лучаях обладают референцией, а в других случаях 
– нет. Например, Патнэм предлагает такую историю. Допустим, существует планета, 
населенная людьми, которые во всем похожи на нас за тем лишь исключением, что 
они никогда не видели деревьев. Однажды пролетающий мимо космический корабль 
роняет на эту планету изображение дерева. Вполне вероятно, что после длительного 
рассматривания этого рисунка у жителей указанной планеты складывается точно 
такой же ментальный образ, каким обладаем и мы. Но если наш ментальный образ 
является репрезентацией дерева, то для жителей рассматриваемой планеты он 
является репрезентацией какого-то странного объекта. Патнэм конструирует 
множество аналогичных примеров для доказательства того, что слова и другие 
ментальные образования не обладают необходимой референцией. В заключение он 
отмечает, что если бы эти примеры имели место в действительности, они были бы 
"замечательным доказательством важной концептуальной истины, состоящей в том, 
что даже большая и сложная система репрезентаций как вербальных, так и 
визуальных, не имеет внутренней, встроенной, таинственной связи с тем, что она 
репрезентирует"[103]. Но эти примеры, считает Патнэм, могли бы иметь место в 
действительности, поскольку они "совместимы с физическими законами и, возможно, 
совместимы с действительными условиями во Вселенной, если на других планетах 
существуют разумные существа"[104], то есть эти примеры являются серьезным 
возражением против магической теории референции.
Но если магическая теория референции не верна, если ментальные репрезентации не 
обладают необходимой референцией, то возникает вопрос – благодаря чему они в 
некоторых случаях все же обладают референцией? Согласно Патнэму, это происходит 
потому, что человек обладает концептами (или понятиями). Концепты же не являются 
"ментальными репрезентациями, которые с необходимостью указывают на внешние 
объекты, по той серьезной причине, что они вовсе не являются ментальными 
репрезентациями. Концепты – это знаки, употребляемые определенным образом"[105]. 
По мнению Патнэма, обладать концептом (и, следовательно, понимать) – значит быть 
способным использовать знаки ситуативно надлежащим образом. В этом смысле 
референция не может быть отделена от способностей носителей языка. В частности, 
референция предполагает способность узнавать и реагировать на объекты, когда они 
находятся поблизости. Отметим, что сказанное свидетельствует о возросшем влиянии 
на семантические взгляды Патнэма идей позднего Витгенштейна.
Вторая посылка, играющая важную роль в опровержении Патнэмом предположения, что 
человеческие существа являются мозгами в сосуде, тесно связана с первой и 
говорит о необходимости нашего каузального взаимодействия с объектами, 
выступающими в качестве референтов наших терминов. Согласно Патнэму, люди могут 
не только думать о различных объектах, но и способны реагировать на них, 
манипулировать ими и использовать их в своих целях, поскольку существует 
глубинная связь между мыслями человека о различных предметах и его невербальными 
действиями в отношении этих объектов. При отсутствии этой связи любой разговор 
превращается в синтаксическую игру, "которая, конечно, похожа на разумную речь, 
но не более, чем кривая, прочерчиваемая муравьем, похожа на язвительную 
карикатуру"[106].
Итак, опираясь на указанные посылки, Патнэм предлагает следующее доказательство 
самоопровергающего характера предположения, что все человеческие существа 
являются мозгами в сосуде. Как мы уже отмечали, в основе этого доказательства 
лежит анализ условий истинности для предложения "Я являюсь мозгом в сосуде", 
когда оно произносится мозгом в сосуде. Этот анализ предполагает установление 
референтов слов, входящих в указанное предложение. Согласно Патнэму, 
произнесенные мозгом в сосуде слова не могут иметь в качестве референтов внешние 
объекты, поскольку между этим мозгом и внешними объектами отсутствует каузальное 
взаимодействие, а предположение о необходимой связи между словами и их 
референтами является неверным. Слова, произнесенные мозгом в сосуде, могут 
указывать только на "воображаемые объекты" (objects in the image) или, иначе 
говоря, – на некоторую совокупность чувственных впечатлений. Однако, для того, 
чтобы предложение было истинным, входящие в него слова должны обладать 
референцией на реальные объекты. Отсюда Патнэм заключает, что предложение "Я 
являюсь мозгом в сосуде", произносимое мозгом в сосуде, является ложным. Таким 
образом, допустив истинность предположения "Мы являемся мозгами в сосуде", мы в 
ходе рассуждения пришли к его ложности, а это свидетельствует о том, считает 
Патнэм, что рассматриваемое предположение является самоопровергающим. Подводя 
итог своему доказательству, Патнэм заключает: «Если мы являемся мозгами в 
сосуде, то предположение "Мы являемся мозгами в сосуде" ложно. Поэтому оно (с 
необходимостью) ложно».
Это доказательство Патнэма привлекло внимание многих исследователей, которые, 
предложив различные реконструкции этого доказательства, попытались установить, 
является ли оно логически убедительным. В результате этих исследований был 
получен отрицательный ответ[107]. Мы не будем здесь рассматривать, в чем авторы 
критических статей видят некорректность доказательства Патнэма, поскольку это 
увело бы нас в сторону от нашей основной темы. Отметим лишь, что на наш взгляд, 
негативный результат этих исследований объясняется тем обстоятельством, что 
предположение о мозгах в сосуде является самоопровергающим в том же смысле, в 
каком является самоопровергающим предположение "Я не существую", когда оно 
произносится каким-либо человеком. Доказательство Патнэма опровергает 
скептицизм, выраженный в предположении "Мы являемся мозгами в сосуде", в той же 
мере, в какой его опровергает любая попытка логически обосновать ложность 
утверждения "я не существую", а эти попытки еще ни разу не увенчались успехом.
Для нас более важным является вопрос о том, какие следствия предложенное 
Патнэмом доказательство имеет для спора между метафизическим реализмом и 
интернализмом. Для ответа на этот вопрос мы должны вспомнить еще об одном 
допущении, которое использует Патнэм. В его доказательстве предполагается, что 
слова, произносимые людьми, в отличие от слов, произносимых мозгами в сосуде, 
обладают референцией на реальные объекты. Но как обосновать это допущение?
По мнению Патнэма, для интерналиста это обоснование не представляет никакой 
трудности. Поскольку, с интерналистской точки зрения, объекты и знаки являются 
внутренними по отношению к схеме описания, любой знак, "используемый 
определенным образом и определенным сообществом пользователей, может 
соответствовать определенным объектам в рамках концептуальной схемы этих 
пользователей"[108]. В этом случае, считает Патнэм, определение референции 
сводится к совокупности тавтологий типа: "заяц" указывает на (обозначает) 
зайцев; "инопланетянин" указывает на инопланетян и т.д. Более того, согласно 
Патнэму, интерналист может отбросить предположение, что все человеческие 
существа являются мозгами в сосуде, как "чисто лингвистическую конструкцию" или 
"историю", поскольку нельзя найти наблюдателя (кроме Бога), с точки зрения 
которого эта история могла бы быть рассказана. Само допущение, что человеческие 
существа являются мозгами в сосуде, "с самого начала предполагает понимание 
истины с точки зрения Бога"[109]. Это означает, по мнению Патнэма, что с позиции 
внутреннего реализма легко опровергнуть скептический вывод, выраженный в 
предположении о мозгах в сосуде. Однако попытаемся разобраться, что же означает 
это опровержение скептицизма. На наш взгляд, в приведенном рассуждении Патнэма 
достаточно четко выражена мысль, что мы не можем знать, каков мир сам по себе и 
являемся ли мы "на самом деле" мозгами в сосуде. Мы можем знать только тот мир, 
который уже изначально структурирован концептуальной схемой нашего языка, а этот 
мир не содержит и намека на то, что человеческие существа – это мозги в сосуде. 
Таким образом, опровержение с позиции внутреннего реализма скептического вывода 
о том, что человеческие существа являются мозгами в сосуде, по существу, состоит 
в констатации того, что нам не дано знать, являемся мы мозгами в сосуде или нет 
(поскольку мы не можем занять позицию Бога, а возможности нашего знания 
ограничены рамками специфически человеческой точки зрения). Однако в этом смысле 
скептицизм уже давным-давно "преодолен", и внутренний реализм в этом вопросе не 
обладает никаким преимуществом перед другими гносеологическими позициями, в 
частности – и перед метафизическим реализмом. 
Теперь рассмотрим, почему, по мнению Патнэма, предположение о мозгах в сосуде 
представляет непреодолимую трудность для метафизического реализма. Пытаясь 
обосновать референцию наших терминов на реальные объекты, экстерналист, по 
словам Патнэма, сталкивается со следующей проблемой: "вовне находятся объекты, 
имеется сознание/мозг, осуществляющее(ий) мышление/вычисление. Каким образом 
знаки осуществляющего мышление человека вступают в единственное соответствие с 
объектами и множествами объектов, находящихся вовне?"[110] Для ответа на этот 
вопрос экстерналисту нужно раскрыть природу указанного отношения "соответствия". 
По мнению Патнэма, экстерналист мог бы попытаться раскрыть природу соответствия 
с помощью каузальных связей между знаками и их референтами.
Однако, согласно Патнэму, каузальное взаимодействие не раскрывает природы 
референции, даже если предположить существование "каузальных цепочек 
соответстующего вида". Для обоснования этого утверждения Патнэм рассматривает, 
как устанавливается референция на примере таких простых слов, как "лошадь" или 
"заяц". Совершенно очевидно, что экстенсионал слова "лошадь" содержит не только 
лошадей, с которыми мы имели каузальное взаимодействие, но и всех животных того 
же самого вида. Однако, как отмечает Патнэм, выражение "того же самого вида" 
утрачивает смысл вне категориальной системы, которая определяет, какие свойства 
выражают сходство, а какие – нет. «То, что делает лошадей, с которыми я не имел 
взаимодействия, принадлежащими к "тому же самому виду", что и лошади, с которыми 
я имел взаимодействие, – так это тот факт, что и первые, и вторые являются 
лошадьми»[111]. Согласно Патнэму, с позициии метафизического реализма 
установление референции терминов выглядит, как если бы вначале имелись объекты 
сами по себе, а затем человек с помощью некоторого "лассо" заарканивал часть из 
них (то есть тех лошадей, с которыми он имел каузальное взаимодействие). Тогда 
возникает проблема, как охватить словом оставшуюся часть объектов (например, тех 
лошадей, с которыми не было каузального взаимодействия). Решить эту проблему, по 
мнению Патнэма, метафизический реалист может, если только примет допущение, что 
слово автоматически покрывает оставшиеся объекты, поскольку все объекты являются 
"самоидентифицирующимися". А это означает, что природа сама, а не человек 
сортирует вещи по родам. Но, как отмечает Патнэм, объекты, из которых состоит 
мир, в большей степени являются «продуктами нашего концептуального изобретения, 
а не "объективного" фактора в опыте, фактора, независимого от нашей воли»[112]. 
Поэтому хотя Патнэм и признает, что в определенном смысле мир состоит из 
самоидентифицирующихся объектов, однако, по его мнению, эти объекты нельзя 
считать независимыми от сознания. Это рассуждение Патнэма самым непосредственным 
образом направлено против его прежней концепции референции, опирающейся на 
эссенциалистские допущения. Теперь эти эссенциалистские допущения заменяются 
тезисом о самоидентифицирующихся объектах, которые легко увязываются с 
концептуальными схемами, создаваемыми людьми.
На основе этой критики Патнэм делает вывод, что метафизичеcкий реализм не 
способен раскрыть природу референции, и поэтому для него представляет 
непреодолимую трудность предположение, что человеческие существа являются 
мозгами в сосуде. Однако, на наш взгляд, этот вывод является не вполне 
правомерным. Не все сторонники корреспондентной теории истины отрицают роль 
категориальных систем в определении референции терминов и признают только 
природный фактор в "сортировке вещей по видам". Скорее следует заключить, что 
приведенный нами критический аргумент направлен исключительно против 
"метафизического реалиста" Патнэма, когда он придерживался каузальной концепции 
референции и корреспондентной теории истины. Однако в предложенной критике, 
безусловно, есть и рациональное зерно. Раскрытие природы соответствия 
действительно является проблемой для корреспондентной теории истины, как 
является проблемой и преодоление скептицизма. Однако, на наш взгляд, 
многочисленные попытки опровергнуть скептицизм в истории философии убедительно 
показали, что эта проблема неразрешима чисто логическими средствами. И поэтому 
не случайно, что попытка Патнэма преодолеть скептицизм на основе новой 
гносеологической позиции – внутреннего реализма – потерпела неудачу. Однако эта 
неудача не отменяет важности и плодотворности предложенного им доказательства, 
поскольку в ходе каждого такого "доказательства" оттачиваются средства 
аргументации, выявляются интересные аспекты используемых концепций, становятся 
более четкими и ясными защищаемые позиции.
В заключение нам хотелось бы затронуть еще один аспект, связанный с 
рассматриваемым аргументом Патнэма. На наш взгляд, предложенное им 
доказательство с полной очевидностью свидетельствует о существенных изменениях в 
его концепции референции и значения. Во-первых, Патнэм со всей определенностью 
заявляет, что каузальные связи объясняют лишь механизм установления референции, 
но не раскрывают ее природы. Во-вторых, он существенным образом пересматривает 
свой тезис о том, что природа сама устанавливает референцию наших терминов. Об 
этом свидетельствует, как мы видели, его трактовка самоидентифицирующихся 
объектов. Кроме того, в его концепции значения и референции становится более 
ощутимым влияние идей Л.Витгенштейна. Конечно, это влияние можно обнаружить и на 
первом этапе творчества Патнэма, когда он признавал, что "объяснение, согласно 
которому понимание языка состоит в способности его использовать, ... является 
единственным объяснением в этой сфере"[113] и стремился обосновать, что значения 
локализованы не в голове носителей языка. Однако, как мы видели, тогда эту идею 
Витгенштейна Патнэм трактовал, оставаясь в определенной степени в рамках 
фрегевской традиции. Так, в его понимании значение лингвистического выражения 
выступало как сложное четырехкомпонентное образование, содержащее такой элемент, 
как стереотип, который имел непосредственное отношение к сфере ментального. 
Теперь же Патнэм предлагает уже иную трактовку тезиса о том, что значения не 
находятся в голове говорящих, – более близкую по духу к идеям Витгенштейна. 
Согласно этой трактовке, значения – это знаки, употребляемые ситуативно 
определенным образом.
О влиянии Витгенштейна свидетельствует и постоянное обращение Патнэма к его 
идеям и аргументам. Особенно сильны витгенштейнианские мотивы в предложенной 
Патнэмом критике магической теории референции.
Критика Патнэмом метафизического реализма не ограничивается аргументом, 
опирающимся на предположение о мозгах в сосуде. Он предложил еще один аргумент, 
который в литературе получил название "теоретико-модельного аргумента против 
метафизического реализма". Патнэм придает очень большое значение этому 
аргументу, считая его своим главным достижением в критике метафизического 
реализма.
3. Теоретико-модельный аргумент
против метафизического реализма
В определенном смысле теоретико-модельный аргумент Патнэма продолжает ту 
стратегию критического наступления на метафизический реализм, которая нашла 
отражение в его аргументе, связанном с предположением, что человеческие существа 
являются мозгами в сосуде. В центре и того, и другого аргумента строят проблема 
референции и анализ тех трудностей, с которыми связано решение этой проблемы. 
Если говорить обобщенно, то в теоретико-модельном аргументе Патнэм стремится 
обосновать положение о невозможности выделить какое-либо единственное отношение 
референции между терминами и их референтами в качестве отношения соответствия. 
Иными словами, основная цель этого аргумента состоит в том, чтобы доказать тезис 
о неопределенности референции. С точки зрения Патнэма, этот результат является 
хорошим опровержением метафизического реализма, который связан с признанием 
одного "действительного" отношения соответствия между языком и реальностью.
По замыслу Патнэма, непосредственным объектом критики в теоретико-модельном 
аргументе является общепринятое представление о том, как устанавливается 
интерпретация нашего языка, то есть как присваиваются интенсионалы и 
экстенсионалы словам и выражениям. Согласно Патнэму, это общепринятое 
представление связано с понятиями операционального и теоретического ограничений. 
В упрощенной трактовке операциональное ограничение формулирует условие, согласно 
которому некоторое предложение (например, "По цепи течет электрический ток") 
является истинным, если и только если имеет место определенный результат 
проверки (например, отклонилась стрелка вольтметра). Как отмечает Патнэм, это 
определение, если его не уточнить, выражает точку зрения наивного 
операционализма, которую сейчас никто не воспринимает всерьез. Поэтому при 
трактовке операционального ограничения следует учитывать, что, во-первых, связи 
между теорией и опытом являются вероятностными, во-вторых, "даже эти 
вероятностные связи не являются простыми семантическими корреляциями, а зависят 
от эмпирической теории, которая подвержена пересмотру"[114], и, в-третьих, 
теории не проверяются предложение за предложением, а проходят проверку опытом 
как совокупное целое. Согласно Патнэму, сторонники общепринятой точки зрения 
вполне согласятся со всеми этими уточнениями, не отказываясь при этом от идеи, 
что операциональные ограничения выделяют интерпретацию наших терминов.
Теоретические ограничения связаны с формальными свойствами теории и, как 
правило, формулируются в виде ограничений на принятие теории (например, "не 
следует принимать теорию, которая требует отказа от очень большого числа ранее 
считавшихся истинными утверждений"), однако, считает Патнэм, они могут быть 
легко переформулированы в качестве ограничений на интерпретацию теории 
(например, "приемлемой считается такая теория, которая сохраняет истинность 
предложений, считавшихся таковыми в течение длительного периода времени").
Согласно Патнэму, "трудность, с которой сталкивается общепринятая точка зрения, 
связана с тем, что здесь делается попытка установить экстенсионалы или 
интенсионалы отдельных терминов через установление условий истинности 
предложений в целом"[115]. Дело в том, что операциональные и теоретические 
ограничения, по существу, определяют, какие предложения в языке являются 
истинными. Для обоснования неадекватности общепринятой точки зрения Патнэм 
ставит перед собой задачу показать, что "даже если мы имеем ограничения какой бы 
то ни было природы, определяющие значение истинности каждого предложения языка в 
каждом возможном мире, тем не менее референция отдельных терминов остается 
неопределенной"[116]. По мнению Патнэма, неопределенность референции означает, 
что можно задать абсолютно различные интерпретации языка, которые тем не менее 
сохранят значение истинности каждого предложения в каждом возможном мире в 
неизменном виде.
Прежде чем перейти к рассмотрению предложенного Патнэмом доказательства, нам бы 
хотелось более внимательно разобраться с вопросом об операциональных и 
теоретических ограничениях. В философии науки эти понятия обычно используются, 
когда речь идет о необходимых условиях для принятия теории. Операциональные 
огран