едяное одиночество своего тела. Он  чувствует,  -  оно
древнее, издревле поднявшееся пустым призраком,  вопящее  голосами  всей
вселенной: - жить, жить, жить. И жизнь входит в него по зеркальному  по-
лу, под сияющими окнами. Но это, ведь, тоже - сон.  Пусть  случится  то,
чего он жаждет: соединение. И жизнь возникнет в ней, в Аэлите. Она будет
полна влагой, светом, осуществлением, трепетной плотью. А ему - снова: -
томление, одиночество, жажда".
   Никогда еще Лось с такою ясностью  не  чувствовал  безнадежную  жажду
любви, никогда еще так не понимал этого обмана любви,  страшной  подмены
самого себя - женщиной: - проклятие мужского существа. Раскрыть объятие,
распахнуть руки от звезды до звезды, - ждать,  принять  женщину.  И  она
возьмет все и будет жить. А ты, любовник, отец, - как пустая тень,  рас-
кинувшая руки от звезды до звезды.
   Аэлита была права: он напрасно многое узнал за это время, слишком ши-
роко раскрылось его сознание. В его теле еще текла горячая кровь, он был
весь еще полон тревожными семенами жизни, - сын земли. Но разум  опреде-
лил его на тысячи лет: здесь, на иной земле, он узнал  то,  что  еще  не
нужно было знать. Разум раскрылся и, не насыщенный живой кровью,  зазиял
ледяной пустотой. Что раскрыл его разум? - пустыню, и там, за  пределом,
новые тайны.
   Заставь птицу, поющую в нежном восторге, закрыв глаза, в горячем луче
солнца, понять хоть краюшек мудрости  человеческой,  -  и  птица  упадет
мертвая. Мудрость, мудрость, - будь проклята: неживая пустыня.
   За окном послышался протяжный свист улетающей лодки. Затем, в библио-
теку просунулась голова Ихи, - позвала к столу. Лось  поспешно  пошел  в
столовую, - белую, круглую комнату, где эти дни обедал с Аэлитой.  Здесь
было жарко. В высоких вазах у колонн тяжелой духотой пахли  цветы.  Иха,
отворачивая покрасневшие от слез глаза, сказала:
   - Вы будете обедать один, сын неба, - и прикрыла прибор Аэлиты белыми
цветами.
   Лось потемнел. Мрачно сел к столу. К еде не притронулся, - только щи-
пал хлеб и выпил несколько бокалов вина. С  зеркального  купола,  -  над
столом, - раздалась, как обычно во  время  обеда,  слабая  музыка.  Лось
стиснул челюсти.
   Из глубины купола лились два голоса, - струнный и духовой: сходились,
сплетались, пели о несбыточном. На высоких, замирающих звуках они расхо-
дились, - и уже низкие звуки взывали из мглы тоскующими голосами, - зва-
ли, перекликались взволнованно, и снова пели о встрече, сближались, кру-
жились, похожие на старый, старый вальс.
   Лось сидел, раздув ноздри, стиснув в кулаке узкий бокал.  Иха,  зайдя
за колонну, уткнула лицо в край юбки, - у нее тряслись плечи. Лось  бро-
сил салфетку и встал. Томительная музыка, духота цветов, пряное вино,  -
все это было совсем напрасно.
   Он подошел к Ихе:
   - Могу я видеть Аэлиту?
   Не открывая лица, Иха замотала рыжими волосами. Лось взял ее за  пле-
чо:
   - Что случилось? Она больна? Мне нужно ее видеть.
   Иха проскользнула под локтем у Лося и убежала. На полу у колонны  ос-
талась, - оброненная Ихошкой, - фотографическая карточка. Мокрая от слез
карточка изображала Гусева в полной боевой форме, - суконный шлем, ремни
на груди, одна рука на рукояти шашки, в другой - револьвер, сзади разры-
вающиеся гранаты, - подписано: "Прелестной Ихошке  на  незабываемую  па-
мять".
   Лось швырнул открытку, вышел из дома и зашагал по лугу к роще. Он де-
лал огромные прыжки, не замечал этого, бормотал:
   "Не хочет видеть - не нужно. Попасть в иной мир, - беспримерное  уси-
лие, - чтобы сидеть в углу дивана, - ждать: когда  же,  когда,  наконец,
войдет женщина... Сумасшествие! Одержимость! Гусев  прав,  -  лихорадка.
"Нанюхался сладкого". Ждать, как  светопреставления  -  улыбки,  нежного
взгляда... К чорту!.. Не хочет, не надо. Тем лучше".
   Мысли жестоко укалывали. Лось вскрикивал, как от зубной боли. Не  со-
размеряя силы - подскакивал на сажень в воздух и, падая, едва удерживал-
ся на ногах. Белые волосы его развевались. Он ненавидел себя лютой нена-
вистью.
   Он добежал до озера. Вода была, как зеркало, на  черно-синей  ее  по-
верхности пылали снопы солнца. Было душно. Лось обхватил голову, сел  на
камень.
   Из прозрачной глубины озера медленно поднимались круглые,  пурпуровые
рыбы, шевелили волокнами длинных игол, равнодушно водяными глазами  гля-
дели на Лося.
   "Вы слышите, рыбы, пучеглазые, глупые рыбы, - вполголоса сказал Лось,
- я спокоен, говорю в полной памяти. Меня  мучит  любопытство,  жжет,  -
взять в руки ее, когда она подойдет в черном платье, взять  ее  в  руки,
Аэлиту, женщину... Услышать, как станет биться ее сердце... Помимо воли,
всей своей мудрости, она сама, странным движением, придвинется ко мне...
Я буду глядеть, как вдруг одичают ее глаза... Видите, рыбы, - я  остано-
вился, оборвал, не думаю, не хочу. Довольно. Вы еще меня не знаете, -  я
- упрям. Ниточка разорвана, - конец. Завтра - в город. Борьба - прекрас-
но. Смерть - прекрасно. Только -  ни  музыки,  ни  цветов,  ни  лукавого
обольщения. Больше не хочу духоты. Волшебный шарик на  ее  ладони,  -  к
чорту, к чорту, все это обман, призрак!.."
   Лось поднялся, взял большой камень и швырнул его в стаю  рыб.  Голову
ломило. Свет резал глаза. Вдали сверкала льдами, поднималась из-за  рощи
острым пиком горная вершина. "Необходимо хлебнуть ледяного  воздуха",  -
Лось прищурился на алмазную гору, и пошел в том направлении через  голу-
бые заросли.
   Деревья окончились, перед ним  лежало  пустынное,  холмистое  плоско-
горье, - ледяная вершина была далеко за краем. По пути под ногами валял-
ся шлак и щебень, повсюду - отверстия брошенных шахт. Лось упрямо  решил
куснуть, хватить зубами этого вдали сияющего снега.
   В стороне, в лощине, поднималось коричневое облако пыли. Горячий  ве-
тер донес шум множества голосов. С высоты холма Лось увидел бредущую  по
сухому руслу канала большую толпу марсиан. Они  несли  длинные  палки  с
привязанными на концах ножами, кирки, вилы. Брели, спотыкаясь, -  потря-
сали оружием и ревели свирепо. За ними, над коричневыми  облаками  плыли
хищные птицы.
   Лось вспомнил давешние слова Гусева о событиях. Подумал:
   "Счастье? Вот, - живи, борись, побеждай, гибни, - там разберут  -  за
что и зачем. Счастье? А сердце держи  на  цепи,  неразумное,  неистовое,
несчастное".
   Толпа скрылась за холмами. Лось шибко шел,  взволнованный  движением,
борьбой, и вдруг остановился, запрокинул голову. В синей  вышине  плыла,
снижаясь, крылатая лодка. Вот - сверкнула, показав крылья, описала круг,
- все ниже, ниже, скользнула над головой и села.
   В лодке поднялся кто-то, закутанный в белый  мех,  белый,  как  снег.
Из-за меха, из-под кожаного шлема глядели на Лося взволнованные, тревож-
ные глаза Аэлиты. Неистово забило сердце. Он  подошел  к  лодке.  Аэлита
отогнула на лице влажный от дыхания мех. Потемневшим взором Лось  глядел
в ее лицо. Она сказала:
   - Я за тобой. Я была в городе. Нам нужно бежать. Я умираю от тоски по
тебе.
   Лось только стиснул пальцами борт лодки, с трудом передохнул.

   ЧАРЫ

   Лось сел позади Аэлиты. Механик, -  краснокожий  мальчик,  -  плавным
толчком поднял крылатую лодку в небо.
   Холодный ветер кинулся навстречу. Белая, как снег, шубка Аэлиты  была
пропитана грозовой свежестью, горным холодом. Аэлита обернулась к  Лосю,
- щеки ее горели:
   - Я видела отца. Он мне велел убить тебя и твоего товарища. - Зубы ее
блеснули. Она разжала кулачок. На кольце, на цепочке висел у нее  камен-
ный флакончик. Отец сказал: пусть  они  уснут  спокойно,  они  заслужили
счастливую смерть.
   Серые глаза Аэлиты подернулись влагой. Но сейчас же  она  засмеялась,
сдернула с пальца кольцо. Лось схватил ее за руку:
   - Не бросай, - он взял у нее флакончик и сунул в карман, -  это  твой
дар, Аэлита: темная капелька, сон, покой. Теперь и жизнь, и смерть - ты.
Он наклонился к ее дыханию. - Когда настанет страшный час одиночества  -
я снова почувствую тебя в этой капельке.
   Силясь понять, Аэлита закрыла глаза, прислонилась спиной к Лосю. Нет,
все равно - не понять. Шумящий ветер, горячая грудь Лося за спиной,  его
рука, ушедшая в белый мех на ее плече, - казалось, кровь их бежит  одним
круговоротом, - в одном восторге, одним телом летят они в какое-то сияю-
щее, древнее воспоминание. Нет, все равно - не понять!
   Прошла минута, - немного больше. Лодка поравнялась с высотой тускубо-
вой усадьбы. Механик обернулся: у Аэлиты и сына неба были странные лица.
В пустых зрачках их светились солнечные точки. Ветер мял снежную  шерсть
на шубке Аэлиты. Восторженные глаза ее глядели в океан небесного света.
   Мальчик механик уткнул в воротник острый  нос  и  принялся  беззвучно
смеяться. Положил лодку на крыло и,  разрезая  воздух  крутым  падением,
спустился у крыльца дома.
   Аэлита очнулась, стала расстегивать шубку, но пальцы ее скользили  по
птичьим головкам на больших пуговицах. Лось поднял ее из лодки, поставил
на траву и стоял перед ней согнувшись. Аэлита сказала мальчику:  "Приго-
товь закрытую лодку".
   Она не заметила ни Ихошкиных красных глаз, ни желтого, как тыква, пе-
рекошенного страхом, лица управляющего, - улыбаясь рассеянно, оборачива-
ясь к Лосю, она пошла впереди него в глубь дома, к себе.
   В первый раз Лось увидел комнаты Аэлиты,  -  низкие,  золотые  своды,
стены, покрытые теневыми изображениями,  будто  фигурками  на  китайском
зонтике, почувствовал кружащий голову горьковатый, теплый запах.
   Аэлита сказала тихо: - Сядь. - Лось сел. Она опустилась  у  его  ног,
положила голову ему на колени, руки на грудь, и более не двигалась.
   Он с нежностью глядел на ее пепельные, высоко поднятые на затылке во-
лосы, держал ее руки. У нее задрожало горло. Лось нагнулся. Она сказала:

   - Тебе, быть может, скучно со мной? Прости. Мне смутно. Я не  умелая.
Я сказала Ихе: поставь побольше цветов в столовой,  когда  он  останется
один, пусть ему играет улла.
   Аэлита оперлась локтями о колени Лося. Лицо ее было мечтательное:
   - Ты слушал? Ты понял? Ты думал обо мне?
   - Ты видишь и знаешь, - сказал Лось, - когда я не вижу тебя - схожу с
ума от тревоги. Когда вижу тебя - тревога страшнее. Теперь мне кажется -
тоска по тебе гнала меня через звезды.
   Аэлита глубоко вздохнула. Лицо ее казалось счастливым.
   - Отец дал мне яд, но я видела - он не верит мне.  Он  сказал:  -  "я
убью и тебя, и его". Нам недолго жить. Но ты чувствуешь, - минуты  раск-
рываются бесконечно, блаженно.
   Она запнулась и глядела, как вспыхнули холодной решимостью глаза  Ло-
ся, - рот его сжался упрямо:
   - Хорошо, - сказал он, - я буду бороться.
   Аэлита придвинулась и зашептала:
   - Ты - великан из моих детских  снов.  У  тебя  прекрасное  лицо.  Ты
сильный, - сын неба. Ты мужественный, добрый. Твои руки из железа, коле-
ни - из камня. Твой  взгляд  -  смертелен.  От  твоего  взгляда  женщины
чувствуют тяжесть под сердцем.
   Голова Аэлиты без силы легла ему на плечо. Ее бормотание стало  неяс-
ным, чуть слышным. Лось отвел с лица ее волосы:
   - Что с тобой?
   Тогда она стремительно обвила его шею, как ребенок. Выступили большие
слезы, потекли по ее худенькому лицу:
   - Я не умею любить, - сказала она, - я никогда не знала этого...  По-
жалей меня, не гнушайся мной. Я буду рассказывать тебе интересные  исто-
рии. Расскажу о страшных кометах, о битве воздушных кораблей,  о  гибели
прекрасной страны по ту сторону гор. Тебе не будет скучно  меня  любить.
Меня никто никогда не ласкал. Когда ты в первый раз пришел, я  подумала:
- я его видела в детстве, это родной великан. Мне захотелось,  чтобы  ты
взял меня на руки, унес отсюда.  Здесь  -  мрачно,  безнадежно,  смерть,
смерть. Солнце скудно греет. Льды больше не тают  на  полюсах.  Высыхают
моря. Бесконечные пустыни, медные пески покрывают  туму...  Земля,  зем-
ля... милый великан, унеси меня на землю. Я хочу  видеть  зеленые  горы,
потоки воды, облака, тучных зверей, великанов... Я не хочу умирать...
   Аэлита заливалась слезами. Теперь совсем девочкой казалась она  Лосю.
Было смешно и нежно, когда она всплеснула руками, говоря о великанах.
   Лось поцеловал ее в заплаканные глаза. Она затихла. Ротик ее  припух.
Снизу вверх, влюбленно, как на великана из сказки, она глядела  на  сына
неба.
   Вдруг, в полумраке комнаты раздался тихий свист, и сейчас же вспыхнул
облачным светом овал на  туалетном  столике.  Появилась  всматривающаяся
внимательно голова Тускуба.
   - Ты здесь? - спросил он.
   Аэлита, как кошка, соскочила на ковер, подбежала к экрану.
   - Я здесь, отец.
   - Сыны неба еще живы?
   - Нет, отец, - я дала им яд, они убиты.
   Аэлита говорила холодно, резко. Стояла спиной к Лосю, заслоняя экран.
Подняла руки к волосам, поправляя их.
   - Что тебе еще нужно от меня, отец?
   Тускуб молчал. Плечи Аэлиты стали подниматься,  голова  закидывалась.
Свирепый голос Тускуба проревел:
   - Ты лжешь! Сын неба в городе. Он во главе восстания.
   Аэлита покачнулась. Голова отца исчезла.

   ДРЕВНЯЯ ПЕСНЯ

   Аэлита, Ихошка и Лось летели в четырехкрылой, закрытой лодке к  горам
Лизиазира.
   Не переставая работал приемник электромагнитных волн, - мачта  с  от-
резками проволок. Аэлита  склонилась  над  крошечным  экраном,  слушала,
всматривалась.
   Было трудно разобраться в отчаянных телефонограммах,  призывах,  кри-
ках, тревожных запросах, летящих, кружащихся в  магнитных  полях  марса.
Все же, почти не переставая, бормотал стальной голосок Тускуба, прорезы-
вал весь этот хаос, владел им. В зеркальце скользили тени потревоженного
мира.
   Несколько раз в каше звуков слух Аэлиты улавливал странный голос, во-
пивший протяжно:
   "...товарищи, не слушайте шептунов... не надо нам никаких  уступок...
к оружию, товарищи, настал последний час...  вся  власть  сов...  сов...
сов...".
   Аэлита обернулась к Ихошке:
   - Твой друг отважен и дерзок, он истинный сын неба, не бойся за него.

   Ихошка, как коза, топнула ногами, замотала рыжей головой. Аэлите уда-
лось проследить, что бегство их осталось незамеченным. Она сняла с  ушей
трубки. Пальцами протерла запотевшее стекло иллюминатора.
   - Взгляни, - сказала она Лосю, - за нами летят ихи.
   Лодка плыла на огромной высоте над марсом. С боков лодки,  в  ослепи-
тельном свету, летели на перепончатых крыльях два извивающихся, покрытых
бурой шерстью, облезлых животных. Круглые головы их с плоским,  зубастым
клювом были повернуты к окошкам. Вот, одно, увидев Лося, нырнуло и лязг-
нуло пастью по стеклу. Лось откинул голову. Аэлита засмеялась.
   Миновали Азору. Внизу теперь лежали  острые  скалы  Лизиазиры.  Лодка
пошла вниз, пролетела над озером Соам и опустилась на просторную площад-
ку, висящую над пропастью.
   Лось и механик завели лодку в пещеру,  подняли  на  плечи  корзины  и
вслед за женщинами стали спускаться по едва приметной в  скалах,  истер-
шейся от древности, лестнице - вниз в ущелье.
   Аэлита легко и быстро шла впереди.  Придерживаясь  за  выступы  скал,
внимательно взглядывала на Лося. Из-под его огромных ног  летели  камни,
отдавались в пропасти эхом.
   - Здесь спускался магацитл, нес трость с привязанной пряжей, - сказа-
ла Аэлита. - Сейчас ты увидишь место, где горели круги священных огней.
   На середине пропасти лестница ушла в глубь скалы, в узкий туннель. Из
темноты его тянуло влажной сыростью. Ширкая плечами, нагибаясь,  Лось  с
трудом двигался между отполированными стенами. Ощупью он нашел плечо Аэ-
литы, и сейчас  же  почувствовал  на  губах  ее  дыхание.  Он  прошептал
по-русски: милая.
   Туннель окончился полуосвещенной пещерой.  Повсюду  поблескивали  ба-
зальтовые колонны. В глубине взлетали легкие клубы пара.  Журчала  вода,
однообразно падали капли с неразличимых в глубине сводов.
   Аэлита шла впереди. Ее черный плащ и острый  колпачок  скользили  над
озером, скрывались иногда за облаками пара. Она сказала  из  темноты:  -
осторожнее, - и появилась на узкой, крутой арке древнего моста. Лось по-
чувствовал, как под ногами дрожит мостовой свод, но он глядел только  на
легкий плащ, скользящий в полумраке.
   Становилось светлее. Заблестели над головой кристаллы. Пещера окончи-
лась колоннадой из низких, каменных столбов. За ними была видна  залитая
вечерним солнцем, перспектива скалистых вершин и горных цирков  Лизиази-
ры.
   По ту сторону колоннады лежала широкая терраса, покрытая ржавым мхом.
Ее края обрывались отвесно. Едва заметные лесенки и  тропинки  вели  на-
верх, в пещерный город. Посреди террасы лежал,  до  половины  ушедший  в
почву, покрытый мхами, Священный Порог. Это был большой,  из  массивного
золота, саркофаг. Грубые изображения зверей и птиц покрывали его с четы-
рех сторон. Наверху покоилось изображение спящего марсианина, - одна ру-
ка его обвивала голову, в другой прижата к груди улла. Остатки рухнувшей
колоннады окружали эту удивительную скульптуру.
   Аэлита опустилась на колени перед порогом и поцеловала в сердце изоб-
ражение спящего. Когда она поднялась - ее лицо было задумчивое  и  крот-
кое. Иха тоже присела у ног спящего, обхватила их, прижалась лицом.
   С левой стороны, в скале, среди полустертых надписей виднелась  треу-
гольная, золотая дверца. Лось разгреб мхи и с трудом отворил ее. Это бы-
ло  древнее  жилище  хранителя  Порога  -  темная  пещерка  с  каменными
скамьями, очагом, высеченным в граните ложем. Сюда внесли  корзины.  Иха
покрыла пол циновкой, постлала постель для Аэлиты, налила масла в висев-
шую под потолком светильню и зажгла ее. Мальчик-механик  ушел  наверх  -
сторожить крылатую лодку.
   Аэлита и Лось сидели на краю обрыва. Солнце уходило за острые  верши-
ны. Резкие, длинные тени потянулись от гор, ломались в прорывах  ущелий.
Мрачно, бесплодно, дико было в этом краю, где некогда спасались от людей
древние Аолы.
   - Когда-то горы были покрыты растительностью,  -  сказала  Аэлита,  -
здесь паслись стада хашей, в ущельях шумели водопады. Тума умирает. Смы-
кается круг долгих, долгих тысячелетий. Быть может, мы - последние:  уй-
дем и тума опустеет. Так говорит мой учитель.
   Аэлита помолчала. Солнце  закатилось  невдалеке  за  драконий  хребет
скал. Яростная кровь заката полилась в высоту, в лиловую тьму.
   - Но сердце мое говорит иное, - Аэлита поднялась и пошла вдоль  обры-
ва, поднимая клочки сухого мха, веточки мертвых кустов. Собрав их в  по-
дол плаща, она вернулась к Лосю, сложила костер, принесла из пещеры све-
тильню и, опустившись на колени, подожгла травы. Костер затрещал, разго-
раясь.
   Тогда Аэлита вынула из-под плаща маленькую уллу и, сидя, опираясь ло-
ктем о поднятое колено, тронула струны. Они нежно, как пчелы, зазвенели.
Аэлита подняла  голову к проступающим во тьме ночи звездам и запела нег-
ромким, низким, печальным голосом: "Собери сухие травы, помет животных и
обломки ветвей, Сложи их прилежно. Ударь камнем в железо, - женщина, во-
дительница двух  душ. Высеки  искру,  - и запылает костер.  Сядь у огня,
протяни руки  к пламени. Муж  твой сидит по другую сторону пляшущих язы-
ков. Сквозь струи уходящего к звездам дыма Глаза мужчины глядят в темно-
ту твоего чрева,  в дно души. Его глаза ярче звезд, горячей огня, смелее
фосфорических глаз  ча. Знай,  - потухшим углем станет солнце,  укатятся
звезды с неба, погаснет злой Талцетл над миром, - Но ты, женщина, сидишь
у огня бессмертия, протянув к нему руки, И слушаешь голоса ждущих пробу-
ждения к жизни, - Голоса во тьме твоего чрева.

   ...............

   Костер догорал. Опустив уллу на колени, Аэлита глядела на угли, - они
озаряли красноватым жаром ее лицо.
   - По древнему обычаю, - сказала она почти сурово, - женщина,  спевшая
мужчине песню уллы - становится его женой.

   ЛОСЬ ЛЕТИТ НА ПОМОЩЬ ГУСЕВУ

   В полночь Лось выскочил из лодки на дворе  тускубовой  усадьбы.  Окна
дома были темны, - значит Гусев еще не вернулся. Покатая стена  освещена
звездами, голубоватые искры их побле