дерево с плодами
наподобие  кокосовых  орехов.  На этом-то дереве  волшебнику вместе с семьей
можно будет спастись в надлежащее время. Тамандуаре немедля поспешил уйти со
своей  семьей  на  вершину той  горы. И когда они очутились  здесь в  полной
безопасности, начался дождь, который все лил да лил. Вода покрыла всю землю,
залила  гору  и  даже  смыла  верхушку  ее.  Тогда  человек с  своей  семьей
взобрались на пальму и оставались на ветвях ее все время, пока длился потоп,
питаясь плодами дерева.  После спада воды они спустились с пальмы и были так
плодовиты, что со временем вновь заселили опустошенный потопом мир.
     Индейское племя каинганг,  или короадо,  в провинции Риу-Гранди-ду-Сул,
на юге Бразилии, имеет свое предание о великом потопе,  залившем всю страну,
в которой жили их предки. Только одна из вершин прибрежной горной цепи Серра
до  Map оставалась  еще над водой. Люди  трех индейских  племен  - каинганг,
кайурукр и каме - плыли с  зажженными факелами  в зубах, держа путь к горам.
Но индейцы двух  последних  племен  устали  в  пути  и  утонули,  и души  их
поселились  в  сердце горы; каинганги же и еще  несколько человек из племени
курутон кое-как добрались до горы и остались здесь жить:
     одни - на земле, а другие - на ветвях  деревьев. Прошло несколько дней,
вода  еще не спадала,  а им  нечего было есть. Они уже ожидали смерти, когда
услышали  пение морских  птиц саракура,  летевших к ним с корзинами, полными
земли,  которую  птицы бросали в воду, отчего  вода медленно  убывала.  Люди
кричали  птицам,  чтобы они  торопились; птицы призвали на  помощь  уток,  и
общими усилиями им  удалось  освободить  от  воды  достаточно места для всех
людей. Те  же, которые  взобрались на  деревья,  были  превращены в обезьян.
Когда потоп прекратился,  каинганги спустились  вниз и  поселились у подошвы
горы. Души  утонувших индейцев из племени кайурукр и каме  пробили себе путь
из  сердца горы, где  находились  до тех пор  в заточении, и, когда выползли
наружу,  зажгли  огонь.  Из пепла  костра  душа  одного индейца  из  племени
кайурукр  вылепила ягуаров, тапиров,  муравьедов,  пчел и  других  животных,
одарила их жизнью и  показала, что им полагается есть. Душа другого индейца,
из племени каме, в подражание первой создала  пуму, ядовитую змею и осу  для
того, чтобы  они  вели войну  с животными, созданными кайурукром, что  они и
делают до сих пор.
     Сказание о великом потопе существует также у индейского племени куруайя
в Бразилии, живущего в долине реки Арагуая, которая вместе с рекой Токантинс
образует самые восточные из всех  крупных притоков Амазонки.  Племя это, как
говорят, отличается  от  всех соседних племен  своими  нравами и обычаями, а
также  физическими особенностями и говорит на языке,  не состоящем в родстве
ни с  одним из языков других  бразильских  индейцев.  Сказание  это  таково.
Однажды  куруайя  ушли  охотиться на диких свиней и загнали животных в нору.
Они стали раскапывать ее, убивая каждую вытаскиваемую свинью. При  этом  они
наткнулись  на  оленя, потом на тапира, потом на  белого оленя, а еще глубже
увидели ноги  человека. Испугавшись при  виде  этой находки, куруайя привели
великого чародея, знавшего всех  лесных зверей, который сумел вытащить этого
человека. Вырытый из земли человек был худ, но с большим животом и назывался
Анатиуа. Он начал петь: "Я - Анатиуа, дайте мне покурить табаку". Но куруайя
не поняли  ни слова. Они  принесли из леса разные цветы и плоды и предложили
их  Анатиуа, но он от всего отказался и указал  пальцем на курившего  трубку
человека. Тут  они поняли, чего он  хочет,  и поднесли  ему  табак. Он  взял
трубку и курил  до  тех пор,  пока не упал на  землю без  чувств.  Тогда они
отнесли его в челнок  и привезли в деревню.  Здесь он очнулся от обморока  и
стал  петь и плясать.  Однако  поведение  его  и  непонятная  речь  напугали
куруайя,  и  они снялись с  насиженного  места со всеми пожитками. Это очень
обозлило  Анатиуа,  и  он  превратился  в  огромную  пиранью и последовал за
куруайя, имея  при себе  много тыквенных бутылок, наполненных водой. Он стал
кричать куруайя, чтобы они остановились, но те не обращали на него внимания;
тогда  он пришел в ярость и разбил  вдребезги одну из бывших у него бутылок.
Пролитая вода вдруг стала подниматься, но куруайя продолжали бегство.  Тогда
он  разбил еще одну бутылку, потом еще одну и еще. Вода поднималась все выше
и выше,  пока вся земля не оказалась затопленной, и только горы у устья реки
Тапирапе возвышались над разливом. Куруайя нашли пристанище на двух вершинах
этой горной цепи. Но Анатиуа созвал  всех рыб, чтобы столкнуть людей в воду.
И ягу, и пинтадо, и паку  пытались сделать это, но никому  из них не удалось
столкнуть людей. Наконец бикудо (рыба с длинным клювообразным рылом) удалось
взобраться  на гору с тылу и столкнуть куруайя с вершины. Большая лагуна еще
и поныне существует на том месте, куда они свалились. Лишь несколько человек
остались  на  вершине  горы  и спаслись.  Когда  уровень воды понизился, они
спустились вниз.
     По  поводу  этого сказания  автор,  записавший  его,  делает  следующее
замечание:  "Хотя  регулярно повторяющиеся наводнения, например, на Арагуая,
вообще  говоря,  не  служат причиной возникновения сказаний  о  потопе,  как
правильно указал на это Андре, однако именно здесь местные условия оказались
вполне благоприятными для этого. Путешественник, перед которым после долгого
плавания  между бесконечных низменных берегов  реки вдруг  вырастают могучие
конические  горы по реке Тапирапе, круто поднимающиеся  среди равнины, легко
поймет,  почему у  куруайя, так  часто  страдающих от наводнений,  создалась
подобная  легенда  о потопе. Возможно, что некогда  действительно имел место
такой случай,  когда необыкновенно  сильное наводнение  заставило  окрестных
жителей  искать  убежища на  тех  горах". И  далее:  "Как  и  в  большинстве
южноамериканских легенд о потопе, в настоящей легенде  потоп произошел не от
дождя, а от разбитой посуды с водой".
     Племена   паумари,  абедери   и   катауши,  живущие   по   реке  Пурус,
рассказывают,  что однажды  люди услышали  подземный  гул и  глухие  раскаты
грома. Солнце и  луна стали  принимать то красный, то синий, то желтый цвет,
дикие  звери  безбоязненно стали  подходить  к  людям.  Спустя  месяц  снова
загрохотал  гром, густая мгла поднялась от земли к небу, и разразилась гроза
и ливень. Дневного  света  и земли как будто никогда  и не было.  Одни  люди
очутились  неведомо  где,  другие  умерли  неведомо  как,  ибо  везде  царил
невообразимый хаос, "ода поднялась  так высоко, что вся земля оказалась  под
ней, только вершины  самых высоких  деревьев возвышались  еще над  водой.  В
одних местах люди бежали, не зная,  где укрыться,  в других, взобравшись  на
деревья, они гибли  от холода и голода, ибо все время не прекращались мрак и
ливень.  Спасся  один только  Уассу  со своей женой. Когда  они после потопа
спустились на землю, то нигде не  встретили ни одного человеческого тела, ни
одной  кости  человеческой. Потом  они прижили  много  детей,  и один сказал
другому: "Что же, построим себе дома на реке; если поднимется вода, то и  мы
вместе  с  нею  поднимемся". Но, видя, что земля  остается  под ними сухой и
неподвижной, они перестали об этом  думать. Однако паумари до сих пор строят
свои дома на реке.
     Мурато,  ветвь племени  хибаро  в Эквадоре, рассказывают,  что когда-то
один  индеец-мурато  пошел  ловить рыбу  в  лагуне реки  Пастацы.  Небольшой
крокодил проглотил  его  приманку, и  рыбак  убил  его.  Мать крокодила или,
вернее, мать всех  крокодилов вообще  рассердилась и  стала  бить хвостом по
воде  до  тех  пор,  пока  вода  не  разлилась  по земле  и  не затопила все
окрестности  лагуны.  Все  люди  утонули,  кроме  одного  человека,  который
взобрался на пальму, где  оставался много дней подряд. Все время было темно,
как ночью; он часто  бросал пальмовые плоды в воду, но каждый раз был слышен
плеск воды. Наконец однажды  брошенный им  плод упал без  всплеска. Тогда он
понял,  что потоп  кончился,  и слез с дерева. Человек  построил себе  дом и
принялся  обрабатывать землю. Желая  обзавестись женой,  которой у  него  не
было, он вырезал часть своего  тела и посадил ее  в  землю;  оплодотворенная
таким образом земля произвела женщину, на которой он и женился.
     Арауканы  (в Чили)  хранят  предание  о  великом  потопе,  от  которого
спаслись лишь несколько  человек. Эти счастливцы  укрылись на высокой  горе,
называемой   Тегтег  (что  значит  "гремящий"  или  "сверкающий"),  с  тремя
вершинами,  обладающей  способностью  плыть  по  воде.  "Отсюда,  -  говорит
испанский   историк,   -   можно   заключить,   что  потоп  был   следствием
вулканического  извержения,  сопровождавшегося страшным  землетрясением,  и,
вероятно, резко отличался от Ноева потопа. При  каждом сильном землетрясении
народ бежит в те горы, которые в его воображении представляются имеющими тот
же внешний вид, что и  в легенде, а стало быть, и ту же способность плыть по
воде.  Свою  тревогу  народ об®ясняет  при  этом  боязнью,  что  море  после
землетрясения  снова  вернется и зальет мир  потопом.  Уходя в  горы, каждый
берет  с собой порядочный  запас провизии и  деревянные тарелки  для  защиты
головы от солнечного ожога на случай, если Тегтег, поднятый волнами  потопа,
вознесется к солнцу. Когда туземцам говорят,  что для подобной  цели были бы
более пригодны глиняные тарелки, а не деревянные, которые могут  загореться,
то те отвечают, что поступают так по примеру своих предков".
     Аккаваи (в  Британской  Гвиане) рассказывают легенду о  великом потопе,
разукрашенную многими подробностями.  В начале  мира  великий  дух Маконаима
сотворил птиц и зверей и поставил сына своего Сигу править  ими. Кроме того,
он взрастил на земле большое чудесное дерево с различными  плодами на каждой
ветви;  вокруг ствола росли  бананы, индейские фиги, маниоки, маис и  всякие
злаки, а у  корней никли гроздья ямса -  словом, все растения, какие  теперь
разводятся на земле,  в  необыкновенном изобилии цвели  на том  удивительном
дереве,  вокруг  него  и  под ним. Чтобы распространить по всему миру  плоды
этого  дерева, Сигу решил срубить  его и посадить  всюду  на  земле семена и
черенки дерева.  Работу эту  он выполнял при помощи всех  зверей  и птиц, за
исключением  одной  лишь  бурой  обезьяны, которая по своей  лености и злому
нраву отказалась  участвовать  в великом деле распространения растительности
на  земле.  Чтобы  удержать обезьяну от  возможных проказ, Сигу  приказал ей
таскать воду в  дырявой корзине, полагая, что такая работа хоть на некоторое
время отвлечет ее злую волю. Продолжая рубить  чудесное дерево, Сигу увидел,
что пень был дуплистый и полный воды, в  которой плавала мелкая пресноводная
рыба  всяких пород. Благожелательный Сигу решил выпустить ее во  все  реки и
озера в таком количестве, чтобы  вода  всюду  на  земле кишела  всевозможной
рыбой. Однако этому  великодушному намерению не  суждено было осуществиться,
так  как  вода из дупла, сообщавшегося с великим водным бассейном  где-то  в
недрах земли,  полила  через край.  Желая остановить начавшийся  потоп, Сигу
прикрыл  пень плотно  сплетенной корзиной.  Средство  само по себе оказалось
действенным, но, на беду,  бурая обезьяна, которой наскучила ее  бесполезная
работа, украдкой вернулась; вид опрокинутой корзины возбудил ее любопытство,
и  она вообразила,  что  под  корзиной  лежит что-нибудь с®естное. Тогда она
осторожно приподняла корзину и заглянула внутрь, но тут  же из дупла хлынули
потоки  воды,  которые  унесли   обезьяну  и  затопили  всю  страну.  Собрав
оставшихся животных,  Сигу повел их  на  самое возвышенное место этой земли,
где росло  несколько кокосовых пальм. Он  велел  птицам  и лазящим  животным
подняться на самое высокое дерево, а всех животных,  не  умеющих лазать и не
принадлежавших  к  земноводным, он  запер  в  пещере с  очень  узким входом,
запечатав  вход  воском и дав животным длинную  хворостину, которой  бы  они
могли   проткнуть  воск,   чтобы  узнать,  не  спала  ли  вода.  Приняв  эти
предохранительные меры  относительно наиболее беспомощных животных, он сам с
остальными  тварями взобрался  на пальму и  укрылся в  ее  ветвях. Во  время
наступившей  тьмы  и  бури  все  сильно  страдали  от  холода  и голода,  но
мужественно  переносили  всякие   лишения.   Одна   только  рыжая   обезьяна
надрывалась от воя до того, что глотка ее распухла и с того времени остается
раздутой. По  той же причине У нее  до сих  пор сохранился какой-то  хрящ  в
горле. Сигу время от времени бросал в воду кокосовые орехи, чтобы узнать, не
спала ли вода. Наконец  вместо плеска Сигу услышал глухой звук падения ореха
на землю. Тогда он понял,  что потоп прекратился, и стал  вместе с животными
слезать с  дерева.  Но птица трубач так торопилась спуститься, что свалилась
прямо в муравейник, где голодные муравьи облепили ее ноги  и обглодали их до
костей. Оттого-то у нее такие худые ноги. Другим животным ее пример послужил
на пользу,  и они  спустились с дерева осторожно и благополучно. Посредством
трения одного куска дерева о другой Сигу раздобыл огонь, но, когда сверкнула
первая искра,  оглянулся,  и  в то  же  мгновение  индюк,  приняв  искру  за
светлячка,  жадно  проглотил   ее  и  убежал  прочь.  Искра  обожгла  глотку
прожорливой птице, и с тех пор у индюков появилась на горле красная сережка.
Аллигатор в то время стоял тут же и вел себя совершенно спокойно, но так как
он  пользовался  почему-то дурной славой, то все прочие животные заподозрили
его в  том, что  он украл и проглотил искру. Чтобы  достать искру  из  пасти
аллигатора, Сигу  вырвал  у  животного  язык. Поэтому  аллигаторы  и  поныне
остаются без языка.
     Араваки, живущие в  Британской Гвиане, верят, что после сотворения мира
он был  дважды  разрушен -  сперва  огнем, потом водой.  И оба  раза великим
"небожителем"   Айомун-Конди    за   грехи   людей.   Небожитель   возвестил
заблаговременно   о  близкой   катастрофе,   и  люди,  которые  вняли  этому
предупреждению, приготовили себе убежище  от огня. С этой целью они выкопали
глубоко в песке подземное жилье с деревянной крышей, поддерживаемой прочными
деревянными  столбами.  Все сооружение они обложили  землей, а  поверх земли
толстым слоем песка. Старательно удалив все легко воспламеняющиеся предметы,
они  спустились в это подземелье и спокойно оставались  здесь, пока над ними
не пронеслись  потоки  пламени, бушевавшие  по  всей  земной  поверхности. В
другой раз, когда предстояло  разрушение мира потопом,  один благочестивый и
мудрый вождь, по имени Мареревана, был предупрежден об этом и спасся с женой
в большой лодке. Боясь, что его унесет течением в море или далеко от  родины
его  предков, он  сделал длинный канат  из  лыка,  которым привязал лодку  к
стволу большого дерева.  Когда потоп прекратился, он оказался таким  образом
недалеко от своего прежнего дома.
     Маку из Британской Гвианы говорят, что вначале добрый дух Макунаима, то
есть "творящий ночью",  создал  небо  и землю. Насадив  на земле растения  и
деревья, он спустился из своей небесной обители, взобрался на большое дерево
и каменным  топором  стал  снимать  с него  кору.  Стружки  падали  в  реку,
протекавшую  под деревом,  и  превращались  во всевозможных животных. Создав
таким образом животных, добрый дух сотворил  затем человека. Вновь созданный
человек  погрузился  в  глубокий  сон;  проснувшись,  он  увидел  возле себя
женщину.
     Впоследствии злой дух одержал верх на земле; тогда добрый дух Макунаима
наслал великий потоп. Один только человек спасся в лодке; он выпустил  крысу
посмотреть, не спала ли вода, и крыса вернулась с колосом маиса. Когда потоп
прекратился, человек стал вновь заселять землю, подобно Девкалиону и  Пирре,
бросая через голову камни.  В этом  рассказе,  а  именно в  обстоятельствах,
сопровождавших появление  женщины, в упоминании  о  злом духе  и в эпизоде с
крысой,  посланной  проверить  глубину  воды,  мы   замечаем  подозрительное
сходство с библейским преданием; это сходство можно приписать миссионерскому
или, во  всяком случае,  европейскому  влиянию.  А способ,  каким пережившие
потоп люди заново создают человечество, бросая камни через голову, настолько
точно воспроизводит соответствующий  эпизод в греческой легенде о Девкалионе
и Пирре, что  едва  ли можно  считать эти две  легенды независимыми друг  от
друга.
     Легенды  о  великом  потопе распространены  также среди индейцев с реки
Ориноко.  Гумбольдт по этому поводу замечает: "Я не могу закончить рассказ о
первой цепи Энкамарадских гор, не отметив одного факта, который был известен
патеру Хили и о  котором мне часто  рассказывали во время наших остановок  в
миссиях по реке Ориноко. Туземцы этих стран сохранили предание о том, что во
время великого потопа, когда их предки вынуждены были на лодках спасаться от
всеобщего  наводнения,  волны  моря  разбивались  о  скалы  Энкамарады.  Это
предание встречается не у одного только племени таманако; оно -  часть целой
системы  исторических  преданий,   отрывочные  сведения  о  которой  удалось
получить  среди майнуров, живущих у великих порогов, среди индейцев  по реке
Эребато, впадающей в  Кауру,  и  среди  почти всех  племен верхнего Ориноко.
Когда таманако  спрашивают,  каким образом человеческий род  пережил великое
наводнение, "эпоху воды", как называют  ее мексиканцы, то  они отвечают, что
один мужчина и одна женщина спаслись на высокой горе Таманаку, возле которой
течет Асиверу, и что они бросали через свои головы плоды маврикиевой пальмы,
из зерен которых вырастали мужчины  и женщины, вновь  заселившие землю". Так
велел им поступить  раздавшийся  откуда-то голос,  когда они, спустившись  с
горы,  со скорбью взирали на обезлюдевший после потопа  мир.  Плоды, которые
бросал  мужчина,  превращались в  мужчин, а плоды,  которые бросала женщина,
превращались в женщин.
     Капьяри, индейское племя в  Эквадоре, рассказывают о великом потопе, от
которого два брата спаслись, взобравшись на очень высокую  гору Гуака-иньян.
Когда поднялась  вода, то вместе  с ней поднялась  и  гора, так что потоп ни
разу  не достал вершины,  на которой находились братья. После того как  вода
спала, братья, у которых  истощились запасы  провизии, спустились  с  горы и
стали искать пищу по холмам и долинам. Они построили себе небольшой дом, где
и стали жить,  перебиваясь кое-как травами и растениями и  сильно страдая от
голода и  усталости. Однажды,  возвратясь домой  после  обычной утомительной
ходьбы  в   поисках   пищи,   они  увидели,  что   их  ждет  неизвестно  кем
приготовленный обед и чича для питья.  Это повторялось десять дней подряд, и
они стали думать  и  гадать  о том, кто же это  так милостиво  выручал их из
беды.  Однажды  старший  брат  спрятался  и  вскоре  увидел  двух  попугаев,
наряженных в индейцев-капьяри. Птицы вошли в дом и тут же принялись готовить
принесенную ими  пищу. Тогда человек, заметив, что они имели женские  лица и
были красивы,  вышел из своей засады,  но птицы, увидев  его, рассердились и
убежали, не  оставив никакой  еды. Когда младший брат  вернулся  домой после
своих  поисков  и  не нашел готового обеда,  как привык находить  раньше, то
спросил брата о  причине. Тот рассказал ему,  что  произошло. Оба были очень
опечалены. Через  три дня оба  попугая снова явились и  стали  варить  пищу.
Братья подождали,  пока птицы  кончили готовить, и  тотчас же заперли дверь.
Увидев, что они пойманы, попугаи очень рассердились, а когда братья схватили
одну птицу, то другая улетела. Братья взяли себе в жены пойманного попугая и
прижили с ним шестерых сыновей и дочерей, от которых  произошли все капьяри.
Поэтому гора Гуака-иньян, где попугай  жил с  двумя  братьями в  качестве их
жены, считается священным местом