дывал
проходивших мимо женщин.
     -  Наконец-то погода  наладилась. -  Юрий  Петрович отметил, что ученик
осунулся  под  глазами тени, пальцы  слегка  дрожат. - Тебе надо позагорать,
возраст проступает, пьешь наверняка.
     Артеменко достал из заднего кармана фляжку сделал несколько глотков.
     - Сердишься. Я же тебя не контролирую, помочь хочу, потому и болтаюсь в
городишке вторую неделю. Кто машину испортил?
     - Раньше  не знал, теперь думаю, что ты, - ответил Артеменко. - Сдается
я тебе больше мешаю, чем этот придурок.
     - Ясное  дело я тебя  в Москве не мог достать, надо за тысячу  с лишним
верст вывезти. Ты из-за своей девки  по фазе двинулся. Не можешь сообразить,
как заставить Зинича лекарство  принять не в гостинице, а у себя дома, так и
скажи. Спроси у старших, они тебе разумным советом помогут.
     Гуров заснул,  когда  уже начало светать.  А  в семь  его  уже разбудил
телефонный звонок.
     - Нет,  -  сказал Отари.  -  Люди работали  вечер  и всю ночь,  твой  с
зонтиком,  видно,  улетел.  Зинич  никуда  не бегал,  к  восьми отправился в
санаторий.
     - Собери ребят у себя дома, я приеду, - Гуров сел, ему казалось, что за
левым ухом прилепили нечто тяжелое, плечо ныло.
     - Ты мне не веришь?
     Гуров услышал в голосе майора обиду и разозлился.
     - Как оперативника я тебя мало знаю. То, что могу сделать я, ты сделать
не можешь.
     - Нехорошо говоришь.
     - Да, дорогой,  я  умру не от  скромности. Ты  втянул меня  в  историю,
терпи, собери людей, приготовь мне кофе и жди.
     Гуров брился, рассматривая себя  в зеркале. "Что со мной?  -  рассуждал
он.   -  Совести  меньше  стало,  а   наглости  прибавилось?  Переродился  в
максималиста. Кратчайший путь к цели есть прямая,  укладывай рельсы, катись,
и  не важно, если раздавил чье-то самолюбие. Ты стремишься совершить большое
добро, и  маленькое  зло тебе  простят?"  Он  критиковал себя, урезонивал  и
стыдил  и  не  замечал,  что  не  становится  добрее  и  снисходительнее,  а
наливается упрямством и  злостью.  -  "Почему  Отари  думает только о  себе?
Веришь  -  не  веришь, что  за  детские игры?  Пока  мы  выясняем отношения,
прикончат человека".
     Гуров  надел  костюм,  белую  рубашку  с  галстуком:   для   выполнения
задуманного требовалось выглядеть парадно, раздражать не только содержанием,
но  и  внешним  видом. Чиновник  из  Москвы,  заскорузлая душа,  чистенький,
самовлюбленный.
     Он вошел  на  веранду  дома Отари, поздоровался кивком, занял место  во
главе стола.
     - Прошу садиться,  -  Гуров придвинул  чашку кофе. Семь  оперативников,
трое  совсем мальчики, разноголосо поздоровались. Отари взглянул  на  Гурова
удивленно,  поглаживая голову, вздохнул и подумал,  что подполковник человек
умный и опытный, но  повел  себя неправильно,  следовало  с каждым  за  руку
поздороваться.
     Гуров  молчал,  лицо  у  него  было  надменное,  уголки  губ  брезгливо
опустились, он допил кофе.
     -  Работаем плохо, лениво, словно из-под палки.  Человека в  вашей дыре
найти не можете. В Москве, - Гуров  поднял  палец, - находим! Мне  ваш майор
ночью одну  завиральную идею  изложил, -  он наступил Отари на ногу.  - Я не
верю, но попробуйте... Ваш начальник, - Гуров покосился на опешившего Отари,
-  думает, что  человек, которого вы  разыскиваете,  перекрасился,  с®ехал с
частной квартиры и живет сейчас в гостинице.
     Оперативники заговорили на непонятном языке, затем старший  по возрасту
сказал.
     - Может, Отари Георгиевич, правильно думает.
     - Начальник всегда прав!  - Гуров рассмеялся, кивнул на пустую чашку. -
Кофе, пожалуйста. Если вам хочется своего начальника защитить, действуйте. Я
не  верю,  но  не возражаю. Вчера около  четырнадцати часов в гостиницу - не
интурист, но солидную гостиницу - поселился  одинокий мужчина. Приметы:  лет
шестидесяти,  среднего роста,  среднего  телосложения, одет хорошо. Москвич.
Даю вам три часа, выполняйте.
     Оперативники нерешительно поднялись, смотрели на майора Антадзе.
     -  Прошу, ребята, - сказал он, опасливо покосившись  на Гурова, - я жду
вас в кабинете.
     -  Если все это не бред,  и вы человека  найдете, наблюдение не  вести,
только сообщить и вновь собраться у товарища майора. Выполняйте!
     - Да, да, - Отари, провожая товарищей, спустился с крыльца.
     Гуров снял пиджак и галстук, потер шею и плечо.
     - Очень злые ушли, - сказал Отари. - Ты очень хитрый.
     - Все повторяем:  человеческий фактор, личная заинтересованность. Людей
подхлестывает  не  только  лишний рубль,  но и злость,  обида за  товарищей,
стремление доказать плохому человеку, что он плохой.
     - Ой,  Лева, -  Отари  покачал головой.  -  Обидел людей,  найдут -  не
найдут, о тебе все равно плохо будут думать.
     - Мне нужен главарь, организатор, остальное  стерплю, - сказал Гуров. -
Вызови машину, мне нужно скорее вернуться в гостиницу.
     Гуров лежал в своем номере, вытянувшись на спине, запрокинув  голову, и
думал. "Мне в высшей степени наплевать, - рассуждал он, - что обо мне думают
местные  оперативники.  Я заставил их расстараться, доказать, что их любимый
начальник  очень умный, а это и есть главное.  Почему  людей хорошо работать
необходимо всегда заставлять, отчего не по доброй воле"?  Человек не машина,
кнопку нажал и она поехала. Каждому необходима вера, убежденность, что  твой
труд  необходим,  иначе человек  не работает,  а служит, а  порой и  того не
делает,  лишь  изображает.  Оперативника не  проконтролируешь,  труд  его не
взвесишь  и  на штуки  не пересчитаешь. Ведь как  они,  замученные текучкой,
бесконечными кражами  из гостиниц, драками, проезжими мошенниками, относятся
к данному делу?  Угнали  машину, угонщик разбился, ну и с плеч долой.  А тут
какой-то  приезжий из  Москвы  с  их начальником  встречается,  майор  лицом
потемнел, сам не свои ходит. Человека приказали найти? Нужно этому визитеру,
пусть  сам  ищет,  мы своими делами  займемся, позже рапорт отпишем мол, все
проверено мин нет.
     Гуров   самодовольно  улыбнулся   ничего,   голубчики  поноситесь   как
наскипидаренные.
     В  том,  что  Гуров разгадал  маневр  Юрия  Петровича  не  было  ничего
удивительного.
     Никто из арестованных по громкому делу не  мог обратиться  за помощью к
рядовому  уголовнику.  Это  должен   быть  человек  их  круга  -  головастый
осторожный и  хитрый. Видимо его  из тюрьмы за горло держат,  и не выполнить
просьбу, уехать он не может. Наблюдение за Зиничем он засек, и на случай его
ареста  должен дислокацию  сменить. Начнут искать  задрипанного  старикашку,
проживающего на частной  квартире, поэтому нужно об®явиться  респектабельным
молодящимся и в гостинице.
     В сознании Гурова кружился  калейдоскоп не связанных между собой фактов
и событий. Так образ разыскиваемого никак не сочетался с отвернутыми гайками
и  ночным  нападением.  В  обоих  случаях  действовал  дилетант.  Подпольные
финансисты и "цеховики" лично такими делами не занимаются. Если  бы он нанял
профессионалов,  меня бы элементарно застрелили  либо зарезали. Толик Зинич?
Ну, какой головастый человек обратится за помощью к Толику? Он не может быть
исполнителем. Если не исполнитель значит, жертва.
     Гуров сел, сонливость пропала, он прошел к письменному столу,  позвонил
в отдел, когда Отари снял трубку сказал:
     - Немедленно арестуй Зинича.
     - Что? Ты не заболел дорогой? Я не прокурор, да и за какие дела?
     - Извини, неточно  выразился,  - Гуров смутился, действительно, брякнул
спросонья черт знает что. - Задержи его под любым предлогом и не отпускай.
     В номер постучали, Гуров обернулся и увидел Толика Зинича.
     -  Здравствуйте товарищ  начальник!  -  Толик  шутовски  поклонился.  -
Разрешите войти?
     - Хорошо, дорогая, я  перезвоню.  - Гуров  положил трубку. - Здравствуй
Толик.  Ну-  ка,  подойди,  покажи  свои  ладони.  Меня  гадать  учили,  дай
потренируюсь.
     Он осмотрел руки Зинича, который глядел на Гурова глупо улыбаясь. "Если
шарахнул меня он, то  мог ошкарябаться, дубина  была уж больно сучковата", -
думал Гуров Ладони оказались гладкие, без единой царапины.
     - Так, у  меня к тебе дело сиди в номере,  не  рыпайся скоро вернусь. -
Гуров вышел запер дверь, ключ положил в карман.
     От дежурной по этажу позвонил Отари.
     - Он пришел ко мне, я запер его в номере. Что у тебя?
     -  Лебедев Юрий  Петрович,  поселился в  гостинице "Южная"  вчера около
пятнадцати часов занимает двести восемнадцатый номер, сейчас отсутствует.
     -  Мне нужно  время. Соскучился по Тане, не знаешь,  где  она?  - Гуров
видел,  что  дежурная  с  таким  вниманием   читает  журнал,  что  можно  не
сомневаться, - не пропускает ни одного его слова. - Позвоню.
     Гуров направился к своему номеру "В  моем  распоряжении всего несколько
часов -  думал он, перешагивая  через  пылесос который горничная  установила
посреди  ковровой дорожки. -  Постояльца гостиницы "Южная" временно  забыть.
Быстро думать, быстро".
     Зинич  не может  быть помощником человека  умного.  Почему между  ним и
Лебедевым  существует контакт?  Зинич работал  в  загородной резиденции, мог
что-то видеть. Он через меня познакомился с Майей и Артеменко.  Это была его
инициатива, знакомства с ним никто не искал. Испортил машину и напал на меня
дилетант.  Скоре  всего  это один и тот же человек. Артеменко  не  подходит,
Лебедев, если он тот,  кого я ищу, глупостями заниматься не станет. В случае
с  машиной алиби  Кружнева сомнении не вызывает. Если я рассуждаю правильно,
Кружнев из действующих лиц исключается. Но он здесь и в случайное совпадение
не верится.
     Гуров подошел к своему номеру открыл дверь и громко сказал:
     -  Толик  у меня  к тебе есть  вопрос. Никто не ответил, Гуров вышел на
балкон.
     Отари  ликовал.  Его   ребята  за   несколько  часов  нашли  приезжего,
установили, где Лебедев жил раньше, в каком кафе завтракал  и  обедал. Отари
был  тщеславен, но не чрезмерно чужие успехи  никогда  себе  не  приписывал.
Однако сейчас у него как-то  выпало из  сознания, что не он, майор  Антадзе,
высказал предположение, что Лебедев существует, а Гуров.
     Когда  первая волна  ликования прошла, Отари  начал прикидывать,  а что
конкретно  они  имеют  против  этого  загадочного  человека. Ничего.  Снимал
квартиру под чужим именем, так документов  фальшивых  не пред®являл, сказал,
что он Иван  Иванович  Иванов.  Шутка. И  попробуй доказать обратное. Парик,
палка, ношеный костюм? Ну и что?
     - Орех в  котором нет ядра, пустой орех, - сказал майор, хмуро глядя на
своих товарищей.
     Оперативники принесли свои  рапорты, словно удачливые  охотники добычу.
Хвастались  друг перед другом. Когда выяснилось, что вроде и стреляли метко,
а ни мяса, ни  шкуры не добыли,  горячка прошла, все притихли. Звонил Гуров.
Говорил  коротко,  непонятно.  Отари   хотел   разделить   с   ним  радость,
посоветоваться, но,  когда сообщил  об  успехе, Гуров не поздравил,  положил
трубку.
     Зинича арестовать?  За  что?  Таня  ему срочно  потребовалась. Зачем? И
зачем  сразу трубку бросать?! Почему  не  говорит, как мужчина, - спокойно и
обстоятельно?  За  Лебедевым наблюдение не вести. Не верит  он нам, снова не
верит! Все ему сделали, как боги работали! А он не верит!
     - Доброе утро, товарищ майор!  Разрешите? - в кабинет вошел дежурный по
отделу. - Телефонограмма из республиканской  прокуратуры. И какое-то  письмо
вам, лично.
     -  Давайте, -  Отари расписался в получении  телефонограммы,  дежурного
офицера отпустил, письмо отложил в сторону.
     "Пальцевые  отпечатки,  принадлежащие Артеменко  Владимиру  Никитовичу,
присланные вами в наш адрес, являются серьезной уликой. Артеменко задержать,
срочно этапировать в прокуратуру  республики. Старший следователь  по  особо
важным делам".
     Наконец-то!  Отари  вскочил,  пробежался  по кабинету.  Молодец  Гуров,
умница, мы  победили, теперь  дело  пойдет. Отари рассеянно взял конверт, на
котором было написано "Майору Антадзе. Лично". Почтовый штемпель на конверте
отсутствовал. Он прочитал письмо мельком, сначала ничего не понял, перечитал
раз,  другой  и  опустился в  кресло.  Он работал в милиции  давно  и  знал,
подобные угрозы пустыми не бывают.
     Зазвонил телефон.
     -   Я  просил   тебя  до  одиннадцати  из  номера  не  выходить  -   не
поздоровавшись, сказал Орлов. - Что с тобой. Лева? Я звонил тебе из кабинета
Турилина. Ты не ответил, безобразие.
     Гуров напрочь  забыл, что должен звонить начальник. Оправдываться глупо
и бессмысленно, решил он, и сухо ответил.
     - Виноват, товарищ полковник Обстоятельства.
     Не знаю, как вела  себя жена  Цезаря, но подполковник Гуров должен быть
вне подозрений, он это заслужил
     Они работали вместе  более десяти лет,  отношения с годами переросли  в
дружбу, и то, что Лева назвал  Петра Николаевича по званию, кольнуло Орлова.
Утром,  когда он  докладывал историю  с  анонимкой  генералу  Турилину,  тот
рассмеялся.
     -  Гордись, Петр Николаевич, хорошего  офицера воспитал  Лева, конечно,
немного авантюрист, но честнейший парень и настоящий розыскник.
     -  Я о  Гурове  забочусь,  -  не  сдавался Орлов.  -  Личное дело  себе
испачкает.
     -  Без  сучка  и  задоринки  личные  дела  только у карьеристов,  людей
холодных, с рыбьей кровью. Говоришь,  сидит в  номере и  ждет звонка? Ну-ка,
соедини меня с ним.
     Орлов  позвонил, но Гуров не ответил. Генерал не рассердился,  взглянул
озабоченно.
     - Там грязное дело. Может, Гуров случайно залез?
     - Случайно  можно  на дороге  в коровью лепешку вляпаться! -  горячился
Орлов.  -  Вы  же  сами говорите,  Гуров  розыскник  божьей  милостью. Я ему
приказал отдыхать, врачи им недовольны.
     -  Верно, -  перебил генерал. - Дозвонись и реши,  может, стоит  к нему
вылететь.
     Орлов звонил Гурову  каждые полчаса,  наконец,  соединился, а  Лева  не
оценил, начал хамить.
     - Товарищ  подполковник, - чуть растягивая слова, волнуясь и потому еще
более лениво,  чем обычно, заговорил Орлов.  - Подумай, может, тебе не очень
помешает полковник Орлов? Я бы к вечеру появился.
     - Петр Николаевич! - Гуров откашлялся. - Спасибо. К вечеру все, так или
иначе,  кончится. Да, если бы  ты был  здесь,  - он  чуть улыбнулся, прикрыл
глаза, - мы бы с тобой их в целлофан завернули, розовой ленточкой перевязали
и отнесли на стол прокуратуры.
     - Тебе виднее, - Орлов чуть было не  сказал, мол,  береги себя, но лишь
хмыкнул, удивляясь собственной сентиментальности. - Ладно, звони.
     - Слушаюсь! - гаркнул Гуров, положил трубку и выскочил из номера.
     Компания  поджидала  его  у  гостиницы. Все, кроме Кружнева, улыбались.
Гуров взглянул на свой балкон  и  понял,  что перебраться с него на открытую
веранду ресторана не составляло никакого труда.
     - Лев  Иванович, - сказал Артеменко,  - используешь служебное положение
арестовываешь соперников.
     - Ох, Владимир Никитович кто  о чем, а  вы все о  женщинах, - отшутился
Гуров. -  Мы  с Таней прошлой ночью  отношения  выяснили и  она мне даровала
свободу.
     - Сначала подвесила тебе дулю за левое ухо. - Кружнев указал пальцем. -
Правильно сделала, чтобы руки не распускал.
     - Ну-ка  похвастайся! -  Артеменко  взял Гурова за  плечи, повернул.  -
Ничего раны украшают воинов, - и рассмеялся.
     "Дорогой, ты совершил последнюю  ошибку теперь я тебя быстро спеленаю",
- подумал Гуров.
     Беззаботно  перешучиваясь,  они шли  по  набережной,  решая  наболевший
вопрос, где обедать и клялись, что  в ресторан гостиницы не  пойдут никогда.
Даже Кружнев  томно улыбался, восхищаясь  своей находчивостью,  тем  как  он
подколол самоуверенного Милиционера.
     Майя думала  о  том, что  жить  дальше  так  нельзя и  не,  потому  что
торговать  красивым телом и бессмертной душой безнравственно и стыдно просто
однообразие  и  скука заели.  Володьку увольняю, отправляю в глубокий запас.
Никто еще от работы не умирал и я  не подохну.  Не возьмут  тренером - начну
работать  инструктором,  поступлю  в  инфизкульт на  заочный.  Одета,  обута
здоровье - слава богу, выберу мужика попроще, рожу сына. На стадионе не была
тысячу лет. Как там мои подружки- старушки? Как живут, чем занимаются, о чем
болтают?  к  отцу с  матерью надо  заглянуть,  не  по-людски  живу.  Сегодня
прощальная гастроль завтра улетаю".
     Танины  мысли  были  о  Гурове.   Как  убедить  подполковника,  что  он
ошибается:  Толик  никогда  не  нападет  в темноте,  не  ударит человека  по
затылку. Все мужики - и знаменитый  сыщик не исключение,  - самоуверенные  и
самовлюбленные повелители.  Он  решил, что  сказал  значит тут  и  истина  в
последней инстанции. Артеменко видите ли ему  не подходит. Староват бегать и
прыгать. А этот старый козел еще молодому фору  даст. Он - явный финансист и
единственный из всех может  иметь  отношение  к миллионным делам. И шишку на
голове подполковника разглядывал с таким фальшивым интересом.
     Майор  с подполковником  заумью  страдают, женщин  следует  слушать Они
умнее. А этот... Таня взглянула на улыбающегося Гурова, весь из себя  гордый
и  высоконравственный, ночью  в  лоб  поцеловал  будто покойницу. Так  ему и
поверили что кроме жены все остальные бабы для него лишь друзья-товарищи.
     Когда Зинич  разговаривал с  "чертом из подземелья",  так Толик называл
про  себя Юрия  Петровича то пугался.  Ворошить  связанные  с "заповедником"
старые дела совершенно  ни к чему ведь кроме девки психопатки,  многое может
выплыть. Молодой Толик был  неопытный только следователь таких слов не знает
поинтересуется лишь совершеннолетний или нет. И точка.  Тоже закон придумали
ум человека годами измерять. Один сопли еще не подобрал уже  все соображает,
другому  жизнь  плешь  проест, а он  внуков учит, что  надо всегда  говорить
правду и жить гордо.
     Сейчас Толику вроде бы  бояться нечего  запер  его  в номере московский
сыщик так это шуточки. Когда у  него  будет что  серьезное, Толика в  другом
месте запрут,  где балконов нет, а на окнах железные намордники. Поскорее бы
они  все раз®ехались,  а он своими  дамами  занялся.  Противно  конечно и не
больно денежно, однако безопасно.
     Кружнев  шел  в  стороне от  компании  поглядывал на  всех  с  чувством
превосходства  размышляя  о  смысле  бытия  "Ну  к  чему  мне убивать  этого
прибитого молью донжуана? Благодетеля я и так за горло возьму, за ним грехов
на полный круг ада хватит.  Меня на сегодняшний день в рай не пустят, а я  и
не  рвусь  там скучно.  Володьку Артеменко  жизнь,  как  и  меня,  видно  не
баловала,  седой совсем,  подсасывает  втихую словно  грудняк  соску.  Можно
вечером  к нему в номер войти  и в бутылку,  что стоит у него на  полочке  в
туалете  капнуть.  Володя, либо перед  сном  глотнет, либо  утром  во  время
бритья. А я тут при чем? У меня, как всегда стопроцентное алиби".
     Кружнев взглянул на Гурова с  ненавистью, вот у кого прибрать  следует,
тоже мне супермен-победитель, ни горя у него, ни забот.
     Он  вынул из  кармана ватный  шарик, в котором была спрятана капсула  с
ядом и осторожно подбросил. Чего стоит жизнь? И вспомнились  слова известной
песни, которую пел в кинофильме Олег Даль "Есть  только миг, между прошлым и
будущим..."
     Артеменко  шел  между Майей  и Таней, поддерживая  светский разговор  и
вспоминал свою встречу с Юрием Петровичем.
     - Держи,  недоумок,  -  шеф  протянул  через  стол стограммовый  шкалик
коньяку, -  брось  после  ужина парню в  карман.  Вечером не  заметит, утром
найдет, думаешь, он с похмелья вспомнит, как у него шкалик оказался? Платком
его протри, Володя.  Достаточно того,  что ты в  одном  месте  свою визитную
карточку оставил.  Я такие дела  проворачиваю, а ты один  пустяк  сделать не
можешь, хочешь все иметь и ничем не рисковать.
     Артеменко молча взял шкалик, завернул в платок, убрал в карман.
     - Люблю  я  тебя, - Юрий