рых волновала бы проблема безопасности  движения.  Характер
государственного  управления,  уличное  движение...  Все   это   несколько
напоминало Францию, если не считать, конечно, те редкие периоды, когда там
приходил к власти какой-нибудь Генрих Наваррский или  Шарль  де  Голль.  И
даже в собственном ХХ веке Эверарда  Франция  оставалась  в  большой  мере
кельтской. Он никогда не был поклонником многословных теорий о  врожденных
расовых качествах, и все же традиции, столь древние,  что  вошли  в  плоть
народа, имели какое-то значение. Западный  мир,  где  главную  роль  стали
играть кельты, а народы германского  происхождения  сведены  до  положения
небольших этнических групп... да, если вспомнить Ирландию его времени  или
племенные  распри,  фактически  приведшие  к  поражению  восстания  галлов
Верцингеторикса... но как насчет  Литторна?  Минутку,  Минутку!  В  период
раннего средневековья его мира Литва была могущественным государством; она
долго сдерживала немцев и поляков и  даже  не  принимала  христианства  до
пятнадцатого века! Если бы не соперничество немцев, литовское  владычество
легко могло бы распространиться на Восток...
     Несмотря на политическую нестабильность кельтов, здешний мир  состоял
из больших государств, здесь было  меньше  отдельных  стран,  чем  в  мире
Эверарда.  Это  говорило  о  более  древней  цивилизации.  Если   западная
цивилизация его мира родилась из умирающей Римской империи, примерно в 6ОО
году нашей эры, кельты в мире, где  они  сейчас  находились,  должны  были
вытеснить римлян в более раннюю эпоху.
     Эверард начал понимать, что произошло с Римом, но пока  оставил  свои
умозаключения при себе.
     Машины подъехали к широким, украшенным орнаментом воротам  в  длинной
каменной стене. Шоферы что-то сказали двум вооруженным стражам,  одетым  в
ливреи и тонкие стальные ошейники рабов. Через минуту машины  уже  мчались
мимо лужаек и деревьев. В дальнем конце аллеи, почти у самого берега стоял
дом. Эверарду и Ван Сараваку жестами приказали выйти из машины и повели их
к входу.
     Это было деревянное строение, не имевшее  определенной  архитектурной
формы. В свете газовых ламп у  подъезда  можно  было  разобрать,  что  оно
раскрашено яркими полосами разного цвета, а конек  крыши  и  венцы  бревен
вырезаны в виде драконьих голов. Совсем близко  слышался  шум  моря,  и  в
свете луны на ущербе Эверард разглядел стоящее у берега судно, по-видимому
грузовое, с высокой трубой и носовым украшением.
     Окна светились желтым светом. Раб-дворецкий провел их внутрь. На полу
холла лежал пушистый ковер, стены были отделаны темными резными  панелями.
В конце холла  находилась  гостиная,  уставленная  мягкой  мебелью.  Стены
украшали несколько картин весьма традиционного стиля, весело трещало пламя
в огромном, сложенном из камня камине.
     Саоранн ап Сиорн сидел в одном кресле, Дейдра - в другом.  Когда  они
вошли, она отложила книгу и поднялась с улыбкой на  губах.  Генерал  курил
сигару и взглянул на них весьма сердито. Он  прорычал  несколько  слов,  и
охрана исчезла. Дворецкий внес поднос с  бутылками,  и  Дейдра  пригласила
патрульных присесть.
     Эверард  отпил  из  своего  бокала  -  это   оказалось   великолепное
бургундское вино - и прямо спросил:
     - Зачем мы здесь?
     Дейдра дразняще улыбнулась.
     - Думаю, вам будет здесь приятнее, чем в тюрьме.
     - Конечно. Кроме того, здесь гораздо красивее.  Но  я  все-таки  хочу
знать. Нас освободили?
     - Вас...
     Она  заколебалась,  подыскивая  подходящий  дипломатичный  ответ,  но
присущая ей искренность, по-видимому, взяла верх.
     - Мы рады принимать вас здесь у себя, но вы не  должны  покидать  это
поместье. Мы надеемся, что сумеем убедить вас помочь нам. Вы будете  щедро
вознаграждены.
     - Помочь? Как?
     - Научив наших мастеров и друидов делать такое же волшебное оружие  и
такие же волшебные повозки, как ваши.
     Эверард вздохнул. Объяснять было бесполезно.  В  этом  мире  не  было
орудий, чтобы сделать  орудия,  необходимые  для  производства  нужных  им
предметов, но как объяснить это людям, которые верят в колдовство?
     - Это дом вашего дяди? - спросил Эверард.
     - Нет, мой собственный, - ответила Дейдра. - Я единственный  ребенок.
Мои родители были очень богаты и знатны. Они умерли в прошлом году.
     Ап Сиорн выговорил несколько слов, будто отрубил их. Дейдра перевела.
Лицо ее стало озабоченным.
     - История вашего прибытия известна уже всему Катувеллаунану, а значит
и иностранным шпионам тоже. Мы надеемся,  что  сможем  вас  здесь  от  них
спрятать.
     Эверард вспомнил, какие  штуки  в  его  собственном  мире  откалывали
страны Оси  и  союзные  державы  в  маленьких  нейтральных  странах  вроде
Португалии,  и  внутренне  содрогнулся.  Люди,  доведенные   до   отчаяния
приближающейся  войной,  очевидно,  не  будут  столь   гостеприимны,   как
афаллоняне.
     - В чем заключается конфликт, о котором вы мне  говорили?  -  спросил
он.
     -  Речь,  конечно,  идет  о  контроле  над  Айсенийским  океаном.   В
частности, над группой богатейших островов, которые мы  называем  Инис  ир
Лионнах.
     Плавным движением Дейдра поднялась с кресла  и  показала  на  глобусе
Гавайи.
     - Видите ли, - продолжала она тоном старательной ученицы, - как я уже
говорила, Литторн и западные союзники (включая нас) истощили друг друга  в
войнах.  Основные  же  могущественные  державы  сегодня  -  Хай  Бразил  и
Хиндурадж. Они постоянно ссорятся, захватывают новые  земли.  В  их  ссору
втягиваются и маленькие государства, потому что тут  вопрос  не  только  в
престиже, но и  в  том,  какая  система  лучше:  монархия  Хиндураджа  или
теократия солнцепоклонников Хай Бразил.
     - Могу я спросить, какова ваша религия?
     Дейдра поморщилась. Вопрос явно показался ей ненужным.
     - Более образованные  люди  считают,  что  существует  Великий  Баал,
который  создал  всех  меньших  богов,  -  наконец  ответила  она.  -  Но,
естественно,  мы  придерживаемся  и   древних   культов   и   чтим   также
могущественных богов других стран,  например  в  Литторне  -  Перхунаса  и
Чернобога,  в  Симберленде  Вотана,  Аммона,  Браму,  Солнце...  Лучше  не
испытывать их терпения.
     - Понятно.
     Ап Сиорн предложил им  сигары  и  спички.  Ван  Саравак  затянулся  и
сердито сказал:
     - Черт, почему эта история изменилась именно по такой линии, что я не
знаю здесь ни одного языка?
     Потом лицо его просветлело.
     - Но мне легко даются языки,  даже  без  гипноза.  Я  попрошу,  чтобы
Дейдра взялась учить меня.
     - И тебя и меня, - сразу же сказал Эверард. - Но послушай, Ван...
     Он быстро пересказал ему содержание разговора.
     - Гм-м...
     Молодой человек потер подбородок.
     - Хорошего мало, а? Конечно, если только они дадут нам  добраться  до
скутера, мы легко ускользнем. Почему бы не сделать вид,  что  мы  согласны
помочь?
     - Не такие уж они дураки, - сказал Эверард.  -  Они  могут  верить  в
чудеса, но не в такое неограниченное бескорыстие.
     - Странно, что при подобной отсталости в области интеллектуальной  им
известны двигатели внутреннего сгорания.
     - Нет. Это как раз вполне понятно. Поэтому я и спросил их о  религии.
Она всегда была чисто языческой: даже иудаизм - и тот исчез, а буддизм  не
имеет  большого  влияния.   Как   доказал   еще   Уайтхэд,   средневековые
представления о едином всемогущем боге дали толчок науке, внушив понятие о
существовании  законов  природы.  А  Льюис  Мэмфорд  добавил,  что  ранние
монастыри были, вероятно, первыми изобретателями часового  механизма.  Это
было очень нужное изобретение  в  связи  с  необходимостью  собираться  на
молитву. В здешний мир часы пришли, кажется, значительно позже.
     Эверард горько улыбнулся, скрывая за улыбкой грусть.
     - Странно говорить об этом. Уайтхэда и Мэмфорда никогда  не  было.  И
все-таки...
     - Подожди минуточку, - Эверард  повернулся  к  Дейдре.  -  Когда  был
открыт Афаллон?
     - Белыми? В 4827 году.
     - Гм... Откуда вы ведете летоисчисление?
     Дейдра уже перестала обращать внимание на их невежество.
     - С сотворения мира. По крайней мере, с той даты, которую называют  в
этой связи ученые. 5964 года назад.
     Что соответствует знаменитой дате епископа Усшера: 4ОО4 года до нашей
эры. Возможно, это простое совпадение... но все-таки  в  этой  цивилизации
был определенный семитический элемент. Легенда о сотворении мира  в  Книге
бытия тоже вавилонского происхождения.
     - А когда пар (пнеума) стал впервые использоваться в двигателях ваших
машин?
     - Около тысячи лет назад. Великий друид Бороихм О'Фиона...
     - Неважно.
     Эверард курил сигару и что-то обдумывал. Потом он  повернулся  к  Ван
Сараваку.
     - Я начинаю понимать, что произошло, -  сказал  он.  -  Галлы  всегда
считались не более чем варварами. Но они многому научились  у  финикийских
торговцев, греческих колонистов и этрусков в цизальпинской  Галлии.  Очень
энергичный, предприимчивый народ. Римляне же были флегматичны  и  довольно
далеки от интеллектуальных интересов. В нашей истории  до  средних  веков,
когда Римская империя была сметена варварами, уровень развития техники был
чрезвычайно низок. В здешней истории римляне исчезли рано. Так же,  как  и
евреи, уверен в этом. На мой взгляд произошло  следующее:  при  отсутствии
могущественного  Рима  с  его  теорией  равновесия  сил  сирийцы  подавили
маккавеев, даже у нас чуть было не случилось то же самое. Иудаизм исчез, а
следовательно так и не возникло христианство. Но как бы то ни было,  когда
Рим прекратил свое существование, галлы стали  господствующей  силой.  Они
начали изучать окружающий мир, построили более  совершенные  корабли  и  в
девятом веке открыли Америку. Но они не настолько  превосходили  индейцев,
чтобы те не могли  догнать  их  в  развитии  и  даже  создать  собственные
империи,  как  сейчас  Хай  Бразил.  В  одиннадцатом  веке  кельты  начали
мастерить паровые машины. У них, наверное, был и  порох,  может  быть,  из
Китая, и некоторые другие изобретения. Но все эти достижения  -  результат
проб и ошибок, без всякой научной основы.
     Ван Саравак кивнул.
     - Думаю, ты прав. Но что случилось с Римом?
     - Не знаю. Пока еще не знаю. Но ключевой  момент,  который  мы  ищем,
находится именно там.
     Он повернулся к Дейдре.
     - Сейчас я, вероятно, удивлю  вас,  -  сказал  он  вкрадчиво.  -  Мои
соотечественники уже побывали в вашем мире 25ОО лет назад.  Вот  почему  я
говорю по-гречески, но мне неизвестно, что у вас произошло с тех пор.  Как
я понял, вы занимаетесь наукой и много знаете, и мне хотелось бы  услышать
именно от вас историю вашего мира.
     Она  покраснела  и  опустила  свои  длинные  темные  ресницы,   столь
необычные у рыжеволосых.
     - Буду рада помочь вам всем, чем могу. А  вы,  -  воскликнула  она  с
мольбой, - вы поможете нам?
     - Не знаю, - с трудом проговорил Эверард. - Я бы хотел помочь, но  не
знаю, сможем ли мы... Потому что мой долг - уничтожить и вас  и  весь  ваш
мир. Навсегда.



                                    5

     Когда Эверарда проводили в его комнату,  он  обнаружил,  что  здешнее
гостеприимство действительно не знает границ. Сам он был слишком  устал  и
подавлен, чтобы воспользоваться им... но, подумал он, засыпая, по  крайней
мере рабыня, которая ждала Вана, не будет разочарована.
     Вставали  здесь  рано.  Из  своего  окна  Эверард  видел  стражников,
шагающих взад и вперед по берегу, но это никак  не  повлияло  на  прелесть
свежего утра. Вместе с Ван Сараваком он сошел вниз к завтраку, состоявшему
из бекона, яиц, тостов и крепкого кофе - о чем  еще  можно  было  мечтать!
Дейдра сообщила, что ап Сиорн уехал обратно в  город  на  совещание:  она,
казалось, забыла свои огорчения  и  весело  болтала  о  пустяках.  Эверард
узнал, что она играет в любительском драматическом театре, который  иногда
ставит классические греческие пьесы  в  оригинале,  и  поэтому  так  бегло
говорит по-гречески, любит ездить верхом, охотиться, ходить  под  парусом,
плавать...
     - Как вы насчет этого? - спросила она.
     - Насчет чего?
     - Поплавать в море.
     Дейдра вскочила с кресла, стоявшего на лужайке,  где  они  беседовали
под багряными  кронами  осенних  деревьев.  Она  совершенно  непринужденно
принялась скидывать с себя одежду. Эверарду  показалось,  что  он  услышал
стук отвалившейся челюсти Ван Саравака.
     - Пошли! - засмеялась она. - Кто  нырнет  последним,  тот  бриттиский
дохляк!
     Она уже плескалась в седом прибое, когда к морю дрожа подошли Эверард
с Ван Сараваком. Венерианин застонал.
     - Я  с  жаркой  планеты.  Мои  предки  были  индонезийцами.  Экватор.
Тропические пташки.
     - В твоем роду были и голландцы, - ухмыльнулся Эверард.
     - У них достало ума перебраться в Индонезию.
     - Ну что ж, тогда оставайся на берегу.
     - Вот еще! Если может она, могу и я.
     Ван Саравак попробовал воду ногой и снова застонал.
     Эверард собрал все свое мужество, вспомнил все,  чему  его  учили,  и
вбежал в море. Дейдра брызнула на него водой. Он глубоко нырнул, схватился
за стройную ногу и потянул ее вниз. Они дурачились в воде несколько минут,
затем выскочили на берег и побежали в дом под  горячий  душ.  Ван  Саравак
горестно плелся сзади.
     - Танталовы муки, - жаловался он. - Самая  красивая  девушка  в  этом
мире, а я не могу поговорить с нею, да она еще  к  тому  же  -  наполовину
белый медведь.
     Растертый полотенцем и одетый рабами в местную одежду, Эверард прошел
в гостиную к пылающему очагу.
     - Что это за расцветка? - спросил он, указывая  на  свою  шотландскую
юбку в клетку.
     Дейдра подняла рыжую головку.
     - Это цвета моего  клана.  Почетный  гость  у  нас  всегда  считается
принадлежащим к клану хозяина дома, даже если он кровный его враг. А мы не
враги, Мэнслах.
     Эти слова опять повергли его в дурное настроение. Он вспомнил,  какая
перед ним цель.
     - Мне бы хотелось узнать побольше о вашей истории, - сказал он.  -  Я
всегда интересовался этим предметом.
     Она кивнула, поправила золотую пряжку  в  волосах  и  сняла  с  тесно
уставленной полки одну из книг.
     - На мой взгляд, это самая лучшая книга по  истории  мира.  В  ней  я
смогу найти все детали и подробности, которые вас заинтересуют.
     И заодно расскажешь мне, как лучше разрушить ваш мир.
     Эверард уселся рядом с ней на диван. Дворецкий вкатил столик с  едой.
Эверард ел машинально, не чувствуя вкуса.
     - Скажите, - спросил он наконец, желая проверить свое  предположение.
- Рим и Карфаген воевали друг с другом?
     - Да. Два раза. Сначала они были  союзниками  против  Эпира.  Римляне
выиграли первую войну и попытались ограничить действия Карфагена.
     Девушка склонилась над книгой, и, глядя на ее тонкий профиль, Эверард
подумал, что она напоминает прилежную школьницу.
     - Вторая война разразилась через двадцать три года и  продолжалась...
гм... одиннадцать лет, хотя последние три года войны по существу не  было,
просто добивали противника - Ганнибал уже взял и сжег Рим.
     Ага! Почему-то этот успех Ганнибала  не  вызвал  у  Эверарда  прилива
радости. Вторая Пуническая война (здесь ее называли римской) или,  вернее,
какой-то ключевой эпизод этой  войны  и  был  тем  поворотным  пунктом,  в
результате которого изменилась история. Но частью из  любопытства,  частью
из суеверия Эверард не стал сразу выяснять, какой именно это  был  эпизод.
Сначала в его мозгу должно было уложиться все, что произошло  (нет...  то,
чего не произошло. Реальность - вот она, теплая, живая рядом с ним; сам же
он - бесплотный призрак).
     - Что же было дальше? - бесстрастно произнес он.
     - Карфагенская империя  захватила  Испанию,  южную  Галлию  и  кончик
Итальянского сапога, - сказала она. - После того как римская  конфедерация
распалась, остальная часть Италии  оказалась  совершенно  бессильной,  там
царил хаос. Но правительство Карфагена было слишком продажно и поэтому  не
могло управлять империей. Сам Ганнибал был убит  людьми,  считавшими,  что
его честность стоит им поперек дороги. Тем временем Сирия и Парфиа воевали
за восточное побережье Средиземного моря. Парфиа победила и попала под еще
более сильное греческое влияние, чем когда-либо прежде. Примерно через сто
лет после римских войн  Италию  захватили  германские  племена.  (По  всей
видимости, кимвры с тевтонами и амбронами, которые были их  союзниками.  В
мире Эверарда их остановил Марий.) Их разрушительные походы  через  Галлию
заставили переселиться кельтов. В основном  по  мере  упадка  Карфагенской
империи они мигрировали в Испанию и Северную Африку. А от карфагенян галлы
научились многому. Последовал долгий период войн, в течение которых Парфиа
уступала свои территории,  а  государства  кельтов  росли.  Гунны  разбили
германцев в Средней Европе, но в свою очередь были побеждены  Парфией,  на
завоеванные пространства вошли галлы, и германцы остались только в  Италии
и Гипербореях (по всей видимости, на Скандинавском полуострове). На верфях
стали закладывать большие  корабли,  в  результате  росла  торговля  между
Дальним Востоком и Аравией, а также  непосредственно  с  Африкой,  которую
корабли огибали, направляясь на восток. (В истории  Эверарда  Юлий  Цезарь
был изумлен, когда увидел, что венеты строят самые лучшие корабли во  всем
Средиземноморье.) Кельты открыли Северный Афаллон, думая, что это  остров,
- отсюда название "инис", - но они были  изгнаны  оттуда  индейцами  майя.
Бриттиские колонии  дальше  на  север  уцелели  и  впоследствии  завоевали
независимость. Тем временем набирал силу Литторн. Был  период,  когда  это
государство завоевало большую  часть  Европы.  Только  западная  ее  часть
возвратила  себе  независимость  в  результате  мирного   договора   после
столетней войны, о которой я уже говорила. Азиатские страны  сбросили  иго
своих истощенных войной европейских завоевателей и быстро  развивались,  а
западные государства, наоборот, приходили в упадок.
     Дейдра подняла голову от  книги,  которую  перелистывала,  ведя  свой
рассказ.
     - Но все это - только самые основные факты  нашей  истории,  Мэнслах.
Продолжать?
     Эверард покачал головой.
     - Нет, спасибо.
     После минутной паузы он сказал:
     - Вы очень честно рассказываете о положении в своей стране.
     - Большинство из нас не хочет  признавать  этого,  но  я  предпочитаю
смотреть правде в глаза, - резко сказала Дейдра.
     Она тут же добавила с живым интересом:
     - Но расскажите мне о вашем мире. В это чудо трудно поверить.
     Эверард вздохнул, плюнул на свою совесть и принялся врать.


     Нападение произошло после обеда.
     Ван Саравак наконец-то воспрял духом и прилежно занимался  с  Дейдрой
изучением афаллонского языка. Они ходили по  саду,  взявшись  за  руки,  и
называли различные предметы; затем, чтобы освоить и  глаголы,  производили
всевозможные действия. Эверард плелся за ними, мимолетно думая о том, что,
пожалуй, он - третий лишний, и главным  образом  пытаясь  сообразить,  как
добраться до скутера.
     На безоблачном бледном небе  сверкало  ясное  солнце.  Алым  пламенем
полыхал клен, по траве катились гонимые ветром желтые листья. Пожилой  раб
неторопливо убирал двор граблями. Молодой стражник-индеец стоял в  ленивой
позе с ружьем на плече. Два  волкодава  дремали  у  ограды.  Картина  была
настолько мирной, что  с  трудом  верилось,  что  за  этими  стенами  люди
готовились убивать друг друга.
     Но люди остаются людьми в истории любого мира.  Возможно,  в  здешнем
мире они  не  обладают  безжалостной  и  утонченной  жестокостью  западных
цивилизаций;  можно  даже  сказать,  что   они   кажутся   до   странности
неиспорченными. Но это не от недостатка старания.  И  в  этом  мире  наука
может