задержек, запрет
полностью  обойдут  дня  за два. Едва  с кораблем сольется достаточно  много
народу - капитану конец. Да и нам тоже.
     Мустяца глубоко вздохнул.
     - Такие вот пироги, чтоб его...
     -  М-да. Положеньице...  - Зислис  попытался сообразить  -  есть  ли  у
директората спецы  с  индексом  доступа  четырнадцать-пятнадцать,  способные
опрокинуть капитанский запрет. И понял  -  что  есть. Во-первых, Самохвалов.
Во-вторых,  Осадчий.  В третьих,  не  факт, что  кое-кто  из офицерского  не
переметнется. Все бывает... Тем более, в смутные дни.
     - А кто с кэпом в ремзоне? Известно?
     - Женатики наши, Риггельд и Смагин со  своими драгоценными, и,  видимо,
Суваев.
     - Риггельд и Смагин неженаты, - уточнил Зислис. - Пока.
     -  Вот именно -  пока, - Мустяца вздохнул,  как показалось Зислису -  с
некоторой завистью.
     - Слушай, Мишка, а пожрать тут есть что-нибудь? - спросил Прокудин. - Я
с утра голодаю.
     -  Есть. Вон там кухня,  пошуруй в холодильнике... -  сказал Зислис,  и
осекся, потому что у кого-то из Хаецких вдруг тренькнул вызов коммуникатора.
Неправильно   эдак    тренькнул,   нештатно,   словно   кто-то   игрался   с
несуществующими проводами: то замкнет, то разомкнет.
     Валентин уже держал трубку у уха, но, видимо, она  молчала, потому  что
он ее потряс и поколотил о ладонь, совсем как недавно Зислис. А потом замер,
глядя на мигающий глазок готовности. И медленно расплылся в улыбке.
     - Это пилотский код, граждане! Нас капитан вызывает!
     Зислис почувствовал,  как неприятная пустота в груди начинает понемногу
таять.
     "Интересно, -  подумал он. - Я  когда-нибудь  кому-нибудь  буду так  же
верить, как Ромке? Как своему капитану?"
     А Хаецкие неотрывно глядели на мигающий глазок коммуникатора и неслышно
шевелили губами в такт.
     Необычное это было зрелище.



        51. Виктор Переверзев, старший офицер-канонир, Homo, крейсер Ушедших "Волга".

     Костя  Чистяков  нервно ходил  по  карантину. Как  маятник.  Туда-сюда,
туда-сюда.
     Наконец Ханька не выдержал.
     - Сядь, - буркнул он. - Не мельтеши.
     Чистяков  очнулся  от невеселых раздумий, грустно  поглядел на Ханина и
послушно побрел к креслу.
     В карантине собралось двенадцать человек.
     Час назад, когда Фломастер со своими  канонирами готовился  отправиться
на  встречу в жилых,  возникла  непонятная  заминка:  Яковец  уже сменился с
вахты, а  сменщик его, Луиш Боаморте  все не появлялся. И в  охранный сектор
сменщик - Коля Садофьев - запаздывал. Такого на "Волге" еще не случалось. По
крайней мере, в  епархии Фломастера, старшего  канонира. Да и абсурдным  это
казалось, опаздывать на вахту, куда очереди по неделе ждать приходится.
     И  Фломастер насторожился. Сразу  сел на связь. Так,  на всякий случай,
послушать чего творится на корабле.
     Уже через несколько минут он узнал о стрельбе в транспортных тоннелях и
между  офицерским  и жилыми секторами.  Почти  сразу же  Фломастера  вызвали
Садофьев и  Боаморте, и сообщили, что застряли по пути. Платформа впервые не
пожелала прыгать  к финишному отрезку, тащилась себе  помаленьку,  а потом и
вовсе встала.
     Еще через  минуту  на  связи  возник Маленко, и сообщил,  что  капитана
пытались убить, но  стрелок  промахнулся;  а директорат и  бандиты  Шадрона,
Тазика и Плотного тем временем перетряхивают офицерский сектор. Со стрельбой
перетряхивают.
     И тогда Фломастер вызвал  всех своих по спецканалу и дал приказ уходить
в  карантинную  зону.  Вовремя  дал: практически  сразу  после  этого  связь
действовать перестала. Охота  на  капитана  началась, и Фломастер удивлялся,
почему раньше не  усмотрел  в действиях директората скрытого подвоха. Теперь
встреча  в жилых  секторах выглядела тем, чем она и  была:  предлогом, чтобы
вытащить  капитана  и   старших  офицеров  из  рубок,  а  заодно  ограничить
количество неугодных директорату операторов на вахтах.
     До  карантина  добралось  двенадцать  человек.  Сначала  сам Фломастер,
Ханька  и Яковец;  кроме  них  -  Косовский,  Семилет,  Желудь,  рыжий  Женя
Федоренко  (патрульные,  еще  из  космодромного  взвода),  Костя   Чистяков,
которого  Яковец выковырял  прямо из  биоскафандра  в информсекторе,  и Эдик
Шульга (в прошлом -  космодромный рабочий, заправщик, ныне -  канонир). Чуть
позже прибежали взмыленные Садофьев (тоже бывший патрульный) и Луиш Боаморте
(об этом  парне  Фломастер  знал  только, что он  с Манифеста. Чем занимался
прежде в Новосаратове -  не  спрашивал, а  смуглый португал сам  никогда  не
рассказывал). Последним появился Маленко, бледный, растрепанный  и раненый в
руку. И безоружный в придачу.
     Итого  - двенадцать  человек.  Десять  канониров,  аналитик  Маленко  и
информатик Чистяков.
     Фломастер  неотлучно торчал  за пультом аварийной связи.  Скорее всего,
напрасно   торчал,  потому   что  связью   ведала  сервис-служба,  полностью
подчиненная  директорату.  Правда, старшим  сервис-инженером корабль признал
Артура Мустяцу, но после стрельбы по капитану Мустяца тоже  пустился в бега,
и правильно  сделал.  Директорат  же  сделал  все,  чтобы лишить  оппонентов
оперативной связи.
     Чего Фломастер ждал  - он и сам толком не понимал. Корабль частично под
контролем бунтовщиков, частично на самоконтроле, особенно по функциям высших
приоритетов. Но директорат попытается свой контроль распространить как можно
выше, это  ежу понятно.  Вряд ли они сумеют перехватить управление боевыми и
охранными системами, двигателями  и навигацией. Но чтобы отыскать на корабле
прячущихся офицеров и  вскрыть отсеченные от системы модули...  Для этого не
нужен особенно высокий индекс. О смене же капитана последнее время  говорили
достаточно - Фломастер знал чем это грозит. Прекрасно знал.
     Впрочем, на крайний случай у него есть бласт. Последний довод офицера -
импульс в висок. Уж лучше это, чем драпать как полковник Ненахов...
     - Ну что? - спросил из кресла долговязый Яковец. - Так  и будем сидеть,
а?
     Фломастер немедленно поднял голову.
     - Ты что-то предлагаешь?
     - Надо было не в карантин, а на вахту бежать, - мрачно заметил Ханька.
     - Все равно подключиться смог бы только один из нас...
     - Этого бы хватило. Оживить роботов, задействовать ту милую системку со
слезогонкой...
     -  Ерунда,  -  оборвал  Фломастер.  - Подходы к  рубке наверняка  давно
охраняются.
     - Я никого не видел, когда уходил, - Яковец не выдержал и встал.
     Фломастер отвернулся.
     - Конечно не видел. Не дураки же они - показываться раньше времени.
     -  А почему  они Валерку на  выходе  не  пристрелили? -  спросил  Костя
Чистяков. - Бунт же вроде?
     - Не знаю, - честно признался Фломастер. - Наверное, они ждали известий
из жилых. Удалось ли взять капитана.
     - Не стали бы капитана брать, - тихо и устало сказал Маленко. - Гордяев
наверняка распорядился стрелять сразу. На поражение.
     -  Черт  возьми!  -  Чистяков  опять  забегал  туда-сюда.   Волновался,
наверное. - Значит, Ромку  спас  слепой случай? Псих-одиночка? Горе-стрелок,
Чепмэн сраный?
     - Значит. Впрочем, мы ему спасибо сказать должны.  Он капитана спугнул,
и в жилые Рома уже не поехал.
     Чистяков остановился, повернулся лицом в сторону кормы корабля,  слегка
поклонился, и недрогнувшим голосом произнес:
     - Спасибо...
     Маленко криво усмехнулся.
     -  Слышь,  шеф...  -  пробурчал  Ханька.  -  Негоже  нам  в  этой  норе
отсиживаться. Мы ж вроде как войска. Действовать надо.
     - Кто еще так думает? - спросил Фломастер.
     - Я! - поднял руку Яковец.
     - И я, - присоединился Федоренко.
     -  Да чего там,  - махнул рукой Семен Желудь. - Все так думают. Дома мы
от этих уродов никогда не прятались, и здесь нечего. Верно я говорю?
     В  карантине  родился   сдержанный   гул,   как   понял   Фломастер   -
одобрительный.
     - Прекрасно. Костя, Серега, вы с нами?
     Чистяков фыркнул  и укоризненно поглядел на Фломастера. Вопрос явно был
излишним.
     - А бласт свободный есть? - поинтересовался Маленко. - Я свой  так и не
успел захватить...
     -  Найдем,  - успокоил его  Фломастер. -  Валера,  дай  ему  "Витязя" и
парочку батарей про запас.
     Яковец с готовностью полез в стенную нишу.
     - Кому еще батареи нужны? Налетай!
     Некоторое время народ деловито вооружался.
     - Итак, - Фломастер встал и отпихнул ногой вертящееся кресло. - У  меня
соображения следующие. Выходим, и пробиваемся к боевой рубке; занимаем также
и рубку  разведки. Стрелять  без колебаний. Увидел  знакомую рожу, и сади из
бласта  промеж глаз,  здесь  им не  фактория  и  не  "Меркурий". Как  только
окажемся  в  рубке,  я,  Ханька  и Яковец  подключаемся  к вахте,  остальные
прикрывают. Ну, а как подключимся, вопросы отпадут. Возражения есть?
     Возражений не было.
     - Тогда начали. Раньше возьмемся - моложе завершим.
     И они начали.  Вход в карантинную зону  явно караулили снаружи, а перед
самым входом  расстилался здоровенный и  пустой  зал.  Засядь по ту  сторону
стержневого, под навесиками, и  любого  выходящего  можно валить на месте, и
пикнуть не успеет.
     Но Фломастер к этому был готов: карантин,  автономный  островок  в теле
единого корабля, имел и скрытые входы-выходы.
     Они спустились  уровнем  ниже,  в  буфер между  стержневым  и ремзоной.
Подвал подвалом, даже высота от  пола до  потолка  чуть меньше человеческого
роста. Пришлось пригибаться. Даже малышу Боаморте пришлось.
     Двенадцать  решительных мужчин  с  бластами  наизготовку  пролезли  под
стержневым коридором,  поднялись по отрощенной  давным-давно  вентиляционной
шахте  на  два  уровня и выбрались в  складскую  зону. Их  явно отследили на
выходе из карантина, и послали людей  на перехват, но  пока  те поднимались,
Фломастер успел увести свое войско в лабиринт складов  и  засесть в одном из
них.  Когда от®ехала  в сторону  широченная  дверь  и  на  пороге  мелькнули
подвижные силуэты, маленькое войско уже было готово к обороне.
     С  порога  кто-то  для острастки  пальнул в глубину склада,  а секундой
позже бандиты резво  попрятались. Они прекрасно понимали, что канониры будут
стрелять в ответ.
     И они не ошиблись.
     Но Фломастер явно заранее готовил маршрут для подобных случаев  - лезть
ко входу и прорываться под огнем не пришлось. Старший из канониров пробрался
к боковой стене и  раскрыл незамеченную  никем перепонку. Яковец  с Ханькой,
задержавшиеся в арьергарде  немного  постреляли  по притолокам,  и  бесшумно
убрались за перепонку вслед за остальными.
     Канониры  угодили  в узкий поперечник; на углу, метрах в сорока, стояли
двое. Боком.  Оба  глядели  вдоль стержневого, на вход  в склад. Они  только
начали поворачиваться, когда  прозвучали первые выстрелы.  Инжекторы бластов
сухо щелкали, выплевывая энергетические импульсы.
     Бывшие патрульные неплохо стреляли.
     Перебежка, спуск на уровень ниже. Сзади начала шуметь погоня.
     Внизу  канониры рассыпались  около  силового  лифта; узкое  помещение с
массой перегородочек и вертикальных  стоек с поперечинами идеально подходило
для засады.
     Минута,  и  первые  двое  преследователей  осторожно сунулись  в  лифт;
Маленко  и Чистяков в  тот  же  миг затопотали около выхода  напротив лифта,
изображая спешное  отступление, и выскользнули  во  внешнее кольцо яруса,  в
коридор, связывающий рубки и дежурки двух соседних секторов.
     Погоня  купилась.  Из лифта высыпала  целая  толпа, все  в комбинезонах
транспортников, а значит - бандиты.
     Перестрелка  была короткой  и кровавой;  несколько бандитов  наверху не
влезли  в лифт и поэтому спаслись, двое успели вернуться  в тесную кабинку и
подняться.
     У канониров убили рыжеволосого Федоренко и ранили португала Боаморте, к
счастью неопасно.
     Фломастер  повел свое  войско  дальше.  Вопреки  ожиданиям, не  стал он
задерживаться  и  во внешнем  кольце.  Вскрыл при  помощи  бласта  еще  одну
вентиляционную шахту, тоже  старую  и  явно  неиспользуемую, и  спустился на
стержневой ярус. В  один из продольных  боковых тоннелей,  неведомо для чего
предназначенных. От основных рубок их отделяло два с половиной километра  по
прямой. Пять-семь минут бега.
     Боковые  ответвления  мелькали справа  и слева  каждые  восемьдесят-сто
метров.
     Но  по прямой прорваться  не  вышло. Уже  через километр впереди кто-то
выглянул  из  бокового  -  и Фломастер  тут  же  свернул.  Влево,  прочь  от
стержневого.
     Они уходили  все  дальше и дальше  влево,  пока не уперлись в граничную
стену  сектора.  Новый  бросок вперед, и теперь  уже  бег  вправо. Фломастер
чертил в клетчатом лабиринте замысловатую ломаную линию.
     Перестрелки  вспыхивали  еще  дважды,  одна по пути и одна перед боевой
рубкой. Люди директората и бандиты догадывались, куда направляются канониры,
и постарались перекрыть им путь.
     Вот только  умирать бандиты не были  готовы, а у маленького отряда  под
предводительством  Фломастера  не оставалось  иного способа  выжить.  Только
прорваться в рубку.
     И  они прорвались.  Вшестером.  Фломастер,  Ханька,  Маленко, Чистяков,
Желудь   и  Боаморте.  Остальные   легли   по  пути  на  окровавленные  полы
холла-предбанника и площадки лифтов перед головными рубками.
     -   Шлюз!  -   прохрипел  раненый  Фломастер,   отпихивая   за   тонкую
разделительную линию мертвого уже бандита  со стекленеющими глазами.  Бандит
был прострелен по крайней мере трижды.
     Желудь бросился  вручную задраивать шлюз боевой рубки. Фломастер тяжело
брел к шкафам с биоскафандрами, держась за бок. Комбинезон его в  этом месте
был темным от крови.
     Ханька, единственный из всех относительно целый, уже вскрыл биоскафандр
и торопливо раздевался.
     Чистяков  доковылял до  кресла перед пультом,  но сесть не успел: вдруг
коротко  пискнул  сигнал  нештатной  ситуации, по пульту  пробежалась  волна
вспыхивающих и гаснущих огоньков, а потом все огоньки погасли, кроме одного.
     Красного.
     -  А  это  еще что такое?  - изумленно  спросил  Маленко,  указывая  на
огромный, во всю боевую рубку, обзорник.
     Фломастер на миг отвлекся.
     - Это крейсер цоофт,  -  сказал  он устало.  -  Черт!  Значит чужие уже
здесь?
     Вдали, на фоне россыпи тусклых звезд, дрейфовала необ®ятная стая темных
пятнышек. Флот чужих. На этот раз - большой флот. Просто огромный.
     Еще три  часа  назад  "Волга" была  единственным  кораблем на  миллионы
кубических километров пустоты. Теперь - лишь одним из многих.
     Правда, самым большим.



        52. Роман Савельев, капитан, Homo, крейсер Ушедших "Волга".

     Каморка  была  тесная и пыльная,  совсем  как настоящий  конспиративный
подвал. Я даже не ожидал встретить такое запустение на своем корабле.
     Оказывается,  есть еще  масса мест, куда не добираются наши  вездесущие
ужики-уборщики.
     Никогда бы не  подумал.  Впрочем,  ужики  вот-вот  замрут. Наверное. По
крайней мере, я думаю - замрут.
     Риггельд  сидел в  обнимку с Юлькой; Смагин  -  с Яной. Суваев  сердито
пялился в мою сторону,  словно собирался упасть в об®ятия мне. Или наоборот,
ждал, что упаду я. К нему. В об®ятия.
     Действительно, стало прохладно! А будет еще холоднее... Наверное.
     Дело в том, что я только что отдал команду на  полный запрет  всех вахт
на  корабле.   Полный.  Независимо  от   допуска.  Сейчас,  вероятно,   идет
перекрестная проверка и повальное отторжение людей директората от системы. Я
представил Юдина, недоуменно  выбирающегося из биоупаковки. С лицом ребенка,
которого  только  что лишили долгожданной шоколадки. Причем, даже  позволили
шоколадку потрогать и слегка лизнуть.
     - Как мы будем пробираться? - угрюмо спросил Суваев. - Это ж километров
двадцать, не меньше.
     - Проберемся, - буркнул я.  - Как-нибудь проберемся. Вот только... Я не
знаю сколько километров до нашей цели. Может быть, и не двадцать.
     - То есть? - не понял Суваев.
     - Мы  не пойдем к  капитанской рубке.  Нечего там делать  -  там только
бандиты с бластами. И никакой надежды.
     Суваев сумрачно глядел на меня.
     Завидовал Суваев.  Завидовал тому,  что  я,  именно я, а не он,  знаю о
корабле  почти  все.  Слишком привык  он  знать  больше  остальных  со  свей
компьютерной  базой-выручалочкой,   счастливым  наследством.  Суваев   и  не
подозревал до  недавнего  времени о личном  интерфейснике  под дублированным
каналом - о том  самом невзрачном  блокнотике, на который последние два часа
ожесточенно пялились  мои бравые  офицеры, не решаясь спросить  - что это за
вещица.  А   ведь  все  явно  поняли,   что  интерфейсник  не   зависит   от
общекорабельной  связи. И  что он неподвластен  тем, кто  в данный момент на
вахте.
     По-моему, это их потрясло.
     Но все  же, они продолжали  мне  верить. Даже  Суваев  со  своей  белой
завистью, похожей на чувство пятилетнего карапуза  к свободе старшего брата,
отправляющегося без спроса на рыбалку.
     Спасибо, ребята... Без вас я бы не решился затеять то, что затеял.
     - Оживить корабль не так  уж  трудно, Паша, -  начал  об®яснять я. - Но
только не из капитанской рубки, как это ни странно. И даже не из капитанской
каюты.
     -  А  откуда  же,  черт  возьми?   -  Суваев  казался  растерянным,  но
старательно скрывающим растерянность.
     - С одного из биоскафандров. Я не знаю точно с какого.
     Лица  у  моих   спутников  отразили  странную  смесь   растерянности  и
недоумения. Да, я бы тоже на их месте удивился.
     - С одного из? Но их же десятки тысяч, кэп! Десятки, а то и сотни!
     - Пока - не  знаю, -  поправился я. - Дело в том, что ключевой скафандр
выбирается случайно. И не сейчас, а суток через двое-трое, полагаю.
     - Замечательно, -  Суваев  теперь  глядел в сторону.  - А у  нас, между
прочим, жрать нечего. И что хуже - пить.
     -  Найдем, -  я беспечно взмахнул рукой. - Это  же наш корабль, господа
офицеры! Наш, а не Гордяева и не Юдина с Шадроном и Тазиком.
     В  тот же миг  интерфейсник  бесшумно толкнулся мне в пальцы. Неслышный
никому, кроме меня, сигнал.
     - Все, -  об®явил я. - Наш корабль - временно,  конечно -  просто груда
инопланетного металла. Ни одна система не действует, кроме моих личных.
     - А мы  не  задохнемся?  -  осведомилась  Яна. В  ее  голосе  явственно
угадывалась тревога.
     - Не успеем, - я улыбнулся. - Люди столько не живут.
     Яна поморщилась.  М-да.  Успокоил, называется.  Будь поделикатнее, дядя
Рома. Они ведь знают меньше тебя.
     Впрочем, если начистоту, то и ты знаешь немного.
     Но все же - больше их.
     -  Итак,  -  я  взглянул на  часы  (кроме  плоского  тикающего кругляша
"Ворскла"  из  прежних  вещей при  мне  остался  только  бласт  с  памятными
надписями на  рукоятке). -  Задача  наша  проста:  продержаться пару дней. А
потом станет понятно, где искать нужный биоскафандр.
     -  Вопрос!  -  прервал  меня Риггельд,  образец  сдержанности.  Если он
прервал, значит, что нибудь важное.
     - Какой вопрос?
     -  Если   к   нужному  скафандру  подключится  кто-нибудь  посторонний.
Случайно. Что тогда?
     - Ничего. Корабль оживить смогу только я. Только капитан. Если я за это
время погибну... Тогда даже не знаю. Либо все это навсегда  останется грудой
бесполезного металла, либо капитаном станет кто-нибудь другой.
     Риггельд чуть заметно кивнул.
     -  Чего и добивались  наши  орлы из  директората,  -  проворчала Яна. -
Рисковый ты мужик, Рома!
     - Можно подумать, что у меня был выбор, - вздохнул я безнадежно.
     - Не знаю, - Яна говорила чуть-чуть сердито. - Я теперь ничего не знаю.
Я теперь старший информатик без информации.
     - Ну-ну, - я успокаивающе развел руками. - Это крайняя мера, Янка.  Я с
трудом  на  нее  решился.  Кто  ж знал,  что  на  корабль  попадет  такой...
неоднородный экипаж. У капитана обязан быть черный ход на любой случай.