ции. Так, епископ Кесарии, Анастасий Синаит, живший в 6 в., оставил двенадцать книг аллегорических комментариев на Шестикнижие. Олимпиодор и св. Максим Исповедник, жившие в 7 в., оставили более скромное количество объяснений, не свободных от использования аллегорического метода истолкования.
    Св. Иоанн Дамаскин приводит множество объяснений Писания в своих догматических и полемических трудах наряду с трудами по комментированию Посланий апостола Павла, в которых он следует Феодорету и св. Кириллу из Александрии, но особенно св. Хризостому. Фотий (9 в.), Феофилакт и Евтимий (12 в.) были приверженцами т.н. греческой ереси, но их экзегетические труды заслуживают внимания. Особенность их обширных истолкований такова, что при объяснении содержания и смысла различных книг Писания они вынуждены приводить после каждого текста различные патристические объяснения либо в полном объеме, либо в виде синопсиса, обычно прибавляя также имя конкретного Отца, чье мнение они приводят. Таким образом, они используют так называемую ссылку на авторитет в качестве дополнительного аргумента доказательства. Проводимые ими компиляции называются катенами.
    Латинские авторы рассматриваемой эпохи следует разделить на два класса: предсхоласты и схоласты. Среди предсхоластов заслуживают внимания св. Исидор из Севильи, достопочтенный Беда, Алькуин, Хаймо из Хальберштадта, Рабан Мавр, Уилфрид Страбон, составивший glossa ordinaria, Ансельм из Лаона, автор glossa interlinearis, Руперт из Дойца, Хью из Сен-Виктора, Пьер Абеляр и св. Бернар.
    Начальные труды схоластов замечательны своими логическими и теологическими объяснениями (золотой век схоластической теологии); в последующих трудах схоластов доминирует демонстрация филологической эрудиции, а в финале труды схоластов могут рассматриваться как материал для текстуальной критики. Среди схоластов Петр Ломбард был, по-видимому, первым, кто полностью ввел в свои экзегетические труды схоластические разделения, дистинкции, определения и метод аргументации. Стивен Лэнгтон ввел деление на главы, в том виде, как оно существует (и по сей день) в Библии. Хью Сен-Шэрский составил первый библейский указатель слов и изречений. Не нуждаются в дополнительной рекомендации философы и истолкователи, такие как Альберт Великий, Фома Аквинский, Бонавентура. К этому списку можно добавить множество других имен, но их вклад менее значим для рассматриваемой нами традиции истолкования, принятой средневековой (католической) герменевтикой. Примечательно и то, что в 1311 г. папа Климент Пятый предписал на Соборе в Вене, что в основных университетах должны быть учреждены кафедры восточных языков, чтобы аргументы иудеев и магометан могли быть опровергаемы более основательно - по их собственным источникам.
    Следующий период начинается после Триентского собора (1546 г.); он называется некоторыми авторами золотым веком, по-видимому, для того, чтобы подчеркнуть особое значение и преимущество католического экзегезиса над толкованиями протестантов. В течение этого периода более 350 католических авторов были вовлечены в библейские исследования. Сам этот период условно может быть разделен на три этапа: первый знаменует окончание схоластического периода; второй образует переход от старого экзегезиса к новому; и третий охватывает труды современных экзегетов времени. Первый этап начинается во время Триентского Собора и заканчивается около 1660 года; второй достигает начала 19 столетия; а третий имеет дело с нашим временем.
     Авторы первого этапа допускали множественный, буквальный смысл; следовательно, они представляли различные объяснения одного и того же слова как одинаково истинные.
     Второй этап (1600-1800) характерен тем, что исторические исследования были более развиты, чем схоластические - т.е. они учитывают исторический контекст истолкования. В то же время продолжает использоваться так называемая текстуальная критика, которая достаточно хорошо представлена, в частности, Убиганом и де Росси.
     Третий, современный этап библейской экзегетики характерен тем, что, во-первых, католический истолкователь обращается в наше время не просто к непосредственному контексту фразы или строфы, но учитывает всю литературную форму книги, а также цели, с которой она была написана; во-вторых, ему помогает обильное сокровище исторической информации, практически неизвестное в прежние дни; в-третьих, филология священных языков активно развивалась в течение последних двух столетий и ее богатые результаты становятся доступны современному герменевтику или экзегету-интерпретатору. Это позволяет использовать дополнительные принципы истолкования, например, включать принцип так называемой археологии текста, основанного на сопоставлении старого и нового смысла. Универсальность такого герменевтического взгляда (или подхода) вполне очевидна, в особенности, если мы подойдем к рассмотренным здесь принципам истолкования рационально, т.е. будем применять эти принципы истолкования к другим текстам (вне их священного характера) или к другим концепциям вне религии.
    Нет смысла повторять историю всех современных раскопок и открытий, содержание отдельных табличек, свитков и папирусов, результаты литературной критики, археологии и истории религии; достаточно сказать, что современному (в том числе, библейскому и христианскому) комментатору доступен любой из этих различных источников информации в той степени, в которой они входят в специальный предмет его исследования.
    Христианская библейская герменевтика рассматривает не только сообщения писаний, или выясняет, кто был их автором, где и когда они были написаны, учитывает интеллектуальную и культурную среду автора и первоначальную аудиторию. Она также рассматривает основные философские вопросы - вопросы бытия в самом широком смысле этого слова, а также уделяет внимание вопросам, поставленным "критикой" текстов или источников. Например, могут ли быть еще где-нибудь обнаружены другие версии текста, является ли текст оригинальным или это более поздняя редакция и т.п. Однако основной целью христианской библейской герменевтики является стремление к пониманию и нахождению первоначальных учений Иисуса Христа. Поэтому знание того, что говорил Иисус и его последователи есть знание того, как жить и вести себя, как достичь более глубокого проникновения в смысл вероучения, либо достичь осуществления взаимоотношений с Богом посредством чистой веры. Но поскольку все это остается проблематичным вплоть до наших дней, герменевтика как искусство истолкования и понимания смысла Священного Писания и смысла христианского вероучения в целом, не теряет своей актуальности.
    Напротив, ее основные требования, правила и принципы, т.е. все то, что составляет христианский библейский экзегезис (экзегезис Ветхого Завета и экзегезис Нового Завета) все более приобретает черты теоретически направленного систематического учения о понимании. Поэтому из всего материала христиански окрашенных смыслов теоретическое (теоретико-методологическое) значение имеют только такие принципы анализа текста, которые приемлемы к текстам вообще. Именно этот метауровень рассматривается философской герменевтикой в широком ее понимании.
    Такой взгляд нашел отражение и в отношении формулирования границ герменевтики, которая, согласно этой позиции, не устанавливает ни аутентичность написанного, ни подлинность его текста, ни даже его специальный характер, например, носило ли оно священный или профанический характер. Библейская христианская герменевтика опирается на знание истории Канона как Ветхого, так и Нового Завета, использует результаты низшей или текстуальной критики, учитывает догматическую трактовку вдохновения.
    Итак, для того, чтобы понять какой-то текст, надо поместить его в его собственный человеческий или внутренний (исторический, религиозный, философский или даже общенаучный) контекст. При истолковании, следовательно, важно отличать внутренний смысл от языка, суть вероучения или концепции от культурных категорий, служащих средствами его передачи. Поэтому теологическое и научное чтение должно стремиться к реконструкции того пути, которое пройдено (христианством) в поисках спасения и внимательных раздумьях о вере. Необходимо мысленно восстанавливать этот путь, устанавливая происхождение или замысел самого повествовательного материала и отыскивая специфические особенности смысла, который этот материал приобрел как в период существования устной традиции, так и в то время, когда книга Библия была зафиксирована в письменном виде. В целом, все эти требования к правильному пониманию имеют своей целью теологические рассуждения.
Протестантская герменевтика: принцип
"свободного исследования"
    Что касается протестантской герменевтики, то ее можно условно разделить на три периода. Первый - это период так называемых реформаторов (1517-1600); второй продолжается до начала рационализма (1600-1750); третий охватывает последующее время. Вплоть до Реформации римская церковь была духовным поставщиком истолкования христианских писаний. После лютеровского разрыва с римской церковью возникло множество истолкований и множество подходов к анализу текстов Библии.
    Ранние реформаторы отвергли основные положения о правилах экзегезы, но не ввели никаких новых или особых принципов истолкования. Они могли говорить, что допускают только буквальный смысл, но в то же время протестантские теологи, в частности Меланхтон и Флациус Иллирикус настаивали на важности аллегорического смысла. В результате не сложилось единой протестантской библейской герменевтики. Принцип свободного исследования, пропагандируемый самими Реформаторами, состоял в том, чтобы провозгласить основной тезис: "Писание толкуется через само же Писание". Как принципы Мартина Лютера, который провозгласил свободу исследования Библии, (поскольку через Библию Бог говорит с каждым лично), так и принципы Кальвина основываются на субъективном восприятии Бога как последней инстанции понимания. Господствовало также положение, что каждое Евангелие было написано тем апостолом, чье имя оно носило. Однако буквальное прочтение оказывалось превалирующим, по крайней мере весь период до 1778 г.
    На втором этапе развития Реформации появилась тенденция к поиску общего смысла истолкования. Для обеспечения некоторого единства истолкования, реформаторы ввели "аналогию веры" как верховное герменевтическое правило. Но поскольку они провозгласили, что само Писание было их правилом веры, они испытывали трудности в собственном применении своего канона герменевтики. Наконец, они были вынуждены рассматривать содержание своих символов как первые принципы, которые не нуждаются в доказательстве.
    В то же самое время авторы этого периода создали некоторые заслуживающие внимания трактаты по библейской древности. Так, Лайтфут и Шоттген проиллюстрировали новозаветные вопросы из раввинских источников; Реланд писал о священной географии; Бошар - о естественной истории; Гудвин и Спенсер исследовали некоторые гражданские и религиозные вопросы иудеев и т.д.
    Арминиане, социниане, английские деисты и французские энциклопедисты отказались от ограничения себя "аналогией веры" как верховного герменевтического правила. Они следовали принципу частного суждения со всеми вытекающими последствиями. Первым, кто придерживался принципа библейского рационализма, был Семлер, который отрицал божественный характер Ветхого Завета и оправдывал Новый Завет своей "системой приспособлений", согласно которой Христос и Апостолы лишь подтверждали взгляды иудеев. Поэтому, для того, чтобы открыть истинное учение Христа, мы должны, прежде всего, устранить иудейские доктрины, которые могут быть почерпнуты из книг Иозефуса, Филона Александрийского и других иудейских писателей.
    Х.Е.Г.Паулюс признает историчность Библии, но удаляет из нее все чудеса посредством психологической системы истолкования. Он различает факт или явление, которое признает свидетель, и суждение о факте или частную точку зрения, которой свидетель придерживается о явлении. В Новом Завете, например, мы имеем запись взглядов учеников относительно событий в жизни Христа.
    В противовес этому Д.Ф.Штраусс применяет к Новому Завету систему библейского мистицизма, которую Семлер, Эйхорн, Фатер и де Ветте использовали в своих объяснениях части Ветхого Завета. Спустя более тридцати лет после ее первого появления система Штраусса была популяризована Э.Ренаном.
    Истолкователи типа Штраусса, находившиеся под сильным влиянием Гегеля, стремились освободить веру от догмата церкви. Возник важный отход от литературного истолкования в сторону критического исследования источников. И если в первый, докритический период протестантской герменевтики в центре внимание было Евангелие от Иоанна, то теперь Евангелие от Матфея заменяет Евангелие от Иоанна в качестве текста, непосредственно представляющее действительные речи Иисуса. Возник также отход от мифических текстов по направлению к чему-то более достоверному. Штраусс впервые рассматривает Иисуса в контексте его еврейского окружения. На протяжении этого периода исследователи заняты поиском исторического Иисуса.
    Позднее многие протестантские комментаторы начали допускать существование мифов в Священном Писании, хотя при этом придерживались еврейской и евангельской истории. Принципы, которые, по меньшей мере, имплицитно утверждаются мистицистами, выглядят следующим образом. Во-первых, чудеса и пророчества невозможны; во-вторых, наши религиозные источники не являются действительно историческими; в-третьих, история и религия всех наций начинается с мифов, христианская религия не исключение; в-четвертых, мессианская идея Нового Завета была заимствована из Ветхого Завета, а все традиционные особенности мессий были приписаны Иисусу из Назарета в процессе формирования мифа.
    Но поскольку было трудно объяснить развитие всей подобной христианской мифологии в узком интервале сорока или пятидесяти лет, Ф.Х.Баур реконструировал происхождение христианской Церкви, делая ее компромиссом между иудаизированными и универсалистскими христианами, или между партиями Петра и Павла. Лишь некоторые книги Нового Завета, по его мнению, являются подлинными; другие книги были написаны в течение или после слияния этих двух партий, которое произошло во втором столетии. Приверженцы этого мнения сформировали Ново-Тюбингенскую, или критическую школу. Однако теория позднего происхождения Нового Завета Баура затем была отвергнута огромным большинством протестантских комментаторов. Но мнение, что в Священных Книгах Нового Завета отсутствует историчность в ее истинном смысле, была достаточно популярна в двадцатом столетии.
    Период с 1906 по 1953 гг. условно называется "Отсутствие Поиска". Это был период, когда Швейцер, Бультман и Вреде пытались найти религиозного Мессию. Вновь возникло намерение обнаружить реального Иисуса и его речи. В период 1953-1970 гг. впервые протестантские исследователи стремятся обнаружить преемственность между историческим Иисусом и религиозным Мессией. Евангелие от Фомы и свитки Мертвого моря становятся важным материалом для их аргументов. Это было время поиска до-восточного Иисуса, не зависящего как от еврейского, так и от христианского влияния. Иисус все чаще начинает изображаться как харизматической лидер. С 1970 по 1985 гг. школа Бультмана угасает вместе с потребностью противопоставления текстов Писания против иудаизма и ересей раннего христианства. И только начиная с 1985 г. мы наблюдаем возврат интереса к познанию личности Иисуса. На первое место выходит исторический критерий достоверности как основной принцип обоснования социально-исторического статуса Иисуса. Развитие христианско-иудейского диалога составляет едва ли ни главную часть этого подхода. Основной результат этого диалога сводится к тому, что иудеи окончательно признают, что Иисус есть часть их истории, в то время как христиане, наконец, не отшатываются от иудейских корней христианства.
    Таким образом, либеральный подход к Библии ограничивал экзегетику общими герменевтическими приемами, которые прилагаются к любому древнему памятнику литературы. Из богочеловеческой природы Писания устраняется элемент божественный и оставляется чисто человеческий, принадлежащий истории.
    
Глава 3
Библейская герменевтика: типология
истолкования
    Библейская герменевтика изучает общие принципы библейского истолкования. Она возникла, как можно было заметить, независимо от античной герменевтики, но позднее, со временем, восприняла ее основополагающие элементы. Первым и основным принципом библейской герменевтики уже начиная с эпохи Ветхого Завета, было отношение верующих к Священному Писанию как к Слову Божию. Такое отношение требовало к себе принципиально иного подхода, чем тот, который обычно использовался при истолковании литературных произведений античности или поздней классики. Поэтому как для иудаистов, так и для христиан на протяжении всей их истории главной целью герменевтики и ее экзегетических методов, используемых в истолковании, было открытие истины и ценности Библии.
    Священный статус Библии в иудаизме и в христианстве покоится на убеждении, что эта книга является вместилищем божественных откровений. Такое общее понимание Библии как Слова Божьего не является, тем не менее, результатом одного единственного (или однородного) принципа ее интерпретации. Многовековая практика истолкования и комментирования Библии выработала самые разные подходы и требования к пониманию содержания и смысла Библии. Некоторые ее толкователи настаивали на том, что интерпретация Библии должна всегда быть буквальной, на том лишь основании, что Слово Божье эксплицитно и полно. Другие настаивали на том, что Слово, содержащееся в текстах Библии должно всегда иметь более глубокий духовный смысл, потому что Божье послание и истина являются самоочевидно глубокими. Утверждалось, например, что некоторые части Библии должны трактоваться буквально, а другие - переносно и т.д. В результате, в библейской герменевтики возникли и оформились четыре главных типа истолкования: буквальное, моральное, аллегорическое и мистическое (или анагогическое).
     Буквальное истолкование утверждает, что библейский текст должен быть истолкован согласно его простому значению, переданному посредством грамматической конструкции (т.е. посредством предложения), которое понимается и истолковывается согласно историческому контексту. Буквальное значение считается передающим намерение автора. Этот тип истолкования довольно часто (но не необходимо) ассоциируется с верой в вербальную инспирацию Библии, согласно которой индивидуальные слова божественного послания были божественно выбраны. Такие взгляды не могли не подвергаться критике. Экстремальные формы этого взгляда критиковались на основе того, что они не учитывают в точности очевидную индивидуальность стиля и словаря, обнаруженного у различных библейских авторов.
    Например, Иероним - влиятельный библейский исследователь 4-го столетия - защищал буквальное истолкование Библии в противоположность характерному для того времени аллегорическому истолкованию, которое он считал избыточным. Первенство буквального смысла текста Библии над всеми остальными типами истолкования позднее защищали такие различные личности, как Фома Аквинский, Николай Илларийский, Жан Коле, Мартин Лютер и Жан Кальвин.
    Вторым типом истолкования библейской герменевтики является моральное истолкование, которое стремится установить экзегетические принципы, по которым могут быть в дальнейшем извлечены этические уроки из различных частей или различных мест Библии. Письма Варравы (100 г. н.э.), например, иллюстрируют особенность "морального истолкования" при истолковании законов поста, предписанных книге Левитов. Так, закон поста запрещает употреблять в пищу плоть некоторых животных (или, согласно тайному учению Каббалы, этот закон интерпретируется как запрет поедать часть живого создания). Но не на том основании, что мясо данного животного по каким-то причинам вредно для человека, а скорее из-за пороков, образно ассоциированных с этими животными.
    Более сильным аргументом в пользу значения "мора