дочь, естественно, выходит  замуж последней в семье. У
некоторых народов, и в том числе у гаро, запрещается  даже выдавать ее замуж
раньше  старших  сестер.   Таким  образом,  она  дольше  всех  остается  при
родителях,  является  их опорой и утешением в жизни и  наследницей  после их
смерти. И если даже, как  это принято у кхаси, замужние  дочери не  покидают
родного крова и остаются жить в старом родительском доме или же рядом с ним,
то забота о собственных семьях  по  необходимости поглощает  их время и труд
настолько,  что  они  не  в  состоянии  уделить  достаточно  внимания  своим
родителям. Значит, и  в таком случае предпочтение, отдаваемое младшей дочери
при наследовании, находит свое оправдание.
     Еще  более  естественной  представляется,  как  это  задолго  до нашего
времени заметил Блэкстон,  привилегия младших сыновей у народов пастушеских.
Широкий  земельный простор,  необходимый  для  кочевого  скотоводства,  дает
полную возможность взрослым сыновьям начать  самостоятельную кочевую жизнь с
собственными стадами, тогда как младший сын остается до конца  при стариках,
кормит их и поддерживает  на  склоне лет,  а  когда они умирают,  становится
наследником  их  имущества. У  бедуинов  отношения между отцом  и  сыновьями
таковы, что из них само собой вытекает предпочтение младшего сына остальным.
Вот что говорит  по этому поводу Буркгардт, близко  ознакомившийся с  жизнью
бедуинов: "Повседневные ссоры между родителями и детьми в пустыне составляют
самую   непривлекательную   сторону   жизни   бедуинов.    Сын,    достигший
совершеннолетия, слишком горд, чтобы просить отца выделить ему часть  скота:
ведь он  уже  может  собственными  руками добыть все нужное  ему; однако  он
считает, что отец сам  должен предложить ему выдел. Отец же со своей стороны
оскорблен заносчивостью  сына.  Так  между  ними  часто  происходит  разрыв,
увеличивающийся обыкновенно с  течением  времени. Как только молодой человек
почувствовал свою силу, он  спешит избавиться от отцовской власти.  Пока  он
живет в отцовском  шатре,  он  продолжает еще оказывать  родителям некоторое
почтение; но с тех пор, как он получил возможность устроить себе собственный
шатер (конечная цель его устремлений),  его уже  не удержат от  этого  ничьи
убеждения и  никакая  сила  на  земле.  Мальчик,  еще  не  достигший половой
зрелости, до того почтителен к отцу, что никогда не решается есть из одной с
ним посуды и  даже вообще в  его присутствии. Считается очень зазорным, если
мальчик дал кому-нибудь повод сказать: "Смотрите, он ест  у отца на глазах".
Только  маленьких сыновей в возрасте до четырех или пяти лет часто сажают за
стол  рядом  с родителями,  и  они  едят  из общей посуды". Мы видим, что  у
бедуинов,  как  и во  многих других  случаях, поворотный пункт в  отношениях
между отцом  и сыновьями  наступает в тот момент, когда последние отделяются
от  родительской  семьи.   И,   когда  приходит  время  распорядиться  своим
имуществом, отец обходит своего ушедшего из дома  непокорного и своенравного
сына, оставляя  все безраздельно послушному  и почтительному  младшему сыну,
который остался жить  в отцовском шатре.  Правда, под  влиянием Корана  араб
теперь  распределяет свое  имущество поровну между  сыновьями, но  в  старое
время,  до возникновения  ислама, они, по-видимому, часто следовали влечению
чувств и лишали старших сыновей наследства в пользу младших.
     Итак,  на пастушеской, как и на  земледельческой,  стадии общественного
развития существенным условием  возникновения и господства минората является
обилие земли при редком  населении.  Когда  рост населения и  другие причины
приводят к тому,  что  сыновьям  становится  трудно  выделиться из  семейной
общины  и  уйти  на  сторону,  право  младшего  на  исключительное обладание
наследством  начинает  оспариваться братьями  и постепенно  утрачивается или
даже уступает  место праву первородства, как  это  имеет место  в  настоящее
время  у племени лушеи. Вот почему  минорат еще  существует или до недавнего
времени  существовал  бок о  бок  с  майоратом  в  некоторых частях  Англии.
Возвращаясь  к  исходному  пункту  нашего изложения, мы также легко  поймем,
почему у древних  евреев  сохранялись некоторые  пережитки  минората  спустя
долгое время после того, как народ  в общем перешел к системе первородства в
соответствии   с  переходом   от  пастушеско-кочевой   жизни   в  пустыне  к
оседло-земледельческой жизни  в Палестине.  Историку позднейшей эпохи, когда
обычай минората  был  окончательно  изжит, показались  странными предания  о
наследовании младших сыновей в обход  старших. И вот, чтобы об®яснить случаи
подобного   наследования,   резко   расходившиеся    с    его   собственными
представлениями  о переходе  права  собственности, он  изобразил их  в  виде
исключений  из общего  правила,  обязанных  своим  происхождением  различным
чрезвычайным  обстоятельствам,  как,  например,  необыкновенный  случай  при
рождении  ребенка,  особое  расположение со стороны  отца к одному из детей,
алчность или коварство младшего сына. С этой точки зрения Иаков  ни в чем не
провинился перед старшим братом  Исавом; он  только  добивался для себя того
самого права наследования, которое древний закон предоставлял в виде  общего
правила  всем  младшим сыновьям, хотя в современную  ему  эпоху в  жизни уже
утвердился другой  порядок  наследования,  передававший права младшего  сына
старшему.

     Глава 3.
        ИАКОВ И КОЗЬИ ШКУРЫ, ИЛИ "ВТОРИЧНОЕ РОЖДЕНИЕ".
     Перехваченное благословение.
     В предыдущей главе  мы привели некоторые доводы в пользу предположения,
что  Иаков,  как младший  сын, в силу  древнего обычая имел преимущественное
право наследовать отцу своему  Исааку. Уловки  же, к которым Иаков будто  бы
прибегнул,   чтобы   лишить  старшего   брата   Исава  права   первородства,
представляют  собой  не что иное,  как попытку  историка  об®яснить  причину
предпочтения  младшего  сына  старшему  -  обычая, уже  давно  вышедшего  из
употребления и казавшегося  странным современникам историка. Исходя  из этой
предпосылки,  я  намерен  в  настоящей  главе остановиться  на  том коварном
приеме, который, по словам библейского автора, Иаков употребил по  сговору с
своей матерью  Ревеккой,  чтобы  обмануть отца  и  обратить  на себя  самого
отцовское  благословение, предназначенное для старшего брата. Я предполагаю,
что  это  предание  отразило  в себе пережиток  древней  церемонии,  которая
впоследствии,  когда  право  первородства  в  общем  уже  вытеснило  прежний
минорат, иногда еще применялась  в  тех случаях,  где  требовалось  заменить
старшего сына  младшим  в  качестве  наследника  своего  отца.  Когда  право
первородства,  или   наследование  старшего  сына,  получило   силу   твердо
установленного   правила,   всякое   отступление   от   него   должно   было
рассматриваться как нарушение традиционного обычая. Подобное нарушение могло
быть  узаконено  не  иначе  как  путем  Применения некоторого  чрезвычайного
обряда, имевшего целью перевернуть порядок  рождения  сыновей либо  охранить
младшего сына от опасности, возникавшей для  него вследствие  отстранения от
наследства старшего  брата.  Нет нужды предполагать, что Иаков на самом деле
проделал этот обряд,  чтобы пред®явить  права  на отцовское наследство: ведь
если обычай минората еще сохранял  в его время полную силу, то он и без того
был  законным наследником, не было необходимости  совершать  какую-то особую
церемонию  для сообщения ему  тех прав, которыми он пользовался уже  в  силу
своего рождения.  Но  когда в позднейшее время минорат уступил  место  праву
первородства, биограф Иакова, быть  может, счел нужным как-нибудь  оправдать
предание о  полученном  его  героем наследстве  и  приписал  ему  совершение
обряда,  который в современную  ему, биографу, эпоху служил иногда средством
узаконить наследование  младшего  сына.  Еще  позднее  библейский  редактор,
которому означенный обряд  был чужд, мог проглядеть  его прошлое юридическое
значение  и  представил  все событие  просто  как  некую  хитрую  махинацию,
предпринятую  Иаковом  по  наущению  матери,  чтобы   перехватить  отцовское
благословение,  принадлежавшее  по  праву  старшему  брату.  Вот  в  этом-то
последнем виде,  по  нашей гипотезе,  и дошел  до  нас рассказ книги  Бытие,
основанный на неправильном понимании и искажении фактов.
     Я  хотел  бы обратить внимание  читателя на два пункта  этого рассказа:
во-первых, на  подмену старшего сына младшим  и,  во-вторых, на средства,  с
помощью которых  эта подмена была осуществлена.  Младший сын  выдал  себя за
своего  старшего брата, переодевшись  в  его одежду и  обернув  руки  и  шею
козьими  шкурами, чтобы придать себе сходство  с косматым  братом.  На такой
обман  подтолкнула Иакова его мать, принявшая к  тому же  активное участие в
обмане  тем, что  собственными руками  перерядила  своего сына. Таким  путем
Иакову  удалось перехватить  отцовское  благословение,  предназначенное  для
старшего брата, и сделаться наследником отца. Возможно, что в этом предании,
как я уже сказал, сохранился  отголосок обряда, при помощи  которого младший
брат занимал место старшего как законный наследник отцовского имущества.

     Роль жертвенных шкур в ритуале.
     В Восточной Африке живет группа племен, обычаи которых имеют  некоторые
любопытные черты сходства с семитическими обычаями и могут служить средством
для  распознания и об®яснения последних. Медленный ход общественной эволюции
оставил  эти  африканские  племена  далеко  позади  семитических  народов  и
способствовал  сохранению  у  них  в чистом  виде таких  следов  первобытных
обычаев,  которые в других местах были более или менее  стерты и  изжиты под
влиянием роста  культуры.  Племена  эти занимают так  называемый Африканский
Рог, то  есть  примерно всю  территорию от  Абиссинии и Аденского  залива на
севере до горы Килиманджаро и озера Виктория на юге. Они не принадлежат ни к
чистой  негроидной  расе, живущей в  Западной  Африке, ни к настоящим банту,
населяющим почти всю Южную  Африку  -  от  экватора до мыса Доброй  Надежды.
Правда, среди этих восточноафриканских племен  имеются  такие,  как акамба и
акикуйю,  которые  говорят  на языках банту и, возможно, принадлежат к  этой
семье  племен.  Но  даже  относительно  упомянутых  племен  трудно  сказать,
являются  ли  они подлинными банту или  же  произошли  от смешения таковых с
племенами  чужой расы.  Вообще,  в этой  части  Африки господствующей  расой
следует считать ту, которую современные этнологи называют эфиопской, а самый
чистый  тип  ее  представляет  народ галла. Наиболее  выдвинулось  к  западу
пастушеское  племя  багима,  живущее в  округе Анколе в Уганде. Среди других
племен этого народа  наиболее известны масаи  и нанди, о которых имеются две
превосходные  монографии  английского   этнолога  Холлиса,  где   мы  читаем
следующее  о  родстве этих  племен  с  народом  галла: "Я  полагаю,  что  до
настоящего времени не была достаточно принята во внимание та  роль,  которую
сыграл народ галла в образовании племен  масаи, нанди-лумбва и других, в том
числе,  вероятно, багима  в  Уганде. Происхождение многих из этих  племен от
галла часто сказывается в их внешнем облике, религии, обычаях, а также, хотя
и  в  меньшей степени, в их языке". Но  родина галла в  Африке отделена лишь
узким морем от Аравии,  колыбели семитических народов,  и  между этими двумя
странами и их народами существовали, по-видимому, оживленные сношения  уже в
глубокой  древности.  Вот почему,  хотя это, пожалуй,  покажется  на  первый
взгляд  странным,  у  данных  народов  могли  обнаружиться  сходные  обычаи.
Расстояние от горы Сион до Килиманджаро, конечно, велико,  но оно могло быть
преодолено благодаря  промежуточным пунктам вдоль побережья Аравии и Африки.
Говоря так, я не имею в виду высказать определенное мнение по вопросу о том,
каким  образом  надо об®яснить сходство  между  семитическими  и  эфиопскими
обычаями -  происхождением ли обоих от одного общего источника, или влиянием
одинаковых условий, действовавших самостоятельно на умы различных народов. Я
только указываю на гипотезу об общем происхождении таких обычаев - гипотезу,
которую не легко опровергнуть.
     Эти  замечания  я счел нужным сделать,  чтобы  читателю не  показалось,
будто  я  сопоставляю факты,  разделенные  друг  от  Друга  слишком  большим
расстоянием.  Приведу теперь некоторые из этих фактов,  наводящих на мысль о
существовании древнего обряда, который лежит в основании предания об обмане,
учиненном Иаковом по отношению к своему отцу.
     У галла  распространен обычай  усыновления детей бездетными  супругами.
Усыновление создает такую крепкую  связь,  что если впоследствии у  супругов
рождаются собственные дети, то усыновленный тем не менее сохраняет все права
первородства.   Передача   ребенка   от   его   родителей   к   усыновителям
сопровождается следующей церемонией.  Ребенка, обыкновенно в возрасте  около
трех лет, отнимают у матери и отводят или уносят в лес. Здесь отец формально
отрекается от ребенка,  об®являя, что отныне последний умер для него.  Затем
убивают  вола  и  кровью животного  обмазывают лоб усыновленного; шея же его
обкладывается салом, а руки покрываются куском шкуры убитого вола.  Сходство
этой церемонии с переряжением Иакова бросается в глаза: в обоих случаях руки
и шея соответствующего  лица покрываются шкурой или салом убитого животного.
Но самый  смысл  обряда здесь еще не выступает  наружу; раскрыть его поможет
нам  рассмотрение  некоторых  аналогичных  обрядов,  соблюдаемых  по  разным
поводам у восточноафриканских племен.
     У этих племен существует всеобщий обычай приносить  в жертву  животное,
обыкновенно козу или овцу, сдирать с нее шкуру, резать на куски и обертывать
этими  кусками кисти  рук или пальцы того, чьи  интересы имеются  при этом в
виду. Обряд  совершается  для  исцеления  больного, предупреждения  болезни,
ритуального  очищения   или  для   сообщения   человеку   сверх®естественной
способности. Так, у акамба при  рождении ребенка убивают козу, сдирают шкуру
и вырезают из нее три полосы, которые кладут на кисти рук младенца, матери и
отца. У акикуйю по случаю такого же события режут овцу, берут  кусок  шкуры,
снятой с передней ноги  животного, и надевают  его в  виде браслета на кисть
руки  ребенка, чтобы отвратить  несчастье  или удалить ритуальную нечистоту,
которая, по понятиям этого племени, присуща всякому новорожденному младенцу.
Аналогичный  обычай  соблюдается  у   акикуйю  при  любопытном  обряде   так
называемого "вторичного  рождения",  или "рождения от козы", которому каждый
ребенок-кикуйю раньше  подвергался перед обрезанием.  Возраст  ребенка,  над
которым  совершается  обряд, зависит от  средств, которыми располагает отец,
чтобы приобрести требуемую  для ритуала  козу или  овцу.  Обыкновенно  обряд
"вторичного  рождения" совершается  над ребенком в возрасте десяти  лет  или
несколько раньше. Если  отца или матери нет в живых, то их  замещает  другое
лицо,  мужчина или женщина;  последняя в таком  случае в дальнейшем заменяет
ребенку  родную  мать.  После полудня убивают козу  или  овцу и сохраняют ее
желудок и внутренности. Церемония происходит вечером  в хижине в присутствии
одних только женщин. Берут кольцо, вырезанное из козьей или овечьей шкуры, и
пропускают его через плечо  и под мышку противоположной руки подвергающегося
повторному  "рождению" ребенка; таким же  образом желудок животного надевают
на  другое  плечо и под мышку другой руки ребенка.  Мать или  занимающая  ее
место женщина сидит на полу на разостланной шкуре с ребенком между коленями.
Ее обматывают кишкой козы или  овцы, и свободный конец  кишки  протягивают к
животу ребенка.  Мать  стонет, как при  родах, и другая  женщина  перерезает
кишку,   изображающую  пуповину,   а  ребенок   при  этом  кричит,  подражая
новорожденному. Пока мальчик не подвергся имитации "вторичного рождения", он
не может участвовать ни в  погребении  умершего отца,  ни  оказывать помощь,
когда отца уносят в пустыню умирать. Некогда обряд "вторичного рождения" был
связан с обрядом обрезания; теперь оба обряда совершаются самостоятельно.
     Таков   странный  обряд  "вторичного  рождения"  в  том  виде,  как  он
практикуется или практиковался у акикуйю и как его описали супругам Раутледж
туземцы,   освободившиеся   от   своих  традиций   и  подвергшиеся   влиянию
христианства.  Они  крайне неохотно  говорили  на  эту  тему,  и  английским
исследователям, невзирая  на  все их  убеждения и  посулы, никак не  удалось
добиться позволения присутствовать при совершении церемонии. Все же ее общий
смысл достаточно ясен  и сам по себе, в  особенности  из  другого названия -
"рождение от козы", какое акикуйю дали обряду. В  самом деле, церемония,  по
существу, есть фикция,  превращающая мать в  козу, которая  рожает козленка.
Этим  об®ясняется,  почему ребенка  заворачивают  в  шкуру  и желудок козы и
почему козьи  кишки обматываются  вокруг  матери и ребенка.  Поскольку  дело
касается  матери, ее уподобление животному  выступает,  может быть, яснее  в
другом  самостоятельном  описании обряда, принадлежащем  Гоблею, хотя  здесь
мать  подражает  не  козе, а  овце,  самый  обряд называется,  в  буквальном
переводе, "вторичное рождение".  По словам Гоблея, акикуйю подразделяются на
две ветви - кикуйю и  масаи, у каждой  из них церемония имеет свои некоторые
особенности.  Если  родители  ребенка  принадлежат  к  масаи,  то  торжество
совершается  следующим  образом.  Приблизительно  через  восемь  дней  после
рождения младенца  -  безразлично  мальчика  или девочки - отец  его убивает
барана  и приносит мясо в дом матери, которая ест его  вместе с  соседями из
того  же  племени  масаи.  К  концу  пиршества  берут шкуру,  снятую с левой
передней  ноги  и плеча барана,  и покрывают ею мать от  кисти левой руки до
левого плеча; она носит на себе эту шкуру в течение четырех дней, после чего
шкура  снимается  и расстилается  на  кровати  матери,  где  остается лежать
некоторое время.  В  день совершения церемонии у матери  и ребенка  сбривают
волосы на голове.  Вся  церемония не имеет ничего общего  с наречением имени
ребенка,  которое происходит в самый день его рождения. Здесь имеется в виду
уподобить  мать овце; для этого именно ей  дают  есть баранину и надевают на
нее баранью шкуру, которую затем кладут на ту самую постель, где восемь дней
тому назад она родила ребенка.
     Нужно  обратить внимание на то, что при  этой  форме  обряда  симуляция
родов следует за действительным рождением ребенка всего лишь через несколько
дней.
     Если родители принадлежат к кикуйю, то ритуал "нового рождения" в южной
части их страны совершается так. "На следующий день после родов режут барана
и,  перетопив в горшке часть  его сала, дают пить матери  и  новорожденному.
Точно  не установлено,  стоит  ли  этот обряд  в  связи  с  интересующей нас
церемонией,  но описание последней начинается с  упоминания о  таком обряде.
Церемония над ребенком совершается в возрасте от трех до шести лет. Отец его
убивает  барана,  и через три дня после  этого на "новорожденного"  надевают
часть шкуры животного и требуху. То и другое  прикрепляется к правому  плечу
мальчика или к  левому плечу девочки; при этом для мальчика полагается шкура
левого плеча и левой ноги барана, а для  девочки  - шкура  правого  плеча  и
правой  ноги.  Ребенок остается в  этом наряде  три дня, а на четвертый день
отец  вступает в супружеское сношение с матерью.  Большое значение придается
тому,  что, прежде  чем  облечь  ребенка  в  баранью шкуру,  его  заставляют
ложиться рядом с матерью в ее кровати и  кричать,  как новорожденный. Только
после совершения этой церемонии  ребенок может  быть  подвергнут  обрезанию.
Через  несколько дней после обрезания ребенок  во