определяются прилагательными, содержание и исследовательские задачи науки   изучение политики. В другом случае содержание, специфика политики также определяют характер, тип идеологии.
    Язык точно отражает особенности взаимодействия систем. Если задачи одной системы не решаются средствами другой системы, то они не образуют атрибутивных связей и их взаимодействие осуществляется иным, более сложно организованным образом. Соответственно в языке ограничивается число атрибутивных форм. Определенно можно отнести к ним такие сочетания, как политическая экономия, идеология, наука, культура, этика; научная политика, научная культура; экономическая наука; правовая наука; религиозная идеология, религиозная мораль, религиозная культура.
    Если же средства какой-либо системы не могут достигать цели другой системы, то их атрибутивные сочетания не складываются и язык их не принимает, несмотря на неизбежное взаимодействие этих систем. Так политические задачи не достигаются, например, религиозными или моральными средствами, поэтому не образуются такие атрибутивные сочетания, как "политическая религия" или "политическая мораль"iii, так же как "экономическая религия" или мораль, "идеологическое право", "экономическая мораль", "экономическая религия" и т.п.
    В нестрогом терминологическом языке некоторые из таких понятий могут оказаться метафорами оценочных суждений о тех или иных системах. Так "правовая мораль" или "политическая мораль" могут означать моральность права или политики. "Научная этика" может означать этическую характеристику научной деятельности, так же, как "научная культура", но не научные достоинства этики или культуры. В ряде случаев атрибутивные сочетания означают политику в той или иной функциональной сфере внутри соответствующей системы и ее средства. Таковы "экономическая политика" или осуществление какого-либо начала в иной системе с ее соответствующей оценкой: "экономическая этика", "религиозная этика", "моральное право" и т.д.
    Все эти замечания вызваны не одним беспристрастным интересом к чистоте и точности терминологии и теории (хотя эта цель сейчас, в стартовый период нашего политического знания особенно актуальна). Анализ отношений систем призван способствовать осуществлению нашей главной задачи   исследованию отношений политики и общества. Уточним теперь положение политики в совокупности больших систем.
Место политики в ряду других систем
    Выше постулировалось функциональное равенство всех больших общественных систем. Вернемся теперь к аргументации их отношений, чтобы уточнить положение политики в этой систематике.
    Известны споры о существовании или отсутствии какой-либо ведущей общественной системы, или сферы, которая порождает и направляет другие. Основными претендентами на детерминирующую роль выступали, как известно экономика (которая порождает и определяет политику, согласно марксистской традиции) и политика, которая регулирует, контролирует и направляет все другие системы. Чтобы не забегать далеко вперед, остановимся на этой последней версии: мнении об определяющей роли политики, т.е. политической организационной и регулятивно-контрольной системы.
    Всеобщность форм и процессов организации, управления, контроля породила представление о всепроникающих, всеобъемлющих возможностях и функциях политики. Это представление вполне оправдано. Однако выше говорилось о пределах возможностей систем, включая и политику. Политика может и со всей социальной необходимостью должна взаимодействовать с другими системами (так же, как и они), но не может замещать их   об этом уже говорилось. Объяснение этого кажущегося противоречия между всеприсутствием политики и пределами ее возможностей объясняется существованием "неполитической политики", тем, что каждая система функционирует как осуществление ее собственной "политики", не приходящей из политической системы, а имманентной каждой системе, ибо политика, если дать ей самое полное, универсальное и простое определение, представляет собой замысел решения какой-либо задачи, связанный с определением целей, выбором времени и места деятельности, рассчитанной на получение желаемого результата, обеспеченной необходимыми ресурсами, подбором сторонников и участников процесса и нейтрализацией вероятных противниковiv.
    Сказанное о политике полностью относится и к власти. Универсальность власти   еще более привычное понятие в таких формах, как экономическая, судебная власть, власть церкви, в иносказаниях, метафорах   власть знания, закона и т.д. XX в. стал эпохой абсолютизации власти, представлявшейся объективной автономной сущностьюv. Так или иначе власть имманентна политической системе и во всех ее формах органично вступает в отношения с обществом.
    Не только сама политика в обычном смысле слова ("политическая политика"), т.е. политическая система, но и все другие системы функционируют благодаря осуществлению собственных "политик". Их общественные начала (экономическое, правовое, культурное, моральное и пр.) совмещаются с политическим началом или, говоря иначе, это последнее начало становится всеобщим, общесистемным.
    Функционирование систем представляет собой общественный процесс   политический, экономический, правовой, культурный, идеологический и др. Совокупность этих процессов и формирует общество, организует, направляет его, определяет его социальную и историческую динамику. В этой динамике определяются и взаимные отношения систем. Системная динамика и станет предметом исследования социальности политики.
    Как и в "политическом", в "началах" общественных систем обобщаются и концентрируются их конкретные формы, они же образуют их потенциал, который актуализируется в этих формах. Следует отметить как нечто само собой разумеющееся, что функционирование, взаимодействие, объединение систем   не есть некое самодвижение общественных процессов. Излишне, видимо, напоминать, что системы, о которых идет речь, формируются обществом и они же формируют, организуют и регулируют общество. Отметим все же этот факт, чтобы уточнить понимание отношений политики и общества определением самого общества.
Общество и общественные системы
    Рассмотрев предварительно общественные системы как составные части целого, т.е. общества, естественно уточнить понимание этого целого. К сожалению, опереться на достаточно удовлетворительное определение общества не представляется возможным. По разным причинам ни в отечественной, ни в зарубежной литературе из многих определений ни одно, как это ни странно, не представляется убедительным, несмотря на исключительное внимание к обществу как объекту исследований, особенно в наше время, в XX веке   эпохе расцвета обществознания. Не вдаваясь в обсуждение исследований в этой области, наметим некоторые исходные представления, которые могут лечь в основу искомого определения по следующей схеме.
    Все сообщества людей можно, как известно, систематизировать по степени их удаления от их исходной биологической основы (семья, род, племя, народ, нация) с соответствующими формами коллективности, организации совместной жизни, которая усложняется при переходе от этнических доминант   к социальным со все более сложной, параллельно развивающейся социальной организацией: клан, каста, община, сословие, класс, общество. От других видов сообществvi общество отличается наиболее развитой, целостной политической организацией, включающей участие общества в политике. Это последнее условие   критерий сложившегося обществаvii. Страна, в которой часть населения, а тем более значительная или подавляющая принудительно или добровольно отлучена от политического участия, либо не обладает сформированным обществом (государства с деспотическими режимами, средневековые феодальные или новоевропейские абсолютистские страны), либо сводит политическую активность к привилегии правящего класса, тонкого слоя "высшего" и "образованного" общества. Так подавляющая часть подданных короны в дореформенной России   крепостное и не крепостное крестьянство, городские податные сословия, рабочие, словом, народ и купечество, разночинная интеллигенция, да и дворянство при отсутствии представительных учреждений, были лишены каких-либо форм участия в политической жизни, самоуправления и избирательного права, и потому в России в этой ситуации не приходится говорить о существовании общества и такой его политической организации, с которой общество могло бы образовать органическое целое, способное взаимодействовать с государством в качестве равного с ним партнера. Отсутствие же такого партнерства означает сужение сферы политики и, следовательно, политической организации страны, которая управляется не политикой, а принуждением, господством и повиновениемviii. Асоциальность такой ситуации останавливает социальное развитие на уровне сообщества того или иного типа, а не общества в полном смысле слова, хотя в научном и ненаучном обиходе широко употребительны термины-символы   "первобытное общество", общество охотников и собирателей, "сословное общество", феодальное, культурное и т.д. и т.п.   существуют ведь общества филателистов, спортсменов и пр.
    Итак, если сообщества, какими бы они ни были, более близкими к своей биологической, природной праоснове, к той или иной этнической, национальной, институциональной (семья, клан, класс и пр.) специфике охватываются всеми системами, формирующими их социальную организацию, то интегральной политической организацией обладает лишь общество во всей полноте его политической активности. Приняв это положение, можно определить общество как исторически сложившуюся организованную неприродную совокупность людей, объединенных совместной духовной и материальной жизнедеятельностью, сплоченных общей судьбой, общностью основных интересов и целей, взаимодействующими организационными и регулятивно-контрольными системами и политическим участием в управлении страной и в работе государства.
    В этом определении названы главные, но не все даже существенные признаки общества, поскольку сами они нуждаются в оговоркахix.
    Впрочем, ни это, ни какое-либо иное определение, каким бы обобщенным и полным оно ни было, не убеждает в монолитности общества. На деле, как всем известно, общество дифференцировано по многим признакам   социальным, материальным, культурным, территориальным (центр   периферия, город-деревня), политическим, идеологическим и пр. Политика обращена поэтому и к обществу как целому, и ко всем типам социальной коллективности, к отдельному человеку как члену целого и как члену сообщества, с которым он себя идентифицирует (семье, роду, национальности, профессии и т.п.), к большинству и меньшинству.
    Особую проблему в отношениях общества и политики составляют крупные исторические трансформации общества, формирование его новых состояний: переход от патриархального, традиционного общества к современному, индустриальному, от него   к постиндустриальному во всех его разновидностях. Общество как некое целое неоднородно и динамично, оно не просто преобразуется, но и порождает "дочерние" формы, новые типы сообществ, возникновение и развитие которых непосредственно связано с функционированием и эволюцией самой политики. Такова, в частности, история и судьба гражданского общества.
    Его основа   не просто и не только средний класс, но и все другие классы, в той мере, в какой они овладевают основным его свойством (комплексом свойств)   гражданственностью. Но центром социальной основы гражданского общества является достаточная часть этого многоклассового слоя   в материальном и духовно-интеллектуальном отношениях. Стимулятором и ведущей силой этого центра служит интеллигенция.
    Суть этой дифференциации в том, что гражданское общество   это не все общество, не весь народ и тем более не вся совокупность населения страны. Это лишь лучшая, наиболее развитая и динамичная, связанная с прогрессом общества часть социума. Поэтому подлинно гражданское общество может составлять лишь меньшую и даже незначительную часть общественно целого. Эта часть может сужаться и расширяться с тенденцией охватить в более или менее отдаленной перспективе большинство либо общество в целом. Поэтому гражданское общество   это процесс и составная часть общественного и исторического процесса, не только результат, но и показатель и фактор прогресса общества.
    В этом смысле гражданское общество подобно демократии и либерализму: первоначально локальным, но расширяющимся явлением с определенной сословной и классовой идентификацией   городской феодально-буржуазной общиной, аристократической элитой, сословием буржуа, просвещенным дворянством, интеллигенцией; затем   расширяющейся средой городских и сельских рабочих, фермеров, крестьян, политического класса, армии, репрессивных органов и бюрократии.
    Поэтому должна расширяться социальность гражданского общества по мере того, как оно становится массовым. Переход этот не менее сложен, чем начальное становление гражданского общества. Если вначале пути ему приходится выделяться из общественной среды (откуда и его элитарный и сословный характер, например буржуазный), то впоследствии ему приходится сливаться с этой, хотя и более развитой, средой, с риском раствориться в ней. При этом и мера риска для гражданского общества не уменьшается, ибо вновь решается его судьба, поскольку процесс альтернативен: либо массовое общество станет гражданским, либо гражданское общество   массовым, но без его гражданских качеств.
    О трудностях и особенностях такого перехода можно судить по эволюции культурных аспектов подобных трансформаций. Феодальное и сословное общество породило великую живопись и архитектуру, т.е. не массовые формы искусства. Буржуазное и гражданское общество   более массовые формы   музыку и литературу. Переход к омассовлению гражданского общества породил самые массовые формы   кино, радио, звукозапись и телевидение. Вместе с тем происходили и утраты: гражданское общество не сохранило элитарный аристократизм великой живописи и значительной архитектуры, массовое и еще не ставшее гражданским современное общество не сохранило великой музыки и литературы. Каков будет результат культурного синтеза гражданского и массового общества, неизвестно. Можно лишь надеяться на синтез и великое искусство.
    Целостность общества включает, как отмечалось, его внутреннюю дифференциацию (социальную, экономическую, культурную и проч.), т.е. деление (в известных пределах) на многие "общества": городское-сельское, столичное-провинциальное, аристократическое-рядовое и т.п., но все они как части целого определяются этими признаками. Специфика отношений таких частичных "обществ" с политикой несомненна, о чем еще пойдет речь ниже.
    Обратимся теперь к определению политики в ее собственно политической функции, имея в виду, что понимание политики   как организационной и регулятивно-контрольной системы верно, но не выделяет ее из ряда других систем. Речь идет, таким образом, о собственно "политической политике", отношение которой к обществу нам надлежит рассмотреть.
    Определение политики логично вытекает из ее исследования: политика   одна из основных формирующих общество организационных и регулятивно-контрольных систем теоретической и предметно-практической деятельности со структурой действительных и превращенных форм, рациональных и иррациональных идей, действий и отношений, определяющихся вероятностным характером политического процесса и политической жизни обществаx.
    Таким же может быть определение политической власти: власть   равнозначная политике общественная сущность, составная часть политической системы   средство организации общества, его контроля и управления им, способ существования политики, присущий всем, не только политическим общественным отношениям, во всех их действительных и превращенных формах, рациональных и иррациональных.
    Аналогичным может быть и самое полное совместное определение политики и власти: политика   власть есть двуединое общественное начало одной из основных организационных и регулятивно-контрольных, формирующих общество систем, со структурой из действительных, рациональных и превращенных, иррациональных форм, действий и отношений, присущих вероятностному характеру социально-политического процесса.
    Политику и ее имманентную взаимосвязь с властью в любой сфере деятельности (политической и неполитической) можно определить и иным образом: политика - это целенаправленное субъект-объектное отношение, осуществляемое властью.
    Этой формулой определяется и сущность власти: она не только средство, но и способ существования политики. Определение политики в этой формулировке совпадает с известной реляционной формулой власти по схеме S1 S2 Sn, в которой S1 - первый, активный субъект политики и власти, их источник, генератор политической воли; S2 - второй, пассивный субъект, воспринимающий волевой импульс, исполнитель политической воли. Он может быть и объектом-целью политического процесса, если на нем он завершается (созданием нового объекта - политического или иного института, проведением какой-либо организационной или прочей операции и т. п.). Если процесс продолжается, S2 становится носителем власти и политики и передает политическую энергию следующему субъекту и далее, вплоть до достижения объекта-цели. 
    Рассмотрим теперь как взаимодействуют, противостоят друг другу или объединяются эти две социальные силы.
    Участие в политике Гоббс оценил как возникновение политического общества, общества, способного перейти от "естественного состояния" необузданной свободы к политической самоорганизации   заключению соглашения (гоббсианского "пакта") между людьми об отказе от взаимного насилия и страха смерти и передаче права на законное насилие государству. Страх смерти оставался, но он контролировался властью. Таким образом подданные вступали с ней в договорные отношения. Так, собственно, из хаоса естественного состояния и возникала политика, т.е. не насилие, а взаимодействие, соглашение, согласие и если и принуждение, то законное.
    Собственно говоря, Гоббс возрождал Аристотелевскую традицию, в которой политика, т.е. занятия делами полисного общества и государства, была имманентна существованию человека и полисного коллектива свободныхxi. С политическим участием связана и гоббсианская, а затем и в целом новоевропейская идея свободы, а также и идея равенства, без которого невозможно участие и которое делает возможным свободу, необходимую для участия, ибо неравенство делает свободными одних и отнимает свободу у других.
    Участие означает превращение общества в субъект политики, равно как членов общества (при условии их действительного политического участия). Оно означает индивидуальный и общественный интерес к тому, что Платон называл res poblica (общее или общественное дело, а также политическую грамотность и понимание политики). Таким образом, общество становилось равноценным партнером государственной власти или, иначе говоря, полноправным сочленом политической системы, которую оно же и создает. Поэтому одним из центральных вопросов отношений политики и власти с самой глубокой древности был вопрос: кто правит? Иначе говоря, кто определяет и осуществляет политику? У кого власть? Ответ на этот вопрос связывал новоевропейскую схему Гоббса-Локка общество-государство и в перспективе гражданское общество Гоббса   правовое государство Локка, по самой своей сути уже не с Аристотелевской традицией, а с романо-средневековой.
    В этой традиции, складывавшейся, начиная с VI в., уже не было полисных граждан и римского народа (populus romanum), произошло разделение субъекта и носителя власти. Субъектом власти и права оставался народ   это была попытка сохранить античную демократию на развалинах Римской империи. Народ (синоним античного общества) оставался сувереном власти и права, как сказали бы ровно через тысячу лет. Поскольку, однако, времена народных собраний, прямой демократии безвозвратно прошлиxii, причем не только из-за разрушения римской политической организации, но и по вполне физическим причинам: дробление страны, ее децентрализации, нарушения административных связей и простого общения. По этим же причин