ла растяжки шатра, Анастасия подняла полог.
   Стан, пригнувшись, вошел, уселся на войлочный пол.
   - Завтра будем на месте, - сказал он. - Балты - народ тихий, без особых
хитростей. И наших не задевают - без хлебушка нашего  остаться  не  хотят.
Живут себе под землей и потому...
   - Под землей?
   - Сама увидишь. Живут под землей, зачем-то залезли туда в  незапамятные
времена, что-то им наверху не глянулось.  И  мастерят  разные  поделки  из
янтаря - видели в  Китеже?  и  пока  будет  идти  торг,  пока  ярмарка  не
кончится, надо  нам  всем  троим  их  осторожненько  порасспросить,  -  он
повернулся к Капитану. - Ты им  покажи  что-нибудь  из  твоих  хитромудрых
вещичек, вдруг да выйдет  толк.  А  вот  Анастасии  лучше  всего  упрятать
подальше все оружие и одеться понаряднее. Так и будем выдавать  за  ученую
жену. А еще лучше за ученую девицу. Ну! - он поднял  ладонь,  останавливая
недовольно вскинувшегося Капитана. - Целоваться с ними не заставим.  Народ
они не то чтобы дикий, красть не станут и обращение  понимают.  Кто-нибудь
обязательно свататься полезет, хвост распустит  и  язычок  тоже...  Ты  не
против? Поиграть глазками-зубками ради дела?
   - Я-то не против, - сказала  Анастасия.  -  Только  я,  честно  говоря,
совсем не умею играть глазками-зубками. У нас ведь все  было  наоборот,  у
нас это только мужчины умеют...
   - Больше улыбайся, и все тут. Можно еще этак вот  глазки  потупить,  да
поднять на него, поднять. - Стан добросовестно  попытался  изобразить  эти
ужимки на своей обветренной загорелой физиономии, и Анастасия фыркнула.  -
Смекнула? Ну, а если полезет с руками,  то  можно  его  легонько...  -  Он
кашлянул в кулак, вспомнив, как Анастасия показывала  ему  недавно  приемы
рукопашного боя имперских рыцарей (он никак не верил,  что  женщины  могут
быть такому учены, пришлось отойти подальше от лишних глаз и  показать  на
деле, как могут лететь кубарем  в  траву  даже  бывалые  купцы,  спорые  в
кулачном бою). - Только легонько, Настя. Чтобы  потом  встал  и  на  своих
ногах ушел. Мои ребята тоже осторожно порасспрашивают.
   - А не рискованно? - спросил Капитан.
   - Отчего ж рискованно? Про неизвестных  людей,  весьма  могущественных,
слухи кружат давно, и ничего удивительно, что кто-то собирает эти слухи на
ярмарке. - Он ухмыльнулся. - Открою тайну - кой у кого  из  моих  холостых
ребят тут бабы. А длина бабьего языка известна. Ты не  хмурься,  Настя,  я
про других баб  говорю,  здешних.  Одним  словом,  сеть  забросим  густую,
глядишь, чего и вытянем... -  Он  осторожно  выпрямился,  опасаясь  задеть
потолок. - Ну, доброй ночи.
   Полог опустился за ним.
   - Значит, глазки потупить - и на  него,  потупить  -  и  на  него...  -
Анастасия,  не  теряя  времени,  стала  отрабатывать  лукавый  взгляд   на
Капитане, но тут же оказалась в его об®ятиях, и занятия как-то сами  собой
завершились, были отложены на завтра.
   Поутру тронулись в путь и вскоре достигли возвышенности, откуда ярмарка
открылась во всей красе. Как раз она Анастасию не поразила. Ей приходилось
бывать на больших ярмарках в княжестве Чи,  куда  стекались  и  желтолицые
торговцы яшмой и  узорчатыми  тканями,  приходившие  от  Моря  Восхода,  и
загадочные бритоголовые горцы с далеких снежных вершин, где  якобы  бродят
мохнатые дикие страшилища; и много другого разноплеменного народа из самых
отдаленных земель, привозившего самые диковинные  вещицы.  Издали  ярмарка
выглядела вполне привычно - море повозок  с  выпряженными  лошадьми,  море
разноцветных шатров, великая толчея и неописуемый гомон.
   Куда интереснее было то, что простиралось слева от ярмарки  -  уходящие
за горизонт правильные шеренги, бесчисленные ряды краснокирпичных труб  (и
многие  дымят  вовсю),  и  меж  ними  столь  же   правильными   рядами   -
прямоугольники и квадраты толстого мутноватого  стекла.  Анастасия  навела
бинокль. Прямоугольники величиной с крыши домов, а квадраты больше  похожи
на окна. Сквозь стекла вроде бы виднеется некое шевеление внутри.
   - Ну да, так и есть, - кивнул Стан, когда она спросила. -  Только  окна
эти - в потолке, в крыше, а стекла, что побольше,  над  улицами  положены.
Там и улицы внизу, по ним ходят и  ездят.  Город  как  город,  только  под
землей. Зачем-то они туда залезли в незапамятные времена.
   Их прибытие прошло абсолютно незамеченным. Ярмарка суетилась и  шумела,
и любой, какого бы вида и  облика  он  ни  был,  мог  преспокойно  влиться
незамеченным в эту суматоху и надежно растаять.
   Человек  шесть   из   людей   Стана   занялись   торговлей.   Остальные
принарядились и, заранее приятно улыбаясь, подкручивая  усы  и  расчесывая
бороды, отправились к тем самым здешним знакомым, у которых долги волос  и
язык. Стан тоже исчез. Капитан критически оглядел Анастасию -  она  надела
лучшую рубашку, алую с золотым шитьем, волосы  расчесала  так,  чтобы  они
падали до пояса.  На  джинсах  посверкивали  золотые  заклепки  и  золотой
родовой герб на заднем кармане. А за голенище красного сапожка она  сунула
кинжал в ножнах, специально для таких случаев предназначенный  -  рукоятка
без крестовины, с шаром на конце, чтобы легче выхватывать.
   - Ну как? - спросила она, старательно потупив глаза. - Я очаровательна,
правда?
   - Даже слишком. Мата Хари, секретное оружие Китежа в сорок  мегатонн...
Может, тебе пистолет дать? Если что, я эти катакомбы на уши поставлю...
   - Глупости. - Анастасия положила ему руку на грудь. - Ты же сам слышал,
опасности никакой.
   - Ты уж сама опасностей не создавай.
   - Постараюсь. Ну, я пошла.
   Она не спеша шагала  вдоль  лотков,  наскоро  сколоченных  прилавков  и
расстеленных прямо на земле грубых покрывал, на которых громоздились самые
разнообразные товары, ничуть ее не поразившие - все то  же  самое,  только
выглядит по-иному. Стан выдал  ей  горсть  китежских  монет,  но  покупать
что-то  основательное  показалось  нелепым.   Она   присмотрела,   правда,
кое-какие ткани и серьги, но у продавцов это были не  последние,  так  что
спешить не  стоило.  Анастасия  только,  не  удержавшись,  купила  большой
розовый леденец на палочке  -  согласно  этикету  она  не  могла  бы  себе
позволить этого в Империи, где леденцы считались лакомством  простолюдинов
-  и,  с  удовольствием  его  полизывая,  отправилась  дальше.   Проиграла
несколько серебрушек на тараканьих бегах  -  очевидно,  национальной  игре
балтов, неизвестной ей доселе, но крайне азартной. По описанию  Стана  она
сразу узнавала балтов - белобрысых и светлоглазых, с янтарными  ожерельями
на шеях. Ломала голову, как бы с  ними  заговорить  и  познакомиться.  Это
выглядело задачей более трудной, чем представлялось, - в толпе,  заигрывая
с мужчинами, шныряли женщины, чье занятие Анастасия определила сразу, хотя
до сих пор в этой роли видела только мужчин.
   Анастасия  поняла:  попытавшись  заговорить  с  мужчиной   первой   она
неминуемо будет принята за одну из этих... интересно, как же они  здесь-то
называются? А на это она не пошла бы и в интересах дела.
   Первое  приключение  ее  поджидало  у  гончарных   палаток.   Анастасия
задержалась поглазеть на  диковинные  кувшины  в  желто-черных  узорах,  и
торговец, низенький  такой,  черный,  кучерявый,  в  красной  тунике  и  с
золотыми кольцами в ушах,  оживился  несказанно.  Сначала  он,  все  время
употребляя загадочное слово  "синьорина",  добросовестно  пытался  всучить
Анастасии кувшины. Она, улыбаясь, мотала головой. Убедившись, что  кувшины
ей не нужны, торговец поманил ее к откинутому пологу  палатки  -  с  такой
таинственной  миной  и  такими   загадочными   жестами,   что   охваченная
любопытством  Анастасия  шагнула  туда  в  полумрак.  Торговец   забренчал
золотыми, пересыпая их  из  ладони  в  ладонь  звенящей  струйкой,  что-то
шептал, таинственно пучил глаза  и  улыбался.  Анастасия  никак  не  могла
сообразить, в чем  тут  дело.  Сделала  недоуменную  гримаску.  Тогда  он,
скалясь, положил ей на талию горячую руку. Тут уж все стало ясно.
   Она хотела разозлиться, но сдержалась. Переложила леденец в левую руку,
улыбнулась,  как  она   надеялась,   обворожительно,   и   двумя   сжатыми
выпрямленными пальцами ударила его меж нижней челюстью и кадыком.
   Торговец издал неописуемый звук и повалился, как сноп. На всякий случай
Анастасия постояла над ним, беззлобно наблюдая,  как  он  охает,  закрывая
голову руками и опасаясь новых ударов. Убедившись, что все с ним в порядке
и умирать он не собирается, вежливо попрощалась и пошла дальше.
   Ноги сами привели ее в длиннейшие конские ряды. Здесь все было донельзя
знакомо  и  привычно  -  запахи  и  звуки,  гвалт  и  перебранка,   шумная
купля-продажа-обмен, кого-то уговаривали, кому-то  расхваливали  до  небес
товар,  кого-то  в  чем-то  уличили  и  собирались  бить,  а  он  отчаянно
оправдывался, призывая в свидетели своих  неизвестных  богов.  Пыль  стоит
столбом, звенят  уздечки,  стучат  копыта,  ржут,  бьют  задом  норовистые
кони...
   - Вы любите лошадей? - раздался за ее спиной мягкий голос.
   Анастасия обернулась. Перед ней стоял балт,  молодой,  но  явно  не  из
простых - одежда  шелковая,  в  ожерелье  на  его  груди  янтарные  шарики
перемежаются с золотыми, на пальцах поблескивают золотые перстни, а вокруг
неуловимым облачком витает запах духов. В Империи его  с  первого  взгляда
определили бы в публичные мужчины, но Анастасия уже  успела  привыкнуть  к
укладу закатных земель, где все наоборот. И весело подумала:  зверь  бежит
прямо на ловца...
   - Лошадей я люблю, - сказала она медленно, спохватилась  и  потупилась,
как учил Стан. Вновь подняла  на  него  озорные  глаза  и  убедилась,  что
произвела должное впечатление.
   - Могу ли я осведомиться, как зовут ваше имя? - он выговаривал слова ее
родного языка странно и смешно, но понятно.
   Анастасия миг раздумывала.
   - Княжна Анастасия, - сказала она наконец.
   - Судя по вашему титулу и этой одежде,  вы  из  государства  Счастливая
Империя?
   Вот тут Анастасия воззрилась на него с неподдельным изумлением:
   - Ты о ней слышал?
   - Конечно. Такое смешное государство, где женщины дерутся на мечах...
   - Между прочим, меч и у меня есть, - сказала Анастасия.
   - Я понял. Я спешу вас заверить, что вовсе не принимаю вас за  одну  из
тех женщин, которые...
   - Ну, те самые, -  закончила  за  него  Анастасия.  -  Что  ж,  приятно
слышать. Только не обращайся ко мне так, словно меня  здесь  несколько.  У
нас это не в обычае.
   - Охотно, княжна. Тем более охотно, что по нашим обычаям  обращение  на
"ты" является обращением к близким друзьям, и я поистине  рад  употреблять
его в твой адрес, Анастасия.
   "Прыткий, - подумала Анастасия, одарив его в меру застенчивым взглядом.
- Тем лучше. Сейчас начнет в гости звать, я полагаю. А немножко  придушить
его при нужде будет не столь уж трудно. Этим его ожерельем  хотя  бы,  это
просто делается, если уметь..."
   Балт вынул круглый золотой  предмет  на  цепочке,  всмотрелся  в  него.
Анастасия видела, что делает он это единственно с целью произвести на  нее
впечатление. Она увидела цифры, золотые  стрелки  и  сообразила,  что  это
часы. У Капитана, правда, были интереснее - там цифры  сами  сменяли  друг
друга, мелькали, отмеряя даже мгновения. Но девушке из смешного захолустья
таких вещей узнать, понятно, неоткуда.  А  посему  девушка  из  захолустья
удивленно и широко раскрыла  глаза,  взмахнула  ресницами  (Анастасия  уже
заметила, что на мужчин это отчего-то действует) и спросила:
   - Это и есть знаменитые часы? Я о них столько слышала...
   Балт охотно, с гордостью продемонстрировал часы, будто сам их выдумал:
   - Я бы с удовольствием преподнес их тебе, но меня останавливают этикеты
учтивости, ведь ты сама в  первую  очередь  можешь  рассердиться,  ибо  мы
знакомы только что...
   - Ну да, я даже имени твоего не знаю.
   - Ярл, - сказал он и произнес имя, которого Анастасия при всем  желании
не смогла  бы  выговорить,  столько  там  было  "ы"  и  "э".  Впрочем,  он
великодушно заметил: - Но ты можешь называть меня просто Ярл. Это  то  же,
что и князь. Говорят, наши ярлы некогда  завоевали  земли  на  восход,  до
океана, и правили там, неся культуру и знание диким племенам.
   - Признаться, я об этом как-то не слышала, хотя сама родом из тех мест,
- сказала Анастасия. - Ну ладно. Пусть будет Ярл. Ты тоже любишь лошадей?
   - Нет. Меня заинтересовала единственная девушка среди такого  множества
лошадников, к тому же столь прекрасная в своей красоте.
   - А откуда ты знаешь про Империю?
   - Мы многое знаем, - сказал  он  загадочно.  -  В  знаниях  и  искусных
ремеслах мы преуспели, как ты можешь убедиться, видя мои часы.
   Анастасия внутренне возликовала - теперь самым естественным было задать
ему вопрос, который она и задала миг спустя:
   - А часы - это самое интересное, что у вас есть?
   - Могу тебя заверить, что нет, - сказал Ярл. - Позволено ли  мне  будет
набраться смелости и пригласить тебя в гости для лицезрения других гораздо
более удивительных вещей, и не будет ли это принято за чрезмерную дерзость
с моей стороны?
   - Не будет, -  весело  заверила  Анастасия,  которой  двигали  не  один
деловой расчет, а еще и откровенное любопытство. - Лишь бы  ты  только  не
забыл, что я - княжна Империи.
   - Обещаю про это помнить, Анастасия, - сказал Ярл.
   Неподалеку, за спиной Ярла, неведомо откуда возник один из людей Стана,
привалился спиной к столбу коновязи и, улучив момент, подмигнул Анастасии.
Затем с полнейшим равнодушием отвернулся и стал глазеть на  назревавшую  в
двух шагах драку. Анастасия облегченно вздохнула про себя -  теперь  будут
знать, где она, знать, что дела у нее пошли удачно.
   Вскоре они с Ярлом подошли к спуску в город.  Городскими  воротами  это
место никак нельзя было назвать, входом тоже - квадратная яма, куда уходит
широкая каменная  лестница,  освещенная  какими-то  странными  фонарями  -
язычок синего пламени без копоти и дыма, в стеклянном шаре.
   - Это газовое освещение, - важно сказал Ярл.
   - А что это такое? - вполне искренне не поняла Анастасия.
   - Ну... такой воздух, который горит.
   - Занятно, - сказала она.
   Они стали  спускаться.  В  конце  лестницы  Анастасия  увидела  кованые
ворота, распахнутые сейчас настежь. Несколько  стражников  в  доспехах,  с
двуручными мечами и секирами - весьма знакомо. Стражники поклонились Ярлу,
а Анастасию пропустили лишь после того, как Ярл  заверил,  что  она  -  не
Мигрант.
   - А что это такое? - спросила Анастасия.
   - Ну... Мигрант - это такой злой дух,  который  пытается  пробраться  в
город и ночами пить кровь из  жителей.  Сплошь  и  рядом  он  предстает  в
человеческом облике.
   - Занятно, - повторила Анастасия.
   Странно выглядела улица - словно город, убрав с  домов  крыши,  накрыли
наглухо колоссальной железной крышкой, как кастрюлю. Ну, а кроме  этого  -
ничего удивительного. Мощеная брусчаткой  мостовая,  вывески  лавок  почти
такие же - калачи у пекарей, башмаки у сапожников, ключи  у  ремесленников
по железу, и прочая всячина, позволяющая легко  угадать  занятие  хозяина.
Только шума в трактирах почти не  слышно,  пьют  чинно.  И  уличная  толпа
производит меньше шума. Сквозь огромные прямоугольники мутноватого  стекла
над головой льется слабый свет, и повсюду горят те же стеклянные фонари  с
язычками  неподвижного  почти  синего  пламени.  Никаких  особенных  чудес
Анастасия не увидела,  о  чем  не  замедлила  сказать  Ярлу.  Он  в  ответ
осведомился, не хочет ли Анастасия  приобрести  себе  часы.  Понятно,  она
хотела, тем более что ее деньги имели здесь хождение.
   Правда, хозяин вполне обыкновенной на вид ювелирной  лавки  сначала  не
хотел продавать ей часы (которых, кстати, и  не  было  на  прилавке),  все
требовал какую-то местную прописку. Анастасия сказала, что таких  денег  у
нее нет, только китежские, и собралась было уйти, но Ярл, сдвигая брови  и
делая значительное лицо, пошептался с  хозяином,  и  тот  принес  часы  из
задней комнаты. Ярл порывался заплатить сам, но Анастасия не позволила.
   - И не скучно жить под землей? -  спросила  она,  когда  они  вышли  на
улицу, провожаемые неодобрительным взглядом хозяина.
   - Наоборот, - сказал Ярл. - Ибо мы независимы этим путем образа жизни.
   - А хлеб? Пашни?
   - Хлеб всегда можно купить. Наши деньги еще лучше. Сравни со  своими  -
чьи отчеканены искуснее?
   - Меняемся на память? -  сказала  Анастасия,  решив,  что  Капитану  не
помешает посмотреть на такую монету.
   - Возьми так.
   - Нет уж, меняемся.
   - Ну хорошо. - Ярл  отдал  ей  монету  и  со  снисходительной  усмешкой
спрятал в карман китежскую. - Вот мы и пришли.
   Они вошли в дом. Тяжелая портьера сомкнулась за спиной  Анастасии.  Она
уселась в кресло, огляделась - комната как  комната.  Ярл  взял  со  стола
синий стеклянный графин, налил в бокал рубиновую жидкость:
   - Ты не против?
   - Я не против. - Анастасия осторожно отпила. Похоже на вино, но  в  нем
чувствуется что-то покрепче. Она еще раз осмотрелась,  пожала  плечами:  -
Признаться, что-то не вижу я здесь особенных чудес...
   - Присмотрись. Здесь не такие фонари, как на улице.
   Анастасия присмотрелась. В самом деле, фонари другие. В них словно  сам
воздух пылает - невыносимо ровный, без малейшего шевеления пламени.
   - Электричество. Я не стану об®яснять тебе, что это такое есть. Прости,
но ты сразу не поймешь.
   - Ну да, я ведь дикарка, - засмеялась  Анастасия.  Вино  самую  чуточку
ударило в голову.
   - Ты прекрасная  дикарка,  -  сказал  Ярл,  глядя  на  нее  с  какой-то
непонятной грустью. - Тебе не приходило в голову, что ты  достойна  лучшей
участи?
   "Ну вот, начинается, - подумала Анастасия, - далась им всем эта  лучшая
участь". Она насторожилась, но на ее улыбке это не отразилось ничуть:
   - Смотря что будут предлагать. Эти вот фонари?
   Ярл  встал  и  отдернул  занавеску.   Там   стоял   странный   ящик   -
металлический, блестящий, с передней стенкой словно  бы  из  непрозрачного
стекла. На нем стоит еще один, поменьше. Оба усеяны какими-то украшениями,
красивыми выступами, цветными незнакомыми буквами и эмблемами, стеклянными
окошечками со стрелками.
   У Анастасии возникло странное чувство.
   Ящик был не такой.
   Дело не в том, что он непонятный и загадочный. Совсем не в том.
   Он словно бы чужд этой комнате. Комната вполне обычная - те же столы  и
кресла, те же ковры и гобелены, та же утварь. Те же, разве что чужеземные,
чуточку иного - облика  и  вида.  А  вот  ящики  и  фонари  -  другие.  Не
совмещаются с комнатой, с домом, с  городом.  Такими  же  чужеродными  они
выглядели бы в домах Империи или Китежа. Словно сделаны не здесь, людьми с
другими возможностями...
   Но додумать она не успела - Ярл  что-то  сделал,  и  стеклянная  стенка
ящика загорелась изнутри. Там, в ящике, пела на незнакомом языке женщина.
   Анастасия не особенно и удивилась. Те картины, что показывал  волшебник
из снежной осени, были гораздо удивительнее - яркие,  об®емные,  подлинное
окно в другой мир, окно без рамы и границ. А здесь - пусть и  цветное,  но
плоское зрелище, ожившая картина. Ну,  не  картина,  положим,  видно,  что
женщина живая, но  все  равно  плоский,  оживший  в  ящике  гобелен...  Но
интересно.
   Она спохватилась и  сделала  ужасно  изумленное  лицо.  Краешком  глаза
наблюдала за Ярлом - нет, все в порядке, он  важничал,  покровительственно
усмехался. "А мы-то при свечах и факелах живем,  как  дикари",  -  сердито
подумала Анастасия, допивая бокал.
   Музыка была резкая, негармоничная, какофония какая-то. Женщина пела  на
незнакомом языке. Одежды на ней почти что  и  не  было  -  так,  несколько
бахромчатых лоскутков, соединенных нитками бус, и  певица  двигалась  так,
чтобы еще больше это подчеркнуть.
   - Великолепное развлечение для мужчин, я понимаю, -  сказала  Анастасия
язвительно. - Если не