дания такой теории привели 
его к выводу о том, что понятию референции невозможно дать по-научному точное 
определение, и поэтому каузальная теория референции, являясь описанием того, как 
устанавливается референция, не может дать ответа на вопрос, что такое 
референция, "фактически она предполагает понятие референции"[77].
В ходе дальнейшего углубленного изучения проблемы истины и референции Патнэм не 
столько находил подтверждения своему представлению об истине как соответствии 
реальности, сколько обнаруживал трудности, с которыми сталкивается каждый, кто 
придерживается корреспондентной теории. В частности, в этот период он много 
внимания уделяет анализу так называемых эквивалентных описаний. Более подробно 
об этих описаниях мы поговорим позже; здесь же отметим лишь, что эти описания 
свидетельствуют о возможности множества истинных описаний одного и того же 
фрагмента реальности. Хотя это обстоятельство может представлять серьезную 
проблему для идеи соответствия между языком и реальностью, для Патнэма 
совершенно очевидно, что "реалист в XX веке не может игнорировать существование 
эквивалентных описаний"[78]. О том, какие выводы сделал Патнэм из анализа этой и 
многих других трудностей, с которыми сталкивается корреспондетная теория истины, 
речь пойдет в следующей главе.
Итак, мы рассмотрели период в творчестве Патнэма, когда он стоял на позициях 
научного реализма. Он трактовал реализм в это время как признание объективного и 
независимого существования референтов научных терминов и главную свою задачу 
видел в том, чтобы показать совместимость реалистической позиции и факта 
развития научного знания, в ходе которого пересматриваются многие научные 
истины, меняются парадигмы, отбрасываются считающиеся ранее истинными теории. 
Научный реализм Патнэма имел в своей основе сильные эссенциалистские допущения и 
опирался на результаты его семантических исследований, в первую очередь 
исследований по проблеме референции для терминов естественных видов. Однако в 
ходе этих изысканий Патнэм приходит к осознанию того, что для реализма 
первостепенное значение имеет вопрос о связи между языком и реальностью, вопрос 
о соответствии элементов языка различным аспектам мира. Так проблема истины 
становится центральной в его философских размышлениях, а реализм превращается из 
"само собой разумеющейся" позиции в эмпирическую гипотезу. Вначале, связывая 
реализм с принятием корреспондетной теории истины, Патнэм полагал, что раскрыть 
природу отношения соответствия между языком и реальностью сможет каузальная 
теория референции, однако дальнейшие исследования в этом направлении столкнули 
его с такими трудностями, которые подвели его к необходимости пересмотреть свою 
эпистемологическую позицию и которые заставили его иначе взглянуть на проблему 
реализма.
В заключение нам хотелось бы очень кратко охарактеризовать отношение к проблеме 
истины, которое сложилось в аналитической философии к середине 70-х годов и 
которое, безусловно, оказало влияние на направление последующих исследований 
Патнэма и на предложенные им решения.
С одной стороны, этот период в западной философии науки отмечен отказом многих 
ведущих философов от понимания истины как соответствия реальности. За этим 
отказом стоит определенное изменение в предмете исследования, обусловленное 
"переходом философии науки от общефилософских рассуждений об истине и ее 
критерии к анализу условий истинности отдельных научных утверждений и 
теорий"[79]. На таком "атомарном" уровне исследования оказалось очень сложной 
задачей сохранить идею соответствия наших представлений реальным вещам и 
явлениям. Во-первых, сопоставление научных теорий с реальностью имеет очень 
сложный и опосредованный характер, поскольку можно сопоставлять только 
эмпирические следствия теории, а в этой ситуации становится непонятным, о каком 
"соответствии" можно говорить. Во-вторых, сопоставление можно проводить только с 
научными фактами, результатами экспериментов и наблюдений и т.д., но учитывая 
"теоретическую нагруженность" последних, вызывает сомнение то обстоятельство, 
что соответствие теории фактам является свидетельством ее истинности. Указанные 
трудности побудили многих философов науки отбросить корреспондентную теорию 
истины и, более того, привели к выводу, что "понятие истины для методологии 
науки оказывается совершенно излишним и может быть устранено из 
методологического анализа науки"[80]. 
Однако в другой области, а именно – в философии языка, понятие истины в этот 
период, наоборот, приобретает первостепенное значение. Этому прежде всего 
способствовали исследования известного американского философа-аналитика и логика 
Дональда Дэвидсона, который положил понятие истины в основу своей теории 
значения. По существу, Дэвидсон возрождает и детально разрабатывает теорию, 
согласно которой значение предложения определяется условиями его истинности. 
Хотя теория значения Дэвидсона представляет собой важное событие в современной 
философии языка, однако, с точки зрения влияния на взгляды Патнэма, более 
актуальной является критика этой теории другим известным философом наших дней 
Майклом Даммитом. Определив трактовку значения в терминах условий истинности как 
реалистическую позицию, Даммит показал, что эта позиция дает неадекватную 
картину функционирования языка. Во-первых, мы часто понимаем предложения, не 
будучи способными установить условия их истинности. Более того, в языке 
существует огромное количество предложений, условия истинности которых никогда 
не будут нам известны, поскольку они недосягаемы для наших познавательных 
способностей (например, многие утверждения о прошлом и будущем, контрфактические 
высказывания, универсальные обобщения и т.д.). Однако, принимая принцип 
двузначности, согласно которому каждое предложение является или истинным, или 
ложным, реалист вынужден приписать себе обладание истиной, которая выходит за 
пределы нашего знания о мире и которую могло бы иметь только существо со 
сверхчеловеческими способностями. Квалифицируя свою собственную позицию как 
"антиреализм", Даммит предлагает верификационную семантику, в которой значение 
истинности приписывается только тем предложениям, которые могут быть 
верифицированы (или подтверждены). Главный итог рассуждений Даммита об истине 
можно сформулировать так: нет объективной истины, независимой от того, что нам 
известно о мире.


Глава II
"Внутренний реализм" Х.Патнэма
и проблема истины
1. Новая концепция истины
К середине 70-х годов Патнэм в ходе исследования природы референции и отношения 
соответствия между языком и реальностью оказался перед лицом целого ряда 
проблем, для которых он не нашел удовлетворительного решения в рамках научного 
реализма. Выход из этой ситуации был найден им совершенно в духе времени: Патнэм 
увязал неразрешимость выявленных им трудностей с определенной гносеологической 
позицией, которую он квалифицировал как "метафизический реализм" и в основе 
которой лежит корреспондентная теория истины. Этот шаг Патнэма совпал с 
происходящим в это время в аналитической философии мощным наступлением на 
понимание истины как соответствия реальности под девизом "когерентности". Взамен 
"догматичного" и повинного в создании неразрешимых философских проблем 
метафизического реализма Патнэм, стремясь остаться на "реалистической 
платформе", предложил новую концепцию истины, которую он назвал "внутренним 
реализмом".
На этот кардинальный пересмотр Патнэмом своей гносеологической позиции оказали 
непосредственное влияние идеи М.Даммита и Н.Гудмена. О философской позиции 
первого речь шла в конце предыдущей главы. Что касается Гудмена, то для целей 
нашего рассмотрения представляет интерес прежде всего его вывод о многообразии 
правильных версий описания мира (предоставляемых не только наукой, но и 
обыденным сознанием и разными видами искусства) и о невозможности сравнения 
описаний мира с реальностью, как она есть вне какого-либо описания. Согласно 
Гудмену, мы можем сравнивать только разные версии друг с другом и при отборе 
правильной среди них, мы пользуемся такими критериями, как когерентность 
описания, дедуктивная и индуктивная правильность, простота, сфера действия и 
т.д. Важно отметить, что в концепциях Даммита и Гудмена истина как соответствие 
действительности исчезает и вместо нее вводятся такие понятия как 
"когерентность", "правильность подгонки", "рациональная утверждаемость" и т.д.
Если же говорить о главных "идейных предшественниках" Патнэма, то здесь прежде 
всего следует упомянуть Канта и Витгенштейна, поскольку именно Канту Патнэм 
приписывает заслугу быть родоначальником той "философской перспективы", в рамках 
которой он формулирует свой "внутренний реализм", а в трудах Витгенштейна, 
особенно в его "Философских исследованиях", Патнэм черпает идеи для многих своих 
аргументов.
Свое первое различие между метафизическим и внутренним реализмом Патнэм вводит в 
статье "Реализм и Разум" (“Realism and Reason”, 1976). Дальнейшую разработку эта 
идея получает в его докладе "Модели и реальность" (“Model and Reality”, 1977), 
сделанном на заседании Ассоциации по символической логике в Вашингтоне. Но если 
упомянутые работы содержали лишь отдельные положения новой концепции истины, то 
в книге "Разум, истина и история" (“Reason, Truth and History”, 1981) Патнэм 
дает уже полное изложение этой концепции и разворачивает "массированное" 
наступление на метафизический реализм. Следует отметить, что новый этап в 
творчестве Патнэма характеризуется перенесением акцента с логико-семантической 
проблематики на гносеологическую. Если на первом этапе Патнэм основное внимание 
уделял анализу проблемы референции, то теперь в центре его внимания стоят 
гносеологические проблемы, а исследования по проблеме референции отступают на 
второй план, хотя и продолжают выполнять важную роль в обосновании новой 
гносеологической позиции.
Формулируя свою новую гносеологическую позицию, Патнэм видит основную задачу в 
том, чтобы разрушить дихотомию, которая, по его мнению, как "оковы" сдерживает 
мышление философов и обычных людей. Эта дихотомия выражается в 
противопоставлении объективного и субъективного представления об истине. 
Согласно Патнэму, объективное представление связано с пониманием истины как 
соответствия независимой от сознания реальности, в то время как субъективное – 
предполагает, что "все схемы мысли и все точки зрения безнадежно 
субъективны"[81]. В противовес указанной дихотомии Патнэм стремится 
сформулировать такую концепцию истины, которая соединяла бы в себе объективные и 
субъективные компоненты. Свою концепцию он называет внутренним реализмом (или 
интернализмом). Согласно Патнэму, концепция внутреннего реализма является 
выражением определенного философского видения взаимоотношения между миром и 
языком или выражением определенной "философской перспективы", которую он 
называет интерналистской и которой противопоставляет экстерналистскую 
перспективу[82]. По его мнению, экстерналистская перспектива лежит в основе 
объективистского понимания истины, которое он называет метафизическим реализмом. 
Хотя Патнэм употребляет термины "метафизический реализм" и "корреспондентная 
теория истины" как синонимы, на наш взгляд, более точным определением 
метафизического реализма (в понимании Патнэма) было бы описание его как 
совокупности философских допущений, которые с необходимостью дополняют понимание 
истины как соответствия реальности. Рассмотрим более подробно, что же 
представляют собой эти экстерналистская и интерналистская перспективы.
В реконструкции Патнэма метафизический реализм сводится к следующей совокупности 
положений.
1. Признание независимой от сознания реальности. Согласно Патнэму, 
метафизический реализм предполагает, что "мир состоит из некоторой фиксированной 
совокупности независимых от сознания объектов"[83].
2. Объективное понимание истины. По мнению Патнэма, метафизический реалист 
считает, что истина – это "некоторый вид отношения соответствия между словами и 
знаками мыслей, с одной стороны, и внешними предметами и множествами предметов, 
с другой стороны"[84].
3. Независимость истины от позиции "наблюдателя". Согласно Патнэму, такое 
понимание истины предполагает взгляд на мир с точки зрения Бога (находящегося 
вне мира и способного сравнивать объекты мира и мысли человека), или, иначе 
говоря, метафизический реализм считает истину независимой от наблюдателя.
4. Единственность истинного описания. Метафизический реализм, согласно Патнэму, 
связан с признанием возможности только одной истинной картины мира или, иначе 
говоря, только одного описания мира, каков он есть на самом деле.
Для того, чтобы предупредить возражение, что не все философы, придерживающиеся 
корреспондентной теории истины, признавали существование независимых от сознания 
вещей, что некоторые из них понимали истину как соответствие данным опыта, 
Патнэм отмечает, что такая трактовка истины предполагает наличие в человеческом 
опыте таких компонентов, которые ни в коей мере не оформлены понятиями или 
языковыми средствами, то есть таких компонентов, которые "допускают только одно 
описание, независимое от всех концептуальных средств"[85]. А поскольку в 
философии и психологии убедительно показано, что в нашем опыте нет ничего, что 
не было бы "осквернено" концептуализацией, то Патнэм совершенно справедливо 
полагает, что точку зрения такого "наивного" эмпиризма можно не учитывать при 
философской экспликации корреспондентной теории истины. Описав таким образом 
метафизический реализм, Патнэм отмечает, что "... невозможно найти ни одного 
философа до Канта, который не был бы метафизическим реалистом"[86]; разногласия 
между философами касались вопроса о природе реально существующего, а не 
понимания истины. Создание наиболее древнего варианта корреспондентной теории 
истины[87] Патнэм приписывает Аристотелю и называет этот вариант теорией 
референции через подобие (similitude theory of reference). Согласно теории 
референции через подобие, отношение между ментальными репрезентациями 
(фантазмами в терминологии Аристотеля) и внешними объектами, на которые 
указывают фантазмы, в буквальном смысле является отношением подобия. Согласно 
Патнэму, Аристотель понимал это подобие как наличие общей формы у фантазма и 
внешнего объекта.
Описывая дальнейшую историю корреспондентной теории истины, Патнэм отмечает, что 
в ХVII веке Локк и Декарт подвергли критике теорию подобия в отношении так 
называемых "вторичных качеств" (под которыми понимаются цвет, вкус и т.д.), 
сохранив ее для "первичных качеств" (таких, как форма, движение и расположение). 
Однако уже Беркли обнаружил очень неприятное следствие теории референции через 
подобие: из нее вытекало, что не существует ничего кроме ментальных сущностей 
("душ и их идей"). Этот вывод Беркли сделал на том основании, что выдвинутый 
Локком аргумент против вторичных качеств, верен и для первичных качеств. 
Согласно Беркли, достаточно спросить, имеет ли мой образ стола ту же самую 
длину, что и сам стол, чтобы понять всю абсурдность вопроса. Отсюда вытекало, 
что ничто не может быть подобным ощущениям или образам, кроме других ощущений 
или образов. Этот вывод, отмечает Патнэм, поставил философов, которые не 
захотели последовать за Беркли в субъективный идеализм, перед необходимостью 
предложить другое понимание истины. Согласно Патнэму, выполнение этой задачи 
выпало на долю Канта, который первым сформулировал концепцию истины, опирающуюся 
на интерналистскую перспективу.
Но прежде чем переходить к описанию интерналистской перспективы, нам хотелось бы 
рассмотреть, насколько адекватной является предложенная Патнэмом философская 
реконструкция корреспондентной теории истины. Рассмотрение этого вопроса 
целесообразно, на наш взгляд, начать с сопоставления реконструкции Патнэма и 
теории истины Тарского, которая представляет собой логико-семантическую 
экспликацию классического понимания истины.
Как уже отмечалось ранее, основная идея теории Тарского состоит в том, что 
классическое понятие истины не выражает ничего кроме отношения соответствия 
между предложениями некоторого языка и тем, что находится вне этого языка. В 
частности, если мы возьмем некоторый язык (Тарский называет его объектным), то 
его предложения будут истинными, если и только если им будут соответствовать 
положения дел, выраженные в метаязыке, используемом для описания данного 
объектного языка. Метаязык является внешним по отношению к объектному языку, и 
истина, таким образом, выражает соответствие предложений объектного языка 
предложениям метаязыка.
Патнэм, считая экспликацию классического понятия истины Тарским корректной, тем 
не менее отмечал, что ее основным недостатком является "философская 
нейтральность". По его мнению, философская концепция истины не может 
ограничиваться определением Тарского и должна быть дополнена философскими 
посылками. Именно поэтому в своей философской реконструкции корреспондентной 
теории истины Патнэм стремится выявить те философские допущения, которые 
вытекают из идеи истины как соответствия. Одним из таких допущений является, по 
его мнению, признание независимой от сознания реальности. Рассуждение, которое 
привело его к такому выводу, можно схематично представить в следующем виде: 
поскольку мир, в котором живет человек и к которому он имеет доступ, включая мир 
внешних объектов и мир внутреннего опыта, является концептуализированным и, 
следовательно, зависимым от сознания, и поскольку идея истины как соответствия 
требует обращения к тому, что является внешним и независимым по отношению к тем 
предложениям, истинность которых устанавливается, то из этого вытекает, что наши 
мысли и представления (как продукты сознания) могут быть истинными, только если 
они соответствуют некоторой реальности, независимой от сознания. Таким образом, 
неизбежным следствием понимания истины как соответствия является реализм. На наш 
взгляд, этот вывод справедлив, однако Патнэм идет дальше и утверждает, что 
корреспондентная теория истины – это не просто реализм, а метафизический 
реализм. Попытаемся разобраться, какой смысл он вкладывает в понятие 
"метафизический".
Ответ на этот вопрос содержится в третьем тезисе предложенной Патнэмом 
реконструкции метафизического реализма, где указывается, что понимание истины 
как соответствия реальности предполагает точку зрения Бога. На наш взгляд, за 
этим выводом Патнэма стоит очень простая мысль: для того, чтобы сравнить два 
объекта и установить между ними соответствие, мы должны, во-первых, иметь доступ 
к обоим объектам, во-вторых, обладать определенным знанием о них и, в-третьих, 
занимать позицию, внешнюю по отношению к этим объектам. Кроме того, процедура 
сравнения предполагает некоторое выделенное отношение соответствия, на основе 
которого производится сопоставление. Поэтому, полагает Патнэм, корреспондентная 
теория истины должна опираться на допущение, что имеется знание о том, какова 
реальность "сама по себе", то есть корреспондентная теория истины связана с 
допущением не просто реальности, а определенной реальности. Не случайно поэтому 
первый тезис метафизического реализма в реконструкции Патнэма содержит 
определение реальности как "фиксированной совокупности независимых от сознания 
объектов". Но кто кроме Бога может знать, какова реальность сама по себе, и кто 
кроме Бога может занять позицию вне реальности и вне человеческих представлений 
с тем, чтобы сравнить их между собой? Таким образом, Патнэм связывает 
корреспондентную теорию истины с допущением возможности знания о том, какова 
реальность сама по себе.
На наш взгляд, это предположение Патнэма является очень сильным упрощением. Ни 
один сторонник корреспондентной теории истины (за исключением, возможно, тех, 
кто придерживался наиболее "наивного" ее варианта) не согласи