коле"  давали
хорошую  подготовку,  Несс был точно  осведомлен о  самых  интимных сторонах
жизни Геракла. Кентавр сказал Деянире:
     ---  Если  хочешь иметь  средство, которое сохранит  тебе любовь твоего
мужа,  смешай  семя, пролитое мною на землю,  с кровью,  что вытекла из моей
раны, и  окупи  в это  снадобье хитон Геракла. Надев  этот хитон, он уже  не
сможет быть тебе неверным!
     Так говорится в легенде.
     Более  вероятно, впрочем, что  умирающий  кентавр  посоветовал  Деянире
совсем не такую неаппетитную  смесь (весьма характерно для древних греков!),
а просто сообщил ей какой-нибудь колдовской  рецепт. Мы знаем,  в тех  краях
среди  коренных  жителей  колдовство  все  еще  было  в  почете, они  ведали
множество наркотических средств, ядов и отравных зелий.
     Деянира  поверила  Нессу. Она  вообще  верила  всем,  не верила  только
Гераклу.  Между  тем  караван  подошел  к  горе  Эта,  и  тут  Геракл  решил
отправиться с Филоктетом и другими молодыми своими спутниками на охоту.
     ---  Вы  спокойно располагайтесь, место для лагеря  хорошее, да и тебе,
дорогая, отдых  не  повредит. Мы  же позаботимся  о  чем-нибудь  свеженьком,
поищем лакомый кусочек.
     "Ага! --- так и вскинулась Деянира. --- Лакомый кусочек! Значит, у него
здесь кто-то  есть. Женщина!" Она поспешно приготовила зелье, окунула в него
хитон и,  по  обыкновению  добрых  жен, пекущихся о  здоровье  своих  мужей,
старых,  по  все еще подозреваемых в успехе у  представительниц  прекрасного
пола, обратилась к нему со словами:
     ---  Береги себя,  милый, не простудись. Сам ведь знаешь, поясница-то у
тебя...  (либо мочевой,  либо желчный  пузырь,  либо  почки  ---  и  все это
громогласно,  при  всех,  особенно  при  женщинах!) Как только подыметесь на
гору, непременно надень этот теплый хитон...
     По  другой версии, это случилось  позднее, когда  у Деяниры, и  правда,
была некоторая  причина  для ревности.  Геракл  вышел из  дому с тем,  чтобы
вместе с  друзьями принести  Зевсу  жертвы. Уже  с  дороги кого-то  послал к
Деянире за праздничной  одеждой, приличествовавшей ему для свершения обряда.
Ну, а та, бедняжка: "Ах, жертва, слыхали мы про такие жертвы! Знаю, для чего
тебе праздничная одежда понадобилась!" Она быстренько смочила хитон в отраве
и послала Гераклу. Решив заодно попробовать варево на краску, окунула в него
другую тряпицу и бросила во двор посушить. Но тряпка под воздействием солнца
вспыхнула вдруг сильным пламенем. Тут только поняла  несчастная женщина, что
она натворила, в отчаянии послала гонца за Гераклом, но, увы, опоздал гонец.
     Все  версии  сходятся  на  том,   что  тело  Геракла  сплошь  покрылось
мучительными  ожогами,  какие  причиняет  фосфор  или  напалм,  кожа сходила
клочьями, кое-где вместе  с мясом; мучения героя были столь несносны, что он
--- как и Хирон --- возжелал немедленной смерти. Он попросил поднять его  на
вершину горы,  повелел друзьям сложить костер, сам взошел на него и, вознеся
молитву, приказал разжигать. Никто, ни один человек не решился  это сделать,
и только Филоктет понял, что, подчинившись, окажет Гераклу величайшую, самую
добрую  услугу и совершит  угодное Зевсу дело. Ибо то будет  не человеческая
жертва, но акт обожествления  Геракла.  В благодарность  Геракл подарил  ему
свои волшебные стрелы и лук.  Когда же языки пламени охватили тело героя,  с
неба ударила в костер молния. В знак того, что огню подвластна лишь смертная
жизнь Геракла.  Сущность  же его  ---  пусть Гера хоть лопнет  от злости ---
останется бессмертной, и место Геракла отныне в самом преддверии Олимпа.
     А теперь: какое отношение ко всему этому имеет Нестор?
     А такое, что ему принадлежала львиная доля во  всех диверсионных акциях
Микен --- операция "Фол" была измыслена им, он же нанял и Несса.
     На чем основываю я столь ужасное  обвинение против мужа, которого Гомер
--- иронически! --- именует "почтенным старцем"?
     Это  прежде всего догадка, и возникла она из  того, что Нестор, некогда
сторонник партии мира, друг и товарищ Геракла, стал в годы, предшествовавшие
Троянской войне,  главным spiritus rector * /* Духовный вдохновитель (лат.).
*/  великоахейской  партии и авантюристических  ее  планов. Да,  именно так.
Одиссей  и  Нестор. Но Одиссей  пока  еще не появился на сцене, завербует же
его, как всем известно, не кто иной, как Нестор! Завербует, говоря прямо, на
самую грязную  работу, да  и для чего  другого  нужен  бы был Микенам этакий
Одиссей? Пока же всю грязную работу  выполняет, во всяком случае направляет,
Нестор. Разумеется, на свой лад, как позднее и под Троей: сражений избегает,
если и попадет ненароком в какую-нибудь  заваруху,  поскорей улепетывает  со
всех ног, зато везде  и всюду суется со своими "мудрыми" советами и только и
делает, что  тасует-перекладывает  карты,  безопасно  устроившись в глубоком
тылу.
     Отсюда и наша догадка. Уверенность  же --- из упоминавшейся выше первой
песни  "Илиады", где Нестор перечисляет всех  своих былых высокопоставленных
друзей,  достославных  героев.  За исключением  Геракла. Случайных  знакомых
вспоминает, но  опускает того,  с кем участвовал  в действительно  серьезном
походе. Забывчивость поразительная. Вопиющая. Забывчивость, которая выдает с
головой.  Думаю,  что  нам  удалось  найти единственно возможную мотивировку
этого  таинственного  умолчания. Мотивировка, которая  современникам  Гомера
была еще совершенно очевидна!
     Впрочем, я чувствую, что на  этот  раз  слишком  увлекся обрисовкой так
называемого   общественно-исторического   фона,   словно   исследование  мое
посвящено Гераклу и Пелопидам, Нестору или даже прелестной бедняжке Деянире,
а не Прометею  ---  единственной моей заботе и теме. Прометею,  о котором не
рассказывается в  легендах, о  котором ничего  не  писали,  которого забыли.
Тогда как о Геракле рассказывали, писали без конца --- я не говорю, будто бы
не заслуженно,  ---  но все-таки! И Нестора  не  забыли,  вон каким холодным
душем окатил его Гомер, и тоже по заслугам.
     Итак,  подчеркнем еще раз: речь идет о  Прометее.  О  Прометее, который
оказался на данном этапе нашей истории в истинно парадоксальном положении.
     Даритель огня,  бог  всех ремесел  --- par exellence *  /* Прежде всего
(франц.). */ активное, действенное существо. И вот  мы  видим, что  в  самом
сгустке  важнейших, друг на друга и друг против друга направленных акций ---
какой представляется нам история Эллады XIII века до нашей эры  --- Прометей
никак не участвует, то есть но действует.
     Ошеломляющий  парадокс,  не правда  ли?  Начинаешь  уже подумывать, что
Прометей  превратился  в  этакое  пассивное, держащееся  от  всего в стороне
убожество... но ведь  это невероятно! Или что история, какой мы ее видим, на
самом деле вовсе не "сгусток важнейших акций". Но тогда что она? И что такое
важнейшие акции?
     Ибо  Прометей  политику  Атрея  не  поддерживал, это  очевидно.  Но  не
поддерживал он и политику Геракла, --- если  бы  это было не так, если бы он
сыграл в ней  хоть какую-то роль, мы бы о том знали. Знаем же  мы, право,  и
форменные  пустяки,  вроде  того,  что  он  был  у  смертного  одра  Хирона.
Следовательно,  Прометей  не  участвовал  в  последнем  великом  предприятии
Геракла хотя  бы  по  одной только причине:  Геракл не мог  подвергать столь
много  перестрадавшего  бога риску и трудностям  предстоявшего ему бегства и
связанным с ним изнурительным лишениям.
     Прометей оставался в Микенах,  жил своей  жизнью.  Когда бога вызвали к
смертному одру тяжко заболевшего Хирона, микенские власти беспрекословно его
выпустили. Можно представить даже такой элегантный жест с  их  -стороны, что
они сами же  его  послали  туда, чтобы помог, если возможно,  старому  царю.
Во-первых, открытого разрыва между  Пелопоннесом и  прочими греками  еще  не
произошло. Во-вторых,  поджигатели, как  известно, всегда оказываются  ближе
всех к пожару, готовые и затушить его: фабриканты  оружия и ныне трогательно
поддерживают Международный Красный Крест внушительными суммами; изобретатель
динамита  учредил  величайшую  и  по  сей  день  премию  за  заслуги  в деле
обеспечения   мира;  старательно  щиплющие  корпию   дочери   отечества  ---
единоутробные сестры наносящих раны солдат. А какие  великолепные, прекрасно
оснащенные медицинские учреждения содержатся армией! И, кроме шуток, есть же
такой термин --- "солдат медицинской службы"!
     Но, даже отвлекаясь от всего  прочего,  жест Микен, посылающих Прометея
излечить   смертельно  раненного  от  руки  Микен  Хирона,   имеет  огромное
политическое значение. Впору проливать слезы умиления!
     Так что косвенно  Прометей сыграл все же "политическую"  роль и вот ---
память об этом хоть как-то, но сохранилась.
     Остальное  же окружено глухим молчанием.  После  смерти Хирона Прометей
вернулся домой. Геракл не удерживал его при себе, ибо знал, что для него ---
как и для Атрея --- бог бесполезен. Жестокая правда, по правда.
     В самом деле, относительно целого ряда важных, кардинально важных вещей
Прометей  рассуждал  неслыханно, до  смешного наивно.  Он мыслил глобальными
категориями и потому, если можно  так выразиться,  важности подлинно  важных
вещей не придавал значения.
     Не понимал, например,  зачем нужно  производить  оружие.  Атрей сто раз
объяснял ему, Прометей  и  в сотый раз не понимал ничего.  "Поймите же,  они
тоже вооружаются!"  --- "Так ведь они-то про нас говорят то же самое!" Вот и
извольте толковать с ним!
     По  его  суждениям,  основная  функция  жизни  ---  поддержание  своего
существования и существования рода. Он не понимал, почему человек --- именно
человек!   ---  единственное  живое   существо,  которое  изничтожает   свой
собственный род. Как тут разъяснишь ему идею великоахейского могущества!
     Быть может, он был "выше этого"? Какое! Бог,  отсидевший круглым счетом
миллион лет ради Человека --- и  при каких обстоятельствах! --- такой бог не
может чувствовать себя "выше" чего бы то ни было, Человеку свойственного. Он
действительно не понимал.
     Между  тем он  был необыкновенно,  невероятно  умен, и  это  видно было
каждому.  Из-под  его рук выходили изделия необыкновенной  красоты,  сложные
художественные   композиции;   его  остроумные   технические  решения   были
совершенны по мастерству выполнения, деньги к  Кузнецу текли  рекой. Нет, он
не  глуп,  неправда  это.  Вот   только...  "Производя  оружие,  государство
становится  беднее: оно растрачивает труд на  то,  что приносит не пользу, а
только вред!" (И  это говорить  в  самый разгар "бума"!)  "К  чему  человеку
убивать человека? Если бы люди вместо этого работали, земля дала бы  им куда
больше, чем любая военная добыча". Как будто ему вырезали несколько извилин,
честное слово!!
     А теперь  еще новое: смерть.  Только этого  и  не хватало!  Разумеется,
Прометей с давних пор знал о смерти все, что следует и возможно о ней знать.
Но одно  дело  --- знать, и другое дело --- даже для бога --- видеть, причем
видеть не отчужденно, не равнодушно.
     Сперва --- смерть Ипполиты. О ней рассказал Тесей. А Прометей вспоминал
молодую  женщину,  пленительно  живую, влюбленную  женщину, в  великолепных,
напоенных мягкими ароматами лесах Кавказа, вспоминал такой,  какой увидел се
впервые. И вот --- черви земные точат, превращают в прах это дивное тело.
     Затем ---  Хирон, милый мудрый старец,  скончавшийся  у него на руках в
ужасающих страданиях.
     А  теперь  еще и  Геракл.  Прометей познал  скорбь. Сердце  его сжимала
горечь утраты, он годами не видел героя, но знал: у него  есть друг. Есть. А
теперь его нет более. Прометей никогда больше его не увидит. Рассказывали: в
костер ударила  молния, верный знак, что  Зевс взял сына  своего на небо. Ну
да, конечно... Но Прометею больно было, что Геракл  в свой последний час еще
призывал к себе  мать свою  Алкмену, сыновей, рассеявшихся по разным городам
Пелопоннеса, звал всех друзей и  его  самого, надеялся, что  вытерпит адские
муки до их прибытия,  сможет проститься со всеми, выразить им свою последнюю
волю...
     А еще больно было Прометею потерять друга и  освободителя  потому,  что
очень скоро стало ясно, как много значил он в  Микенах, даже отсутствуя. Как
много  значил  уже  тот  факт,  что  он  существует,  что может  вернуться и
потребовать  к  ответу.  Когда  весть  о  смерти его  подтвердилась,  когда,
наконец, Эврисфей  собственными  глазами удостоверился  на горе Эта, что  от
героя остался только пепел, --- тотчас же  был издан указ об аресте Алкмены,
а  также  всех  проживавших  в  Тиринфе и  других ахейских  городах  сыновей
Геракла. Однако в Микенах  тоже существовала, видно,  бесстрашная оппозиция:
попавших  в проскрипционные  списки предупредили, и, пока  явились  за  ними
царские приспешники, им удалось выйти в море, бежать в Афины к Тесею.
     Странное дело, Прометей не  понимал и  этого:  выходит,  обожествленный
Геракл Пелопидам уже не страшен?!
     Жизнь  и  смерть.  С  давних  пор  Прометей  знал, что  жизнь  ---  это
человечество;  отдельный же индивидуум  --- смерть. Но теперь,  приблизясь к
жизни и смерти вплотную, совершенно не мог понять, почему люди держатся так,
будто и не подозревают об этом --- как будто смерть всегда есть удел других,
как будто индивидуум --- единственно сущее.
     Таков  уж  был Прометей:  чего не понимал,  о  том спрашивал. Нередко и
переспрашивал. Он жил  во дворце и, если не удавалось почему-либо  сбежать к
Кузнецу, честно  отсиживал на заседаниях  государственного совета. Так  было
заведено когда-то, и  уклоняться  от  этого он  считал неприличным. Никто не
сказал  ему,  что  давным-давно  уже  неприлично как раз  его присутствие на
совете, что оно стеснительно: еще бы, друг Геракла! Да и вообще ---  что ему
делать здесь, какая от него кому польза!
     Микенцы  уже осознали после десяти бок о бок прожитых лет,  что Великий
Титан,  в  сущности,  совершенно  безвреден. Он действительно, как и  сказал
однажды, "добрый бог". Ну, а если так...
     Большинство,  в  том  числе  и  Атрей,  было  в конечном счете  к  нему
безразлично. Есть --- есть,  нет --- нет. Задает  глупые вопросы  --- что ж,
кому это вредит? Этакий придворный шут, надевший серьезную маску, так его  и
следует принимать. Олимпийцам, как видно, уже нет до  него дела. А если так,
то и нам все равно.
     Однако существовал кое-кто,  кому было  не все равно. Калхант. Для него
Прометей  был  конкурент  --- пусть  даже  такой  безобидный, но  конкурент,
соперник! А престиж  Калханта  к этому времени  сильно возрос. Он предсказал
--- и подтвердил целым каскадом новых небесных знамений,  ---  что  кичливая
Троя падет. Лишь пепел и гарь останутся на ее месте!
     У Калханта имелись все мозговые извилины, в полном комплекте. И он даже
сам позаботился  о том, чтобы после смерти Геракла теологические недоумения,
связанные  с  Прометеем,  опять  встали  на   повестку  дня.  Калхант  вновь
допытывался, какова все-таки божественная генеалогия Прометея; бог терпеливо
объяснял ему: он  сын  титана Япета и нимфы Климены, то  есть  внук Крона по
старшей ветви.  Ну, а как с восстанием титанов? --- не унимался прорицатель.
Прометей повторял:  в восстании он не принимал участия, более того, сражался
на  стороне Зевса,  даже  брата  своего  младшего,  Эпиметея, убедил принять
сторону Зевса. Ну, а вообще --- в каких он был отношениях с Зевсом? Прометей
пожимал плечами:
     --- Нетрудно догадаться, отношения были  неплохие. Да ведь я же помог и
Афине через лоб его на свет появиться.
     ---  Но ремесла ты получил  от Афины. ---  Так рассудил Калхант, в духе
олимпийской ортодоксии.
     --- А не кажется ли вам, людям, что, скорей, было наоборот?! Я-то  куда
раньше существовал, чем Афина!
     --- Небось ты глаз положил на богиню. Свидание на Олимпе подстроил. Вот
Зевс на тебя и разозлился.
     Прометей покраснел до слез:
     ---   Как   не  стыдно!  Неужто  не   известно  здесь,  что  Афина  ---
девственница?!
     --- Но ведь какая-то  причина была!.. Помнишь, ты приказал брату своему
не принимать  Пандору, красивейшую женщину в мире,  которую Зевс создал  для
него специально, чтобы женой его стала?
     --- Она была  красивая, что правда, то  правда, но глупая, тщеславная и
злая. И к тому ж я предвидел, что ока принесет вам беду.
     --- А все-таки Зевса вы этим обидели!
     --- Когда  меня приковали к скале и младший мой брат испугался,  он все
же принял Пандору. А Пандора выпустила  на вас болезни, родовые муки, смерть
--- все то  зло, какое я  на заре творения  переловил  и запер  в ящик. Что,
лучше  вам стало?!  И  разве, свершая  жертвоприношения,  не  просите вы все
Зевса, чтобы избавил вас ото зла?!
     --- Ты уводишь разговор в сторону!.. Значит, ты обидел  Зевса  жертвою.
Ведь когда он поручил тебе разделить тушу животных между людьми и богами, ты
зарезал бычка, изготовил два  мешка из его шкуры, в один сложил самое лучшее
мясо,  но сверху прикрыл  его отвратительным  на вид  желудком,  в другой же
набросал  костей,  по сверху разложил аппетитное сало. И обманутый  бог-отец
выбрал второй мешок. Это и  стало с  тех пор долею богов!  Потому-то Зевс на
тебя рассердился!
     --- Если тебе, Калхант, это так хорошо известно, что ж, дело  только за
тобой!  Почему  ты  не обменяешь "мешки" --- почему  не  сжигаешь  на алтаре
вместе с желудком  и лучшее мясо, почему  не употребляете  вы, люди, в  пищу
кости да сало?  Разве не видишь  сам,  какие говоришь ты  глупости?  Мог бы,
кажется,  знать: Зевс видит все, --- да  и  ты ведь знаешь это! Что же, тот,
кто  видит сквозь толстые стены  этого дворца,  не видел, что лежит в мешке?
Совестно  слушать тебя: главный  теолог, обучавшийся  в лучшей школе, ---  и
вдруг верит такой глупой сказке!
     На этом месте дискуссия, надо полагать, была отложена, поскольку других
аргументов  у Калханта не оказалось. Однако честный прорицатель не поленился
обработать и каждого члена государственного совета поодиночке:
     ---  Поймите же, он просидел миллион  лет, не может быть, чтобы за  ним
ничего не  числилось!  Подумаешь, дал людям огонь,  ремесла! Да на Олимпе  и
нынче здравствует богиня ремесел, а огнем  даже два бога ведают!  Нет,  нет,
вокруг Прометея что-то нечисто.
     --- Вот что хотелось бы мне знать,  --- при первом же подходящем случае
заговорил он опять в присутствии государственных мужей. --- Почему ты у всех
допытываешься,  для чего служит огонь?  Ты живешь среди нас уже более десяти
лет, мог бы убедиться, что  и мы не недоумки. Огнем  пользуемся все,  знаем,
для чего он годен.
     Теперь смутился Прометей.
     --- Но ведь все отвечают мне только, --- пробормотал он, --- что у огня
греются,  на  огне  готовят  жаркое...  Мне  хотелось  бы услышать хоть  раз
настоящий ответ.
     --- А разве наши ответы не настоящие? Так для чего же он, огонь?
     Прометей  смутился  еще  больше, окружающие едва  услышали, когда он  с
пересохшим горлом выговорил:
     --- Я дал человеку огонь затем, чтобы он стал совершенным.
     О, я согласен, очень уж громкие слова, сам я никогда их не употребил бы
ни  в  живой   речи,  ни  письменно.  Однако  любезный  Читатель,  вероятно,
согласится все-таки с тем, что, в конце концов, как-то понял  и  я: у  бога,
который  ради  человека на протяжении  миллиона  лет позволял  терзать  себе
печень, не может быть столь изощренного чувства слова, его весомости,  каким
обладаем  мы,  --- особенно мы, венгры. И смутился он вовсе  не оттого,  что
решил произнести эти громкие слова, а оттого, что боялся --- боялся?! Просто
был  действительно не  способен нанести другим существам хотя бы самую малую
обиду.
     Собравшиеся переглядывались; кое-кто, не  сдержавшись, фыркнул, Калхант
же, посинев лицом, закричал неистово:
     --- Ах,  вот оно что!  Мы, значит, несовершенны! Вот мы, здесь сидящие,
нес