и
мать! Родиться на свет! Будь прокляты!
   Гусев глядел на него, шибко жевал папироску:
   - Ну, я вам скажу, - вы дожили здесь...
   Гор долго молчал, согнувшись на  патронных  жестянках,  как  древний,
древний старик.
   - Да, сын неба. Мы, населяющие древнюю Туму,  не  разрешили  загадки.
Сегодня я видел вас в бою. В вас огнем пляшет веселье.  Вы  мечтательны,
страстны и беспечны. Вам, сынам земли, когда-нибудь  разгадать  загадку.
Но мы - стары. В нас пепел. Мы упустили свой час.
   Гусев подтянул кушак:
   - Ну, хорошо. Завтра предполагаете что делать?
   - На утро нужно отыскать по зеркальному телефону Тускуба  и  войти  с
ним в переговоры о взаимных уступках...
   - Вы, товарищ, целый час чепуху несете, - перебил Гусев,  -  вот  вам
диспозиция на завтра: вы объявите всему Марсу, что власть перешла к нам.
Требуйте безусловного подчинения. А я подберу молодцов и со всем  флотом
двину прямо на полюсы, захвачу электромагнитные станции. Немедленно нач-
ну телеграфировать земле, в Москву, чтобы  слали  нам  подкрепление  как
можно скорее. В полгода они аппараты построят, а лететь всего...
   ...Гусев пошатнулся и тяжело сел на стол. Весь дом дрожал. Из темноты
сводов посыпались лепные украшения. Спавшие на полу  марсиане  вскочили,
озираясь. Новая, еще более сильная, дрожь потрясла дом. Зазвенели разби-
тые стекла. Распахнулись двери. Низкий, усиливающийся раскатами,  грохот
наполнил зал. Раздались крики на площади, выстрелы.
   Марсиане, кинувшиеся к дверям, - попятились, раздались. Вошел сын не-
ба, Лось. Трудно было узнать его лицо: - огромные глаза ввалились, - бы-
ли темны, странный свет шел из его глаз. Марсиане пятились от него,  са-
дились на корточки. Белые волосы его стояли дыбом.
   - Город окружен, - сказал Лось громко и твердо, - небо  полно  огнями
кораблей. Тускуб взрывает рабочие кварталы.

   КОНТР-АТАКА

   Лось и Гор выходили в эту минуту на  лестницу  дома,  под  колоннаду:
раздался второй взрыв. Синеватым веером взлетело пламя в северной сторо-
не города. Отчетливо стали видны вздымающиеся клубы дыма и пепла.  Вслед
грохоту - пронесся вихрь. Багровое зарево ползло на полнеба.
   Теперь ни одного крика не раздалось на звездообразной площади, полной
войск. Марсиане молча глядели на зарево. Рассыпались в прах  их  жилища,
их семьи. Улетали надежды клубами черного дыма.
   Гусев, после короткого совещания с Лосем и Гором, распорядился приго-
товить воздушный флот к боюфлот к бою. Все корабли были в арсенале. Лишь
пять этих огромных стрекоз лежало на площади. Гусев послал их в  развед-
ку. Корабли взвились, - блеснули огнем и
   Из арсенала ответили, что приказание получено и посадка войск на  ко-
рабли началась. Прошло неопределенно много времени. Дымное зарево разго-
ралось. Было зловеще и тихо в городе. Гусев поминутно посылал марсиан  к
зеркальному телефону торопить посадку. Сам он огромной тенью мотался  по
площади, хрипло кричал, строя беспорядочные скопления войск  в  колонны.
Подходя к лестнице, ощеривался, - усы вставали дыбом:
   - Да скажите вы им в арсенале, - следовало непонятное Гору выражение,
- скорее, скорее...
   Гор ушел к телефону. Наконец, была получена телефонограмма,  что  по-
садка окончена, корабли снимаются. Действительно, невысоко над  городом,
в густом зареве, появились парящие стрекозы. -  Гусев,  расставив  ноги,
задрав голову, с удовольствием глядел на эти  журавлиные  линии.  В  это
время раздался третий, наиболее сильный, взрыв.
   Мечи синеватого пламени пронизали путь кораблям, - они взлетели, зак-
ружились и исчезли. На месте их поднялись снопы праха, клубы дыма.
   Между колонн появился Гор. Голова его ушла в плечи. Лицо дрожало, рот
растянулся. Когда утих грохот взрыва, Гор сказал:
   - Взорван арсенал. Флот погиб.
   Гусев сухо крякнул, - стал грызть усы. Лось стоял, прижавшись  затыл-
ком к колонне, глядел на зарево. Гор поднялся на цыпочках к его остекля-
невшим глазам:
   - Нехорошо будет тем, кто останется сегодня в живых. Но мы, мы -  ви-
новаты? Сын неба, - мы виноваты?
   Лось не ответил. Гусев упрямо мотнул головой  и  сбежал  на  площадь.
Раздалась его команда. И вот, колонна за колонной пошли марсиане в  глу-
бину улиц, на баррикады. Крылатая тень Гусева пролетела в седле над пло-
щадью, крича сверху:
   - Живей, живей поворачивайся, черти дохлые!
   Площадь опустела. Огромный сектор пожарища освещал теперь  приближаю-
щиеся с противоположной стороны линии стрекоз:  они  взлетали  волна  за
волной из-за горизонта и плыли над городом. Это были корабли Тускуба.
   Гор сказал:
   - Бегите, сын неба, вы еще можете спастись.
   Лось только пожал плечом. Корабли приближались, снижались.  Навстречу
им из темноты улиц взвился огненный шар, - второй, третий. Это  стреляли
круглыми молниями машины повстанцев. Вереницы крылатых  галер  описывали
круг над площадью и, разделяясь, плыли над улицами, над  крышами.  Непе-
реставаемые вспышки выстрелов озаряли их борта. Одна  галера  переверну-
лась и, падая, застряла изломанными крыльями между крыш.  Иные  садились
на углах площади, высаживали солдат в серебристых куртках. Солдаты бежа-
ли в улицы. Началась стрельба из окон, из-за углов. Летели камни. Кораб-
лей налетало все больше, непереставая скользили багровые тени по  площа-
ди.
   Лось увидел, - невдалеке, на уступчатой террасе дома, поднялась  пле-
чистая фигура Гусева. Пять-шесть кораблей сейчас же повернули в его сто-
рону. Он поднял над головой огромный камень и швырнул его в ближайшую из
галер. Сейчас же сверкающие крылья закрыли его со всех сторон.
   Тогда Лось побежал туда через площадь, - почти летел, как во сне. Над
ним, сердито ревя винтами, треща, озаряясь вспышками, закружились кораб-
ли. Он стиснул зубы, глаза пронзительно, зорко отмечали каждую мелочь.
   Несколькими прыжками Лось миновал площадь, и снова увидал на  террасе
углового дома - Гусева. Он был облеплен лезущими на него со всех  сторон
марсианами, - ворочался, как медведь, под этой живой кучей,  расшвыривал
ее, молотил кулаками. Оторвал одного от горла, швырнул в воздух, и пошел
по террасе, волоча их всех за собой. И упал.
   Лось закричал громким голосом. Цепляясь за выступы домов, поднялся на
террасу. Снова из кучи визжащих тел  появилась  выпученная,  с  разбитым
ртом, голова Гусева. Несколько солдат вцепились в Лося. С омерзением  он
отшвырнул их, кинулся к ворочающейся куче и стал раскидывать  солдат,  -
они летели через балюстраду, как щенки. Терраса опустела. Гусев  силился
подняться, - голова его моталась. Лось взял его на руки, - он был не тя-
желее годовалого ребенка, - вскочил в раскрытую дверь, - и положил Гусе-
ва на ковер в низенькой комнате, освещенной заревом.
   Гусев хрипел. Лось вернулся к двери. Мимо террасы проплывали корабли,
проплывали высматривающие востроносые лица. Надо было ожидать нападения.

   - Мстислав Сергеевич, - позвал Гусев; он теперь сидел, трогая голову,
и плюнул кровью, - всех наших побили... Мстислав Сергеевич, что  же  это
такое?.. Как налетели, налетели, начали косить... Кто убитый, кто попря-
тался. Один я остался... Ах, жалость!..
   Он поднялся, дуром ткнулся  по  комнате,  шатаясь  остановился  перед
бронзовой статуей, видимо, какого-то знаменитого марсианина. - Ну, пого-
ди! - схватил статую и кинулся к двери.
   - Алексей Иванович, зачем?
   - Не могу. Пусти.
   Он появился на террасе.  Из-за  крыльев  проплывавшего  мимо  корабля
блеснули выстрелы. Затем, раздался удар, треск. - Ага! - закричал Гусев.
Лось втащил его в комнату, захлопнул дверь.
   - Алексей Иванович, поймите - мы разбиты, все кончено. Нужно  спасать
Аэлиту.
   - Да что вы ко мне с бабой вашей лезете!..
   Он быстро присел, схватился за лицо, засопел, топнул ногой,  и  точно
доску внутри его стали разрывать:
   - Ну и пусть кожу с меня дерут.  Неправильно  все  на  свете.  Непра-
вильная эта планета, будь она проклята! "Спаси, говорят,  спаси  нас"...
Цепляются... "Нам говорят, хоть бы как-нибудь да пожить. Пожить!.."  Что
же я могу... Вот - кровь свою пролил. Задавили. Мстислав  Сергеевич,  ну
ведь сукин же я сын, - не могу я этого видеть... Зубами мучителей разор-
ву...
   Он опять засопел и пошел к двери. Лось взял его за плечи,  встряхнул,
твердо взглянул в глаза:
   - То, что произошло - кошмар и бред. Идем. Может быть, мы  пробьемся.
Домой, на землю.
   Гусев мазнул кровь и грязь по лицу:
   - Идем!
   Они вышли из комнаты на кольцеобразную площадку, висящую над  широким
колодцем. Винтовая лесенка спиралью  уходила  вниз  по  внутреннему  его
краю. Тусклый свет зарева проникал сквозь стеклянную крышу в  эту  голо-
вокружительную глубину.
   Лось и Гусев стали спускаться по узкой лесенке, - там внизу было  ти-
хо. Но наверху все сильнее трещали выстрелы, скрипели, задевая о  крышу,
днища кораблей. Видимо, началась атака на последнее прибежище сынов  не-
ба.
   Лось и Гусев бежали по бесконечным спиралям. Свет тускнел. И вот  они
различили внизу маленькую фигурку. Она едва ползла навстречу.  Останови-
лась, слабо крикнула:
   - Они сейчас ворвутся. Спешите. Внизу - ход в лабиринт.
   Это был Гор, раненый в голову. Облизывая губы, он сказал:
   - Идите большими тоннелями. Следите за знаками на  стенах.  Прощайте.
Если вернетесь на землю - расскажите о нас. Быть может, вы на земле  бу-
дете счастливы. А нам - ледяные пустыни, смерть, тоска... Ах, мы упусти-
ли час... Нужно было свирепо и  властно,  властно  и  милосердно  любить
жизнь...
   Внизу послышался шум. Гусев побежал вниз. Лось хотел было  увлечь  за
собой Гора, но марсианин стиснул зубы, вцепился в перила:
   - Идите. Я хочу умереть.
   Лось догнал Гусева. Они миновали последнюю  кольцеобразную  площадку.
От нее лесенка круто  опускалась  на  дно  колодца.  Здесь  они  увидели
большую, каменную плиту с ввернутым кольцом, - с трудом приподняли ее: -
из темного отверстия подул сухой ветер.
   Гусев соскользнул вниз первым. Лось, задвигая за собой плиту, увидел,
как на кольцеобразной площадке появились едва различаемые в красном сум-
раке фигуры солдат. Они побежали вверх по винтовой лестнице. Гор  протя-
нул им руки, и упал под ударами.

   ЛАБИРИНТ ЦАРИЦЫ МАГР

   Лось и Гусев, протянув руки, осторожно двигались в затхлой  и  душной
темноте.
   - Заворачиваем.
   - Узко?
   - Широко, руки не достают.
   - Опять какие-то колонны.
   Не менее трех часов прошло с тех пор, когда они  спустились  в  лаби-
ринт. Спички были израсходованы. Фонарик Гусев обронил еще во время дра-
ки. Они двигались в непроглядной немой тьме.
   Тоннели бесконечно разветвлялись, скрещивались,  уходили  в  глубину.
Слышался иногда четкий, однообразный шум  падающих  капель.  Расширенные
глаза различали неясные, сероватые очертания, - но эти зыбкие пятна были
лишь галлюцинациями темноты.
   - Стой.
   - Что?
   - Дна нет.
   Они стали, прислушиваясь. В лицо им тянул слабый, сухой ветерок.  Из-
далека, словно из глубины доносились какие-то вздохи, - вдыхание и выды-
хание. Неясной тревогой они чувствовали, что перед ними - пустая  глуби-
на. Гусев пошарил под ногами камень и бросил его в темноту. Спустя много
секунд донесся слабый звук падения.
   - Провал.
   - А что это дышит?
   - Не знаю.
   Они повернули и встретили стену. Шарили  направо,  налево,  -  ладони
скользили по обсыпающимся трещинам, по выступам сводов.  Край  невидимой
пропасти был совсем близко от стены, - то справа,  то  слева,  то  опять
справа. Они поняли, что закружились и не найти прохода, по которому выш-
ли на этот узкий карниз.
   Они прислонились рядом, плечо к плечу, к шершавой стене. Стояли, слу-
шая усыпительные вздохи из глубины.
   - Конец, Алексей Иванович?
   - Да, Мстислав Сергеевич, видимо - конец.
   После молчания Лось спросил странным голосом, негромко:
   - Сейчас - ничего не видите?
   - Нет.
   - Налево, далеко.
   - Нет, нет.
   Лось прошептал что-то про себя, переступил с ноги на ногу.
   - Все потому, что уперлись лбом в смерть, - сказал он, - ни  уйти  от
нее, ни понять ее, ни преодолеть.
   - Вы про кого это?
   - Про них. Да и про нас.
   Гусев тоже переступил, вздохнул.
   - Вон она, слышите, дышит.
   - Кто, - смерть?
   - Чорт ее знает кто. Конечно - смерть. -  Гусев  заговорил  словно  в
раздумьи. - Я об ней много думал, Мстислав Сергеевич. Лежишь  в  поле  с
винтовкой, дождик, темно, почти что, как здесь. О чем ни думай -  все  к
смерти вернешься. И видишь себя, - валяешься ты оскаленный,  окоченелый,
как обозная лошадь с боку дороги. Не знаю я, что будет после  смерти,  -
этого не знаю. Это - особенное. Но мне  здесь,  покуда  я  живой,  нужно
знать: падаль я лошадиная, или я человек? Или это все равно? Или это  не
все равно? Когда буду умирать - глаза  закачу,  зубы  стисну,  судорогой
сломает, - кончился... в эту минуту - весь свет, все, что я моими глаза-
ми видел - перевернется или не думал, Мстислав Сергеевич. Лежишь в  поле
с винтовкой, дождик, темно, почти что, как здесь. О чем ни думай - все к
смерти вернешься. И видишь себя, - валяешься ты оскаленный,  окоченелый,
как обозная лошадь с боку дороги. Не знаю я, что будет после  смерти,  -
этого не знаю. Это - особенное. Но мне  здесь,  покуда  я  живой,  нужно
знать: падаль я лошадиная, или я человек? Или это все равно? Или это  не
все равно? Когда буду умирать - глаза  закачу,  зубы  стисну,  судорогой
сломает, - кончился... в эту минуту - весь свет, все, что я моими глаза-
ми видел - перевернется или не перевернется? Вот что страшно, -  валяюсь
я мертвый, оскаленный, - это я-то, ведь я себя с трех лет помню, и  меня
- нет, а все на свете продолжает итти  своим  порядком?  Это  непонятно.
Неправильно. Должно все перевернуться, если я умер. С 914 людей  убиваем
и мы привыкли, - что такое человек? приложился в него из  винтовки,  вот
тебе и человек. Нет, Мстислав Сергеевич, это не так просто. За семь  лет
свет разве не перевернулся? Как шубу - кверху мехом - его вывернули. Это
мы когда-нибудь заметим. Так-то. Я знаю - в смертный  час  мой,  -  небо
затрещит, разорвется. Убить меня - свет пополам разодрать. Нет, я не па-
даль. Я ночью, раз, на возу лежал, раненый, кверху носом,  -  поглядываю
на звезды. Тоска, тошно. Вошь, думаю, да я,  -  не  все  ли  равно.  Вше
пить-есть хоч
   - Она здесь, - сказал Лось тем же странным голосом.
   В это время, издалека, по бесчисленным тоннелям пошел грохот.  Задро-
жал карниз под ногами, дрогнула стена. Посыпались в  тьму  камни.  Волны
грохота прокатились и, уходя, затихли. Это  был  седьмой  взрыв.  Тускуб
держал свое слово. По отдаленности взрыва можно было определить, что Со-
ацера осталась далеко на западе.
   Некоторое время шуршали падающие камешки. Стало тихо, еще тише. Гусев
первый заметил, что прекратились вздохи в  глубине.  Теперь  оттуда  шли
странные звуки, - шорох, шипение, казалось - там закипала какая-то  мяг-
кая жидкость. Гусев теперь точно обезумел, - раскинул руки  по  стене  и
побежал, вскрикивая, ругаясь, отшвыривая камни.
   - Карниз кругом идет. Слышите? Должен быть выход. Чорт,  голову  рас-
шиб! - Некоторое время он двигался молча, затем проговорил взволнованно,
откуда-то - впереди Лося, продолжавшего неподвижно  стоять  у  стены:  -
Мстислав Сергеевич... ручка... включатель.
   Раздался визжащий, ржавый скрип. Ослепительный желтоватый свет вспых-
нул под низким, кирпичным куполом. Ребра плоских его сводов упирались  в
узкое кольцо карниза, висящего над круглой, метров десять в поперечнике,
шахтой.
   Гусев все еще держался за рукоятку электрического включателя.  По  ту
сторону шахты, под аркой купола, привалился к  стене  Лось.  Он  ладонью
закрыл глаза от режущего света. Затем, Гусев увидел, как Лось отнял руку
и взглянул вниз, в шахту. Он низко нагнулся, вглядываясь. Рука его  зат-
репетала, точно пальцы что-то стали встряхивать. Он поднял голову, белые
его волосы стояли сиянием, глаза расширились, как от смертельного ужаса.

   Гусев крикнул ему, - что? - и только тогда взглянул вглубь  кирпичной
шахты. Там колебалась, перекатывалась коричнево-бурая шкура. От нее  шло
это шипение, шуршание, усиливающийся, зловещий шорох. Шкура поднималась,
вспучивалась. Вся она была покрыта обращенными к свету глазами, мохнаты-
ми лапами...
   - Смерть! - закричал Лось.
   Это было огромное скопление пауков. Они видимо,  плодились  в  теплой
глубине шахты, поднимаясь и опускаясь всею массой. Теперь, потревоженные
упавшими с купола кирпичами, - сердились и вспучивались, поднимались  на
поверхность. Вот, один из них на задранных углами лапах побежал по  кар-
низу.
   Вход на карниз был неподалеку от Лося. Гусев закричал: -  Беги!  -  и
сильным прыжком перелетел через шахту, царапнув  черепом  по  купольному
своду, - упал на корточки около Лося, схватил его за руку  и  потащил  в
проход, в тоннель. Побежали, что было силы.
   Редко один от другого горели под сводами тоннеля пыльные фонари. Гус-
тая пыль лежала на полу, в щелях стен, на порогах узких дверей,  ведущих
в иные переходы. Гусев и Лось долго шли по этому коридору. Он  окончился
залой, с плоскими сводами, с низкими колоннами. Посреди стояла  полураз-
рушенная статуя женщины с жирным и свирепым лицом. В глубине чернели от-
верстия жилищ. Здесь тоже лежала пыль, - на статуе царицы Магр, на  сту-
пенях, на обломках утвари.
   Лось остановился, глаза его были остекляневшие, расширенные:
   - Их там миллионы, - сказал он, оглянувшись, - они ждут, их час  при-
дет, они овладеют жизнью, населят Марс...
   Гусев увлек его в наиболее широкий, выходящий из залы, тоннель. Фона-
ри горели редко и тускло. Шли долго. Миновали крутой мост, переброшенный
через широкую щель, - на дне ее лежали мертвые суставы гигантских машин.
Далее - опять потянулись пыльные, серые стены.  Уныние  легло  на  душу.
Подкашивались ноги от усталости. Лось несколько раз повторил тихим голо-
сом:
   - Пустите меня, я лягу.
   Сердце его переставало биться. Ужасная  тоска  овладевала  им,  -  он
брел, спотыкаясь, по следам Гусева, в пыли. Капли холодного  пота  текли
по лицу. Лось заглянул туда, откуда не может быть возврата. И,  все  же,
еще более мощная сила отвела его от той черты, и он тащился,  полуживой,
в пустынных, бесконечных коридорах.
   Тоннель круто завернул. Гусев вскрикнул. В  полукруглой  рамке  входа
открылось их глазам кубово-синее, ослепительное небо и сияющая льдами  и
снегами вершина горы, - столь памятная Лосю. Они вышли из лабиринта близ
тускубовой усадьбы.

   ХАО

   - Сын неба, сын неба, - позвал тоненький голос. Гусев и Лось подходи-
ли к усадьбе со стороны рощи. Из лазурных зарослей высунулось  востроно-
сое личико. Это был механик Аэлиты, мальчик в серой шубке. Он  всплеснул
руками и стал приплясывать, личико у него морщилось, как у тапира. Разд-
винув ветви, он показал спрятанную среди развалин цирка крылатую лодку.
   Он рассказал: - ночь прошла спокойно, перед рассветом раздался  отда-
ленный грохот и появилось зарево. Он подумал,  что  сыны  неба  погибли,
вскочил в лодку и полетел в убежище Аэлиты. Она также слышала взрыв, и с
высоты скалы глядела на пожарище. Она  сказала  мальчику,  -  вернись  в
усадьбу и жди сына неба, если тебя схватят слуги Тускуба, - умри  молча;
если сын неба убит, проберись к его трупу, найди на нем каменный флакон-
чик, привези мне.
   Лось, стиснув зубы, выслушал рассказ мальчика.  Затем  Лось  и  Гусев
пошли к озеру, смыли с себя кровь и пыль. Гусев вырезал из крепкого  де-
рева дубину, без малого с лошадиную ногу.
   Сели в лодку, взвились в сияющую синеву.

   Гусев и механик завели лодку в пещеру, легли  у  входа  и  развернули
карту. В это время, сверху, со скал, скатилась  Иха.  Глядя  на  Гусева,
взялась за щеки. Слезы ручьем лились у нее из влюбленных глаз. Гусев ра-
достно засмеялся.
   Лось один спустился в пропасть к Священному Порогу. Будто крыло ветра
несло его по крутым лесенкам, через узкие переходы и