й  день
после полудня. Знаю-знаю, вы были с сотрясением, не сразу пришли в сознание.
Пока  диктовали донесение,  пока начальство в  затылке  чесало...  В  общем,
Бежецкую я об®явил в розыск. В Москве  ее, скорее всего, уже нет. Думаю, что
и в России нет -- шутка ли, десять дней прошло. Составляем список бывавших у
нее, но это по  большей части весьма  солидные люди, тут деликатность нужна.
Серьезные подозрения у меня вызывает только один.
     Иван Францевич ткнул указкой в  третий кружок, на котором было написано
ГЗ.
     --  Граф  Зуров,  Ипполит  Александрович. Очевидно,  любовник Бежецкой.
Человек  без каких-либо  нравственных  устоев, игрок, бретер, сумасброд. Тип
Толстого-Американца. Имеются  косвенные улики.  Ушел в  сильном  раздражении
после ссоры с убитым -- это раз. Имел возможность и подстеречь, и выследить,
и  подослать  убийцу -- это два. Дворник показал,  что  домой Зуров вернулся
только под утро  -- это три.  Мотив, хоть и хилый, тоже есть:  ревность  или
болезненная  мстительность.  Возможно, было  что-то еще.  Главное  сомнение:
Зуров  не  из тех  людей, кто убивает чужими руками. Впрочем, по  агентурным
сведениям, вокруг него вечно  вьются всякие темные личности, так что  версия
представляется  перспективной.  Вы, Фандорин, именно ею  и займетесь. Зурова
разрабатывает целая группа агентов, но  вы будете действовать в одиночку,  у
вас  хорошо  получается.  Подробности  задания  обговорим  позже,  а  сейчас
перейдем к последнему кружку. Им я занимаюсь сам.
     Эраст Петрович наморщил  лоб, пытаясь  сообразить,  что могут  означать
буквы НО.
     --  Нигилистическая организация, -- пояснил шеф. -- Тут  есть кое-какие
приметы   заговора,   да  только  не  иудейского,  а   посерьезней.  Потому,
собственно, я и прислан.  То есть, конечно, меня просил и князь  Корчаков --
как вам известно, Николай Ахтырцев сын его покойной дочери. Однако здесь все
может оказаться очень даже непросто.  Наши российские революционеры на грани
раскола. Наиболее решительным  и нетерпеливым  из этих  робеспьеров  надоело
просвещать мужика -- дело долгое, кропотливое, одной жизни не хватит. Бомба,
кинжал  и  револьвер  куда как интересней. Я  жду в  самое  ближайшее  время
большого кровопролития. То,  что было до сих  пор -- цветочки. Террор против
правящего  класса может стать массовым. С  некоторых  пор  я  веду в Третьем
отделении  дела  по самым  оголтелым  и  законспирированным террористическим
группам.  Мой патрон,  Лаврентий Аркадьевич  Мизинов,  возглавляющий  корпус
жандармов  и Третье отделение,  дал мне  поручение  разобраться,  что  это в
Москве за "Азазель"  такой об®явился.  Демон -- символ весьма революционный.
Тут  ведь,  Фандорин,  судьба  России  на  карту поставлена.  -- От  обычной
насмешливости Бриллинга не осталось и следа, в голосе зазвучало ожесточение.
-- Если  опухоль  в  самом зародыше не прооперировать, эти романтики нам лет
через  тридцать,  а то и ранее  такой  революсьон  закатят,  что французская
гильотина  милой  шалостью  покажется.   Не   дадут  нам  с  вами   спокойно
состариться, помяните мое слово. Читали роман "Бесы" господина Достоевского?
Зря. Там красноречиво спрогнозировано.
     -- Стало быть, четыре версии? -- нерешительно спросил Эраст Петрович.
     --  Мало?  Мы что-то упускаем из  виду? Говорите-говорите, я  в  работе
чинов не признаю, -- подбодрил его шеф. -- И не бойтесь смешным предстать --
это у вас по молодости лет. Лучше сказать глупость, чем упустить важное.
     Фандорин, сначала смущаясь, а потом все более горячо заговорил:
     -- Мне кажется, ваше  высоко..., то  есть, шеф, что вы зря оставляете в
стороне  леди Эстер. Она, конечно, весьма почтенная и уважаемая особа, но...
но ведь миллионное завещание! Бежецкой от этого выгоды никакой, графу Зурову
тоже, нигилистам -- разве что в смысле общественного блага... Я не знаю, при
чем здесь леди Эстер, может, вовсе и не  при чем, но  для  порядка следовало
бы...  Ведь  вот  и  следственный  принцип  есть --  cui prodest, "ищи, кому
выгодно".
     --  Мерси  за  перевод,  --  поклонился  Иван  Францевич,   и  Фандорин
стушевался.   --  Замечание  совершенно   справедливое,  однако  в  рассказе
Ахтырцева,  который приведен в вашем донесении, все исчерпывающе раз®яснено.
Имя  баронессы  Эстер  возникло  по случайности. Я не  включил  ее в  список
подозреваемых,  во-первых,  потому  что  время  дорого,  а во-вторых, еще  и
потому, что я эту  даму немного знаю,  имел счастье встречаться. -- Бриллинг
по-доброму улыбнулся.  --  Впрочем  вы, Фандорин,  формально правы. Не  хочу
навязывать  вам своих выводов. Думайте собственной головой, никому не верьте
на  слово. Наведайтесь к баронессе,  расспросите ее  о чем  сочтете  нужным.
Уверен,  что  это  знакомство  кроме  всего  прочего   доставит  вам  еще  и
удовольствие. В  службе  городского дежурного  вам сообщат московский  адрес
леди Эстер. И вот еще что, перед выходом зайдите в костюмную, пусть снимут с
вас мерку.  На  службу в мундире  больше  не  приходите. Баронессе поклон, а
когда вернетесь поумневшим, займемся делом, то бишь графом Зуровым.


        Глава  седьмая, в которой утверждается, что  педагогика -- главнейшая из наук

     Прибыв  по адресу, полученному  от  дежурного,  Эраст  Петрович  увидел
капитальное  трехэтажное  здание,  на  первый  взгляд  несколько похожее  на
казарму, но окруженное садом  и с  гостеприимно распахнутыми воротами. Это и
был новооткрытый эстернат английской баронессы. Из полосатой  будки выглянул
служитель  в  нарядном  синем  сюртуке  с  серебряным  позументом  и  охотно
об®яснил,  что госпожа миледи квартируют  не здесь, а  во  флигеле,  вход из
переулка, поворотя за правый угол.
     Фандорин увидел, как из дверей здания выбежала стайка мальчишек в синих
мундирчиках и с дикими криками принялась носиться по газону, играя в  салки.
Служитель и не  подумал призвать шалунов к порядку. Поймав удивленный взгляд
Фандорина, он пояснил:
     -- Не возбраняется. На переменке хоть колесом ходи, только имущества не
порти. Такой порядок.
     Что  ж,  сиротам  здесь,  кажется, было привольно,  не то  что ученикам
Губернской  гимназии, к числу  которых еще  совсем  недавно принадлежал  наш
коллежский  регистратор.  Порадовавшись  за бедняжек, Эраст Петрович зашагал
вдоль ограды в указанном направлении.
     За поворотом начинался  тенистый переулок,  каких здесь, в  Хамовниках,
было  без  счета:  пыльная  мостовая,  сонные  особнячки  с   палисадниками,
раскидистые тополя, с которых  скоро полетит белый пух. Двухэтажный флигель,
где  остановилась  леди   Эстер,  соединялся  с  основным  корпусом  длинной
галереей. Возле мраморной доски с надписью
     "Первый Московский Эстернат. Дирекция"
     грелся   на   солнышке  важный  швейцар   с  лоснящимися   расчесанными
бакенбардами. Таких сановитых швейцаров,  в белых чулках и треугольной шляпе
с  золотой  кокардой  Фандорин  не  видывал и  подле  генерал-губернаторской
резиденции.
     -- Нынче приема нету, -- выставил шлагбаумом руку сей янычар. -- Завтра
приходьте.  По казенным  делам с  десяти  до двенадцати, по личным с двух до
четырех.
     Нет,  положительно  не  складывались  у  Эраста Петровича  отношения  с
швейцарским племенем. То ли вид у него  был несолидный, то ли  в лице что не
так.
     -- Сыскная  полиция. К леди Эстер,  срочно, -- процедил  он, мстительно
предвкушая, как сейчас закланяется истукан в золотых галунах.
     Но истукан и ухом не повел.
     -- К ее  сиятельству  и  думать нечего,  не  пущу. Если  желаете,  могу
доложить мистеру Каннингему.
     --  Не надо  мне никакого Каннингема,  -- окрысился Эраст Петрович.  --
Немедля  доложи баронессе, скотина, а  то будешь у меня в околотке ночевать!
Да так и скажи -- из Сыскного управления по срочному, государственному делу!
     Швейцар смерил сердитого чиновничка полным сомнения взглядом, но все же
исчез за дверью. Правда, войти, мерзавец, не предложил.
     Ждать пришлось довольно долго, Фандорин  уж  собирался  вторгнуться без
приглашения, когда из-за двери снова выглянула хмурая рожа с бакенбардами.
     -- Принять  примут,  но они по-нашему  не  очень, а  мистеру Каннингему
переводить недосуг, заняты. Разве что если по-французски об®ясняетесь...  --
По голосу было понятно, что в такую возможность швейцар верит мало.
     -- Могу и по-английски, -- сухо кинул Эраст Петрович. -- Куда идти?
     -- Провожу. За мной следуйте.
     Через  чистенькую,  обитую  штофом  прихожую,  через  светлый,  залитый
солнцем коридор с  чередой  высоких голландских окон проследовал Фандорин за
янычаром к белой с золотом двери.
     Разговора на английском Эраст Петрович не боялся. Он вырос на попечении
у нэнни Лисбет (в  строгие минуты --  миссис Джейсон), настоящей  английской
няни.  Это  была  сердечная и заботливая, но крайне  чопорная  старая  дева,
которую  тем не  менее  полагалось  называть  не "мисс", а  "миссис"  --  из
уважения к ее почтенной профессии. Лисбет приучила своего питомца вставать в
половине седьмого летом  и  половине  восьмого  зимой, делать  гимнастику до
первого  пота  и  потом обтираться холодной  водой,  чистить  зубы  пока  не
досчитаешь  до  двухсот,  никогда  не  есть  досыта,  а  также массе  других
абсолютно необходимых джентльмену вещей.
     На стук в дверь мягкий женский голос откликнулся:
     -- Come in! Entrez!1
     Эраст Петрович отдал швейцару фуражку и вошел.
     Он  оказался  в просторном, богато  обставленном  кабинете, где главное
место занимал широченный письменный стол красного  дерева.  За столом сидела
седенькая дама не просто приятной, а какой-то чрезвычайно уютной наружности.
Ее  ярко-голубые  глазки  за золотым  пенсне так и  светились  живым умом  и
приветливостью.  Некрасивое, подвижное  лицо  с  утиным носиком  и  широким,
улыбчатым ртом Фандорину сразу понравилось.
     Он представился по-английски, но о цели своего визита пока умолчал.
     -- У вас славное произношение,  сэр, --  похвалила леди Эстер на том же
языке, чеканно выговаривая каждый звук. --  Я надеюсь, наш грозный Тимоти...
Тимофэй  не  слишком вас запугал?  Признаться, я  сама  его побаиваюсь, но в
дирекцию  часто  приходят должностные лица,  и тут Тимофэй незаменим,  лучше
английского  лакея.  Да  вы садитесь,  молодой  человек.  Лучше  вон туда, в
кресло,  там  вам будет  удобней.  Значит, служите  в  криминальной полиции?
Должно быть, очень интересное занятие. А чем занимается ваш отец?
     -- Он умер.
     -- Очень сожалею, сэр. А матушка?
     -- Тоже, -- буркнул Фандорин, недовольный поворотом беседы.
     -- Бедный мальчик. Я знаю, как вам одиноко. Вот уже сорок лет я помогаю
таким бедным мальчикам избавиться от одиночества и найти свой путь.
     -- Найти путь, миледи? -- не совсем понял Эраст Петрович.
     -- О да, -- оживилась леди Эстер, видимо, садясь на любимого конька. --
Найти  свой  путь  --  самое  главное  в  жизни  любого человека.  Я глубоко
убеждена,  что  каждый  человек  неповторимо  талантлив,  в  каждом  заложен
божественный дар.  Трагедия  человечества в том, что  мы не  умеем, да и  не
стремимся  этот  дар в ребенке  обнаружить  и  выпестовать. Гений  у нас  --
редкость и  даже чудо, а ведь кто  такой гений? Это просто человек, которому
повезло.  Его  судьба  сложилась  так,  что  жизненные  обстоятельства  сами
подтолкнули  человека  к  правильному  выбору пути.  Классический пример  --
Моцарт. Он родился в семье музыканта  и  с  раннего  детства попал  в среду,
идеально питавшую заложенный в нем от природы талант.  А теперь  представьте
себе, дорогой сэр,  что Вольфганг Амадей родился  бы в семье крестьянина. Из
него  получился  бы  скверный пастух, развлекающий  коров волшебной игрой на
дудочке.  Родись  он  в  семье  солдафона -- вырос бы  бездарным офицериком,
обожающим военные  марши. О, поверьте мне, молодой  человек, каждый,  каждый
без исключения  ребенок таит в  себе сокровище,  только  до  этого сокровища
надобно  уметь  докопаться!  Есть  очень милый североамериканский  писатель,
которого зовут Марк  Туэйн. Я подсказала ему  идею рассказа, в котором людей
оценивают  не по  их  реальным  достижениям, а  по тому потенциалу,  по тому
таланту,  который  был в них  заложен природой. И тогда выяснится, что самый
великий полководец всех времен -- какой-нибудь  безвестный  портной, никогда
не служивший в армии, а самый великий  художник так и не взял  в руки кисть,
потому что всю жизнь проработал сапожником. Моя система воспитания построена
на  том,  чтобы великий  полководец  непременно попал на  военную  службу, а
великий  художник вовремя  получил доступ  к краскам. Мои педагоги пытливо и
терпеливо прощупывают душевное устройство каждого питомца, отыскивая  в  нем
божью искру, и в девяти случаях из десяти ее находят!
     -- Ага, так все-таки не во  всех она есть! -- торжествующе поднял палец
Фандорин.
     --  Во  всех, милый  юноша,  абсолютно во всех,  просто  мы,  педагоги,
недостаточно  искусны.  Или  же  в  ребенке   заложен  талант,  которому   в
современном  мире нет употребления. Возможно,  этот человек был  необходим в
первобытном обществе или же его гений будет востребован в отдаленном будущем
-- в такой сфере, которую мы сегодня и представить себе не можем.
     -- Про будущее -- ладно, судить не берусь, -- заспорил Фандорин, против
воли увлеченный беседой.  --  Но про  первобытное общество что-то непонятно.
Какие же это таланты вы имеете в виду?
     -- Сама не знаю, мой мальчик,  -- обезоруживающе улыбнулась леди Эстер.
-- Ну, предположим, дар угадывать, где под землей вода. Или дар чуять в лесу
зверя.  Может быть, способность  отличать  с®едобные коренья от нес®едобных.
Знаю только одно, что в те далекие  времена  именно такие люди были главными
гениями, а мистер Дарвин или герр Шопенгауэр, родись они  в пещере, остались
бы в племени на положении дурачков. Кстати говоря,  те дети, которых сегодня
считают  умственно  недоразвитыми, тоже обладают даром. Это, конечно, талант
не рационального свойства, но оттого не менее драгоценный. У меня в Шеффилде
есть  специальный  эстернат  для  тех,  от  кого   отказалась   традиционная
педагогика. Боже, какие  чудеса гениальности обнаруживают  эти мальчики! Там
есть ребенок, к тринадцати годам едва выучившийся говорить, но он вылечивает
прикосновением  ладони любую мигрень. Другой --  он и  вовсе  бессловесен --
может  задерживать дыхание  на  целых  четыре  с  половиной  минуты.  Третий
взглядом нагревает стакан с водой, представляете?
     -- Невероятно! Но отчего же только мальчики? А девочки?
     Леди Эстер вздохнула, развела руками.
     -- Вы правы,  друг мой.  Надо, конечно, работать и с девочками.  Однако
опыт подсказывает  мне, что  таланты, заложенные  в  женскую  натуру,  часто
бывают  такого  свойства,  что  мораль  современного общества  не  готова их
должным  образом воспринимать.  Мы живем в  век  мужчин, и с этим приходится
считаться.  В  обществе,  где  заправляют  мужчины, незаурядная, талантливая
женщина вызывает  подозрение  и  враждебность.  Я  бы не  хотела, чтобы  мои
воспитанницы чувствовали себя несчастными.
     -- Однако  как устроена  ваша  система? Как  производится, так сказать,
сортировка детей? -- с живейшим любопытством спросил Эраст Петрович.
     --  Вам правда  интересно?  -- обрадовалась  баронесса.  --  Пойдемте в
учебный корпус и увидите сами.
     Она с удивительной для ее возраста проворностью вскочила, готовая вести
и показывать.
     Фандорин  поклонился,   и  миледи  повела  молодого   человека  сначала
коридором, а потом длинной галереей в основное здание.
     По дороге она рассказывала:
     -- Здешнее заведение совсем новое, три недели  как открылось, и  работа
еще  в самом начале. Мои люди взяли из приютов, а подчас и прямо с улицы сто
двадцать мальчиков-сирот  в  возрасте  от  четырех  до двенадцати  лет. Если
ребенок  старше,   с  ним   уже  трудно   что-либо   сделать   --   личность
сформировалась. Для  начала  мальчиков  разбили на возрастные  группы,  и  в
каждой  свой учитель,  специалист по данному  возрасту. Главная  обязанность
учителя  -- присматриваться к  детям  и исподволь давать им разные несложные
задания. Задания  эти похожи на игру, но с их помощью легко определить общую
направленность натуры. На  первом этапе нужно угадать, что в  данном ребенке
талантливее  -- тело,  голова  или  интуиция.  Затем дети  будут поделены на
группы  уже  не по  возрастному,  а  по  профильному принципу: рационалисты,
артисты,  умельцы,  лидеры, спортсмены  и  так далее. Постепенно профиль все
более   сужается,  и   мальчиков   старшего  возраста  нередко  готовят  уже
индивидуально. Я  работаю с детьми сорок лет,  и вы не  представляете, сколь
многого достигли мои питомцы -- в самых различных сферах.
     -- Это  грандиозно, миледи! -- восхитился Эраст Петрович. --  Но где же
взять столько искусных педагогов?
     -- Я очень хорошо плачу своим учителям, ибо педагогика -- главнейшая из
наук, --  с глубоким убеждением  сказала баронесса. -- Кроме  того многие из
моих  бывших   воспитанников   выражают  желание   остаться   в   эстернатах
воспитателями.  Это  так  естественно, ведь эстернат --  единственная семья,
которую они знали.
     Они вошли в широкую рекреационную залу, куда выходили двери  нескольких
классных комнат.
     -- Куда же вас  отвести? -- задумалась  леди Эстер. -- Да вот хотя бы в
физический. Там сейчас  дает  показательный  урок мой  славный доктор Бланк,
выпускник Цюрихского эстерната, гениальный физик.  Я заманила  его в Москву,
устроив  ему  здесь лабораторию  для  опытов  с электричеством. А заодно  он
должен  показывать  детям всякие  хитрые  физические  фокусы,  чтобы вызвать
интерес к этой науке.
     Баронесса  постучала в  одну из  дверей, и они  заглянули в  класс.  За
партами сидели десятка полтора мальчиков  лет одиннадцати-двенадцати в синих
мундирах  с  золотой  литерой  Е  на  воротнике.  Все  они, затаив  дыхание,
смотрели,  как  хмурый  молодой  господин  с  преогромными  бакенбардами,  в
довольно  неряшливом  сюртуке и  не  слишком свежей рубашке крутит  какое-то
стеклянное колесо, пофыркивающее голубыми искорками.
     --  Ich bin sehr beschaftigt, milady! -- сердито  крикнул доктор Бланк.
-- Spater, spater! --  И, перейдя  на  ломаный  русский, сказал, обращаясь к
детям.  --  Зейчас,  мои  господа,  вы  видеть  настоящий маленький  радуга!
Название  -- Blank ъegenbogen, "Радуга Бланка". Это я придумать, когда такой
молодой, как вы.
     От странного  колеса  к  столу, уставленному всевозможными  физическими
приборами,    внезапно     протянулась     маленькая,    необычайно    яркая
радуга-семицветка, и мальчики восторженно загудели.
     -- Немножко  сумасшедший, но настоящий  гений,  -- прошептала Фандорину
леди Эстер.
     В этот миг из соседнего класса донесся громкий детский крик.
     --  Боже! -- схватилась  за сердце миледи.  -- Это  из гимнастического!
Скорей туда!
     Она выбежала в коридор, Фандорин за ней. Вместе они ворвались в пустую,
светлую аудиторию,  пол  которой почти сплошь был устлан кожаными матами,  а
вдоль стен располагались разнообразнейшие  гимнастические  снаряды: шведские
стенки, кольца,  толстые  канаты,  трамплины.  Рапиры  и фехтовальные  маски
соседствовали с  боксерскими перчатками  и  гирями.  Стайка  мальчуганов лет
семи-восьми  сгрудилась  вокруг  одного  из  матов. Раздвинув  детей,  Эраст
Петрович увидел корчащегося  от боли мальчика, над которым склонился молодой
мужчина  лет  тридцати  в гимнастическом трико.  У  него  были огненно-рыжие
кудри, зеленые глаза и волевое, сильно веснушчатое лицо.
     -- Ну-ну, милый, -- говорил  он по-русски  с легким акцентом. -- Покажи
ножку, не бойся. Я тебе больно  не сделаю. Будь мужчина, потерпи. Fell  from
the rings, m'lady, -- пояснил он  баронессе. -- Weak hands. I am afraid, the
ankle is b