "не любил больше о скопления честных  людей в одном месте",  тем не
менее,  лучше затеряться в толпе, чем наслаждаться опасным  одиночеством. Он
перекинул  пиджак  через  руку,  ослабил  узел  галстука  и  прогуливался  у
"Приморской" поджидая своего лучшего ученика.
     Юрий Петрович  не проходил специальной подготовки  и не  был  знаком  с
работой спецслужб,  однако  не желал  встречаться с Володей  если  последний
прибудет в сопровождении. За физкультурником наблюдали, могут интересоваться
и Артеменко.
     Володя вышел из гостиницы, был,  как всегда элегантен,  кремовые  брюки
ботинки в  тон  фирменная  белоснежная  рубашка.  Юрий  Петрович  смотрел на
ученика с  легкой завистью Умен, осторожен не жаден, жить умеет, очень жаль,
что  ему  придется   умереть  так  рано.  Когда  Артеменко,  обогнув  здание
гостиницы, направился к центру, Юрий Петрович следом не пошел, а внимательно
присматривался  к окружающим.  Ему  повезло,  к  гостинице  под®ехало такси,
высадило  пассажиров.  Юрий  Петрович  сел  в машину  обогнал  Артеменко  на
несколько кварталов, дал шоферу десятку и попросил под®ехать  через час.  Он
не подошел к Володе ни  у  входа  ни  на самом  рынке  выжидал.  Лишь  когда
Артеменко  купив цветы направился  назад, к гостинице  Юрий Петрович пересек
ему дорогу, сел за столик открытого кафе и заказал мороженое.
     Володя  сел   рядом,   тоже  заказал  мороженое,   молчал   разгля