ей.., а не наоборот.
     В глубине души Купер знал, что это не правда. Всякий, кто ориентируется в этих джунглях настолько, что может так легко в них укрыться, знает, конечно, где находится археологическая экспедиция. Если бы эти люди хотели вернуть Мередит, они уже сделали бы это.

***

     Звали его Габриэль Моралес, и Мередит боялась его до дурноты. Худощавый человек лет сорока, с темными индейскими глазами, мрачный и злобный, по щеке у него зигзагом проходил шрам, что придавало ему вид еще более зловещий.
     Он говорил по-английски. После того как его позвал метис, нашедший Мередит, этот человек, Габриэль Моралес, допросил ее. Своим хриплым голосом он потребовал объяснений - кто она такая и что делает в джунглях.
     Когда Мередит назвала свое имя, его темные глаза на мгновение посветлели, и Мередит могла даже поклясться, что это имя ему знакомо. Но вслед за тем не произошло ничего хорошего, что обнадежило бы ее.
     Габриэль вдруг оборвал разговор, сгреб ее в охапку с силой, удивительной для такого худощавого человека, и понес к своей лошади. Усадив девушку в седло, он сел позади, взял поводья, и она оказалась в жестком кольце его рук. Эти мускулистые руки обхватили ее под грудью, и она ни на мгновение не забывала об их прикосновении Она снова и снова просила отпустить ее, но не получала никакого ответа. Наконец, устав, она спросила, что они намерены с ней сделать, но и на это ответа не последовало. С того момента, как Габриэль Моралес усадил ее в свое седло, он вообще не проронил ни слова.
     По дороге он время от времени делал рукой какой-то жест, и тогда один из всадников отделялся от группы. Мередит давно уже пришла к выводу, что эти люди - самые злобные с виду из всех, кого она когда-либо видела. Одежда на всех была рваная, выглядели они неопрятно и, судя по всему, плохо питались. Однако лошади у них были ухожены, каждый был вооружен револьвером, висящим на боку, и ружьем; на груди у каждого скрещивались патронташи. Только у Габриэля было одно оружие - револьвер с рукоятью, отделанной жемчугом; он висел у него на поясе, как и у Купера.
     Купер! Хватился ли он ее? Ищет ли? Или он уже мертв, а остальные участники экспедиции разбежались?
     Когда стемнело, из похитителей с ней остался лишь Габриэль и еще один человек - отъявленный негодяй, если судить по внешности, - тот самый, что нашел ее Мередит решила, что они ожидают погони и поэтому Габриэль рассылал всех в разные стороны, чтобы запутать преследователей. Мысль об этом несколько взбодрила Мередит. Значит, Купер идет следом за ними!
     Однако шло время, никаких признаков погони не появилось, и Мередит окончательно пала духом. Может быть, эти изгои уже привыкли к тому, что их могут преследовать и пытаться схватить, и теперь отделялись от группы просто потому, что у них так заведено.
     Она думала, что с наступлением ночи они разобьют лагерь, но они продолжали ехать дальше. Еще до наступления темноты они въехали в мелкий быстрый ручей и несколько миль ехали по его руслу, после чего Габриэль что-то скороговоркой приказал своему дружку. Движением колен он направил свою лошадь к берегу, потом проехал несколько ярдов по джунглям в обратном направлении. Спутник его отстал. Габриэль разжег большую, дурно пахнущую сигару и молча курил. Прислушавшись, Мередит услышала позади какие-то странные звуки. Внезапное озарение сказало ей, что это такое. Они заметают следы!
     Она воскликнула в отчаянии:
     - Что вы хотите со мной сделать?
     На этот раз Габриэль ответил ей на своем превосходном английском:
     - Что за глупый вопрос, сеньорита? Мои compadres <друзья (исп.).> и я живем в джунглях давно и без всякого женского общества.
     Мередит похолодела от страха.
     - Вы собираетесь изнасиловать меня? - прошептала она. - Все вы?
     Он тихо засмеялся:
     - Насилие - это словечко гринго. А у нас здесь, если мужчина хочет женщину, он берет ее. Мы не называем это насилием. Однако если такая участь вас пугает, может быть, мы сумеем освободить вас за выкуп. Я знаю, есть бандиты, которые растолстели на деньгах, полученных от гринго в качестве выкупа.
     - Мной никто не дорожит и не станет за меня платить! - воскликнула Мередит.
     - Неужели никто? Любой человек обязательно кому-то дорог. - В его голосе послышалась насмешка. - Возможно, сеньорита Лонгли, вы сами не знаете, сколько вы стоите.
     Мередит насторожилась:
     - - Как это понимать?
     - Понимайте как вам угодно. - Голос его звучал хрипло и почти презрительно. - Не беспокойтесь, сеньорита.
     Люди Габриэля Моралеса не станут вас насиловать.
     Подъехал метис.
     - Готово?
     - Готово, jefe <командир (исп.).>. - Метис ухмыльнулся, показав золотые зубы. - Теперь даже ягуар не найдет нас по запаху.
     Габриэль кивнул и бодро проговорил:
     - Превосходно! Теперь едем на асиенду.
     Они пустили лошадей быстрой рысью, держась в сторону от ручья - ближе к горному кряжу. Мередит совсем пала духом. Здесь, в неисследованных горах Сьерра-Мадре, можно скрываться вечно. Здесь Купер никогда ее не найдет.

***

     Они ехали сквозь ночь, постепенно поднимаясь вверх.
     Дорога стала лучше, и Мередит заметила, что они едут по смутно различимой тропе.
     Мередит страшно устала, время от времени она начинала дремать и свалилась бы с лошади, если бы Габриэль не удерживал ее в кольце своих рук.
     Вскоре после восхода солнца, когда они, двигаясь вдоль горной речки, обогнули огромный валун, раздался резкий окрик. Габриэль остановил лошадь и поднял руку.
     Взглянув вверх, Мередит увидела человека, стоящего наверху валуна и держащего в руках ружье. Габриэль отозвался, и часовой жестом разрешил им следовать дальше.
     Когда они обогнули валун, Мередит увидела, что они въезжают в узкое ущелье, по обеим сторонам которого поднимаются отвесные скалы. Если другого прохода не было, то человек с ружьем, стоящий наверху валуна, мог бы задержать целую армию.
     Вскоре горловина ущелья расширилась и вывела тропу в узкую долину. В отдалении показались саманные домики с черепичными крышами.
     Они подъехали ближе, и Мередит поняла, что из-за расстояния зрение обмануло ее: то, что показалось ей процветающей асиендой, в действительности оказалось необитаемым и полуразрушенным скопищем лачуг. Наружная стена местами развалилась, некогда цветущий внутренний сад заглушили сорняки, фонтан пересох. Крыша кое-где обвалилась, и в комнаты заглядывало небо.
     Они въехали во двор, и навстречу Габриэлю выбежали люди. Кое-кого Мередит узнала - это были члены банды, которые по дороге отделились от нее. Они заговорили с Габриэлем по-испански, но Мередит все же сумела понять, что они довольны, как легко им удалось ускользнуть от глупых гринго.
     Габриэль спешился, спустив одновременно на землю и Мередит. Из дома появилась женщина, бросая на них мрачные взгляды.
     - Мария! - воскликнул Габриэль. - Как приятно опять видеть твое улыбающееся личико! Меня так долго не было.
     Женщина, которую называли Марией, не перестала бросать сердитые взгляды, но было ясно, что слова Габриэля ей нравились.
     - Это, Мария, сеньорита Лонгли. - И он жестом указал на Мередит. - Она некоторое время погостит у нас. Сеньорита, поскольку мы проделали долгий и трудный путь и ничего не ели, я полагаю, вы проголодались и устали. Мария вам поможет.
     И он хотел было уйти. Но Мередит поспешно проговорила:
     - Подождите! Сеньор Моралес, вы сказали, что мне придется погостить у вас какое-то время. На данный момент я не стану обращать ваше внимание на то, что я гощу у вас против моей воли. Но сколько времени я буду у вас гостить и с какой целью?
     - На эти вопросы я не намерен отвечать, - надменно бросил он. - Я бы посоветовал вам приспособиться к обстоятельствам. Обстановка здесь не дворцовая, - добавил он с иронической улыбкой, - пища простая. Но это все, что я могу вам предложить. И еще одно, сеньорита Лонгли, - продолжал он. - У меня нет лишних людей, чтобы стеречь вас, но я думаю, нет смысла напоминать, куда вы попали. Вы находитесь за много миль от цивилизации, и все эти мили заняты непроходимыми джунглями. Конечно, там есть тропы, но человека, не знакомого с ними, они не приведут никуда. Если вы попытаетесь убежать, пеняйте на себя. Прежде чем решите бежать, подумайте обо всем этом хорошенько. А теперь, если вы меня извините, я должен заняться кое-какими делами.
     И Габриэль, сняв с головы сомбреро, поклонился, и, не добавив больше ни слова, ушел. Остальные последовали за ним. Мередит смотрела на его удаляющуюся фигуру, размышляя не столько над вопросом, зачем ее привезли сюда, сколько о самом этом человеке. Габриэль Моралес был для нее загадкой. Очевидно, он получил какое-то образование и был достаточно умен, но при этом держался надменно и грубо, она его боялась.
     Мередит вздрогнула, почувствовав на плече чью-то тяжелую руку. Оглянувшись, она увидела неприветливое лицо Марии.
     - Пошли, - сказала Мария по-испански. И, не дожидаясь ответа, потащила Мередит внутрь асиенды.
     Внутри дома было чисто, но там сохранились лишь остатки мебели, свидетельствовавшие о былом великолепии. Даже в спальне, куда Мария привела ее, было пусто, если не считать соломенного тюфяка на полу, ведра с водой, жестяного таза для умывания и грубого полотенца.
     Асиенда была кем-то разрушена и разграблена.
     Мария проговорила мрачным голосом:
     - Вот вода. Я так понимаю, что американские женщины все время моются. - Она отвернулась и сделала вид, что плюет. - Захотите есть, идите в кухню. Я вам не прислуга.
     - Благодарю вас, сеньора, - вежливо ответила Мередит. Она хотела сказать это на своем корявом испанском, но что-то подсказало ей, что разумнее будет не показывать, что она понимает их язык.
     Презрительно фыркнув, Мария вышла.
     Мередит тщательно вымылась. Она с тоской поглядывала на тюфяк, но ей очень хотелось есть и к тому же нужно было поскорее разузнать как можно больше о месте, куда ее привезли. Она вышла в коридор. Большая часть комнат была без дверей; исключение составляла только ее спальня - тяжелая дверь с засовом снаружи.
     Интересно, будут ли ее запирать на ночь? Хотя какая разница, подумала она с горькой усмешкой. Габриэль прав: как бы ни жаждала она убежать, сделать это одной невозможно. А за последние дни она и так натворила достаточно глупостей. Не будь она такой упрямой, не реши во что бы то ни стало доказать Куперу свою самостоятельность, она не оказалась бы сейчас в этом ужасном положении.
     Когда Мередит, размышляя, шла по коридору, из-за угла выбежала, едва не налетев на нее, тоненькая смуглая девочка, босая, в рваной одежде. Девочке было не больше четырнадцати лет. Над выступающими скулами блестели глаза испуганной козочки. Несмотря на явное недоедание, ее фигура уже говорила о расцветающей женственности.
     Увидев Мередит, девочка застыла на мгновение, никак не реагируя на встречу, если не считать того, что взгляд ее стал еще более испуганным. Потом она прикоснулась рукой к губам, издала какой-то мяукающий звук, повернулась и убежала в том же направлении, откуда появилась, скрывшись за углом.
     - Подожди! - окликнула ее Мередит. - Я не сделаю тебе ничего плохого!
     Она поспешила за девочкой, но когда повернула за угол, та уже скрылась из виду.
     Мередит в задумчивости пошла обратно по коридору.
     Понятно, почему у девочки, живущей среди разбойников, такой испуганный вид. Но почему она испугалась другой женщины? Наверное, решила Мередит, живя в горах, далеко от всякой цивилизации, девочка просто никогда еще не видела белого человека.
     Пожав плечами, Мередит выбросила эту девчонку из головы и направилась в кухню, определив направление по запаху. Кухня оказалась огромной комнатой, в которой гулко звучали шаги Марии. Кроме нее, там никого не было. На столе лежали продукты и кухонные принадлежности; посредине на полу темнело открытое углубление, над которым висел большой котел.
     Все двери распахнуты, окна без ставен, но все равно в кухне нечем дышать. При виде Мередит Мария привычно нахмурилась, но все же положила на тарелку маисовую лепешку, рис, фасоль и протянула тарелку девушке.
     Мередит с жадностью принялась за еду. Мария не обращала на нее никакого внимания, занимаясь своим делом. Поев, Мередит поблагодарила Марию и вышла из кухни. Полдень уже давно наступил, и асиенда выглядела пустынной. Вернувшись на кухню, девушка увидела, что Мария тоже исчезла. Тогда Мередит поняла, что сейчас время сиесты - послеполуденного отдыха. При желании она могла бы выйти из дома и уйти - и никто бы ее не остановил.
     Но за пределами асиенды солнце оказалось таким жгучим, что Мередит почувствовала слабость от зноя и пряной пищи "Что ж, - подумала она с печальной усмешкой, - в чужой монастырь со своим уставом..." И пошла по коридору в свою комнату. Там, сняв сапоги, она вытянулась на тюфяке и уснула.

Глава 9

     Прошло два дня; все это время Мередит проводила преимущественно в одиночестве, получая пищу на кухне из рук сердитой Марии. Мужчины бросали на нее похотливые взгляды, но не досаждали ей. Габриэля Моралеса она ни разу не встретила и пришла к выводу, что он скорее всего куда-то уехал. Она уже почти не надеялась, что ее освободят.
     Время от времени ночью она просыпалась от шума - где-то шла попойка, а однажды проснулась в страхе, разбуженная громкими женскими криками. Это не был голос Марии, без сомнения, значит, кричала девочка, которую Мередит заметила в коридоре. Она подумала было пойти на крик и узнать, что происходит, но быстро поняла, как это глупо.
     К вечеру третьего дня Мередит почувствовала себя совсем потерянной. Говорить ей было не с кем, кроме как с Марией, которая всю беседу сводила к ворчанию. По сравнению с этим даже общество Габриэля, хотя Мередит и боялась его, было лучше.
     После ужина она попыталась уснуть, но сон не шел к ней. В конце концов Мередит встала и отправилась бродить по дому. Во дворе было пусто, развалины асиенды у нее за спиной стояли темные и тихие. Потом Мередит услышала откуда-то из темноты голоса и тихий перебор гитарных струн.
     Она вспомнила ночи рядом с Купером, у костра, и ее охватила тоска. Чего бы она не отдала сейчас, лишь бы вернуть те дни - тропа к Тонатиуикану, успокаивающее присутствие Купера. Интересно, думает ли он о ней? Произвела ли она на него какое-либо впечатление в ту ночь, когда он силой овладел ею? Она не могла не признаться, что время смягчило ее реакцию на все, что случилось. Значит ли она для Купера что-то, или ему нужно было только сиюминутное удовлетворение желания?
     Она улыбнулась. Конечно, это глупое женское тщеславие, но ей очень хотелось, чтобы он ее не забыл...
     Вдруг она насторожилась. Откуда-то донесся приглушенный крик. Мередит внимательно слушала. Крик прозвучал еще раз, и она уже смогла определить откуда. В пятидесяти ярдах от главного дома стояло покосившееся строение без крыши, которое, как она знала, использовали под конюшню. Приглядевшись, Мередит различила слабый свет, исходящий оттуда.
     Звук опять повторился, и теперь стало ясно, что кричит женщина. Мередит подбежала к открытой двери, остановилась и заглянула внутрь. То, что она увидела, потрясло ее. Девочка, мельком, виденная ею в коридоре, лежала на полу конюшни, ее поношенное платье было задрано; один мужчина удерживал ее за плечи, а другой склонился над девочкой, спустив брюки.
     Девочка снова вскрикнула, и Мередит затошнило: она поняла, что именно этот крик она слышала предыдущей ночью. А тот, кто держал девочку за плечи, прижимая к земле, поднял руку и, загоготав, ударил ее по лицу.
     Он сказал по-испански, обращаясь к своему товарищу:
     - Давай-ка побыстрее. Наша дикая кошечка еще не обессилела. Если ты провозишься долго, у тебя не хватит сил удерживать ее, когда придет моя очередь.
     Ярость заставила Мередит выбежать из укрытия на свет, отбрасываемый фонарем, стоявшим на полу.
     - Прекратите это! Вы, скоты! Отпустите бедную девочку!
     Тот, кто склонялся над девочкой, оторвался от своего занятия и повернул изумленное лицо к Мередит. А тот, кто держал девочку за плечи, снова захохотал:
     - Леди гринго. Может, она ревнует, а? Дадим ей возможность узнать, что такое настоящие мужчины? Ну как?
     И прежде чем Мередит осознала, что происходит, они прыгнули к ней, один - в спущенных брюках. С отвращением глядя на его напряженный член, Мередит опешила, и они вцепились в нее мертвой хваткой.
     В следующее мгновение они повалили ее на землю, один держал за плечи, другой пытался сорвать с нее брюки. Мередит боролась, как тигрица, извивалась и брыкалась. Набрав побольше воздуха, она закричала во всю мощь своих легких, хотя и понимала, что это бесполезно. Кто может прийти к ней на помощь здесь?
     Одному из насильников уже удалось расстегнуть ремень на ее брюках. Она ощущала его горячее дыхание на своем лице - от него разило чесноком и те килой.
     И тут в дверях рявкнул чей-то бас. Насильники замерли. Голос зазвучал вновь, и Мередит поняла, что, он принадлежит Габриэлю Моралесу.
     Мужчины неохотно отпустили ее и встали. Мередит, задыхаясь, вскочила на ноги. Неподалеку от нее стоял Габриэль с непроницаемым лицом. Он сделал короткий повелительный жест - и оба насильника исчезли в темноте.
     - Очень неумно с вашей стороны, сеньорита, - обратился к ней Габриэль, - выходить из асиенды одной.
     Если бы они взяли вас, вам пришлось бы пенять только на себя.
     И он провел пальцем по шраму у себя на лице.
     - Я вышла из дому потому, что услышала крик... - Мередит оглянулась, полагая, что девочка убежала. Но она лежала, свернувшись калачиком, здесь, на земле.
     Взгляд у нее был неподвижным и мертвым, казалось, она не замечает их присутствия. Платье так и осталось задранным кверху.
     Мередит подошла к ней и прикрыла наготу. Потом, выпрямившись, гневно проговорила:
     - Эти звери напали на бедного ребенка. Я слышала, как она звала на помощь!
     Габриэль бесстрастно посмотрел на девочку.
     - Она привыкла к такому обращению. Хуана - индианка, пока я не привез ее сюда, она умирала с голоду.
     Моим людям нужна женщина. Разве у нее есть какое-то другое занятие в жизни?
     Мередит была потрясена.
     - Как можно быть таким бессердечным? Индианка она или нет, но она человек, и, стало быть, вы должны с ней считаться!
     - Она - ничто, - презрительно сказал Габриэль. - Ей никто ничего не должен. Ее участь - обслуживать мужчин.
     - Если она смирилась с таким обращением, тогда почему она кричала? И пыталась сопротивляться этим скотам?
     Его толстые губы кривились в улыбке, но глаза оставались ледяными.
     - Некоторые женщины получают удовольствие от грубого обращения, разве это не так?
     - Нет, не так! Я, например, не получаю! И ни одна из женщин, которых я знаю!
     - Я это непременно запомню, - проговорил Габриэль, не сводя с нее черных глаз.
     Мередит вспыхнула.
     - Как вас понимать?
     - Понимайте как хотите, - холодно ответил он. Потом сказал по-испански:
     - Хуана, приходи в себя и ступай в дом.
     Испуганно вздрогнув, маленькая индианка немного отползла в сторону, потом встала и выбежала из конюшни.
     - Вы заслуживаете презрения, Габриэль Моралес, - сказала Мередит, - и я удивляюсь, как это ваши люди не разбегутся от такого обращения.
     - Я обращаюсь со своими людьми так, как мне угодно. - Его неподвижное лицо теперь напоминало маску, глаза застыли. - Что вы знаете обо мне и о моих людях?
     Вы американка, и вам неизвестно, почему я стал таким.
     Его гнев заставил ее в страхе отшатнуться. И все же она сказала с вызовом:
     - Если эти двое - типичные представители ваших людей, у меня нет ни малейшего желания узнавать о них что бы то ни было. Что вы собираетесь делать, чтобы наказать их?
     - Наказать? - Его глаза сузились. - Наказать за что?
     - За унижение, которому я подверглась в их руках.
     За то, что они намеревались сделать, если бы вы их не остановили.
     Тогда Габриэль закин