хоты?
   - Простите, господин подполковник, но я в этом уверен, - твердо промолвил
Питер Мариц.
   Командир лагеря вспыхнул. Затем, минуту помолчав, он произнес иронически,
пристально глядя на юношу:
   - Однако не легко, как я вижу, жилось вам у зулусов в плену.
   - Почему вы так думаете, мингеер?.
   - Да уж слишком вы преувеличенного мнения о качествах зулусской армии.
   Не успел он, однако, кончить фразу, как  вдали,  на  западе,  послышались
выстрелы. В  ту  же  минуту  показалась  фигура  всадника,  во  весь  карьер
мчавшегося к лагерю
   Это был унтер-офицер. Подскакав  к  Пулайну,  он  поспешно  доложил,  что
подполковник Дернфорд открыл неприятеля  и  просит  две  роты  подкрепления,
чтобы прогнать его.
   - Передайте подполковнику  Дернфорду,  -  строго  сказал  Пулайн,  -  что
подкрепления я ему дать не  могу.  лагерю  приказано  стоять  на  месте,  не
выделяя из него пехоты. Ступайте.
   Унтер-офицер помчался обратно, но он был еще далеко от посланного отряда,
когда последний показался из-за гор, отступая перед наседающим, но пока  еще
невидимым неприятелем.
   Все это совершилось с такой быстротой, что лагерь  по-прежнему  продолжал
сохранять спокойствие солдаты мирно завтракали вокруг костров, запивая ромом
из походных фляжек похлебку с мясом; иные уже кончили  завтракать  и  теперь
чистили или чинили амуницию, поили  лошадей.  Командир  лагеря  с  небольшим
количеством офицеров и с трубачом выехал за линию  поглядеть  в  бинокль  на
перестрелку.
   Один только Питер Мариц чувствовал серьезность надвигавшихся событий.  Он
зорко вглядывался во все стороны и вдруг  заметил,  что  и  впереди  лагеря,
прямо из-за  холмов,  запестрели  черные  пятнышки  -  это  были  зулусы.  С
аванпостов  их  тоже  заметили:  оттуда  раздались  сигналы  и  помчались  с
предупреждением всадники.  Зулусы,  наступавшие  на  отстреливающийся  отряд
басутов, показались уже на виду у лагеря.
   И только тогда подполковник Пулайн,  повернув  к  лагерю,  приказал  бить
тревогу. Солдаты побросали завтрак и кинулись  к  ружьям,  кавалеристы  -  к
лошадям, артиллерийская прислуга поспешила к орудиям.
 
   Вскоре  солдаты  построились  в  боевую  колонну,  впереди  которой  была
рассыпана цепь стрелков.  Но  зулусы,  словно  вырастая  из-под  земли,  вс„
приближались, становились все многочисленнее Вот  черная  туча  их  стройных
фигур появилась и на востоке, и живое полукольцо, оттесняя аванпосты и отряд
басутов, надвинулось на лагерь. Вс„ новые и новые полки черных скатывались с
холмов, грозно наседая на зловеще притихшую кучку англичан, понявших наконец
отчаянность  своего  положения.  Уже  можно  было  простым   глазом   видеть
отличительные головные уборы и цвет щита отдельных полков, в центре  которых
наступал полк Сетевайо с Дабуламанци во главе. Он  сидел  на  вороном  коне,
волосы его были схвачены золотым обручем, ярко горевшим на солнце.
   Раздался гром орудийных выстрелов, и шрапнель  пробила  широкую  брешь  в
черной стене наступающей армии. Но ряды зулусов тотчас  сомкнулись,  оставив
на траве позади себя черные тела убитых, наступление же не задержалось ни на
минуту. Англичане побледнели, переглянулись. Они и не подозревали,  с  каким
врагом предстоит им иметь дело. Немного погодя Питер Мариц  заметил  в  тылу
наступавших сомкнутым строем полков, в глубине, новые массы  черных  воинов.
Это был резерв, и молодой бур сразу понял, что  зулусы  применяют  движение,
которое он наблюдал на маневрах: быстрое наступление в центре,  в  то  время
как оба фланга стремительным движением охватывают фланги  неприятеля  дугою,
которая затем стягивается.
   Враги сблизились уже настолько, что англичане вприцел били по наступающим
шеренгам, в то же время с  изумлением  замечая,  что  губительный  огонь  их
артиллерии и пехоты совершенно  не  замедляет  быстроты  движения  атакующих
колонн: шеренги смыкались, как на параде, хотя зулусы так и валились в рядах
- их щиты легко пробивались английскими пулями.
   Уже начались  потери  и  в  рядах  англичан.  Наступая,  зулусские  полки
остановились на мгновение,  передние  ряды  давали  по  неприятелю  залп,  и
движение продолжалось прежним темпом. Питер Мариц видел, что ружейный  огонь
зулусов далеко не так меток, как выстрелы англичан, но он знал, что  картина
сразу изменится, когда зулусы, приблизившись, пустят в ход  свои  ассагаи  и
пики.
   Вдруг загремела боевая песня зулусов. Действие ее было  так  велико,  что
басуты  кинулись  врассыпную  во  все   стороны,   а   натальских   зулусов,
находившихся в рядах англичан, с трудом удавалось  удержать  на  месте  лишь
ударами  сабель  и  револьверными  выстрелами.  Некоторая  часть  натальских
зулусов тем не менее бежала  в  единственную  еще  свободную  от  неприятеля
сторону - в тыл лагеря.
   Питер Мариц оглянулся. Он понимал, что еще  минута  -  и  зулусы  сомкнут
кольцо, засвистят ассагаи, и спасения не будет никому. Он плотнее  уселся  в
седле и сжал бока Скакуну, сразу  пустив  его  в  карьер.  Он  только  успел
вынестись на пригорок, как позади него черный круг зулусов плотно сомкнулся.
   Вся потрясающая картина  сражения  теперь  предстала  перед  ним  как  на
ладони. Зулусы подступили к врагу, упорно стоявшему на месте, ближе  чем  на
сотню шагов. Англичане расстреливали их в упор, но те с каким-то  презрением
к смерти яростно наступали. Уже просвистали в  воздухе  ассагаи,  и  зулусы,
оглашая воздух дикими криками, готовились  с  пиками  в  руках  к  последней
рукопашной схватке. И вот смешались в пороховом дыму черные стальные тела  с
красными мундирами англичан, и началась адская свалка.  Питер  Мариц  видел,
как упал подтрунивавший над ним веселый унтер-офицер, начальник разъезда,  с
которым он приехал сюда  из  Утрехта.  За  ним  последовал  командир  лагеря
Пулайн, потом подполковник Дернфорд, до самого  конца  остервенело  рубивший
саблей наскакивавших на него зулусов. Англичане дорого продавали свою жизнь,
но натиск черных был неудержим. Точно разъяренные пантеры, кидались  они  на
врага, и несколько минут спустя черные  волны  зулусской  армии  затопили  и
поглотили без остатка английский лагерь: ни одного солдата, ни  одного  коня
не осталось в живых - все было превращено в какое-то кровавое крошево.
   Ужасное зрелище так захватило юношу, что он не в силах был оторваться  от
него и не замечал, что гибель близко  подкралась  к  нему  самому.  Случайно
брошенный в сторону взгляд спас его: он вдруг заметил, что множество зулусов
мчится на своих будто стальных ногах по направлению к нему  и  к  нескольким
беглецам, успевшим избежать смертоносного объятия  живого  кольца  зулусской
армии. Преследователи находились  уже  совсем  близко,  и  над  головой  его
просвистел ассагай, пущенный одним из зулусов.
   - Не выдай, верный мой Скакун! - крикнул Питер Мариц, пригнувшись  к  шее
лошади, и, как птица, слетел с холма и кинулся прочь от  обагренного  кровью
поля,  оглашаемого  криками  упоенных  победителей.   Вначале   он   полагал
прорваться к Роркес-Дрифту,  но  туда  наперерез  поспевал  уже,  загибаясь,
правый  фланг  зулусов;   волей-неволей   пришлось   направить   Скакуна   к
единственной, очень, впрочем, неудобной, еще не отрезанной от него переправе
через реку Буффало. Туда же стремились и прочие беглецы.
   Дорога была чрезвычайно трудна, шла  по  крайне  пересеченной  местности,
среди скал и ущелий. Сзади раздавались торжествующие крики преследователей и
стоны их жертв, которых они, настигая, пронзали своими пиками. Над  головою,
ударяясь о скалы, то и дело свистели ассагаи. Наконец  лошадь  вынеслась  на
вершину обрыва, внизу которого плескались быстрые воды  Буффало.  Предстояло
спуститься к реке по крутой каменистой теснине, где  лошадь  не  могла  идти
быстро и где преследователи получали  преимущество.  Питер  Мариц  придержал
поводья и, вздернув Скакуну голову, Чтобы его не пугали обрывы,  пустил  его
не спеша под гору. На полдороге  он  оглянулся.  Как  раз  в  это  мгновение
высокий зулус, размахнувшись, метнул ассагай, целясь  ему  прямо  в  голову.
Юноша пригнулся. Оружие просвистело на сантиметр над его шляпой. Он  схватил
ружье и, пригрозив им, крикнул по-зулусски:
   - Эй, берегись!
   Преследователи - это были Красные Щиты - замедлили бег. Еще  минута  -  и
Питер Мариц очутился на выступе прибрежной скалы футов в десять  высоты.  По
реке уже плыли и тонули конные и пешие, черные и белые беглецы. Молодой  бур
бросил поводья и послал лошадь  толчком  колена.  Скакун  прыгнул,  и  волны
поглотили всадника вместе с конем. Но тотчас же Скакун вынырнул и, борясь  с
волнами, поплыл наперерез быстрому течению.  Рядом,  сзади,  спереди  плыли,
тонули, барахтались люди и кони. Вот уже близко берег. В это время  раздался
крик о помощи. Питер Мариц оглянулся и увидел тонущего черного. Он  протянул
ему руку и поддержал. Через минуту Скакун, храпя,  бодро  стряхивал  с  себя
прохладную воду стремительной реки. Питер Мариц находился в безопасности  на
правом берегу Буффало.
 
   ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
   Сражение под Гингиловым
   Прошло более  двух  месяцев  со  дня  сражения  под  Исандулой.  Потерпев
жестокий разгром, англичане поняли, какого грозного врага  имели  они  перед
собою, и теперь лихорадочно принимали меры к укреплению своего  положения  и
накоплению сил в Африке.
   Когда  Питер  Мариц,  передав  Жуберу  через  погонщиков  скота,   буров,
подробности  боя  под  Исандулой  и  получив  от  английского   командования
инструкцию  отправиться  в  Наталь  (Дурбан),  проехал  вдоль  всего  фронта
английских войск, он с удивлением заметил  резкие  перемены  в  тех  местах,
которые он видел еще не так давно. Небольшой городишко Хелпмакар - несколько
недель  назад  мирное   и   веселое   местечко,   населенное   неторопливыми
обывателями, - теперь превратилось в Грозную, суровую  крепость.  Его  занял
войсками полковник Глюна,  потерявший  под  Исандулой  третью  часть  своего
состава и весь обоз. Здесь ввиду  близости  границы  ожидали  всякую  минуту
вторжения зулусов, и офицеры все время наблюдали с валов в подзорные  трубы,
не покажется ли неприятель, а вокруг городка вырастали  вс„  новые  и  новые
укрепления.
   В  Дурбане  Питер  Мариц  впервые  увидел  океан,  поразивший  его  своим
величием. При нем вошел в порт гигантский  пароход  "Претория",  с  которого
высаживались  на  пристань   английские   войска   в   самой   разнообразной
обмундировке. Особенно поразил бура полк шотландцев. Их солдаты были одеты в
пестрые клетчатые шаровары, на офицерах красовались такие же клетчатые шарфы
с длинными, доходившими до колен концами. Но особенно причудлив  был  костюм
музыкантов. Они были в башмаках, высоких, почти до колен. Вместо шаровар  на
них были надеты короткие клетчатые брюки,  не  достигавшие  колен,  а  самые
колени у них были голые. Их музыкальным  инструментом  был  надутый  кожаный
мешок вроде волынки, обвешанный пестрыми ленточками,  с  длинными  трубками,
торчавшими у самой головы музыканта. Кроме войск, пароход доставил  огромное
количество обмундирования,  оружия,  провианта...  А  вслед  за  "Преторией"
прибывали в порт один за другим вс„ новые корабли, и с них высаживались  все
новые и новые войска. И Питер Мариц понял, что  англичане  готовятся  не  на
шутку разделаться с зулусами. А там ему  мерещилась  дальнейшая  борьба  его
собственного народа с англичанами, его  общины,  его  личная.  И  он  крепко
сжимал в руках отцовское ружье...
   Вскоре Питер Мариц получил распоряжение отправиться к лорду  Чельмсфорду,
который собирался оставить позиции на Нижней Тугеле и со своим шеститысячным
отрядом поспешить на выручку полковника Пирсона, запертого  зулусами  уже  в
течение шести недель в форте  Эков.  И  некоторое  время  спустя  юноша  уже
подвигался на север вместе с войсками главнокомандующего.
   После поражения под Исандулой, после  гибели  отряда  капитана  Мариорти,
которого  перехитрили  зулусы,  стремительно  переправившиеся  через   реку,
казавшуюся Мариорти заграждением, - после всех этих неудач главнокомандующий
при движении на север принимал величайшие меры  предосторожности.  Тщательно
поддерживалась  связь  между  отдельными  отрядами.  Главные   силы   всегда
следовали, имея впереди авангард и по сторонам боковые прикрытия.  Обоз  под
сильной  защитой  пехоты  двигался  в  арьергарде;  по   всем   направлениям
высылались  конные  разведчики.  Внезапное   нападение   на   главные   силы
становилось, таким образом, маловероятным.
   29 марта войска главнокомандующего достигли крааля Иньона и провели  ночь
в укрепленном лагере; на следующий день, двигаясь дальше,  они  были  уже  в
краале Аматикуло, где  и  раскинули  лагерь.  Краали  оказались  пустынны  и
безжизненны, население исчезло. Лишь изредка мелькали  на  горизонте  черные
фигуры зулусских воинов, наблюдавших за движением неприятеля. Они  мгновенно
исчезали, когда их пытались захватить. 1 апреля войска двинулись далее  и  к
полудню подступили к краалю Гингилову, в пяти милях от форта Экова, где  был
заперт  отряд  полковника  Пирсона.  Главнокомандующий  приказал  разбить  и
укрепить здесь лагерь, а сам  отправился  к  авангарду,  сформированному  из
морской бригады трех  военных  кораблей:  "Шаха",  "Тенедоса"  и  "Бодицеи".
Вместе с авангардом двигалось несколько  орудий.  Питер  Мариц  находился  в
составе отряда, сопровождавшего лорда Чельмсфорда.
   Прибыв в авангард, главнокомандующий прежде всего распорядился установить
сигнальную связь с осажденным полковником Пирсоном.  На  высоком  холме  был
установлен треног с  гелиографом,  после  чего  один  из  офицеров  принялся
посредством зеркала направлять отраженные лучи  в  осажденный  форт.  Вскоре
связь была установлена, и форт начал отвечать такими же лучами.
   Около   получасу   продолжались   эти   безмолвные   переговоры.    Затем
главнокомандующий, лицо которого сделалось  под  конец  весьма  озабоченным,
сказал, обращаясь к своей свите:
   - Полковник Пирсон уверен, что поблизости отсюда находятся  главные  силы
зулусов. Он исчисляет их в сорок тысяч  человек  и  в  соответствия  с  этим
рекомендует  нам  величайшую  осторожность.  По  имеющимся  у  меня  данным,
полковник близок к истине... Да, - добавил он вздохнув, - в хорошую  историю
втравил нас сэр Бэртль Фрер! Эта война обойдется Англии, не говоря о потерях
людьми, по крайней мере в  пятнадцать  миллионов  фунтов  стерлингов;  стало
быть, покорение каждого зулуса будет  стоить  триста  фунтов.  Между  тем  я
уверен, что, уважая права зулусов и ведя  мирную  политику,  мы  избегли  бы
потерь, понесли бы вдесятеро меньшие расходы и гораздо большего достигли  бы
в этой интересной стране... Ну, да сделанного не воротишь. Обратно в лагерь,
господа офицеры, и будьте готовы к яростному нападению черных.
   С этими словами он тронул лошадь  и  поскакал  в  лагерь,  сопровождаемый
свитой. Там кипела  лихорадочная  работа  по  укреплению  всех  подступов  к
лагерю. Солдаты рыли рвы,  складывали  из  камня  брустверы,  позади  окопов
выводили ограду из повозок,  переплетенных  колючим  кустарником.  По  углам
лагеря были поставлены в амбразурах пушки.  Самые  сильные  укрепления  были
возведены на стороне, обращенной к неприятелю;  на  противоположной  стороне
был оставлен свободный проход, временно заставленный повозками.
   Наступившая ночь прервала  напряженную  работу,  Армия  расположилась  на
отдых, выслав по всем направлениям дозорных и разведчиков. Питер  Мариц  был
свободен, но не ложился. Возбуждение армии и ожидание атаки отогнали от него
сон. Он сел на Скакуна и, выехав  из  лагеря  через  заставленный  повозками
проход, направился к протекавшей поблизости реке. Повсюду царила напряженная
тишина, нарушаемая лишь перекличкой часовых. Воздух свежел. Звезды на черном
южном небе  быстро  заволакивались  тучами.  Потянуло  прохладным  ветерком,
близилась гроза. Вскоре наступила такая тьма, что Питер Мариц едва  различал
голову Скакуна. Зарычал гром, и молния полоснула  по  небу.  Попеременно  то
наступала адская тьма, то вспыхивало белое  озарение  ослепительных  молний,
при  свете  которых  низвергавшиеся  потоки  дождя  казались  фантастической
застывшей, стеной, вставшей между землею и небом.
   Питер Мариц промок до нитки. Скакун недовольно пофыркал,  и  юноша  хотел
было уже повернуть в лагерь, как при  свете  вспыхнувшей  молнии  ему  вдруг
показалось, что по реке плывет какой-то странный предмет. Питер  Мариц  взял
ружье наизготовку и стал дожидаться  следующей  вспышки  молнии.  Когда  она
полыхнула, он пробежал взглядом по  реке.  По  ней  плыли  сорванные  грозою
ветки, коряги -  ничего  больше  он  не  заметил.  Однако  сомнения  его  не
рассеялись. Он подъехал к самой воде. Молния  вспыхнула;  Скакун  фыркнул  и
дернул головой: как раз перед ним, против ружейного  дула,  высовывалась  из
воды черная фигура зулусского  воина,  державшего  наготове  ассагай,  чтобы
метнуть во всадника. Инстинктивно Питер Мариц  чуть  не  нажал  курка...  Но
сердце  забилось  в  нем  сильнее,  пальцы  разжались,  и   юноша   произнес
по-зулусски:
   - Убирайся поскорее...
   Он видел при свете  вспыхнувшей  молнии,  как  радостно  сверкнули  глаза
черного воина. Рука с поднятым  ассагаем  опустилась.  Черное  тело  тихо  и
быстро скользнуло в воду, направляясь к противоположному берегу. Питер Мариц
стоял в каком-то оцепенении. Дождь прекратился, гроза утихла, тучи уходили с
побледневшего предрассветного неба. На востоке едва-едва проступала заря,  и
в этом полусвете  зоркие  глаза  молодого  бура  заметили  множество  черных
воинов, кравшихся к берегу по ту сторону реки. Иные  из  них  уже  пересекли
быстрое течение реки, помутневшей после  грозы,  держа  над  головой  шит  с
оружием и гребя одною рукой. И  вот  предутреннюю  тишину  разорвали  гулкие
выстрелы и стоны раненых. Сражение под Гингиловом началось.
   Согласно своему  обыкновению,  зулусы  наступали  на  укрепленный  лагерь
англичан сплошной массой. И против того места, где Питер Мариц стоял недавно
со своим Скакуном, и пониже, и из узкой горной теснины повыше его  волна  за
волною выкатывались черные воины и бесстрашно кидались в реку, направляясь к
лагерю. Стреляя в тех, которые успели уже переправиться, аванпосты  медленно
отодвигались и уходили за  черту  укреплений.  Зулусы  стреляли  в  них,  то
открыто наступая, то перебегая от скалы к скале и припадая к земле. Уже река
была черна от запрудивших ее тел, а новые полки все наступали.  Питер  Мариц
узнавал их по цвету щитов и султанов. Он  так  загляделся  на  это  отважное
наступление, что когда опомнился, ему пришлось пустить Скакуна во весь опор,
чтобы поспеть в проход, оставленный в лагере, который уже загораживали.
   В лагере царило напряженное ожидание. Главнокомандующий подозвал  к  себе
Питера  Марица  и,  глядя  в  трубу  на  подступающих  все  ближе   зулусов,
расспрашивал,  какие  тут  были  полки,  какова  их  численность,  кто   ими
командует.
   - На лагерь, кажется, ведут  наступление  все  главные  силы  зулусов,  -
заметил ему Питер Мариц под конец беседы.
   Главнокомандующий покачал головой. Спустя  минуту,  когда  армия  зулусов
находилась приблизительно в расстоянии трех тысяч шагов, он приказал открыть
огонь  из  орудий.  Зулусы  вс„  так  же  катились  вперед,   смыкая   ряды,
опустошаемые  шрапнелью,  сохраняя  поразительный  порядок  и  не   замедляя
наступления. Потери  у  англичан  были  еще  невелики,  потому  что  солдаты
сражались из-за прикрытий. Но вскоре зулусы приблизились настолько,  что  их
пули стали поражать защитников лагеря. Все до единого здесь  сознавали,  что
вопрос идет о жизни и смерти. Плачевный пример Исандулы был еще свеж у  всех
в памяти.
   Весь гигантский укрепленный  четырехугольник  представлял  собой  как  бы
чудовищное орудие, изрыгавшее потоки огня и дыма.  Ветер