ожалению, у карапуза просто
нет  возможности  удрать,  пока   дядя-киднэппер  присел  и  поскуливает.  А
рассчитывать на второй пинок, по видимому, глупо.
     И  тут вмешался  случай -  запиликал вызов видеофона. Суваев, наверное,
вскоре спустился бы во двор, а жена на вызов сейчас не ответила бы.
     Суваев утопил  клавишу "Полный/Full" и посреди комнаты сгустился силуэт
Мишки Зислиса.
     - А, - протянул Суваев. - Это ты. Рад видеть.
     - Е-мое! - Зислис казался воодушевленным. - Четвертый раз  звоню, никто
не отвечает.
     - Правильно. Я внизу был - чужие пытались захватить город.
     - И как?
     - Отстрелялись. А у вас что?
     -  На космодром они  тоже  лезли. И  тоже  сполна  отгребли,  -  Зислис
усмехнулся. - Мы с Леликом теперь ополченцы, представляешь?
     Суваев удивился:
     - Ополченцы? А что, патруль разве не разбежался?
     - Нет! Фломастер командует, и Ханька здесь, и Яковец, и остальные почти
все. Плюс с  Манифеста шестнадцать человек притопало. А оружия тут - море, и
батарей за месяц  не расстрелять. Да, о чем это  я! Тут с тобой переговорить
хотят.
     Зислис подвинулся,  и  на его  месте  возникло  изображение Фломастера,
лейтенанта патруля.
     - Привет, Суваев.
     - Привет.
     - Мне сказали, ты о чужих много знаешь откуда-то. Это так?
     - Так, - нехотя ответил Суваев. - Только мне обычно не верят.
     - Я поверю.  Давай-ка ты к нам, а? Хватай любой вездеход, и к казармам!
Только быстро, не ровен час зелененькие опять на головы посыплются...
     - Они не зелененькие, - машинально поправил  Суваев. - Азанни  - серые,
цоофт - серо-коричневые, шат-тсуры - коричневые...
     Фломастер выжидательно  глядел  на него, и Суваев  осекся.  Перспектива
оказаться на стыке силовых колпаков грела очень слабо, но  еще слабее  грела
перспектива угодить  под тотальный нервный удар, который, несомненно, вскоре
будет нанесен по  Новосаратову.  И  Суваев стал  склоняться  к  тому,  чтобы
принять предложение Фломастера.
     - У вас бункер какой-нибудь есть? - спросил Суваев без особой надежды.
     - Бункер?
     - У меня жена. И дочка.
     - А-а-а... - понял лейтенант. - Найдем, куда их укрыть.
     - Хорошо.  Я приеду,  -  решился  Суваев. Он  уже  понял,  что в городе
отсидеться не  получится.  А  вот  на  космодроме... шанс  может  выпасть. -
Надеюсь, что чужие уже сняли поле над городом и космодромом.
     -  И вот еще что... - Фломастер  нервно дернул щекой. - Ты бы взял свой
комп с той непонятной базой, а?
     Секунд пять Суваев пристально глядел Фломастеру в глаза.
     - Добро, - наконец кивнул он головой. - Возьму.
     - И не медли, - попросил Фломастер.
     Суваев снова кивнул и крикнул жене:
     - Света! Собирайся.
     Жена, прижимая к груди дочку, тихо подошла к дверному проему. Последние
часы  казалось, что она  постепенно становится  бесплотной,  только  глаза с
отчаянием продолжают глядеть в этот враз ставший еще более жестоким мир.
     - Мы уезжаем к патрульным, -  об®яснил Суваев. - Там есть где укрыться,
и оружия больше. Да и народ потолковее. А город скоро разнесут. Поняла?
     Светлана коротко кивнула.
     - Ничего не бери. Только... для Лизки кормежку какую-нибудь сообрази. И
быстро.
     Она кивнула,  и исчезла  -  казалось,  даже  подступающая  бесплотность
замерла, а потом отступила.
     "Черт,  -  подумал  Суваев,  упаковывая  комп.  - Как  меняет  человека
появившаяся цель!"
     Через пять минут он спускался  в  лифте; руку оттягивала черная  сумка.
Жена,  одетая в джинсы, сапожки и кожаную куртку, конечно,  держала на руках
Лизку.
     Они вышли во двор - празднование локальной победы было в самом разгаре.
Суваев решительно направился в сторону перекрестка. Жена спешила следом.
     - Эй! - окликнула Суваева  давешняя отчаянная девчушка с иглометом. Она
смотрела на него с немым удивлением, не веря, что Суваев уходит. - Ты куда?
     Пришлось обернуться.
     И близнецы стояли здесь же, и никудышный стрелок - тот самый близорукий
парень, и глухонемой старик из дальнего крыла...
     Суваев остановился. Как бы им об®яснить?
     -  С этими, - он указал рукой на пьянчуг, - много не навоюешь. Я уезжаю
к ополченцам.
     Надежды во взглядах соседей стало больше.
     - Ополчение? А это где?
     - На космодроме. В казармах патруля.  Хотите - валяйте туда же.  Только
сами - у меня вездеход двухместный.
     Близнецы переглянулись  и бегом кинулись к  восточному гаражу. Девчушка
несколькими жестами об®яснилась со стариком, схватила его за руку и потащила
следом за Суваевым. Ну и парень-вобла тоже не отставал. Кое-кто из слышавших
слова  Суваева  перешептывался  с  ближними, вставал  и торопливо  уходил  к
стоянке или к гаражам. Но большинство все же осталось  во дворе, и у витрины
разграбленного супермаркета.
     Вездеход во время атаки, к  счастью, не  попался на дороге ни одному из
шагающих   танков.  Точнее,  его   вездеход  не  попался  -  попался  чей-то
ядовито-красный "Лис".  А его компактная "Таврия"  так  и дремала на обычном
месте  -  у  самого  дерева, невесть  как  сохранившегося  посреди  обширной
дасфальтовой стоянки.  Танки пошалили тут на  славу: раздавленных машин пруд
пруди. Но "Таврия" - цела.
     Спустя минуту она послушно встала на подушку, развернулась, перемахнула
через  низенькую  ограду   стоянки  и  рванула  вдоль  по  улице.  Компания,
пьянствующая у дома Суваева, была  не одинока: половина Новосаратова  сейчас
занималась  примерно  тем  же,  и  оставалось   только   удивляться   почему
горе-защитники не палят в небо из бластов  во славу первой победы. Следом за
Суваевской "Таврией"  как приклеенный тянул скоростной двухприводный "Киев";
присмотревшись  к  маленькому, но четкому изображению на экране заднего вида
можно было заметить  даже  сосредоточенное  лицо  сухопарого  соседа.  Того,
который плохо стрелял.
     "Куда ему в  ополчение..." - подумал Суваев  рассеянно. Слово, отдающее
стариной и дедушкиными сказками о покорении Фалагост, как-то незаметно стало
привычным и обыденным.
     Ополчение.
     Сутки -  неполные  сутки, и  вся  жизнь пошла  кувырком.  Стоило  чужим
появиться у Волги, как тысячи судеб оказались перечеркнутыми.
     Суваев  не  верил,  что жителей  Волги ждет в  будущем хоть  что-нибудь
хорошее. А на всей планете о чужих больше всего знал именно он. Но Суваев не
собирался  сдаваться без боя. И никто на Волге не  собирался. Ну, может быть
за редким исключением.
     "Таврия"  медленно  выползала  из-под  зависшего  над городом  крейсера
азанни, чтоб вползти в тень его близнеца, который накрывал космодром. Суваев
глядел на огромный корабль со смешанным чувством досады и злости.
     Поля  действительно   больше  не  было.  Наверное,  чужие  поняли,  что
разбегаться никто не станет  и решили попытаться выкурить людей из лабиринта
строений на открытые места. Суваев на их месте поступил бы именно так.
     Короткий отрезок дасфальтовой  трассы, проложенной еще лет сто назад  и
поддерживаемой  до  сих пор ради обладателей колесных машин, промелькнул под
днищем "Таврии", и  привел к  площади перед  факторией и зданием космодрома;
здание это  походило  на  огромную морскую раковину. Пассажирское  здание  -
служебные постройки космодрома находились в некотором  отдалении, километрах
в  двух  отсюда.  Суваев  свернул, оставляя "Меркурий", факторию  и раковину
слева.  Трава  у дороги до сих пор казалась разлохмаченной -  напоминание  о
недавних маневрах инопланетных гигантов в небе Волги и о последовавших вслед
за маневрами локальных бурях.
     Перескочив  на  форсаже изрядно  попорченное  проволочное  заграждение,
Суваев стал править к казарме патруля,  длинному  двухэтажному  домику. Чуть
дальше  виднелось  несколько  небольших  не  то  сарайчиков,   не  то  будок
непонятного назначения  -  Суваеву  всегда  казалось, что там хранят  всякий
древний и ненужный хлам. Еще дальше продолговатыми серыми тушами возвышались
космодромные ангары. На краю  взлетного поля,  прилегающему к казарме, земля
была сильно изрыта импульсами и ходулями танков. А самих поврежденных танков
насчитывалось чуть не полтора десятка! Суваев невольно присвистнул. Вот тебе
и ополчение!  Вот  тебе и  патруль!  Не чета  банде  алконавтов,  к  которой
пришлось ненадолго примкнуть.
     Суваев почувствовал  прилив  сил  и уверенности.  Правильный  выбор  он
сделал!  Словно почувствовав перемену в его настроении, жена впервые за весь
день  улыбнулась,  и даже  Лизка  что-то  радостно  загугукала  и  принялась
сосредоточенно ловить ручонками ворот маминой куртки.
     "Таврия" притормозила перед крыльцом; трое вооруженных парней встречали
подоспевшие  из  Новосаратова  вездеходы.  Двое гражданских,  один  в  форме
патруля.
     В  гражданских  Суваев  без  труда  узнал  Зислиса  и  Веригина,  да  и
патрульный  был  ему знаком -  сержант  Валера  Яковец.  Зислис и  Веригин с
бластами служебного образца  на шеях выглядели донельзя важными, Суваев даже
усмехнулся.
     - Привет,  гвардия!  -  проворчал  он,  выйдя наружу,  и  неопределенно
повертел ладонью у виска, не зная как правильно  козырнуть. Впрочем,  у него
все  равно  оставалась  непокрытой  голова, а  во  всех русских  вооруженных
формированиях  по древней  традиции  без шапки  не козыряли. Это даже Суваев
помнил.
     - Привет, - отозвался Яковец. - Базу привез?
     - Привез, привез...
     - Пошли в канцелярию! - Яковец развернулся в сторону крыльца.
     - Погоди,  -  остановил  его  Суваев. -  Мне  тут  обещали  бункер  или
какое-нибудь убежище.
     Яковец нетерпеливо взмахнул рукой:
     - Это там же! Давай, пошли!
     Суваев жестом поманил жену и подхватил сумку из-под сидения.
     На крыльце Яковец обернулся.
     - Новички-ополченцы - за мной!
     Суваев  повернул  голову,  и  увидел,  что  рядом   с   его  вездеходом
припаркованы  еще  несколько,  и  нестройная  разношерстная группа  горожан,
человек двадцать, вереницей тянется к крыльцу.
     На западе, над самым горизонтом, висело рыжее волжское солнце,  вот-вот
готовы были излиться на космодром летние сумерки, а вместо неба над головами
людей  и  кровлями  зданий  неподвижно  распластались   чудовищныо  огромные
вражеские корабли.



        24. Михаил Зислис, оператор станции планетного наблюдения, ополченец, Homo, планета Волга.

     На  станции,  вопреки  ожиданиям, все  оказалось  не так  уж  плачевно.
Главную  антенну  чужие  повредили  бесповоротно,  практически  все спутники
слежения  расстреляли, но  орбитальную диаграмму  Зислису удалось  оживить с
первой  попытки. Большая часть  наземных датчиков уцелела,  а для  диаграммы
даже их вполне хватало.  Питание на станцию поступало исправно, хотя один из
энергоблоков  в данный момент  дымил и бездействовал.  Работала  и  связь  -
Зислис не  так  давно  дозвонилсяся до Суваева и  ко всеобщей радости Суваев
согласился приехать. Приехал он быстро, да не сам - привел человек двадцать,
почти  все  были  вооружены  кто   чем.  Пришлось   Яковцу  снова  вскрывать
опечатанные  ящики  с  резервными  бластами.  Фломастер  тут же  вцепился  в
загадочную базу  и  принялся  ее исследовать, а Зислис с Веригиным некоторое
время наблюдали за чужими кораблями на орбите.
     Чужие вели  себя  пассивно: перестроения они завершили и  ровным счетом
ничего не предпринимали. Вероятно, выжидали.
     Вскоре на станцию заявился Суваев -  поглядеть  что и как. Он  с минуту
изучал  построения флотов,  а потом  довольно быстро просчитал три  наиболее
вероятных направления внешней атаки. Версия, что  чужие  у Волги передрались
между  собой,  оказалась  несостоятельной.  Все-так  они ожидали  неведомого
противника.
     А Волга, к несчастью, оказывалась между молотом и наковальней.
     В конце-концов  Фломастер из  канцелярии перебрался на  станцию.  Здесь
действительно  было  удобнее.  И  диаграмма  перед  глазами,  и основательно
изучивший  инопланетную  базу  Суваев  всегда под  боком.  Ханин  с парочкой
рядовых перебросили один из стационарных пульсаторов прямо к корпусу станции
наблюдения.  Чуть  впереди  в   сгустившихся   сумерках   зловеще   высилась
бесформенная груда  обломков - все,  что осталось от  диспетчерской башенки.
Над  полем  космодрома  гулял  легкий  ветер. То  и  дело что-то  равномерно
вспыхивало над Новосаратовом - наверное перепившиеся защитнички в  приступах
бдительности жгли сигнальные и осветительные фееры.
     До самой  полуночи было тихо;  Фломастер  и  Суваев все  не отлипали от
компа,  листали  базу и  попутно  поглощали  лошадиные дозы  кофе;  Зислис с
Веригиным первое время тоже сидели рядом, но потом Лелику надоело, и он ушел
на свое  обычное место, рядом с телеметрией. Телеметрия сейчас,  ясное дело,
не работала. Уронив голову на стол, Веригин дремал.
     Зислис  лениво поглядывал  на  экран компа  - столбцы цифр и движущиеся
демонстрационные ролики успели его изрядно утомить. Напала зевота - все-таки
они с Леликом не спали уже сутки. Зислис невзначай подумывал - а не пойти ли
ему в комнату отдыха этажом ниже и не придавить ли  массу до утра? Вряд ли -
думал он - чужие сунутся на повторный штурм в темноте.
     Он ошибался.
     Что-то  вывело  Веригина из состояния  блаженной  дремоты  -  он  издал
невнятное  восклицание и  все,  кто  находился  в  помещении  поста,  тотчас
обернулись к нему.  Веригин указывал  пальцем на диаграмму. Из-за  того, что
главная антенна  не  действовала,  изображение  лоцировалось  в  минимальный
об®ем, но и так было прекрасно видно, что небольшая часть одного из флотов и
несколько кораблей второго снова перестраиваются, и  основное направление их
движения направлено к поверхности Волги.
     Суваев быстро разобрался в принадлежности кораблей.
     - Первая группа  - оперативные подкрейсеры цоофт, штурмовики, вторая  -
малые рейдеры азанни. Это явный десант.
     В  голосе Суваева  не проскользнуло ни  тени сомнения  - он  явно  имел
весьма четкое представление о том, что говорил.
     Ханин  бесшумно  вскочил и бегом кинулся к выходу, а Фломастер  уже зло
кричал в стержень-коммуникатор:
     - Внимание всем группам: сигнал "Филин"! Повторяю: сигнал "Филин"!
     Он поднял взгляд на Суваева и коротко справился:
     - Сколько у нас времени?
     Суваев прикинул, ненадолго прикрыв глаза.
     - Минут двадцать, не больше.
     - Буфер готовности - пятнадцать минут! - тут же урезал время Фломастер.
- Развернуть все орудия и запастись батареями!  Рассредоточиться по  опорным
точкам!
     Лейтенант вздохнул, мрачно взглянул на неподвижных и безмолвных Зислиса
с Веригиным, и закончил:
     - ...и удачи всем нам!
     К ночной  стороне  Волги,  снижаясь  по  длинным  пологим  траекториям,
устремился рой светящихся точек.
     Через минуту Зислис, Веригин и Фломастер были уже снаружи. Ханин и двое
патрульных-артиллеристов  хлопотали  у  массивного  пульсатора,  похожего на
перевернутый  гриб с  коротким  отростком-стволом.  В  небе  вспыхнула новая
звезда - даже  не звезда, туманность. Точно под  днищем крейсера,  что висел
над космодромом. Туманность-близнец сверкала  и под днищем второго крейсера,
того, что  завис над  Новосаратовом. Еще пару минут, и из яркого  синеватого
облака  в  поверхность планеты ударило  два  световых шнура, и там, где  они
встречались  с  почвой,  величаво  вставали один  за  одним концентрические,
постепенно расходящиеся  призрачные стены. Стены-кольца.  Похожие на  волны,
что разбегаются от брошенного в  воду  камня. В ночном небе снова  появились
штурмовики чужаков, похожие на неправильной формы плоские пятиугольники. Они
четверками  проносились над взлетным  полем и  заламывали крутые  развороты.
Глядеть на  стремительные  маневры  четверок, словно спаянных друг с  другом
незримыми  узами,  было почему-то приятно. Завораживали они своим  очевидным
техническим совершенством.
     А вскоре  на  позиции патруля  и ополчения накатила  первая  светящаяся
волна.
     Такого смятения и ужаса Зислис давно не испытывал.  Пожалуй,  со времен
безотчетных детских  страхов перед  темнотой. Он,  вроде бы,  куда-то бежал,
пытался  куда-то  спрятаться,  и всюду ужас настигал его,  заставлял  искать
новое убежище, которое впоследствии оказывалось таким  же ненадежным,  как и
все остальные.
     В себя он пришел  минут,  наверное, через  десять, хотя представления о
времени странно исказились и вполне могли обманывать его. Бласт Зислис не то
обронил,  не  то просто выбросил. Сейчас  он  находился  за зданием станции,
ближе  к  Манифесту,  в  зарослях  ракит  и жимолости. Прямо  перед  глазами
покачивалась изогнутая ветвь, усеянная мелкими  поблескивающими  капельками.
Не зря местную жимолость первопоселенцы назвали плакучей.
     Вторая  волна  зловещего   синеватого   зарева  накатывала  со  стороны
"Меркурия".  У казарм слышалась стрельба,  но жидкая  и какая-то на редкость
неубедительная.  А у хорошо видимого из зарослей  орудия-пульсатора  шныряло
несколько  фигур,  и это  были  вовсе не человеческие фигуры.  Кто-то тонким
девичьим  голосом кричал  за оградой,  и два  нечеловеческих  силуэта тотчас
двинулись  на  крик.  Зислис  судорожно   сглотнул,  сделал  шаг  вперед,  и
споткнулся обо что-то продолговатое и твердое. Присмотрелся - это был бласт.
     Зислис  решительно  поднял  его,  как мог  вытер от  песка и приставших
травинок, и, сцепив  зубы и собрав в кулак остатки мужества, сунулся туда. К
фигурам.
     Стрелял он  как в  бреду.  Длинными  неэкономными  очередями и  даже не
успевал радоваться собственной меткости.  Силуэты чужаков, в  которых  самой
непривычной  казалась несоразмерно большая  голова на длинной  и тонкой шее,
бросились врассыпную. Кажется, трое  пытались унести безвольное человеческое
тело, и Зислис, захрипев, как раненый зверь, ринулся на перехват.
     Чужаки тащили  человека  к штурмовику,  что  сел совсем  рядом. Широкая
сходня взбиралась к открытому шлюзу; внутри штурмовика горел оранжевый свет.
     Зислис спешил. Сбоку от него вдруг возник один чужак, потом другой. Оба
тянули  к  Зислису  слабо  мерцающие  продолговатые  стержни,  и   почему-то
казалось, что едва эти стержни коснутся тела - произойдет непоправимое.
     Он  отбил  первый из  стержней  прикладом,  и  саданул прикладом  же по
большой  голове чужака.  Тот  рухнул,  как подкошенный.  Второго Зислис пнул
носком  ботинка и пристрелил в  упор.  Троица  с  грузом  уже взбиралась  по
пологой сходне;  Зислис  прицелился,  но  тут  через  штурмовик перекатилась
вторая светящаяся волна и мигом захлестнула все вокруг. Вернулся первобытный
ужас.
     Бласт он опять выронил, и в безотчетном желании укрыться помчался прямо
на сходню. Его пытались задержать, но теперь Зислис вовсю работал  кулаками,
рычал, и  даже кого-то куснул,  да так,  что заныли челюсти. На мгновение от
него отшатнулись, всего  лишь на  мгновение. В следующий миг спину и  правый
бок окатило волной холода, и  он почувствовал, как отнимается сначала правая
нога, потом левая, как деревенеют  руки и кровь словно  бы останавливается в
жилах. И, самое неприятное, сознание вовсе не пыталось покинуть его. Ужас от
волны усилился ужасом от  осознания  того,  что он угодил в  плен. В  плен к
чужакам,  выходцам  из  иных  звездных  миров.  И  Зислис  точно  знал,  что
намерениям чужаков очень далеко до мирных.
     Он рухнул  на гладкий и прохладный металл сходни. Впрочем, это мог быть
и не металл. Сейчас на  сходне было  полно песка и  мусора, который принесли
шныряющие туда-сюда головастые  чужаки на  подошвах. Поле зрения на какое-то
время сузилось, но почти сразу же  Зислиса подняли, и понесли  в  штурмовик.
Как   бесчувственное  бревно.   Тело   не  гнулось,  схваченное  болезненной
судорогой.  Он и  отличался-то  от  бревна  только тем, что  мог  мыслить  и
испытывать безотчетный ужас.
     Его  уложили  рядом  с  таким  же  беспомощным Фломастером. На  пол.  В
штаб