Микены,  в
Микены хибар и лачуг, нет, даже не лачуг, а просто нор?! А что он видел еще,
когда  принимал  приглашение  соседнего  царя  и отправлялся  в  края  более
отдаленные или когда охотился с Гераклом  в лесах и полях ветреной, холодной
и дождливой пелопоннесской зимой?!
     Нищета? Мы едва  в  состоянии представить себе нищету  той эпохи.  Быть
может,  северная  и западная Бразилия  да еще  отдельные провинции  Африки и
Индии могли бы  дать о ней некоторое представление. Однако в этих краях хотя
бы климат --- не  злая мачеха. И земля, если есть посевной материал и орудия
производства, родит  недурно. На Пелопоннесе сгустилась вся нищета нынешнего
мира, но  природа была куда суровей, земля  же совсем скудная,  и притом  ее
было мало. (Хорошая земля попадалась в долинах рек, но  принадлежала она уже
--- дело известное --- царям, храмам да  кучке владетельной знати.)  Детей в
каждой лачуге было что мух,  но и гибли они, несчастные, словно мухи.  Тяжко
было смотреть  на  их синие от холода голые  тельца, вспученные от голодания
животы, искусанные паразитами шеи,  головы. Они копались в мусоре, в грязи и
все на вид съедобное немедленно пожирали. Удивительно ли, что тела их были в
язвах и струпьях? Удивительно ли, что  по крайней мере каждый десятый из них
---  слепой?  Больным  падучей  или  слабоумным еще  повезло: этих почитали,
искали  пророчеств  в  бессмысленных  их  речах,  считали  их  бренные  тела
прибежищем добрых или злых духов, полагали, что вообще они приносят счастье,
так что обижать их нельзя.
     Горожане могли надеяться хотя бы на  лохмотья, выброшенные богатыми  за
ненадобностью. От холода они, конечно, не спасут, только стыд прикроют... Но
для  сельских  жителей  даже  самый  малый  клочок  ткани  был  недостижимой
роскошью. Одевались  они в шкуры  животных. Баранья  шкура попадалась редко,
больно  она дорога.  Иное  дело  ---  свиная: тепла она не держит (шерсти-то
почти нет),  на  рынке цены  не  имеет, покупатели  на  нее  и  не  смотрят.
Высушенная на  солнце,  домашним способом  выделанная свиная кожа,  вонючая,
жесткая  и ломкая, была единственной  одеждою  масс  там,  где знатные  дамы
щеголяли в дорогих заморских нарядах изысканного покроя  и  знатные  господа
затмевали друг друга элегантностью одеяний. В сущности, одежда простолюдинов
не отличалась  от  одежды  первобытного  человека,  питались же они,  как  в
легендарном Золотом веке, лесным маком.
     История  называет  это  бронзовым   веком,  однако  ошибется  тот,  кто
понадеется  обнаружить  хотя  бы в жилище свободного  земледельца изделие из
металла! Еще тоненькое медное колечко,  подарок какого-нибудь более богатого
родственника  ---  куда  ни  шло. Но во время  жатвы, можно  не сомневаться,
ахейцы пользовались все  тем же  неизвестно  с коих  пор,  от какого  предка
доставшимся кремневым серпом  в  костяной оправе.  Пахали деревянной  сохой,
посадки  делали с  помощью  камнем  обструганной палки.  Да,  пелопоннесские
бедняки жили все  еще в каменном веке, и, когда приходила  беда,  когда всех
молодых  мужчин угоняли  на войну,  собирали во вспомогательные  отряды, они
имели при себе только  стрелы  да копья с каменными  наконечниками,  а кто и
просто закаленные на  огне древки. Мог ли этот  воин рассчитывать на добычу,
сходясь лицом к лицу  с хорошо  вооруженным  противником?  А ранение, плен и
вовсе  грозили  ему  неминуемой  смертью:  кто  же  понадеется  на  выкуп за
такого-то  нищего? Да  и в  качестве раба --- мы уже  о том говорили --- кто
впустит  его  в дом, вшивого, вонючего, невежественного? Он едва держится на
ногах, тупой  от  постоянного голода, а как поел, одолевает его лень; к тому
же  он дик,  ненадежен, вороват,  того и  гляди, сбежит --- кто же  отправит
такого в  поле, кто позволит ему  приблизиться к  скоту своему?  Так  что не
будем осуждать микенских господ за то, что они предпочитали раздобывать себе
рабов на войне. Во  всяком случае, не будем осуждать их так же  строго, как,
например, того венгра, который --- бывает еще такое --- не желает работать и
жить рядом с цыганом...
     Таково было положение, когда Прометей прибыл в Микены. Да, но ведь речь
идет о предвоенной конъюнктуре,  могли бы  мы возразить. Запахнутые в свиные
шкуры кочевники  вышли из лесов зимой 1215/14 года. Геракл сам  видит  их  в
рабочих лагерях и на учебном плацу!
     Что ж, это верно, полудикие жители лесов были нужны ---  работа кипела,
войско быстро увеличивалось. Но собралось их гораздо больше, чем было нужно.
Те, кому  работы уже  не досталось.  Кого вербовщики с первого взгляда сочли
непригодными. И с кем явились отец и мать, все родичи, все чада и домочадцы.
Таков обычай. Не то ли видим мы и сейчас, когда кто-либо получает квартиру в
Будапеште или  из  дальних провинций  переселяется  в  окрестности  столицы?
Словом, вид микенских предместий  не много изменился к лучшему, несмотря  на
благоприятную конъюнктуру.
     Поскольку   я   всячески   избегаю  фальшивого   и  антихудожественного
осовременивания, то  любезному Читателю нет нужды бояться, что  мой Прометей
вдруг  окажется   этаким   завзятым   революционером.  Прометей   был   бог,
следовательно  ---  иная  порода!  Вопросы  исторические  и   социальные  он
воспринимал иначе,  чем мы.  Цари, землевладельцы,  ремесленники, землеробы,
свободные и рабы --- для него все они были просто людьми.
     К  слову:  когда он заговаривал с почти голым или едва прикрытым сапной
шкурой  выходцем  из  лесов, последний в большинстве случаев молча  пускался
наутек.  Если же и  не убегал, то немедля протягивал  ладонь и  молча просил
подаяния.  Совсем  уж редко  самый  отчаянный шел на прямое  вымогательство,
суясь  прямо  под  нос с  отвратительной  своей вонью, вшами, гноем.  И если
все-таки отвечал  на вопросы Прометея --- бывало  и такое,  ведь  кое-кто из
аркадцев и  прежде  живал  в городе, иной  раз по  нескольку  лет  оставался
где-нибудь  в услужении, ---  то уж непременно оплакивал времена бога Крона,
вздыхал  по  древнему  Золотому  веку,  тому  Золотому веку,  который --- мы
прекрасно  это знаем --- был  не  только не богаче Золотого века Микен,  но,
напротив   гораздо,  гораздо  его  беднее.   И  все-таки   многие   тот  век
"вспоминали", мечтали, чтобы он вернулся, ибо тогда по крайней мере все жили
на маковых зернышках. Вот как эти несчастные информировали Прометея  о своих
"социально-исторических  устремлениях"!  Прометей  знал,  что   Золотой  век
вернуться не может, отчетливо помнил ---  он-то и  в самом деле  помнил! ---
каким этот век был, так что  вовсе  не  желал  бы его  возвращения. Знал  он
также, кому даровал огонь. Тот человек не умел еще изготовить для  себя даже
такую  вот  свиную шкуру.  Тот человек был  гол и беззащитен  перед жестоким
миром, ранящим тело его  и пугающим душу.  Он  дал  огонь этому человеку. Не
делая никаких различий.  Отличив  его тем только от животных. Он  дал  огонь
Человеку.
     Что  ж. Единственное,  что  он видел везде ---  в хибарке раба,  лачуге
бедного земледельца, логове полудикого кочевника, --- был именно огонь.
     И, как царя, жреца,  богатого горожанина, так же спрашивал  Прометей  и
раба, и  того, кто обездоленней даже раба: скажите, для  чего нужен огонь? И
все отвечали ему одинаково. "Чтобы  обогреться, пожарить себе пищу, вознести
жертву  богам!"  Только  и разницы,  что  одни говорили:  "поджарить  мясо",
другие: "поджарить маковые зерна".
     А теперь  представим  себе  такой  потрясающий поворот: Тиндарей  пылко
расписывает Прометею,  как с покорением Азии всем  обездоленным достанется и
земля  и работа.  И тут  Прометей  указывает на  бездельничающую  при  дворе
золотую молодежь. (По крайнем мере  две  дюжины юношей  постоянно  крутились
вокруг  Атридов --- Агамемнону нравилось главенствовать  над  теми,  кто был
старше   его;  они  обсуждали  результаты   минувшего  состязания  и   шансы
последующего,  стати  самых  знаменитых  скакунов,  вероятность  подтасовок,
глупость судей,  кого  из  этих  тупиц  и за что именно следует пустить  "на
мыло".)  Итак,  Прометей  указывает  на  самый  цвет  микенской  молодежи  и
вопрошает:  "И этим беднягам  достанется  работа,  правда?  И  тем,  что  на
окраинах живут, тоже?"  То есть ставит на одну доску царевичей и --- о небо!
--- полудиких, обряженных в свиные шкуры кочевников! Он попросту не способен
понять  разницу  между  неработающим  и безработным!  Извольте  после  этого
толковать ему о высокой политике!
     А  такие  несуразные,   ошеломительные,  повергавшие  в  немотствование
вопросы  возникали  у   него  постоянно.  Подчеркиваю:  не  из  политических
соображений, а всего лишь  по божественной его тупости! (Кстати, выяснилось,
что он не понимает даже,  "зачем  для  этого Азия"! Он-то,  мол, дал ремесла
всем людям одинаково!)
     Прометей находил все больше предлогов, чтобы проводить время у  кузнеца
в  его кузне. Еще  перед отъездом Геракла он выковал ему из звена своей цепи
шлем и  наплечник. Доспехи в отличие от железной арфы (которую, очевидно, он
сделал позднее --- быть может, на радостях, что вернулся Геракл) пока еще не
обнаружены,  однако их существование  подтверждено достоверными  письменными
свидетельствами. (Позднее, разумеется, работу приписали Гефесту!)  Возможно,
Геракл был в них  на костре, так что  они прогорели  и проржавели. Возможно,
они  стали чьим-то  трофеем в одном из последних его  прибежищ, например при
разграблении Фив во время войны эпигонов.
     В мастерской кузнеца бог ремесел всегда находил  себе  для  развлечения
какую-нибудь работу. И кузнец был единственным человеком в  Микенах, который
на  неизменный  вопрос  Прометея  ответил  не  только:  "Чтобы  согреваться,
поджаривать пищу",  но подвел  бога к своей плавильной  печи  и показал, что
лично ему огонь нужен вот для этого.
     "А  жертвоприношения  богам?" Что  на это ответит кузнец? "Ну, конечно,
само собой... Да только скажу вам,  сударь, как  на духу,  хоть вы, может, и
осерчаете на меня: это занятие больше  пристало жрецам да  женщинам. а мне с
него проку мало".
     Как разнятся друг от друга те, кто обрабатывает  землю (есть, например,
среди   них   рабы,  возделывающие   храмовые  и  господские  угодья,   есть
земледельцы-арендаторы  и  свободные  земледельцы,  на собственных  участках
кое-как  сводящие  концы  с концами),  точно  так  же и  среди ремесленников
микенских мы  знаем три  категории:  это ремесленники-рабы,  затем свободные
мелкие ремесленники (те из них, что работают  с металлом,  берутся только за
ремонт и  другие  мелкие  поделки)  и --- естественно, на  уровне  века  ---
"крупные предприниматели".
     Наш Кузнец --- за неимением  лучшего и отличия  ради будем называть его
так,  с  прописной  буквы, --- был  кузнец  из кузнецов. Он не принадлежал к
городской знати, его дом стоял за стеною  крепости. Да  и не  подходил он со
своими  шрамами, с вытекшим  глазом к  пресловутой  элите.  Однако уважением
пользовался. Работал  он только по государственным заказам. Делал разное ---
украшения, утварь для  жертвоприношений  и обихода,  главное  же  ---  ковал
оружие  и  прочее  боевое снаряжение:  оси  и подрамья для  боевых колесниц,
ступицы,  колесные ободья;  носовые  шипы  и  обшивку  для  кораблей;  щиты,
наколенники, наконечники для  копий и стрел; рукоятки и насадки  для больших
боевых луков; шлемы  и тяжелые  обоюдоострые мечи. Металл --- медь и  олово,
которыми  царь владел почти  монопольно,  ---  Кузнец получал от  дворцового
храма по ведомости соответственно полученному заказу. Храм давал и рабов ---
иногда человек  двадцать, иногда и сорок ---  словом, столько,  сколько  ему
требовалось, в том числе нескольких  подростков,  которых он обучал ремеслу.
Четверо  постоянных  помощников  по кузне  и несколько  домашних  слуг  были
собственные  его рабы  ---  доставшиеся  от  отца,  а  также  принятые  либо
купленные. Выходя из дому  в праздничный день или после работы, он шествовал
по улице с подобающей важностью: впереди трусил  раб со  светильником, сзади
выступали телохранители. У него было  просторное подворье,  двухэтажный дом,
сад-огород, за садом --- склады для сырья и готового  товара, лачуги  рабов,
плавильная  печь,  кузня.  И  как вообще  мастера-ремесленники ---  особенно
кузнечных дел мастера в те давние времена, когда ремесло это  вбирало в себя
многое,  когда  требовало  оно  познаний  в  инженерии,  химии  и  механике,
требовало не только технической сноровки, но и искусства, --- был наш Кузнец
человек трезвый, рассудительный, серьезный.
     Думаю,  очень скоро Прометей стал  предпочитать  его  общество  всякому
другому и после отъезда Геракла другом Прометея стал Кузнец.
     Так должно было случиться.
     Геракл,  с  небольшим  перерывом,  провел  в  походах  шесть  лет.  Все
сколько-нибудь  выдающиеся  участники   экспедиции  против  амазонок,   надо
полагать, отправились  с ним. Тесей был занят  своими афинскими делами; если
иной  раз  он наезжал  в  Трезену,  доставшуюся ему  от матери,  и по дороге
заглядывал  в  Микены,  то  успевал  разве   что  "заскочить"  к  Прометею),
обменяться несколькими словами.
     А Прометею между тем требовался товарищ.  С него  вполне довольно  было
времени, проведенного в полном одиночестве.
     Он искал друга.
     Если бы Прометей, допустим, нашел себе друга и соответственно  какую-то
роль  среди  бедноты,  мы об этом  непременно знали  бы. (Правда,  тогдашние
хроники весьма скупо сообщали  о бунтах, но все же факт  бунта  и имя вожака
бунтовщиков сохранили  даже  столь осторожные и верноподданнические  архивы,
как, например, египетский.)
     Если бы, пойдем далее, он обрел друга --- а вместе с ним и роль --- при
дворе, в этом случае  также остался бы  след.  История вообще фиксирует все,
что  касается царей,  Гомер  же  приметил  каждую мало-мальски  существенную
деталь, касавшуюся тех царей, которые правили  в предшествовавшие  Троянской
войне десятилетия, а позднее и сами почти все приняли в ней участие. Если бы
кто-то из них, ну, скажем, Нестор, водил прежде дружбу с каким-либо богом, в
"Илиаде" или "Одиссее" это непременно нашло бы отражение. Все-таки  подобное
случается не каждый день!
     Кроме  того,  Прометей, обрети  он друга  в этом  кругу, должен был  бы
участвовать   в   придворной  жизни  ---  развлечениях,   жертвоприношениях,
празднествах, конных состязаниях, охотах,  стрельбе в  цель, метании копья и
прочих спортивных играх. А поскольку  речь идет  о боге, то  и в  преклонном
своем  возрасте  он  не мог не показать выдающихся  результатов в целом ряде
видов  спорта.  Подвиги же  спортсменов,  как мы  знаем, также сохраняются в
веках.  Просто  невероятно,  чтобы  столь  великий  и  знаменитый  титан  не
установил хоть в одном виде  спорта такого рекорда,  который надолго остался
бы непревзойденным. Между тем ничего похожего нам не  известно --- мы вообще
не слышали, чтобы  в этот период  какая-то особа божественного происхождения
принимала участие в состязаниях.
     Я уже высказывал подозрение, что люди частенько смешивают дела божеские
в одну кучу и деяния богов, преданных забвению, нередко  перечисляют на счет
нового  пришедшего  к власти бога. Ведь и сейчас  еще по всему образованному
миру упорно  твердят, будто Христос умер и три дня  спустя воскрес. И  никто
.уже не вспоминает о том, что на протяжении тысячелетий точно так же умерли,
а "три дня спустя" воскресли Адонис, Таммуз и многие другие, несть им числа.
Так что, во избежание  недоразумения, замечу: цель моих изысканий была не  в
том только,  чтобы выяснить,  какими  подвигами поразил  смертных  Прометей,
скажем, на микенских ристалищах.  Я был более осторожен.  Я удовольствовался
бы  даже  самыми  туманными  сведениями  о  пребывании  в   предшествовавшие
Троянской войне десятилетия при  каком-нибудь пелопоннесском дворе божества,
чьи свершения  могли бы навести на мысль, что это божество заменило  собою в
преданиях Прометея. Ничего подобного обнаружить не удалось.
     Мне не удалось обнаружить ни  единого упоминания о каком бы то ни  было
божестве, хотя бы отдаленно  соотносимом  с Прометеем, которое в  означенное
время в каком-либо из городов Пелопоннеса фигурировало бы среди бедноты, или
при дворе, или на спортивных состязаниях.
     Зато мы находим целый ряд упоминаний о том, что в это самое время некое
божество  выполняло  различные  литейные  и  чеканные  работы  по  микенским
заказам.  Божество это именуют Гефестом.  Он изготовил, например, для Ахилла
парадный щит, подробное описание которого  дошло и до нас. Он сделал, далее,
шлем Гераклу,  и  притом  ---  важная  деталь!  --- из железа!  Не  стану  и
перечислять  тех, кто носил шлем, нагрудный панцирь,  щит "работы Гефеста" в
войске ахейцев. Напомню еще  только, что  в  доспехах  "Гефеста"  появляется
также эфиопский царь Мемнон,  вождь сражавшихся  против  ахейцев ассирийских
вспомогательных  отрядов. Выходит, "Гефест" работал и нашим и вашим? Кто тут
разберется?  Насколько  я знаю, никто до сих пор и не пытался этого сделать,
между тем решение  просто. Прежде  всего  --- Гомер тут, видно, задремал ---
Мемнон предводительствовал не ассирийскими, а египетскими (притом основными)
отрядами,  эфиопы  служили  Египту! Далее ---  откуда его  доспехи? Вспомним
последний  поход  Геракла, его посещение  Египта с дипломатической  миссией,
подношение богатых даров --- в Египте учитываемых особенно ревниво.  Чем мог
он более  всего потрафить славному и популярному царю, "черному Ахиллу", как
не красивыми доспехами, делом рук кудесника  Прометея?! Даже  если бы это не
было столь очевидно --- иного объяснения нет.
     Не знаю, что думать относительно таких  мотивов Гомера, как "самоходные
треножники-сиденья" (или столы)  и  делающие всякую  работу "железные девы".
Все это тоже,  согласно Гомеру, сотворил  Гефест --- просто для собственного
развлечения, а  также чтобы  помогали  ему в  работе. Поскольку  речь идет о
боге,  в  конце концов, все может  быть. Однако я не хочу перегибать  палку,
утверждая, будто бы пресловутый  "Гефест" изобрел "Велорекс" * /* "Велорекс"
---  автомашина  для  инвалидов чехословацкой марки. */  и  человека-робота.
Согласен считать то и  другое характерно сказочными мотивами, которые попали
в  легенду  уже как более  поздние  наслоения. Лишь об  одном  могу  я здесь
спросить, и с полным правом: а почему, собственно, подобные сказочные мотивы
попали именно в эту легенду?!
     Если есть бог, в чем-то сопоставимый с Прометеем, то это именно Гефест.
Поэтому,  кажется  мне,  не  порождение  собственной  фантазии,   а  фактами
доказуемая истина  заставляет  меня утверждать:  шлем  Геракла,  щит Ахилла,
доспехи Мемнона выковал в кузне микенского Кузнеца Прометей. Он же изготовил
и смонтировал различные машины,  механизмы, и  люди ходили на  них дивиться,
тут  же складывая о них  легенды, которые  передавались из уст в уста. Если,
например ---  что  вполне  вероятно,  ---  он установил молот,  приводимый в
движение водяным  колесом, или водяным же колесом  раздуваемые двойные мехи,
то уже третьи  и четвертые уста вполне могли рассказывать --- подобно Гомеру
--- о "девах неутомимых, железных девах-рабынях".
     Однако  мне  хотелось  бы  привести  еще  доказательства.  Гефест,  как
свидетельствуют все прочие данные, выполнял заказы одних только небожителей.
Он дважды  побывал  на Земле,  и оба раза --- значительно ранее описываемого
нами  времени. Во  второй раз его сбросил на Землю  взбешенный Зевс: бедняга
так  и  шмякнулся...  Вероятно,  именно  тогда  он  одарил  жителей  Лемноса
кое-какими поделками из металла, но все это были вещи  довольно примитивные.
Они  даже в ряд  не идут с тем щитом, например, ---  истинным  произведением
искусства, --- подробное описание которого дошло и до нас.
     Далее: Гефест, как мы знаем,  был довольно глупый