ывалось лишь в контурах, неверно и размыто,  словно  нарисо-
ванное акварелью на плотном ватмане. Саша чувствовал на себе взгляд  ку-
ратора, и то, что теперь в этом  взгляде  сквозила  скрытая  насторожен-
ность, тоже чувствовал. Ничего, пусть обождет, ему полезно.
   - Слушаю вас, Александр Сергеевич, - напомнил куратор.
   Солоник обернулся к окну спиной.
   - Все было довольно просто, без интриг  и  детективных  подробностей.
Содержание разговора с пацаном из "бригады" Ржавого, Никитой, вы знаете.
От имени Ржавого мне было предложено незамедлительно свалить из  Тюмени.
Я предполагал слежку, а потому, сразу же собрав чемоданчик, повертелся с
ним около дома, взял такси и поехал на вокзал. Купил билет  до  Кургана,
но сошел на первой же станции. Следили за мной или нет, не знаю, но  ни-
чего подозрительного не заметил...
   Ветерок из открытой форточки холодил затылок, и Саша поймал  себя  на
мысли, что именно теперь, в течение этого разговора он, как ни  странно,
отдыхает. Никаких отрицательных всплесков, никакого напряжения...
   Правда, было неясным: подстраховывали его дублеры или нет,  и  теперь
это предстояло прощупать.
   - Так, - куратор закурил, одобрительно взглянув на собеседника,  -  а
дальше?
   - Тоже довольно просто - с этой станции добрался до  Тюмени,  просле-
дил, что делается в моей основной квартире, после чего перешел на запас-
ную, по улице Космонавтов. Ориентировки на Ржавого и  Гаврилу  я  помнил
наизусть, и на следующий же день принялся отслеживать Титенкова. Пример-
ный распорядок дня, маршруты передвижения по городу, марки  автомобилей,
охрана, степень защищенности, возможный форс-мажор. Обычно Ржавого охра-
нял "бык" из его бригады, погоняло по кличке "Кубик". Он же сидел за ру-
лем. Через два дня я выяснил, что Кубик никогда не  провожает  Титенкова
до двери квартиры - как правило, высаживает из "девятки" у подъезда. Со-
седи, насколько я знал, до вечера на работе, так что случайных  свидете-
лей быть не могло. Ну а остальное вам известно.
   Гэбэшник благосклонно склонил голову - больше вопросов по этому пунк-
ту не имею. И перешел к следующему:
   - А Гаврила?
   Саша мельком взглянул на собеседника и понял: выяснить,  подстраховы-
вали его или нет, следует попытаться сейчас. Например, допустить в расс-
казе какую-то неточность, незначительную, мелкую, и попробовать по выра-
жению лица определить реакцию...
   - Что касается Гаврилова, - после  непродолжительной  паузы  произнес
Солоник, - тут все было просчитано. Криминальный расклад в Тюмени я  бо-
лее или менее знал. Да вы и сами рассказывали о натянутых  взаимоотноше-
ниях Гаврилова и Титенкова. Несомненно, смерть Ржавого  однозначно  была
воспринята как дело рук Гаврилы - его единственного оппонента в  тюменс-
ком преступном мире. Разумеется, осиротевшие титенковские пацаны могли и
должны были отомстить беспредельщику. Лишив их пахана, пацанов вроде  бы
"опустили" на глазах всего города. Месть должна была стать показательной
- убийство в людном месте, при множестве свидетелей. Иной способ  ликви-
дации, с точки зрения титенковских, не был бы наглядным. Казнь беспреде-
лыцика должна выглядеть наглядной - иначе какой в ней смысл? Гаврила лю-
бил коротать вечера в казино "Корона" - единственном в городе. Схема ка-
зино у меня уже была... Все оказалось несложным: зашел, увидел,  и...  -
киллер сделал характерное движение указательным пальцем.  Прищурился  и,
глядя в лицо куратора, добавил осторожно: - Гаврила даже не заметил  ме-
ня; перед смертью он общался с какой-то барышней, кажется, с крупье.
   - Все правильно, - ответил гэбэшник весело, выслушав его  рассказ.  -
Правда, вы, Александр Сергеевич, в полутьме зала немного не рассмотрели,
чем занимался перед смертью Геннадий Евгеньевич. -  Удивительно,  но  он
почему-то назвал вторую жертву Солоника по имени-отчеству. -  Перед  тем
как все три пули попали ему в голову, он играл в карты.  И  знаете,  ему
повезло. Гаврилову выпал Блэк Джек, три семерки...
   Куратор смотрел на подопечного с мягкой улыбкой, что означало:  прек-
расно понимаю, почему ты допустил неточность в рассказе.  Хочешь  заста-
вить меня обождать твоего ответа? Ну хорошо, могу уделить тебе несколько
лишних минут, я не гордый. Кроме того, мне за это еще и деньги платят. А
вот проверять нас не надо, не надо...
   Туман за окном сгущался. Саша в последний раз взглянул в окно и усел-
ся за стол. Выражение лица Солоника, такое спокойное  в  начале  беседы,
сделалось напряженным и чуть-чуть неуверенным. Да, тогда, в центре  под-
готовки под Алма-Атой тот высокий гэбэшный начальник не обманул его. Его
действительно вели, действительно подстраховывали. Наверняка при возмож-
ной неудачи его бы и прикрыли, отмазали, спасли...
   - Ну, можно сказать, что первый экзамен вы выдержали на "пятерку",  -
резюмировал куратор, придавливая в пепельнице сигаретный окурок. - А те-
перь давайте поговорим о другом. Вы уже отдохнули и, думаю, вас  следует
отправить в другое место.
   - Это куда?
   - В Москву, - последовал ответ.  -  А  теперь  слушайте  меня  внима-
тельно...
   Маленькие полустанки, серо-зеленая полоса лесонасаждений у железнодо-
рожной насыпи, автомобильные очереди у железнодорожных шлагбаумов, дере-
веньки, пролетающие за окнами...
   Сидя у окна вагона СВ, Саша задумчиво смотрел в окно. Там,  на  беск-
райних российских равнинах, текла другая жизнь - та, из которой он  ког-
да-то ушел и в которую, как Солоник знал наверняка, возврата  нет  и  не
будет. Где-то там, за окном вагона, люди любили,  страдали,  радовались,
волновались за близких...
   Все это ему теперь недоступно. Любить некого - не телок  же,  которых
он снимает на одну ночь, чтобы с утра послать подальше.  Страдать  можно
разве что от физической боли, радоваться - удачному исполнению заказа на
убийство... А волноваться за близких... Близких у него теперь как  бы  и
не было.
   Он - один, он - пес на службе  государства,  на  тайной  и  постыдной
службе...
   Мастера-таксидермисты из КГБ вскрыли его черепную  коробку,  извлекли
мозг, а вместо него вмонтировали хитрый механизм. Но вместе с мозгом Са-
ша лишился и души, во всяком случае, в последнее время он постоянно ощу-
щал в себе какую-то гнетущую пустоту.
   Тем временем поезд остановился на небольшой станции, и в  купе  вошел
невысокий мужчина. Вальяжные жесты, уверенный баритон, дорогая,  правда,
очень безвкусная одежда. Судя по всему - мелкий бизнесмен,  косящий  под
"крутого": катит в Москву по делам, закупать на оптовом рынке для  своей
фирмы какую-то дребедень, которую потом будет продавать в своем райцент-
ре.
   Попутчик задавал какие-то вопросы, Солоник отвечал вяло,  всем  своим
видом демонстрируя, что разговор ему неприятен. Но в то же время  внима-
тельно его рассматривал...
   Толстая шея, мягкий животик, выпирающий из-под ремешка брюк, начесан-
ные залысины, коротко подстриженные усики. На вид  лет  сорок,  судя  по
всему, стандартный для такого возраста и такой профессии набор  недугов:
одышка, бессонница, атеросклероз, повышенная или пониженная  кислотность
желудочного сока, может быть, и язва...
   Интересно, а если бы он, Солоник, получил заказ на его "исполнение" -
как следовало бы действовать?
   Стрелять в подъезде, как Титенкова? Топить в ванной?
   Сбивать тяжелым автомобилем на вечерней малолюдной улице?
   В Сашиных глазах мелькнуло неподдельное любопытство. Нет, стрелять не
стоит: идти на такого даже с польским "ТТ" - все равно что бить муху  из
гранатомета. Тем более топить или давить машиной...
   Такому мужичку,  как  этот,  проще  всего  сымитировать  естественную
смерть. Острый сердечный приступ или инсульт. Или банальная драка: возв-
ращался домой вечером по улице, подвергся нападению неизвестного хулига-
на, получил по голове обрезком водопроводной трубы.
   Солоник внимательно взглянул в лицо соседа - видимо, взгляд был  нас-
только красноречив, что тот даже отпрянул.
   - Ты чо это... - стараясь скрыть испуг, пробормотал он.
   - Да ничего, - киллер уже явственно видел на его  теле  точки,  после
удара в которые этот мужик сразу же вырубится.
   За окнами сгущались фиолетовые сумерки, проводница пронесла по вагону
чай, и вскоре свет в вагоне погас - лишь под потолком светился небольшой
матовый плафон.
   Саша уже лежал, пробегая взглядом купленную газету, особенно не  вни-
кая в смысл прочитанного. Наконец, отложив ее, тяжело вздохнул:  он  по-
нял, что теперь люди перестали для него быть просто людьми. В каждом  из
них он видел потенциальную жертву, и уже невольно, автоматически  предс-
тавлял, как именно ее можно "исполнить"...
   Солоник и раньше бывал в Москве, но не больше нескольких дней подряд,
проездом.
   Но одно дело - приезжать в столицу на краткий срок, совсем  другое  -
жить тут, с мыслью, что это надолго.
   С первого взгляда столица показалась ему кошмарным сном: толпы людей,
чернеющие на автобусных остановках в "час пик", все куда-то спешат,  то-
ропятся, все злобные, как черти. Конечно, и в Кургане, и в Тюмени люди -
тоже не подарок, но даже такая злоба там в диковинку. Ну а если и  мате-
рят, то не со зла, а больше по привычке, даже где-то добродушно.
   Наверное, разница проистекала из-за слишком наглядного контраста меж-
ду очень бедными и очень богатыми. На Кутузовском, Тверской,  Ленинском,
Новом Арбате - масса забугорных навороченных тачек, сияющих лаком и хро-
мом "Мерседесов", "БМВ", "Линкольнов" и "Кадиллаков", а вдоль обочин, на
перекрестках, остановках, в очередях - занюханные граждане, рядовые  на-
логоплательщики, у которых не то что на "мере" - на жетончик в метро  не
всегда денег хватает.
   А денег в Москве много. Может быть, даже слишком много для одного го-
рода. И все беды российской столицы, как уже потом понял Солоник, проис-
текали именно из-за них.
   Теперь, после опереточного путча, провал  которого  расчистил  дорогу
"дикому" капитализму, баксовых миллионеров в Москве было,  наверное,  не
меньше, чем в любой европейской столице. Сотни банков, трастовых  компа-
ний, десятки тысяч торгово-закупочных, посреднических и иных фирм,  бро-
керских контор, совместных  предприятий,  иностранных  представительств.
Тут вертелись невероятные, баснословные деньги со всей страны: от  рыба-
ков Приморья и шахтеров Воркуты, металлургов Урала и Норильска, нефтяни-
ков Западной Сибири, и моряков Мурманска...
   И, разумеется, при тайном или явном нарушении законов. Да и  о  каких
законах можно говорить в эпоху первоначального накопления капитала?
   Уже на следующий день после того, как Саша определился на снятую  для
него квартиру, ему устроили экскурсию по городу. Удивительно, но  следом
за Солоником в Москву прибыл тот самый серенький гэбэшник с  неприметной
внешностью. Наверное, если бы киллера командировали на Луну, его бы отп-
равили вслед за ним.
   Сперва Сашу долго возили по улицам, показывая столичные достопримеча-
тельности: вот эту бензозаправочную станцию держат пацаны из  "долгопы",
то есть долгопрудненской преступной группировки, небольшой рынок у стан-
ции метро Находится под контролем люберецких, казино в самом центре  ма-
зуткинские отбили у "Чичиков", то есть чеченцев. А вот, вот, видишь? Это
знаменитые Лужники, огромная инфраструктура плюс рынок - исконная вотчи-
на солнцевских.
   Записывать, естественно, запрещалось. Как и прежде приходилось  расс-
читывать исключительно на память.
   Затем началась теория: куратор зачитывал выдержки из ментовских досье
на криминальных лидеров, комментируя. Кто с кем в  каких  отношениях,  у
кого какие запросы, амбиции, пристрастия и вкусы, вплоть до названий лю-
бимых напитков и марок сигарет. Прокручивались видеокассеты  оперативной
съемки, демонстрировались фотографии. Особое внимание уделялось  ставшим
уже традиционными связям с купленными ментами и прокурорскими чинами - в
Москве начала девяностых куплены они были почти все. Куратор так и гово-
рил: вот этот следователь по особо важным делам из Генпрокуратуры состо-
ит на содержании баумановской группировки, вот этот "кум" из  очень  из-
вестного своей строгостью сизо второй  год  кормится  от  подольских,  а
этот... да, тот самый, которого ты по телевизору почти каждую неделю ви-
дишь! - практически состоит на жаловании у ореховских.
   Картина открывалась довольно мрачная, чтобы не сказать жуткая. Столи-
ца являла собой огромную теневую структуру "крыш", "бригад" и "общаков".
Одни "крыши" в большинстве случаев перекрывали другие, напоминая китайс-
кую пагоду с деталями выгнутой кровли, уложенными одна на другую. "Обща-
ки" - как вольные, так и зоновские - незримо связывались между собой  на
манер сообщающихся сосудов, а авторитеты, стоящие во главе "бригад", как
могли, регулировали этот процесс. На самом верху  этой  пирамиды  стояли
воры в законе - элита российского криминалитета. Впрочем, среди нее тоже
начались серьезные трения: законники старой, так  называемой  нэпманской
или босяцкой формации люто ненавидели "апельсинов", то  есть  воров-ско-
роспелок, купивших коронацию за деньги или за какую-нибудь услугу.  Сла-
вяне, среди которых преобладали нэпманские, стремились потеснить кавказ-
цев. В начале девяностых воров-грузин только  в  Бутырском  следственном
изоляторе было больше, чем, наверное, во всем Тбилиси.
   Бизнесмены через невозвратные кредиты и липовые финансовые  документы
вовсю доили банкиров, банкиры через торговлю кредитами и субкредитами  -
друг друга, пирамиды типа "МММ" - рядовых налогоплательщиков. А всех  их
лихо дербанили бандиты - пожалуй, кроме Сергея Мавроди, "крышу"  которо-
му, как известно, ставила "контора"...
   Да, кроме традиционных "бригад" на Москве появилась  еще  одна  сила:
КГБ, сменивший вывеску на ФСК, в условиях новой  экономической  политики
выступал не только оппонентом, но и конкурентом криминалитета.  До  чет-
верти московских банков - а всего их было около полутора тысяч! -  имели
"контору" в качестве прикрытия.
   Была еще одна сила, самая, пожалуй, непредсказуемая - чеченцы. "Чичи-
ки", или "чехи", как их еще называли, славились наглостью и беспределом.
Авторитетов для них практически не существовало (не считая, естественно,
старейшин родовых тейпов).
   Все это неуловимо напоминало Чикаго начала тридцатых. Огромный  бога-
тый город и пещерные законы "дикого" капитализма, обтекаемость законов и
тотальная продажность всех, кто только может  продаться.  При  всем  при
этом полная импотенция  власти.  Огромная  концентрация  денег,  большая
часть которых крутилась в частично и откровенно криминальных структурах,
делала ситуацию предельно взрывоопасной...
   - Александр Сергеевич - может быть, вам кажется, что ситуация слишком
запутанная? - спросил куратор, закончив ознакомительный курс.
   Солоник неопределенно повел плечами, наморщил лоб...
   - Не знаю... Очень много информации, я еще ее не переварил.
   Гэбэшник покровительственно улыбнулся.
   - Ничего страшного. Тут все друг друга ненавидят. В случае смерти од-
ного авторитета на его место и территорию будут претендовать сразу  нес-
колько. А это значит, что такую смерть всегда легко списать на конкурен-
тов... Как это было в Тюмени, в связке Ржавый - Гаврила. Вы  улавливаете
мою мысль?
   Конечно же, Саша прекрасно понимал куратора. И даже много  больше:  в
городе, на котором завязаны такие большие деньги, не может быть не завя-
зана большая кровь...


   ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   Яркий солнечный луч пробивался сквозь замерзшее окно типовой двухком-
натной квартиры в Черемушках.  Осветив  причудливый  узор  обоев,  лучик
сдвинулся чуть вниз,  остановившись  на  огромной  двуспальной  кровати,
застланной стеганым одеялом. Под ним угадывался силуэт человеческого те-
ла. Подушек было две, а еще одно одеяло лежало рядом, из чего можно было
догадаться, что женщина, проведшая на этой кровати ночь, уже поднялась.
   На огромном двуспальном сексодроме спал Саша  Солоник.  Вчера  поздно
вечером он снял молодую длинноногую блондинку, то ли манекенщицу, то  ли
фотомодель; так она, во всяком случае,  представилась  сама.  Ночь  была
бурной, и теперь хозяину  кровати,  да  и  всей  квартиры,  естественно,
больше всего на свете хотелось спать. А потому он перевернулся на другой
бок и попытался спрятать лицо в подушках от слепящего утреннего света.
   Громко-громко прозвенел будильник.  Хозяин  с  явным  неудовольствием
приподнялся на локте и взглянул на циферблат - половина девятого. У него
сегодня намечалось очень много дел. Сладко зевнув, Саша вынырнул  из-под
одеяла, быстро заправил постель и пошел в  ванную  -  оттуда  доносились
звуки льющейся воды.
   - Наташа, ты еще долго? -  Солоник  нетерпеливо  постучал  костяшками
пальцев в дверь.
   - Сейчас, сейчас...
   Скоро дверь открылась, и оттуда выпорхнула молоденькая девица, на хо-
ду вытирая влажное лицо широким махровым полотенцем. Растрепанные волосы
при отсутствии вчерашней косметики в соединении с испуганным взглядом  и
темными кругами под глазами - все это делало  ее  куда  менее  привлека-
тельной, нежели вчера вечером.
   Пропустив в ванную Сашу, она спросила:
   - Можно я кофе сварю?
   - Вари, - равнодушно произнес тот, закрывая за собой дверь.
   Шумела вода из крана, на кухне  позвякивали  чашки,  а  струйки  душа
дробно, весело стучали по лицу, груди, плечам и спине.  Ласково  стегали
кожу, гладили, навевая воспоминания о теплом майском дождике. А на дворе
был январь, и вода пахла отнюдь не майским дождичком, а хлоркой.
   Покончив с утренним туалетом, Саша прошел на кухню. Наташа уже  ждала
его с кофе.
   Солонику всегда было неприятно смотреть по утрам на телок, с которыми
он проводил ночь, особенно, если знал  наверняка:  вариант  одноразовый.
Подснял, трахнул, не понравилась - пинка под зад: давай, милая,  свобод-
на. Но не все телки, глупые животные, это понимали; некоторые набивались
на следующую встречу, иные рыдали. А кое-кого приходилось даже  выталки-
вать из квартиры силой...
   Наташа вела себя так, будто бы хозяин был ей что-нибудь должен, и  от
этого Саше сделалось вдвойне неприятно. К тому же она курила, и Солоник,
поддерживавший спортивную форму, недовольно морщился.
   - Олег, - произнесла блондинка (Солоник никогда не представлялся нас-
тоящим именем), - а ты меня домой отвезешь?
   - Я тебе на такси дам, - отрывисто бросил Саша, стараясь скрыть  рас-
тущую неприязнь. Допил кофе и двинулся в спальню одеваться.
   - Ты же вчера обещал.
   - Извини, нет времени.
   - А мы еще встретимся? Можно, я твой телефончик запишу? - не отстава-
ла блондинка.
   - Исключено, - хозяин был категоричен. -  Я  же  тебе  вчера  сказал:
квартира не моя, друг уехал и мне ключи оставил.
   - А свой телефон?
   - Своего у меня нет.
   - Ну, тогда я тебе свой оставлю...
   - Оставляй, если так хочется, - донеслось из соседней комнаты.
   Наташа, получив обещанные деньги на такси, была выпровожена, а  Соло-
ник, закрыв за ней дверь, уселся у телевизора в глубоком кожаном кресле,
вытянув ноги, пытаясь воскресить подробности вчерашнего вечера.
   Да какие там подробности... Катил из центра города  на  новой  тачке,
алого цвета спортивной "Альфа-Ромео". Заметил одиноко мерзнущую на оста-
новке девицу, остановился, пригласил в машину...
   Сперва подумал - обыкновенная уличная проститутка, вроде тех, что  по
вечерам в изобилии водятся на Тверской у Центрального телеграфа, но  по-
том по манере разговора определил, что она - обыкновенная провинциальная
студентка, еще неотшлифованная столицей. Видимо, первокурсница.  Естест-
венно, приехавшая из какого-нибудь Коврова, Талдома или Юхнова,  неумело
косила под "крутую" - потому и назвалась манекенщицей-фотомоделью.
   Дорогая тачка, галантность манер ее хозяина  и  перспектива  провести
вечер в кабаке сделали свое дело: девица впорхнула в машину. Правда, мо-
лодой человек наотрез отказался везти ее в кабак, пригласив домой.  "Ма-
нек