И на этом платке было несколько слов. Плакал фраер - то было не ново.
   Вскоре вернулся официант, молча поставил заказанное и удалился.
   Саша взглянул на часы - половина восьмого. Кабак закрывается в  один-
надцать, значит, придется бесцельно сидеть тут до самого закрытия.
   Бесцельно ли? От него сие не зависит. Правильно говорят: хуже всего -
ждать и догонять.
   Покончив с ужином, Солоник откинулся на спинку кресла,  бросив  осто-
рожный взгляд в сторону выхода: новые клиенты не появлялись, и  из  зала
никто не выходил.
   А лабух на подиуме продолжал надрываться под лязг тарелок  и  слезные
рыдания электрогитары:
   И писал ей тогда: "Здравствуй, Валя моя, Здравствуй, Валя  моя  доро-
гая!
   Я разбойник и вор. Срок большой у меня, Ждет меня уж могила сырая!"
   Неожиданно Сашу словно что-то кольнуло. Такое ощущение может  быть  у
человека, осознавшего, что за ним осторожно, скрыто следят.
   Отключившись от песни, он осторожно обернулся  направо:  из  полутьмы
зала на него уставились чьи-то глаза, но рассмотреть, кто именно за  ним
наблюдает, было невозможно из-за царившей в зале полутьмы.
   Неожиданно над самым ухом послышался хрипловатый, словно простуженный
голос:
   - Привет, братан...
   Саша поднял голову - перед ним стоял высокий атлет лет двадцати пяти:
квадратные кулаки, коротко стриженная шишковатая голова, кожаная куртка,
спортивные штаны с красными лампасами. Короче,  типичный  "бык"  из  ка-
кой-нибудь местной бригады.
   - Добрый вечер, - поздоровался Солоник, жестом приглашая "быка"  при-
сесть.
   - А я за тобой уже второй день наблюдаю, - сообщил тот.
   - И чего высмотрел?
   - Да ничего... Странный ты мужик. Сидишь один, водяру не пьешь, телок
не снимаешь... На командировочного не похож, да и не бывают они тут. На-
верное, тебе что-то надо. Не минералку же сюда пить пришел?
   - А если и надо? - Солоник невозмутимо подлил себе боржоми.
   - А если надо, то говори, - не отставал "бык". - Ты хоть знаешь,  что
это за кабак?
   - Знаю. Братва тюменская тут собирается. - Казалось, Сашу было трудно
чем-то смутить.
   - А откуда?
   - В Кургане рассказывали... Оттуда и приехал.
   - А кто ты такой будешь? Бизнесмен? Пацан? - допытывался "бык".
   - Для тебя что, все люди на бизнесменов и пацанов делятся?
   "Бык" насупился, засопел.
   - Вот что: давай-ка ты поляну накрой, да перетрем, чо  тебе  тут  на-
до...
   Саша подозвал официанта и, достав из внутреннего кармана пресс  круп-
ных купюр, предложил новому знакомому - давай, заказывай.
   Когда на столе появились коньяк, мясо и фрукты, "бык"  явно  приобод-
рился. Недавняя настороженность сменилась покровительственной  снисходи-
тельностью, но Саша продолжал вести разговор вокруг да  около,  пока  не
говорил о цели своего визита и, цедя минералку, наблюдал за  соседом  по
столу.
   Тот жадно, по-свински чавкал, скреб ложкой по тарелке с нелепой  над-
писью "общепит", с неприятным тянущим звуком лакал армянский  коньяк.  В
Саше росло непреодолимое отвращение.
   Наконец, довольно икнув, "бык" спросил в лоб:
   - Так чо тебе в Тюмени надо?
   Саша начал издалека. Назвался своим настоящим  именем,  сообщив  все,
как его учили: да, нечего скрывать, он бывший мент. Подставили  -  бежал
из зала суда, поймали и на пермскую зону.
   - И как тебя там не опустили? - искренне удивился "бык".
   - Пробовали. Не получилось. Там "смотрящим" Корзубый был, а когда  не
вышло на меня наехать, убрали его со "смотрящих". Ты справки наведи, по-
интересуйся, какой там хипеж был, - посоветовал Солоник.
   - Наведу, - пообещал собеседник. А Саша продолжал гнуть свою линию.
   После того хипежа его перевели в ульяновскую "восьмерку". Бежал, шиф-
ровался, уходил от мусоров - скентовался с курганской братвой. Те приня-
ли его, простив ментовское прошлое. Пацаны серьезные, боевые, но  выхода
ни на кого из авторитетов не имеют. Нет таких в  Кургане.  В  общак  чей
лавье сливать, чьим именем крыться, если что? Вот его и послали  сюда  в
качестве полномочного представителя... Если уважаемый собеседник желает,
пусть передаст местной братве, чтобы те ему, Саше Солонику, стрелку  ки-
нули - перетереть.
   - Только я хочу вести базар с авторитетными людьми, - закончил курга-
нец.
   - А о ком ты слышал? - атлет изучающе взглянул на Сашу.
   - Знаю, что тут такой Ваня Титенков есть. Ржавый его  погоняло.  Если
можешь ему сказать - скажи. Слышал я еще и о таком Гавриле,  Геной,  ка-
жется, зовут, но о делах его ничего не знаю.
   - Ладно. - Тюменец грузно поднялся из-за стола, и  Солоник  сразу  же
обратил внимание, что был он как стеклышко трезвым. - Давай так:  завтра
вечером тут, в "Маке", за этим же столиком...
   Ответ Ржавого разочаровал: у меня и так все ништяк, ни с кем из  Кур-
гана я базаров вести не буду - к тому же, с бывшим мусором.
   Все это, как и было оговорено, сообщил Саше тот самый "бык", с  кото-
рым он имел беседу накануне.
   - Он мне велел еще такие слова передать: что это за хрен с бугра  тут
нарисовался? - бандит выглядел развязным и подчеркнуто высокомерным,  не
в пример вчерашнему. - Курганские в Тюмени не нужны, тут  своих  пацанов
выше крыши. Если они там хотят делами заниматься, пусть занимаются, а мы
тут ни при чем. А к Гавриле вообще не суйся - у нас с ним свои  дела,  а
какие - не твоего ума дело. Так что, ментяра, не путайся под ногами, ко-
ли жизнь дорога. Тебя сюда не звали, так что езжай из нашего  города  по
вечерней прохладе. А мы проследим обязательно. А коли так уж на  стрелку
набиваешься - давай, устроит тебе Ржавый  стрелку  со  своими  пацанами.
Только после нее ты уже никуда не поедешь.
   Саша выслушал эти слова совершенно спокойно, даже бровью не повел: на
нет и суда нет. Повел плечами и, рассчитавшись с официантом,  вышел,  не
попрощавшись.
   Взял такси, попросил повозить его по  городу,  затем  вышел,  проехал
несколько остановок на троллейбусе, а следующая  тачка  отвезла  его  на
квартиру, что по проспекту Ленина.
   Закрыл дверь на все замки,  извлек  из-под  кровати  небольшой  атта-
ше-кейс, щелкнул никелированными замочками... Там лежал блокнот с зашиф-
рованными координатами Титенкова и Гаврилова и два пистолета "ТТ" с  за-
годя подготовленными самодельными глушителями, оба ствола польского про-
изводства. Оружие малоценное, как учил его когда-то инструктор,  однора-
зовое.
   Впрочем, это не означает, что неэффективное, и в Тюмени в этом  скоро
убедятся...
   Вечерело. На центральных улицах города зажглись первые фонари, в  ок-
нах домов замелькал неверный голубоватый свет: тюменцы, вернувшись с ра-
боты домой, сидели у телевизоров.
   Молочная "девятка", грубо подрезав дряхлый "Москвич", резко  свернула
направо, в сторону старого кирпичного дома. Стоявший на углу сержант-га-
ишник даже бровью не повел: наверняка он отлично знал и машину,  и  вла-
дельца, нарушившего правила, человека влиятельного и авторитетного, свя-
зываться с ним не хотелось.
   Рядом с водителем сидел невысокий кряжистый мужчина с крупными черта-
ми лица, массивным подбородком. Колючий взгляд маленьких  глазок  из-под
рельефных надбровных дуг, густо татуированные пальцы, а главное -  подс-
пудная внутренняя агрессия, исходившая от него, невольно внушали  безот-
четный страх любому.
   Это и был владелец "Жигуля" - тюменский авторитет Иван  Иванович  Ти-
тенков, более известный тут, в газонефтяном крае, как Ржавый.
   Сидевший за рулем водитель, несомненно выполнявший и функции телохра-
нителя, был под стать боссу: квадратные плечи, рельефные бицепсы,  выпи-
равшие из-под ветровки, коротко стриженная голова...
   - Приехали, Ржавый. - Водитель-телохранитель заглушил мотор.
   - Вижу, - ответил хозяин, но из машины почему-то не выходил - видимо,
пребывал в задумчивости и не хотел нарушать ход мысли.
   - Выходить будешь?
   - Совсем у козлов шифер с крыши сыплется, - прошептал Титенков, озву-
чивая свои мысли.
   - У кого? - поинтересовался водила.
   - Тут один хер с бугра, залетный,  в  нашем  городе  нарисовался.  На
стрелку набивался - я из Кургана, там братва крутая, хочет со мной  дела
иметь.
   - И что он такое? - в голосе бандита звучал профессиональный интерес.
   - В натуре козел голимый, "перхоть", фраер гнилой. Бывший мент к тому
же. Сидел - я навел справки. Вроде бы сумел себя так на зоне  поставить,
что его не трогали. Из-за него, суки паскудной,  Корзубого  на  Пермской
сходняк со "смотрящих" убрал. А потом этот мусор на вольняшку  вышел.  В
бегах нынче.
   - Так я не понял, мы ему зачем? - водитель повертел коротко  стрижен-
ной головой - так, словно воротник ветровки натирал ему шею.
   - Я ж говорю - дела якобы с нами вертеть. Я сегодня с Москвой связал-
ся, думал, может быть, из ихних паханов кто нас на вшивость решил прове-
рить.
   - И чо в Москве?
   - Чо, чо... Ничо. Офоршмачился я. Там говорят - не знаем, не слыхали.
   - Так чего это он так?
   - Может, подстава ментовская, может, на понт решил взять. Он же в бе-
гах, мозги кипят, плавятся... А может - и нет, - авторитет поджал  губы.
- Не исключено, расчет у него хитрый. Чтобы мы его под себя подписали...
Въезжаешь, Кубик?
   - Въезжаю, - вяло ответил водитель по кличке "Кубик", хотя  на  самом
деле наверняка не понял глубины мыслей босса.
   - Вот что, - Титенков приоткрыл дверцу, - я домой иду, а ты рви к Ни-
ките, он с ним вчера в "Маке" тер, сказал ему, чтобы валил из  города...
Проследите, чтобы действительно свалил. И не забудь  -  завтра  стрелка,
передай пацанам, которых увидишь. Надо с гавриловскими перетереть. А ес-
ли нет - придется на понятия ставить. Все, хватит беспредел тут терпеть.
Ну, пока, завтра увидимся...
   Дом, в котором обитал Титенков, находился в престижном районе, но тем
не менее никогда не отличался чистотой и комфортом. В подъездах, сидя на
подоконниках, постоянно бренчали на  гитарах  сексуальные  юноши,  щупая
прыщавых девиц за интимные места; алкоголики из окрестных домов периоди-
чески заходили сюда остограммиться, тем более что магазин с винно-водоч-
ным ассортиментом был как раз напротив. Некоторые из них, приняв русскую
дозу водяры и не рассчитав сил, случалось, падали, засыпали прямо на за-
гаженном, заплеванном полу; кодовые устройства на подъездных дверях мало
помогали.
   Вот и на этот раз, поднявшись на один пролет лестницы, Ржавый заметил
лежащего на холодном цементе очередного отдыхающего - невысокого и,  как
показалось ему, мелкого и тщедушного. Трехдневная небритость, заношенная
одежда, обувь со следами подсохшей грязи, под боком бутылка из-под  бор-
мотухи...
   Словом, типичный бомж. Авторитет брезгливо поморщился и, ткнув носком
ботинка в безжизненное тело, приказал:
   - Вставай, чертила, и вали отсюда на хер!
   Тот приподнялся, недоуменно посмотрел на подошедшего и, промычав неч-
то нечленораздельное, вновь свалился ему под ноги.
   - Извини, мужик, я отдыхаю, - пробормотал алкаш. - Щас  просплю  -  и
домой пойду.
   Ржавый побагровел. По всему было видно, что он не привык, когда с ним
разговаривают подобным тоном.
   - Слышь, козлина, вали на хрен отсюда, - ласково посоветовал он.
   Однако алкаш совершенно неожиданно ответил:
   - Да сам ты катись... Ты чо - мент, чтобы меня учить?
   Выглядело странно, что человек, принявший прилично "на грудь",  нашел
в себе силы подняться, впрочем, не без помощи стеночки.
   Татуированный оппонент отступил на несколько шагов  назад  -  видимо,
опасаясь, что этот урод своими грязными ручищами испачкает  его  дорогой
костюм.
   В этот момент их взгляды случайно встретились, и Титенков поймал себя
на мысли, что этот маленький помойный бомж совсем  не  пьян:  в  Ржавого
вонзился острый, совершенно трезвый, осмысленный и напряженный взгляд.
   Последнее, что рассмотрел Иван Иванович Титенков в полутьме подъезда,
- продолговатый предмет, неожиданно блеснувший тусклым серебром. Раздал-
ся негромкий хлопок - с таким звуком обычно  лопается  детский  надувной
шарик на первомайской демонстрации, и  спустя  мгновение  невидимая,  но
мощная сила отбросила Ржавого к стене: на его белоснежной сорочке  расп-
лылось огромное алое пятно, которое быстро увеличивалось в  размерах,  и
авторитет тихо, как в замедленной киносъемке, осел на лестничную площад-
ку.
   Ржавому, так и не дошедшему до дверей своей квартиры, не суждено было
видеть, как странный алкаш, подойдя к нему, пощупал у него пульс и быст-
ро стянул с себя грязную одежду, под которой оказался новенький спортив-
ный костюм. Он швырнул на нее пистолет с самодельным картонным  глушите-
лем.
   Бросив на мертвое тело быстрый взгляд, киллер, осторожно  оглянувшись
по сторонам, вышел из подъезда, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   Отойдя метров десять, невысокий мужчина оглянулся по сторонам, стара-
ясь найти дублеров, которые в случае чего должны были его страховать. Но
улица была совершенно пустынна.
   Солоник взглянул на часы - ликвидация заняла полторы минуты, ожидание
не в счет.
   Все оказалось не так страшно, как  представлялось  вначале.  Никакого
волнения, никаких переживаний. Легко - до страшного легко...
   Немного замедлив шаг, Саша улыбнулся, но  улыбка  получилась  слишком
жесткой...
   Наверное, не было в жизни Гены Гаврилова дня более удачного и радост-
ного, чем тот, когда он узнал о смерти Ржавого.
   Гаврила - стодвадцатикилограммовая туша, втиснутая в  дорогой  адида-
совский спортивный костюм, - сидел в единственном городском казино, гля-
дя на посетителей. Ходить в такие заведения в спортивном костюме никогда
не считалось в Тюмени чем-то зазорным, а уж тем более  предосудительным;
если ты авторитет, если тебя знают, хоть в  семейных  трусах  приходи  -
нормально, коли тебя действительно боятся и уважают. Пусть козлы-бизнес-
нюги приходят сюда в клубных пиджаках с золотыми пуговицами!  Нормальный
человек никогда не наденет такие "кишки". Спортивный костюм с  лампасами
- своего рода визитная карточка, говорящая о его владельце многое.
   Гена не играл, потому что выпил, а рулетка и карты, как известно,  не
любят пьяных. Авторитет просто не хотел портить себе настроение неизбеж-
ным проигрышем.
   А радоваться было чему: получалось, что после смерти Ржавого Гаврилов
становился полновластным хозяином всей Тюмени. Бизнесмены, которым паца-
ны Ржавого ставили "крышу", фирмы, с которых он имел постоянный доход, -
все это неизбежно переходило под юрисдикцию Гены. Он уже представлял не-
хитрую, но проверенную методику: наезд с последующим вопросом "кому пла-
тить будете? ", предложение платить ему, Гене, разборки с особо непонят-
ливыми, вложение и дальнейшая прокрутка денег...  Правда,  люди  Ржавого
наверняка решат, что убийство авторитета - дело его  рук.  Могут  начать
мстить, может пролиться кровь...
   Да уж ничего: денег и "пехоты" у него много. Менты и  прокуратура  из
его рук кормятся, да и стволы наверняка тоже найдутся.
   Конечно, непонятно, кто завалил Титенкова. Может быть, кто из своих -
говорят, по своей второй ходке Ржавый напорол "косяков", притом  серьез-
ных. Может быть, со свердловскими что не поделили - пацаны с Урала давно
невзлюбили строптивого тюменца, к тому же - у них свой интерес к газовым
и нефтяным делам.
   Впрочем, теперь это уже неважно... Гаврила, щурясь на мягкий  матовый
свет огромного абажура, висевшего над столом  зеленого  сукна,  улыбался
своим мыслям. Неслышно шелестели карты, несколько раз,  как  показалось,
над самым ухом звонил колокольчик, извещая о выигрыше.
   Видимо, решив, что сыграть все-таки стоит и что даже небольшой проиг-
рыш не испортит радужного настроения, Гена, взяв горсть разноцветных фи-
шек, двинулся за свободный столик.
   И тут же к нему  подошла  миловидная  девушка  лет  двадцати  пяти  -
крупье.
   - В "Блэк Джек", - отрывисто бросил Гаврила, оценивая барышню  взгля-
дом пресыщенного удава.
   Крупье кивнула, храня на лице вежливую и несколько вымученную улыбку.
Профессиональными, отточенными движениями она принялась раскладывать пе-
ред единственным игроком атласные карты.
   Удивительно, но Гавриле повезло сразу же - в тот день Фортуна  улыба-
лась щедро, как никогда: на один из квадратиков, напротив ставки игрока,
легли три семерки. Крупье объявила:
   - Блэк Джек.
   В этот момент в полутемном проеме входной двери показалась  невысокая
фигура неброско одетого молодого парня, который явно искал кого-то  гла-
зами. Наконец, заметив того, кто ему был нужен, он неторопливо направил-
ся в сторону стола, на ходу выхватывая из-за  пояса  брюк  продолговатый
сверток...
   Три выстрела слились в один, гулким эхом  прокатившись  под  высокими
сводами лепного потолка, и все три пули одна за другой попали  в  голову
удачливого игрока. Спустя мгновение он с  простреленной  головой  ничком
лежал под столом с зеленым сукном...
   Убийство было совершено столь молниеносно, что присутствующие в  зале
посетители и персонал казино даже не успели рассмотреть лицо  стрелявше-
го. Когда прошел первый шок, молодой человек уже исчез.
   Лишь на мягком ковре валялся пистолет "ТТ" с самодельным  глушителем,
из ствола которого еще вился едва заметный дымок пороховых газов...
   Сидя на заднем сиденье частного такси, отъезжавшего от стоянки спустя
десять минут после убийства Гаврилова, Саша воскрешал  в  памяти  детали
недавней ликвидации.
   Да, второе убийство ему понравилось больше, чем первое. Оно выглядело
дерзко, вызывающе и нагло. Людное место, полно народа, охрана,  и  он  -
один. Никто его даже не задерживал: вышел из двери, пробежал дворами  и,
попетляв, уселся в такси.
   И на этот раз он не чувствовал в себе страха. Никакого волнения,  ни-
каких переживаний. Спокойно, деловито, как в тире: пришел, увидел  цель,
представил, как пуля прошивает жертву насквозь.
   Он видел довольную улыбку жертвы. Наверное, выиграл и думал о  планах
на вечер, на завтра. Может быть, и на месяц вперед.
   А планы эти нарушил он, Саша Солоник. Стало  быть,  не  какие-то  там
Гаврила или Ржавый - хозяева своей жизни, и авторитет их, опирающийся на
силу и деньги, эфемерен.
   А эфемерен он потому, что теперь у всех этих воров, авторитетов,  па-
ханов появился новый вершитель судеб, имя ему - Александр Солоник.
   Внезапно - кстати или некстати - вспомнилась беседа с московским  на-
чальником, который там, в центре подготовки, выдернул его для беседы.
   "Александр Сергеевич, скажите, вам нравится, когда вас боятся?"
   "Ну, наверное, да..."
   - А прав ведь, - прошептал киллер и подумал, что нет, наверное,  соб-
лазна большего, чем стать полновластным хозяином чужих судеб...


   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   Гэбэшный куратор был явно доволен подопечным: об этом  свидетельство-
вал и стеклянный блеск глаз, и одобрительная полуулыбка,  которая  то  и
дело появлялась во время обстоятельного рассказа Солоника, и нетерпение,
читаемые во всем его облике...
   - Так, с этого момента подробней, пожалуйста, - прервал Солоника  ку-
ратор. - Каким образом вы отслеживали Титенкова и Гаврилова?
   Саша ответил не сразу - он видел, что гэбист искренне заинтересован в
нем, понимал, что тот ждет ответа -  наверняка,  чтобы  в  отчете  руко-
водству не преминуть в подтексте похвалить и себя самого - за  проделан-
ную работу. А это значило, что не следует торопиться. Вот и пусть подож-
дет, хоть ему и невтерпеж... Таких как  этот  -  улыбчивых,  гладеньких,
прилизанных сволочей в строгих серых костюмах и неброских галстуках при-
ятно подчинять своей воле - пусть незаметно, по мелочам.  Они  подчинили
его своей воле, написали для него жизненный сценарий...
   Киллер неторопливо подошел к окну, хозяйским жестом отдернул занавес-
ку, с треском распахнул форточку, взглянул вниз...
   За высокими окнами конспиративной квартиры в центре Свердловска повис
белесый туман. Далекий дворик внизу, контуры соседних  домов  с  ровными
рядами припаркованных машин, детская площадка, трансформаторная будка  -
все это угад