- Вот видишь. У вас свои жрецы, у нас свои.
   - Логично, -  сказала  Анастасия.  -  Но  коли  в  Соборах  прославляют
Великого Бре, а не ваши догмы, не следует ли отсюда, что правы наши жрецы?
   - Это как посмотреть. Временная победа еще не означает...
   - Не надо, - сказала Анастасия.  -  Не  будем.  Знаешь  ли,  я  чуточку
наслышана  об  умении  еретиков  вести  длиннейшие  дискуссии.  Вы  в  них
поднаторели, я знаю. А я - рыцарь. Я человек дела.  Да  и  некогда  мне  с
тобой дискутировать. С рассветом я должна быть в пути. А теперь об®ясни-ка
мне, Олечка, отчего это ты так  спокойно  и  радостно  встретила  весть  о
путешествии к Закатному Морю?
   Вместо ответа Ольга обернулась к мужчине, и он заговорил - с  явственно
различимой ноткой снисходительности. Анастасия готова  была  вспылить,  но
превозмогла себя и молча слушала.
   - Жрецы вас обманывают, - говорил он. - Гологоловый Хру вовсе  не  злой
дух, а былой сподвижник Великого Бре, его названный брат. Творя  мир,  они
поссорились, и Гологоловый Хру хотел увести веривших ему за Бугор.
   - Это куда еще? - скептически усмехнулась Анастасия.
   - Далеко, далеко, у Закатного Моря, высится Бугор.  А  за  Бугром  есть
все, там живут счастливо и богато, там сверкающие повозки силой волшебства
ездят без лошадей, а сверкающие ящики поют без спрятанных внутри певцов  -
стоит только произнести заклинание. Там  много  невиданной  одежды,  много
невиданных яств и питий. Давным-давно, у Начала  Времен,  Гологоловый  Хру
хотел увести преданных ему за Бугор, дабы вкусили они полными горстями  из
полных чаш, - мужчина говорил с запалом, с жаром,  даже  снисходительность
пропала. - Но коварный Бре послал на землю Мрак, а  потом  представил  все
так, будто он и создал землю и скалы, людей и животных. На самом деле  все
сущее создал Гологоловый Хру из священного кукурузного початка, упавшего с
небес - и листья початка стали реками,  кочерыжка  -  землей,  а  зерна  -
живыми существами. Но жрецы Великого Бре скрыли от вас  и  эти  истины,  и
путь за Бугор, растоптали саму память о  нем.  И  только  мы.  Диссиденты,
помним. И многие из нас ушли туда, в землю обетованную, а другие остались,
дабы распространять свет святой истинной веры.
   Если честно, в голове у Анастасии был полный сумбур и ералаш.  В  речах
Диссидента были свой резон и своя логика. Во всем, что  касается  Великого
Бре, полагаться приходится исключительно  на  жрецов  -  а  где  чудеса  и
откровения с небес, где  божественные  доказательства?  Однако  невозможно
сразу, с размаху, вдруг изгнать из  разума  и  души  с  детства  привычные
истины и заменить их  новообретенными.  Сознание  против  такого  бунтует,
протестуют чувства, страх выплывает из глубин мысли, кружится голова...
   Анастасия наклонилась вперед и впилась взглядом в его лицо.  Он  стойко
выдержал взгляд.  Зато  Анастасия  -  вот  небывальщина!  -  ощутила  тень
смущения. И все же спросила твердо:
   - А где доказательства?
   -  Доказательства  -  за  Бугром.  И  чтобы  попасть  туда,  вовсе   не
обязательно умирать, как это обстоит со Светлым Завтра. Если  ты  дойдешь,
все увидишь сама и уверуешь.
   - Ну что ж... - сказала  Анастасия.  -  Быть  может,  у  тебя  найдутся
какие-нибудь описания предстоящего мне пути?
   - Нет. Кто попадет туда, уже не возвращается, не в  силах  он  уйти  из
страны счастья...
   - И все же трудно поверить, - сказала Анастасия. - Очень трудно...
   - Но ты ведь уже отважилась переступить некоторые запреты.  Я  о  твоих
связях с Копателями говорю. Они мне известны.
   - Ох, все сложно... -  вздохнула  Анастасия  и  сообразила  вдруг,  что
говорит с ним, как с равным -  хотя  он,  судя  по  одежде,  был  из  рода
ремесленников. Более того, говорит с ним серьезно, как женщина с женщиной!
Она выпрямилась, досадливо поморщившись: - Послушай, а не замышляешь ли ты
к нам присоединиться?
   - Увы, нет.
   - Что так?
   - Долг, - сказал он с неприкрытой тоской. - Понимаешь ли, у  меня  свое
место в этом мире, и старейшины считают, что покидать мне свое место  пока
что рано...
   Анастасия хотела с®язвить, но посмотрела на него пристальнее  и  отвела
глаза, смутившись перед этой неприкрытой  и  нешуточной  грустью.  Великий
Бре, да что с ней сегодня творится, не узнает себя...
   - Прелестно, - сказала она. - Говорили же старики - стоит раз связаться
с еретиками, так и  покатится...  Кстати...  -  Она  все  же  не  решилась
выпалить это одним духом, помедлила:  -  Кстати...  -  Она  покосилась  на
распахнутое  окно,  багровый  диск  Луны,  закончила   деланно   бодро   и
равнодушно: - А душу мою Гологоловый Хру покупать будет?
   - Еще одна побасенка. Хру никогда и ни у кого не покупал душ. Зачем они
ему? Он царит там, за Бугром. О чем ты еще хочешь спросить?
   - Считалось - и мне нелегко расстаться с этой истиной, - что все  сущее
сотворил  Великий  Бре.  Ты  же  уверяешь,  что  творец  всего  сущего   -
Гологоловый Хру. Что, если придет кто-то третий, кто уверен, что мир наш и
все живое и неживое обязаны существованием... ну, хотя бы Блуднице Ан-Ах?
   Он дернулся так, что Анастасия невольно  положила  руку  на  кинжал.  И
сказал в полный голос:
   - Ересь! Как раз Хру победил и Ан-Ах, и Косматого Тро, но Бре  украл  у
него эти победы! А еще...
   - Тише, тише, за стеной проснутся, - сказала Анастасия.  -  Я  пошутить
хотела.
   Но на самом деле эта мысль о третьем,  вновь  все  ставящем  с  ног  на
голову, натолкнула ее на новые серьезные размышления. Если несколько истин
об®являют себя подлинными, отвергая остальные, где же тогда Истина и в чем
она? Нет, чем дальше, тем тверже убеждаешься - верить следует только тому,
что увидела своими глазами. Пусть эти мысли считают еретическими те, кто в
качестве  доказательств  пользуются  исключительно  словами.  Пусть.  Зато
собственные глаза не лгут.
   - Но я-то вернусь! - сказала Анастасия. - Ведь  если  не  возвращаться,
как оставшиеся узнают, что права я, а не они?
   - То, что ты говоришь, - грех гордыни, - мягко попрекнул он.
   - А возможна ли жизнь без грехов? - спросила Анастасия.
   Он промолчал. Видимо, не имел на сей  счет  твердого  мнения.  Или  его
загадочные старейшины такового не имели.
   - То-то, - сказала Анастасия скорее устало, чем злорадно.



        5. ТАМ ПЕСОК ГОРЮЧ...

                                              Шагай пешком, не чуя ног,
                                              и знай: в грядущем, озорник,
                                              твой след, пролегший поперек
                                              всех троп, тропинок и дорог,
                                              поставит критику в тупик.
                                                              Л. де Грейфф

   ...и становилось  все  очевиднее,  что  заблудились  они  основательно.
Вообще-то, карта для этой части Счастливой Империи была у них с собой  (им
еще  не  один  день  предстояло  ехать  по  землям,  подвластным   деснице
Императора фактически и формально), но они  давно  свернули  с  Тракта.  А
путешественник, намеренно или случайно свернувший с  Тракта,  порой  вдруг
обнаруживал, что старые лесные дороги, по которым он едет, чем дальше, тем
гуще зарастают травой, а там и обрываются в порослях  молодых  сосенок.  И
наоборот, как-то незаметно возникают новые тропинки, неизвестно кем, когда
и зачем проложенные. И завести они могут в самые  неожиданные  места  -  к
жилищу отшельника,  городу,  разбойничьему  лесному  притону,  купеческому
складу, руднику, поместью дворянина, логову чудовища.  Кому  как  повезет.
Или кому как не повезет. Анастасия  с  Ольгой  свернули  с  Тракта  вполне
намеренно, опасаясь погони Красных Дьяволят,  и  потому  винить  следовало
лишь самих себя. Или,  в  крайнем  случае,  козни  Гологолового  Хру,  как
повелось. Страх перед Хру был, правда, чуточку поколеблен,  но  сейчас  он
готов был вновь напомнить о себе и захватить утраченные позиции  -  вокруг
лес, лес, лес, иногда редевший, иногда непролазной  чащобой  стискивавший,
душивший тропу, где два всадника не смогли бы держаться стремя в стремя.
   Анастасия давно уже бросила поводья  Росинанта,  полагаясь  на  конское
чутье. Однако незаметно было, чтобы конь чуял верный  путь,  -  он  просто
шагал, размеренно и устало,  плелись  у  его  передних  ног  Бой  и  Горн,
притихла  Ольга,  и  два  заводных  коня  понуро  тащились  на   чембурах,
отягощенные вьюками. Кавалькаду обуяло уныние. Шлем  и  кольчуга  казались
Анастасии непривычно  тяжелыми.  Лик  Великого  Бре  отстоял  от  верхушек
деревьев на высоту стрелы, не более.
   Анастасия чувствовала себя скверно. Самое тяжелое в трудной  и  опасной
дороге - первые шаги, первые переходы, когда ничего  еще  не  ясно,  когда
опасности зыбки, туманны, не  оформились  в  целое,  неизвестны  друзья  и
враги, и не вкусил еще радости первых побед и поучительной  горечи  первых
поражений. Неизвестность. Самое тяжелое в жизни.
   Поэтому Анастасия обрадовалась, когда  Росинант  вдруг  поднял  голову,
шумно понюхал воздух и фыркнул. Вынула лук и наложила  стрелу  на  тетиву.
Поводьев не касалась. Ждала. Размеренно постукивали копыта.  Насторожились
собаки. Лес редел, редел...
   Ползли минуты, а все оставалось по-прежнему.  Будь  впереди  звери  или
люди, иначе вели бы себя боевой рыцарский конь и привыкшие  к  странствиям
псы, встречавшие и разбойников, и хищное зверье. Сейчас  же  Анастасия  не
знала, что и думать.
   Ну вот, что-то определилось. Тропка, давно уже ставшая едва различимой,
сейчас исчезла совсем. Впереди было  дикое  редколесье  -  но  что-то  там
виднелось впереди, непонятное. Что-то продолговатое,  и  что-то  блестящее
вдали. Несомненно, дело рук человеческих. Анастасия обернулась,  встретила
взгляд оживившейся Ольги и кивнула:
   - Вперед!
   Она крупной рысью вылетела на опушку и остановила  коня.  Стремя  Ольги
звякнуло о ее левое стремя. Натянув  луки,  они  всматривались.  Оторопело
переглянулись и снова уставились туда.
   В несколько рядов стояли странные, удивительные предметы. Больше  всего
они походили на гигантские колбасы с аккуратными рядами дырок по бокам - и
одни дыры, зиявшие, позволяли разглядеть, что  колбасы  внутри  пустые,  а
другие дыры  закрыты  мутным...  стеклом?  По  бокам  у  колбас  -  нечто,
напоминавшее гигантские  плавники,  отклоненные  назад,  и  одни  плавники
отвалились, лежат рядом, помаленьку рассыпаясь в пыль, а другие  пока  что
держатся. Хвосты колбас увенчаны косыми вертикальными плавниками, и на них
- еще плавники, горизонтальные, и некоторые отвалились, а другие  нет.  На
хвостах виднеются еще округлые спаренные бочки.  Одни  предметы  стоят  на
трех подпорках с колесами - две подпорки под плавниками, одна  под  носом.
Другие лежат брюхом на земле, развалились на части - видно, что у них были
свои подпорки, но подломились. Все  это  брошено  давным-давно  -  повсюду
запустение, тлен, земля под предметами и  далеко  вокруг  покрыта  чем-то,
некогда твердым и ровным, а  сейчас  потрескавшимся,  и  в  трещины  буйно
проросла высокая сочная трава,  а  кое-где  поднимаются  и  деревца.  Одно
выросло прямо сквозь "колбасу". Подальше, слева -  серые  руины  огромного
здания. Невозможно уже понять, как оно выглядело, когда было новым.  Вдали
- ряд тускло поблескивающих круглых строений без дверей и окон, с плоскими
крышами, больше похожих на перевернутые вверх дном исполинские ведра.
   - Слушай, это все старое, - тихо сказала Ольга. - Ужасно старое.  Гниль
и ржавчина. Может, это Древние?
   Вместо ответа Анастасия натянула тетиву и  выстрелила.  Стрела  пробила
бок ближайшей "колбасы", вылетела с другой стороны и упала  наземь  далеко
позади предмета, на таком расстоянии, которое примерно и пролетит пущенная
с таким усилием стрела. Взвились облачка трухи, остались дыры с кулак. Миг
тишины, и предмет даже не рухнул - осел, рассыпался  на  крупные  обломки,
тут же раскрошившиеся при ударе оземь, словно подрезали невидимую становую
жилу, на которой все держалось.
   - Гниль, - сказала Анастасия. - Точно.
   Вложила лук в саадак и затрубила. Хриплый рев боевого рога пронесся над
полем и загадочными предметами, утих вдали. Треща крыльями, из серых  руин
взвилась ворона, унеслась прочь. Бой глухо рычал.
   - Быть может, это все от  Древних  осталось,  -  сказала  Анастасия.  -
Только что это?
   - Такие дома?
   - А где к ним лестницы? Где трубы?
   - И все равно - ни на что больше это не похоже, только на дома.  Может,
лестницы они потом убирали внутрь, как залезут, - что мы знаем о Древних?
   - Твоя правда, - сказала Анастасия. - Не знаем ничегошеньки.  И  ничего
не узнаем - что тут поймешь? Одна труха.
   - А вон там? Те блестящие? Это даже больше похоже на дома.
   - Скорее на башни, только низкие какие-то... Поехали?
   Всадницы  двинулись  вперед,  далеко  об®езжая  загадочные  исполинские
предметы - казалось, они готовы развалиться от негромкого перестука копыт.
Пытались рассмотреть, что же таится внутри - похоже, ряды тесно  сдвинутых
кресел с низкими спинками.
   - Может, это храм? - спросила Анастасия, невольно понижая голос. -  Они
там садились и молились?
   - Тогда там, впереди должны быть алтари? Попробуем?
   - А не завалит?
   - Осторожненько...
   Они  слезли  с  коней,  на   цыпочках   приблизились   к   предмету   с
подломившимися  подпорками  и  заглянули  внутрь.   Мутное   стекло   едва
пропускало свет.
   - Ну, вот видишь, - сказала Анастасия. - Там, позади, много  кресел,  и
все рядами, а здесь - только два. Похоже, тут и сидели жрецы. Что-то вроде
алтаря. Вот, сплошь кругляшки стеклянные, рогатины какие-то... И  написано
что-то... Нет, не разобрать. Буквы очень уж мелкие.
   - Я залезу внутрь?
   - Нет уж, - сказала Анастасия. - Не вздумай.  Все-таки  храм.  Кто  там
знает насчет богов Древних и их силы...
   Она все глубже погружалась в самую откровенную  ересь.  Точнее,  старая
вера, не больно-то крепкая, помаленьку таяла, а взамен не приходило ничего
- одни загадки и неизвестность.
   Блестящие строения оказались и  в  самом  деле  домами  без  окон,  без
дверей. Исполинские ведра. Анастасия постучала в выпуклую  стену  кулаком.
Звук получился глухой, как бывает, когда стучишь в  наполненную  до  краев
бочку.
   - Вот теперь ничегошеньки не понимаю, - сказала она. - Если это дома  -
где двери? Если башни - где лестницы наверх? И  в  какой  это  печи  можно
выплавить столь огромный лист  железа?  Великаны  тут  жили,  что  ли?  Но
кресла-то - для обычных людей. И почему железо не заржавело?
   - Может быть, в  них  ведут  подземные  ходы?  И  получается  абсолютно
неприступная башня.
   - Может быть. Как, собачки?
   Но Бой с Горном шныряли неподалеку, и древние башни их не интересовали.
Девушки переглянулись. Узнать больше невозможно, но и уезжать не  хочется.
Анастасия пошла вдоль выпуклой металлической стены, ведя по ней ладонью, и
вдруг остановилась как вкопанная.
   - Ольга! - сказала она. - А ведь стены не из  цельного  листа  сделаны.
Посмотри, вот тут как бы стык. И вон там... Везде.
   - Точно!
   - Только как они листы соединяли? Заклепок не видно.
   - А вот мы сейчас и посмотрим, - сказала Анастасия.
   Она отцепила от седла боевой топор  с  лезвием-полумесяцем,  наточенным
перед поездкой до того, что над острием,  казалось,  дрожат  и  завиваются
струйки рассеченного воздуха. Сжала обеими руками древко, размахнулась как
следует. Лезвие высекло искры,  металлическая  стена  загудела.  Посильнее
упершись в землю каблуками, Анастасия рубила и рубила, целя в одно  место,
и топор вдруг ушел внутрь по самый обух. Анастасия пошатнулась,  выдернула
топор и отскочила - из дыры хлестнула  струя  прозрачной  жидкости.  Резко
пахнуло  чем-то  непонятным,   запах   был   диковинный,   но   никак   не
омерзительный. Девушки отступили - лужица прозрачной жидкости растекалась,
ширилась. Собаки отбежали еще  дальше  -  запах  им  не  нравился.  Лошади
всхрапнули, попятились.
   - Несет, как в мастерской у алхимика.
   - Ты и с алхимиками зналась? - фыркнула Анастасия.
   - Там песок горюч и горит вода... -  нараспев  сказала  Ольга.  -  Есть
такая строчка в одном старом химическом трактате "О  природе  и  свойствах
легендарных вещей", кажется. Может, и эта вода горит, если поджечь?
   Анастасия нагнулась,  окунула  палец  в  прозрачную  лужицу,  осторожно
лизнула его.
   Отплевывалась она долго и старательно. Вкус мерзейший  -  хоть  отчищай
язык песком. Сочувственно наблюдавшая за ней Ольга повторять  алхимический
опыт не решилась.
   - Пакость? - спросила она не без любопытства.
   - Не то слово. - Анастасия, высунув язык как  можно  дальше,  что  есть
силы терла его платком. Скомкала платок и далеко отшвырнула в  сердцах.  -
Фу, погань! Нет, это не могло служить для питья. Врагов таким травить...
   - Давай попробуем поджечь? - предложила Ольга. -  Вдруг  это  та  самая
горючая вода из легенд?
   Анастасия задумчиво наматывала на палец прядь золотых волос,  стекавших
из-под шлема  по  кольчуге  почти  до  пояса.  Ей  самой  ужасно  хотелось
посмотреть, как горит вода. Некоторые апокрифы  гласят,  что  Великий  Бре
каждый год посылал на землю реки огненной воды - правда, неизвестно, зачем
он это делал и как это зрелище выглядело. Если в наказание - непонятно,  в
чем оно заключалось. Если в благодеяния - какая и  кому  от  того  польза?
Может быть, люди тогда не знали еще огня и  грелись  у  пылающих  потоков?
Наверное, это было красиво - пылающая во мраке река огненной воды...
   - Ну давай! - настаивала Ольга.
   - Давай! - азартно махнула рукой Анастасия. - Только осторожнее. -  Она
задрала голову. - Больно уж много воды в этой башне.
   К делу приступили со всеми  предосторожностями.  Ольга  высекла  огонь,
подожгла намотанную на стрелу  сухую  ветошь  и  пустила  стрелу  шагов  с
тридцати.  И...  Моментально  взметнулось   гудящее   пламя,   прозрачное,
бездымное. Всхрапнули  и  попятились  кони.  Крохотные  отражения  пламени
плясали в их огромных глазах. Собаки повизгивали, отбежав подальше.
   Пламя притягивает и завораживает, это знают все. В костер, в очаг можно
глядеть часами. Анастасия с Ольгой застыли,  не  в  силах  отвести  глаза.
Пылающая струя текла из прорубленной дыры,  огонь  лизал  выпуклую  стену.
Зрелище было волшебное - горела вода! - но  постепенно  Анастасия  ощутила
смутную тревогу, давящее неудобство в сердце и мыслях. Неясную  опасность.
Словно что-то забытое просыпалось в ней, властно гнало прочь, подальше  от
этого  места.  Она  тряхнула  головой,  прогоняя  наваждение.  Но  оно  не
проходило. Щеки раскраснелись от жара. Смутная тревога крепла.
   - Что-то мне не по себе... - пожаловалась Ольга, и Анастасия с радостью
ухватилась за эти слова.
   - От®едем-ка подальше, - сказала она. - Неладно что-то...
   От®ехали к самому лесу, где дожидались привязанные к деревьям  заводные
лошади. Не спешиваясь, ждали - неизвестно ничего. И ускакать  хотелось,  и
удерживало что-то, ощущение незавершенности. Анастасия  сняла  островерхий
шлем с золотым серпом-и-молотом на шишаке, рассеянно пригладила упавшие на
лоб волосы.
   - Может, Древние эту воду наливали в лампады, - сказала она. -  В  этих
вот храмах. Нет дыма - значит, нет и копоти, а у нас...
   Грохнуло так, словно земля раскололась от страшного удара изнутри. Шлем
выпал из рук Анастасии, покатился под  копыта.  Росинант  взмыл  на  дыбы,
истошно заржал, Анастасия всем телом навалилась ему на шею, пригибая вниз,
и видела, как там, впереди, на месте круглой башни вспухло  черно-багровое
облако,  пронизанное  ярко-желтыми  вспышками;  что-то  мощно   прожужжало
неподалеку, обрушилось на лес, и совсем рядом,  с  треском  ломая  молодой
подлесок, повалилась развесистая крона старой ели.
   Анастасия наконец справилась с конем. Дрожащими пальцами  гладила  его"
теплую шею. Сер