на друга:  атлети-
ческим сложением, настороженностью взглядов. Осмотрелись, подошли к кру-
тому берегу ручейка, прошли несколько десятков метров - из обрыва торча-
ла большая зарешеченная труба, из которой наружу текла зловонная каша.
   Один из приехавших в "УАЗе", скользя резиновыми  сапогами  по  мокрой
глине обрыва, поморщился и, подняв голову, прокомментировал:
   - Воняет-то как...
   - Все правильно, один из выходов канализационного  коллектора.  А  ты
что хочешь - чтобы говно майской розой пахло? - Бросивший  эту  реплику,
видимо, был старшим. - Давай, времени мало, спускайся...
   Его напарник извлек  из  глубокого  накладного  кармана  плоскогубцы,
мгновенно перекусил ржавую проволоку, которой решетка была прикреплена к
краю трубы и, брезгливо осмотрев руки, вытер их о траву.
   - Долго будем ждать?
   Старший взглянул на часы.
   - Из зоны он вышел минут пять или десять назад - если ничего не поме-
шало. Расчетное время - сорок пять минут плюс-минус минут десять.  Глав-
ное, чтобы направление не перепутал, иначе в другом месте  выйдет.  Ждем
два часа, дальше нет смысла.
   - Думаю, не перепутает. - Напарник старшего аккуратно  вытер  плоско-
губцы и, осмотревшись, принялся осторожно подниматься наверх.
   В это самое время где-то совсем рядом гулко застрекотал мотороллер, и
приехавшие на "уазе" встревоженно обернулись на резкий  звук.  Прямо  на
них катил, сжимая перевязанный синей изолентой руль, какой-то ветхий де-
док - обширные залысины, просвечивающиеся между клочковатыми седыми  во-
лосами, казались словно нарисованными  на  голове;  воспаленные  красные
глазки подозрительно буравили незнакомцев. Мотороллер был  грузовым,  из
багажника торчали сухие сучья: видимо, дедушка приехал за валежником.
   Остановившись и заглушив двигатель, старичок спешился и, с подозрени-
ем взглянув на молодых людей, спросил:
   - Вы откуда тут такие?
   - Езжай, старик, не твоего ума дела, - посоветовал старший.
   - Эта машина ваша? Что вы тут делаете? А документики у вас есть? -  с
неожиданной бдительностью спросил водитель мотороллера.
   - Старик, иди на хрен, я же сказал, - последовал уверенный ответ.
   - Да вы знаете, кто я... Я в милиции двадцать  лет  проработал,  я  и
сейчас в добровольной народной дружине! - Казалось, еще минута, и  дедок
изойдет слюной от праведного возмущения.
   - Из "Рыбнадзора" мы, из Ульяновска. - Младший,  поняв,  что  скандал
теперь неуместен, извлек из кармана документы. - Браконьеров тут  ловим,
вот мое служебное удостоверение.
   Дедок проработал документ до последнего штампика, взвесил его на руке
и, вздохнув, вернул владельцу.
   - Ну извините, коли так. И все-таки надо бы повежливей...
   - Дедушка, езжай своей дорогой, а то сейчас ненароком найдем и у тебя
запрещенную снасть, тогда и твоя ДНД не поможет, - примирительно  произ-
нес обладатель удостоверения.
   Старик, бросая на инспекторов "Рыбнадзора"  сердитые  взгляды,  долго
заводил мотороллер, кашлял, что-то горестно шептал...
   - Попали, -  задумчиво  сказал  старший,  провожая  его  взглядом.  -
Все-таки, что ни говори, - лишний свидетель...
   - Ладно, он сюда больше не сунется. Сколько там времени прошло?..
   Казалось, зловоние пронизывает каждый орган, каждую клеточку беглеца.
Нестерпимая вонь фекалиев густо набивалась в легкие, до слез резала гла-
за; омерзительная густая масса залепливала уши, сочилась в сапоги  и  за
воротник, но Саша, плывя по шею в дерьме, упорно, метр за метром,  прод-
вигался вперед. Мокрая одежда сковывала движения, каждый шаг  давался  с
неимоверным трудом.
   Он передвигался в кромешной темноте - вокруг булькала вязкая жижа,  и
казалось, зловонные газы роятся перед самым лицом. Чтобы  не  пропустить
выход наружу, надо было то и дело щупать шершавую, покрытую мягкими  на-
ростами трубу.
   Солоник знал - ему надо пропустить четыре поворота, и лишь  на  пятый
свернуть влево. Иначе он просто заблудится в этом огромном омерзительном
лабиринте, сгинуть в котором куда проще, чем в него попасть.
   Несколько раз беглецу казалось, что он пропустил нужное  ответвление,
не заметив его, - приходилось возвращаться, убеждаясь, что все в  поряд-
ке, что он еще не достиг нужного поворота. В рот, в нос, в глотку  то  и
дело набивалось дерьмо, и беглец, отфыркиваясь и отплевываясь, с  трудом
подавлял в себе рвотные спазмы.
   Сколько времени прошло с тех пор, как он спустился в этот жуткий под-
земный лабиринт? Он не помнил, а  рассчитывать  ход  времени,  полагаясь
лишь на собственную интуицию, не приходилось - в замкнутом  пространстве
минуты и часы всегда текут иначе, чем под открытым небом. А уж тем более
- в таком пространстве...
   Идти становилось все трудней - фекальные массы препятствовали  движе-
нию, и, казалось, мерзкая жижа никогда не выпустит его  из  этой  жуткой
трубы.
   Вот и последний, четвертый поворот. Еще метров сто - сто пятьдесят  -
до чего же трудно они даются! Он принялся считать шаги; всего триста-че-
тыреста шагов отделяют его от свободы!
   Один, два, три... десять, пятнадцать, двадцать... сто, сто один,  сто
два...
   Саша то и дело проводил правой рукой по рыхлой, скользкой  внутренней
стенке трубы - неожиданно она провалилась. И этот провал был пятым, пос-
ледним, которого он так ждал...
   Свернул, сделал еще несколько шагов, и внезапно  глаза,  привыкшие  к
темноте, остро резанул ослепительно-белый свет.
   Он уже знал, что это и есть та самая воля - но сил почти  не  остава-
лось. Голова гудела, словно церковный колокол, во рту появился солонова-
тый привкус - несомненно, собственной крови.
   Тем временем мерцавшее белесым светом пятно увеличивалось в размерах,
приближаясь, манило вперед. Он с трудом поднял голову и увидел, что  это
- небо.
   Перечеркнутое рельефными линиями ивовых ветвей,  напомнивших  колючую
проволоку "локалок", небо, звало вперед - небо свободы. Неизвестно отку-
да появились силы, и Солоник, стараясь дышать ртом и, чтобы не стошнило,
задерживая дыхание, двинулся на этот призывно белевший свет.
   Вверху - там, где наверняка конец зловонию, обозначилось некое движе-
ние. Саше почудились приглушенные мерные шаги. Или это кровь  стучала  в
ушах?
   - Эй, это ты?
   Беглец прохрипел что-то невнятное, но тем не  менее  был  услышан,  -
спустя минуту на фоне светлого пятна выросла темная мужская фигура.
   - Лови веревку. Привязывайся, мы тебя сейчас вытащим...
   Он судорожно схватил липкий,  выскальзывающий  конец,  обматывая  его
вокруг кисти правой руки. Веревка натянулась, неслышно  завибрировав,  и
Солоника поволокли наружу.
   Вытаскивали его долго - минут пятнадцать. Мокрая одежда упрямо тянула
его вниз, тяжелая набрякшая роба зацепилась карманом за острый край  ре-
шетки, и ее пришлось долго высвобождать. Бывший зек не помнил, как  очу-
тился на берегу, не помнил лиц и первых слов своих спасителей.  Лежа  на
спине, Саша, словно вытащенная на лед рыба, судорожно хватал ртом  влаж-
ный, пахнущий травой и землей воздух свободы.
   - Ну что, отдохнул? - послышался над самым ухом все тот же  голос.  -
Давай быстро переодеваться, времени у нас нет...
   Беглеца хватились лишь через несколько часов:  на  вечерней  проверке
выяснилось, что бригадир Солоник почему-то отсутствует.
   Сперва, естественно, решили,  что  залетевший  по  "мохнатке"  бывший
мент, оказавшийся к тому же таким строптивцем, пал от заточки  злопамят-
ных блатных, державших тут масть, - у них имелись все  основания  отпра-
вить его на тот свет. Это, наверное, было лучшим исходом для всех: любую
смерть зека на промзоне проще простого списать на производственный трав-
матизм и несоблюдение техники безопасности.
   Однако эти светлые надежды не оправдались - вскоре на "промзоне"  был
найден старый бушлат, который, судя по пришитому  лоскуту  с  выведенной
фамилией, несомненно, принадлежал Александру Солонику.  Сварочный  аппа-
рат, маска и, что самое жуткое - грамотно вырезанный открытый люк  кана-
лизационного коллектора, - оправдали самые худшие опасения.
   "Хозяин", "кум", начальник отряда и, естественно, режимник встали  на
уши. Были вызваны кинологи с розыскными собаками, но  псы,  естественно,
следа не взяли. У края зловонной прорвы служебная овчарка  лишь  жалобно
поскуливала.
   Такого Ульяновская "восьмерка" еще не знала: побег - несомненное  ЧП.
А уж если он не раскрыт по горячим следам, на успех вряд ли придется на-
деяться. Побег несмываемым пятном ложится на погоны начальства: неизбеж-
ны проверки из ГУИТУ, объявление о неполном служебном соответствии,  по-
нижение в должности и звании...
   Найти беглеца собственными силами не получалось; пришлось  сигнализи-
ровать в областное Управление МВД. И разразился скандал, чреватый  круп-
ными неприятностями и серьезными  оргвыводами.  Ввиду  грядущего  визита
ульяновского начальства был усилен режим,  проведен  тотальный  шмон  во
всех бараках, и даже блатных выгнали на "биржу", то есть на общие  рабо-
ты. "Хозяин" распорядился заварить по новой все люки, да что толку?
   Поиски тем временем продолжались с удвоенной силой, география их, ес-
тественно, расширилась. Операция "Перехват" была объявлена по  всей  об-
ласти. Руководство выслало усиленные наряды ко всем выходам  канализаци-
онного коллектора, были опрошены все возможные  свидетели,  но  реальных
результатов это не дало.
   "Мужики" из бригады беглеца в один голос утверждали, что в  тот  день
ничего подозрительного не заметили - наверняка они тихо радовались тому,
что ставший борзым "бугром" бывший мент больше не будет их гнуть.  Прав-
да, следак из Ульяновска сперва обратил внимание  на  показания  бывшего
старшины патрульнопостовой службы, сигнализировавшего  о  подозрительном
"уазе" с надписью "Рыбнадзор", но проверка установила, что такая  машина
действительно выезжала к небольшому безымянному ручью в нескольких кило-
метрах от зоны...


   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Выцветшее, словно солдатская гимнастерка, небо над головой, выжженная
сухая каменистая земля, вязкий, густой, почти неподвижный воздух,  мелко
хрустящий песок на зубах - вот что такое Средняя Азия в  середине  лета.
Зной изнуряет, изматывает, и кажется, что от него нет спасения даже  под
крышами домов.
   Впрочем, здесь, под отливавшими серебром низкими оцинкованными крыша-
ми, бескрайнюю казахскую степь нельзя было видеть во всей ее  первоздан-
ности. С четырех сторон обзор ограничивался высоким унылым забором, и из
окна приземистого кирпичного сооружения казарменно-административного ти-
па виднелась лишь узкая желтая полоска, отливавшая меднокрасным  цветом.
Снизу эта полоса жирно подчеркивалась сплошной бетонной линией  огражде-
ния.
   Во внутреннем периметре глухого бетонного забора не было ни  хитроум-
ных видеокамер наружного наблюдения, ни атлетически сложенных охранников
у ворот, ни белоснежных тарелок параболических антенн, ни тем более  вы-
зывающе-роскошных иномарок. Типовая черно-серая  табличка  у  стеклянной
будочки КПП извещала, что за серым бетоном  находилась  воинская  часть.
Правда, человек сведущий по первым цифрам номера в/ч мог понять, что от-
носится она к пограничным войскам,  которые,  как  известно,  структурно
входят в Комитет Государственной Безопасности при Совете Министров СССР.
Этим информация и исчерпывалась. Да и вряд ли тут, в степной глуши,  мог
появиться кто-нибудь посторонний - единственная дорога, ведущая от ворот
КПП в сторону трассы, почти все время оставалась пустынной.
   Именно такую картину наблюдал Координатор, приехав в специальный тре-
нировочный лагерь в окрестностях Алма-Аты.
   Солнце в зените палило безжалостно. Не  спасал  и  огромный  японский
вентилятор с мощными лопастями. Капельки пота выступали на  высоком  лбу
бывшего генерала КГБ, и носовой платок, лежавший на  столе,  стал  скоро
влажным.
   Несмотря на изнурительную жару, Координатор прибыл из столицы в  кон-
сервативного покроя костюме - из тех, что обычно надевал на  официальные
встречи. Дорогое серое сукно совершенно не  гармонировало  с  пятнистыми
майками и пляжными шортами инструкторов и курсантов, но московский гость
терпел: сказывалась давняя привычка выглядеть подчеркнуто-официально.
   Он выглядел уставшим - то ли от долгого перелета, то ли от  жары,  то
ли от обилия дел, то ли от всего вместе. Поглядывая на хозяина кабинета,
невысокого подтянутого мужчину с подчеркнуто военной выправкой,  которую
еще больше подчеркивал пятнистый камуфляж, гость  вытирал  руки  носовым
платком.
   Странно выглядела эта встреча, да и вся ситуация смотрелась неестест-
венно: действующий полковник "органов"  докладывал,  по  сути,  частному
штатскому лицу о вещах, которые в "конторе" знали лишь единицы. Доклады-
вал подробно, обстоятельно, не торопясь, соблюдая субординацию -  штатс-
кое частное лицо начальственно кивало, уточняло, задавало вопросы...
   - Так, достаточно, с этим все ясно. Как новый  контингент?  -  бывший
кагэбэшный генерал пододвинулся ближе к вентилятору, с тоской взглянув в
окно на безоблачное синее небо.
   - По физическим кондициям кто-то хуже, кто-то лучше.  Вряд  ли  можно
найти тут чудобогатыря, - хозяин кабинета был сух, деловит и  корректен.
- Здоровье у большинства подорвано в местах лишения  свободы,  несколько
человек - отъявленные наркоманы, чего, впрочем, и не скрывают. Наши спе-
циалисты проводят специальную терапию. С первыми контрольными норматива-
ми по физподготовке не справился почти никто. Кроме одного...
   Брови Координатора удивленно поползли вверх - он-то  прекрасно  знал,
какого рода "контингент" тут собран.
   - Кто он?
   - Александр Сергеевич Солоник, шестидесятого года рождения, из Курга-
на, бывший сержант милиции, осужденный по статье сто семнадцатой плюс за
побег. Для бывшего милиционера, к тому же побывавшего в  местах  лишения
свободы, довольно интересен: не пьет, не курит, не говоря уже о наркоти-
ках и всем остальном. Психологические тесты свидетельствуют о  безуслов-
ной конкретности мышления, но жизненные  установки  определены  довольно
размыто. Честолюбив, тщеславен,  скрытен,  расчетлив.  Налицо  лидерские
устремления, которые он, впрочем, явно не  демонстрирует.  С  курсантами
подчеркнуто ровен, но приятельских отношений ни с кем не поддерживает. А
вообще - очень любопытная биография. - Полковник вежливо пододвинул  ему
папку с личным делом.
   В этот момент недавний лубянский начальник почему-то поймал  себя  на
мысли, что эти имя и фамилия - Александир Солоник - ему уже встречались.
Он даже командировал своего заместителя по охранной фирме, бывшего мили-
цейского сыскаря, к нему на собеседование. Вот только в какой связи  это
запало в память?
   Хозяин кабинета продолжал, но уже более сдержанно:
   - Конечно, сейчас говорить что-нибудь однозначное трудно, но все-таки
из всего прибывшего отребья этот заметно выделяется.
   Для приличия полистав растрепанное личное дело, Координатор, то и де-
ло теребя носовой платок, ответил размыто и неопределенно:
   - Безусловно, сейчас просчитать что-то однозначно тяжело.  Физические
кондиции и тестирование ни о чем не говорят: первое - наживное, второе -
изменчиво. Неизвестно, как он поведет себя в экстремальной  ситуации.  К
тому же мы предвидим естественный отсев - процентов  тридцать,  если  не
половина. А потом, как вы сами понимаете...
   Сказал - и запнулся на полуслове. Рельефно играющие желваки,  взгляд,
устремленный поверх головы собеседника, плотно сжатые  губы  -  все  это
свидетельствовало, что московский гость о чем-то серьезно  и  напряженно
размышляет. Естественно, хозяин кабинета был достаточно тактичен,  чтобы
не прерывать работу мысли, - тихонько придвинул к себе папки личных дел,
сделав вид, что читает одну из них.
   Первым нарушил молчание гость.
   - Как вы сказали - Солоник? - Из глубин памяти Координатора  неотвра-
тимо выплывала давешняя картинка - московский офис, похожий на кота  за-
меститель, состоявшийся с ним разговор.
   - Так точно, Александр Солоник, - подтвердил собеседник.
   Давешняя картинка сразу же ассоциировалась с идеей того разговора - о
том, что борец с российским криминалом должен быть одинодинешенек, и да-
же определения такого человека: "Крошка Цахес", рыцарь плаща  и  кинжала
без страха и упрека, идейный борец с оргпреступностью. Карающая десница.
Короче - человек-легенда.
   Да, тогда, в беседе с заместителем, экс-генерал очень точно определил
формулировку - настолько точно, что запомнил ее  почти  слово  в  слово:
"Страх всегда персонифицирован - он не может быть размытым, абстрактным.
Боятся всегда кого-то или чего-то. То, что можно назвать по имени. Нужен
один-единственный человек, конкретный, реальный, именем  которого  можно
будет пугать. На такого человека будет работать вся  "С-4":  разведчики,
аналитики, другие ликвидаторы. У него будет свой, хорошо узнаваемый  по-
черк, который, при желании, можно будет легко подделать. Еще раз подчер-
киваю: работа целого подразделения будет фокусироваться  именно  на  нем
одном. С другой стороны, такой человек идеален как  ширма,  как  прикры-
тие..."
   - Я могу встретиться и переговорить  с  этим...  -  Чтобы  не  выдать
собственную заинтересованность, гость нарочито-внимательно  взглянул  на
титул личного дела. - Солоником Александром?
   - Он сейчас на занятиях по физподготовке,  -  несколько  извинительно
ответил начальник центра подготовки и, взглянув на часы, добавил: -  Они
закончатся минут через десять. Не хотелось бы отрывать, чтобы  не  выде-
лять его из всей массы контингента, обращая на него внимание.  Обождете,
товарищ генерал?!
   - ...Раз-два, раз-два, сохранять дыхание, не отставать,  распределять
силы, - доносилась из мегафона ставшая уже привычной команда. - Предпос-
ледний круг можете пройти пешком...
   Саша, так же, как и несколько десятков курсантов, бежал  кросс  -  до
финиша оставалось не более километра. Солоник был вторым, и впереди мая-
чила спина высокого светловолосого парня - мокрое пятно между  лопатками
расплывалось в глазах Солоника.
   - Не укладываетесь,  бездельники.  Работать  надо,  работать,  -  на-
чальственно гремел мегафон. - Раз-два, раз-два...
   До слуха Саши доносилось тяжелое дыхание бежавшего впереди.  Кажется,
его звали Андреем, а фамилия его была вроде бы Шаповалов, и был  он  как
будто из Питера. Но - и это несомненно! - биография этого курсанта в ос-
новном повторяла биографию самого Солоника, впрочем, как и  подавляющего
большинства остального "контингента".
   Оставалось еще два круга по стадиону - две трети  километра.  Питерец
явно сдавал. Казалось, еще несколько шагов - и он  свалится  на  гаревую
дорожку. Дыхание сделалось прерывистым, шумным, колени подгибались, руки
безжизненными плетьми болтались вдоль туловища. По всему  было  заметно,
он не сумел правильно рассчитать свои силы, и потому на повороте  трени-
рованный Солоник легко обошел недавнего лидера.
   Поворот, еще один поворот - и последний  круг,  триста  тридцать  три
метра. Вновь поворот, которого больше не будет, и  еще  один,  и  еще...
Все-е-е-е...
   Пройдя финиш, Саша обессиленно свалился в тенек под навес. Он  пришел
первым, как и всегда приходил, но выложился весь без остатка.  Наверное,
если бы к его виску приставили ствол и сказали:  если  ты  не  пробежишь
один круг, тебя застрелят, он бы только прошептал пересохшими  губами  -
стреляйте, делайте что со мной хотите, но больше не побегу.
   - Раз-два, раз-два, не отставать, держите дыхание, - неслось из мега-
фона инструктора, подгонявшего остальных, - быстрей, быстрей, не уклады-
ваетесь...
   Солоник взглянул на часы - половина первого. Сейчас душ, потом  обед,
два часа отдыха, и новые занятия. Четыре часа теории, затем  двухчасовой
спецкурс вождения автомобиля, потом два часа стрельб в тире. И так  каж-
дый день, каждую неделю, кроме воскресенья. В воскресенье занятий не бы-
ло, не считая стрельб: тренер убеждал, что настоящ