к феноменологической редукции20. Специфический смысл трансцендентальной редукции можно прояснить наилучшим образом, изменив постановку вопроса касательно объективности. На переднем плане стоял возникший в Логических исследованиях вопрос: каким образом объективность основанного на опыте убеждения может быть теоретически установлена. Трансцендентальная редукция направляет интерес на то, как в переживании сознания порождается объективность. В сознании этот характер продуктивности (Leistungscharakter) выдвигается в поле зрения. Феноменологическая рефлексия призвана удостоверить этот характер на фундаменте, который более ни к чему не сводим н любому познавательному акту необходимым образом предпосылаем. Возможность познания привязывается к интенционально ''действующей" жизни сознания. Отныне наряду с характером интенциональности имеет место равнозначный характер конституции. С идеей конституирующей деятельности сознания Гуссерль сформулировал центральную тему трансцендентальной феноменологии.
     Эйдетическая редукция
     От читателя, как феноменологически рефлексирующего, Гуссерль требует еще и третьего методического шага: эйдетической редукции. Поскольку путь через опытную науку закрыт, как нам это известно из критики психологизма, Гуссерль свое научное притязание формулирует в качестве исследования сущности или науки о сущностях. Поскольку она не апеллирует к опыту, дело идет об "априорном познании". Образец подобной априорной науки о сущностях Гуссерль находит в математическом мышлении, которое вместо "сущности" говорит об "идеальных возможностях". Гуссерлевский путь к определению сущности совершается как процесс эйдетической вариации. С помощью примера, хотя и мысленного примера из сферы фантазии,  можно продемонстрировать то, что сквозь различные вариации сохраняется неизменным, соответственно, в качестве всеобщей структуры. Когда Гуссерль говорит о том, что сущностные всеобщности становятся зримы, то данную формулировку необходимо рассматривать в контексте эйдетической вариации. Эйдетическая вариация отыскивает сущностные структуры, абстрагируясь от случайностей и индивидуальных особенностей фактически протекающих актов мышления. Поскольку выявляемые сущностные закономерности охватывают всеобщие структуры не только данных актов мышления, но и idealiter допустимых разновидностей мыслительных актов того же предметного отношения, они могут претендовать на безусловную всеобщность. Любой частный случаи представляет собой экземпляр этой всеобщности. Однако эйдетическая вариация должна вести также и к тем необходимым структурным элементам, которые конститутивны для специфического предметного отношения и допущение которых является обязательным.
     8. Мир как горизонтная интенциональность
     Если мы вместе с Гуссерлем выполнили три эти редукции в качестве методических шагов, мы достигли того феноменологического способа рассмотрения, который Гуссерль охарактеризовал  как  "постижение  чистой  субъективности". Сущностные структуры субъективности связаны с представленной уже интенциональной структурой сознания. Уже в Логических исследованиях (часть II) было прояснено, что предметы в своем значении привязаны к способам сознания. Трансцендентальная феноменология, как она впервые была представлена в Идеях I, сверх этого поднимает вопрос о статусе предметов. С трансцендентальной точки зрения воспрещается всякое представление, допускающее наличие по ту сторону сознания вещи в себе или объективности в себе. Таким образом, вопросу о предмете предшествует вопрос о способе познания. Трансцендентально-феноменологический тезис коррелятивного априори выражает то, что любое бытие зависит от сознания. Последнее связывается с продуктивностью интенционального сознания, с универсальными структурами любого сознания.
     Результаты гуссерлевского анализа переживаний сознания необходимо теперь прояснить в аспекте выполненных (geleisteten) конституций: что значит "мир" или "реальность" в феноменологическом смысле конституции21? Гуссерль уже дал на это ответ по ходу прояснения генерального тезиса естественной установки. Корреляция между отдельным актом сознания и объектом акта распространяется на интенциональную жизнь и ее коррелят: мир. Интенциональные переплетения и импликации восприятия характеризуют структуру опыта мира. Сначала Гуссерль показывает, что в каждом восприятии пространственной вещи в наличии имеется всегда только одна перспектива. Эта пространственная перспективность является основополагающей характеристикой любого вещного восприятия.
     При более детальном рассмотрении оказывается, что каждая перспектива, по меньшей мере мысленно, заключает в себе еще и другие перспективы. Так, восприятие фасада дома неявно предполагает, что дом мог бы быть увиден еще и с других точек зрения, специфичных для всякого дома. Это обстоятельство Гуссерль пытается истолковать в качестве интенциональной связи при помощи понятий "пустое соподразумевание" и "предподразумевание". Связь интенции значения и исполнения значения здесь вновь становится значимой. Перспективы, которые только соподразумеваются, для наблюдателя не присутствуют. Хотя они и могли бы постепенно стать присутствующими; все же, пока наблюдатель обходит вокруг дома, для него в каждый момент имеется всегда только одна перспектива, в то время как прочие лишь мысленно добавляются. Вместо речи о предположениях относительно других перспектив, в феноменологическом языке говорится о "пустых соподразумеваниях". С последними в отношении ожидаемых перспектив связаны возможности обмана или подтверждения. Это позволяет прояснить презумптивный характер восприятия, находящийся под условием подтверждения или разочарования.
     Структура интенциональной импликации актуального восприятия, соподразумевания и предподразумевания может быть перенесена на весь процесс восприятия. Любое отдельное восприятие несет с собой антиципации, отсылающие к связи восприятия. Ряд восприятий объединяется в единую связь опыта, пребывающую под тем же принципиальным условием возможности корректуры лишь "относительных" истин. Мир дан нам в таких рядах восприятий. Такого рода интенционально конституированная связь опыта составляет наше представление о мире и реальности.
     С этой структурой интенциональной импликации Гуссерль связывает понятие горизонтной интенциональности и горизонтного сознания. Горизонтная интенциональность обнаруживается в соединении актуального восприятия и антиципации восприятия. Гуссерль разграничивает внутренний и внешний горизонты. Термином "внутренний горизонт" он указывает на то, что антиципации естественным образом подчинены смысловому измерению, связанному с воспринимаемым предметом. В приведенных примерах вещного восприятия этим измерением была бы пространственно-вещная структура предмета. Антиципации восприятия должны двигаться в пределах этих смысловых рамок. Внешний горизонт воспринимающего сознания учитывает то обстоятельство, что восприятие не ограничивается одним объектом, а включает в себя все пространство, как поле действительных, возможных и пока неизвестных предметов. Окружающее поле (Umfeld) обнаруживается в форме "пустого горизонта", континуально продолжающего восприятие. К любому восприятию принадлежит антиципация возможностей, т.е. "внешний пустой горизонт". Вместе с фактически воспринятым привходит осознание того, что в пространственном окружающем поле следует ожидать тотчас же или пока в возможности. Эти неявные допущения, "определенные предтолкования" "пустого внешнего горизонта", в дальнейшей последовательности восприятия могут стать эксплицитно созерцаемыми и понятными в качестве дальнейших возможностей опыта.
     То, что с каждым воспринимаемым предметом вдобавок примысливается к действительности, может подразумеваться в различных степенях значимости ("предположительно", "сомнительно", "возможно"). Реальность и сознание мира для Гуссерля оказываются коррелятом таких интенциональных импликаций. Мировой опыт сознания конституируется в систематически связывающихся последовательностях фактического и возможного процесса восприятия, в которых все новые области мира способны восприниматься. Бесконечное пространство того, что испытывается, и, как испытываемое, имеет значение, - есть форма для потенциально бесконечных возможностей.
     В использованных для иллюстрации примерах доминировал аспект пространственно-вещного восприятия. Конечно, сознание мира и реальности нельзя свести к этому аспекту. Горизонтная  интенциональность  лежит  в  основании   всех областей мышления. Ссылка на изложение интенциональной структуры сознания делает это отчетливым. Было показано, как, благодаря постигаемому смыслу, ощущения переводятся в  предметное  представление.   В  апперцепции  содержания ощущений перетолковываются в атрибуты предметного. При этом Гуссерль считает, что апперцепция всегда выходит за рамки  одних  только  ощущаемых  содержаний,   когда  она объективирует их в предметном смысле. Следует сознавать, что различные содержания ощущений могут апперцепироваться в одном и том же предметном смысле и одни и те же содержания ощущений  -  в разных смыслах.   Следствием здесь   будет   понимание   того,   что   в   каждом   содержании ощущений проявляются лишь отдельные аспекты. В апперцепции актуально данных содержаний ощущений мне репрезентирован  только   сегмент  и  никогда  совокупность  всех аспектов предметного. В многообразии аспектов предметного артикулируется потенциальное многообразие (содержательных) перспектив. Термину "перспектива" Гуссерль предпочитает понятие оттенка. Аспектность ощущаемых содержаний указывает на то, что всё предметное дано лишь в оттенках соразмерно сознанию.
     В этом пункте предоставляется возможность для привязки горизонтной интенциональности. Ибо дело не ограничивается односторонностью аспекта, но всякий оттенок указывает на другие оттенки того же предметного, либо выявляемые, либо допустимые в качестве возможных. То, что описывалось через "соподразумевание" и "бытие соприсутствующим", Гуссерль схватывает в понятии "аппрезентации". Аппрезентации не произвольны, а содержательно мотивированы выполненными апперцепциями. Связанная со всякой апперцепцией аппрезентация демонстрирует горизонтную структуру интенционального сознания: с каждым постигаемым смыслом намечаются рамки того, в каком отношении и в каком направлении ведущие далее мнения могут быть применены к соответствующему предметному.
     Осуществленная в апперцепции смыслоконституция предметного имплицирует конституцию горизонта. Таким образом, горизонтную интенциональность следует понимать в том смысле, что с ней задаются рамки дальнейших способов сознания, и что любое актуальное сознание, указывает па континуальную связь опыта. Так как любое сознание пребывает во взаимосвязи отсылок, окончательный пункт познания более не допустим. Эта концепция, в свою очередь, оказывает обратное влияние на смысл "истины", поскольку последняя отныне привязана к процессу ближайшего и дальнейшего определения предметного.
     9. Восприятие и кинестетическое сознание
     Вопрос, что есть реальность или действительность, был разъяснен в трансцендентально-феноменологическом смысле. Значение действительности выявилось посредством ссылки на интенциональную структуру сознания. То, что мы постигаем в качестве совокупной действительности, конституируется в сети интенциональных импликаций. При этом для иллюстрации привлекался пример восприятия дома. Казалось само собой разумеющимся связанное с ним допущение дальнейших возможностей восприятия. С сознанием связано то, что, как наблюдатель, я располагаю возможностью сдвигать свой угол зрения посредством перемены мест. Если ограничиться областью восприятия, то горизонт возможностей восприятия находит свои пределы в сфере зримого. Но и эти границы меняются для каждого воспринимающего.
     В этом пункте гуссерлевские размышления возобновляются22. Прежде речь всегда шла о том, что постигаемый смысл ориентируется на содержания ощущений. С другой стороны, горизонтность любого восприятия обусловливает возможность изменений в содержаниях ощущений. Пример перемены места представляет собой, однако, лишь одну из многих возможностей. С равным успехом наблюдатель смог бы пересмотреть свои оптические впечатления и связанные с ними ожидания в результате движения головы, хватательного движения или в результате ощупывания. В Идеях II Гуссерль направляет свой интерес на феноменологический анализ этой "активности ощущений" (Empfindungsaktivitat). При рассмотрении интенциональной структуры сознания сложилось впечатление, что эти чувственные впечатления покоятся на рецептивности, следовательно, на чувственных аффектах, "претерпеваемых" телом. Теперь чувственные впечатления проистекают из движения тела, рук, головы, глаз. Поскольку в процессе осознанного восприятия я совершенно целенаправленно двигаю ими, чтобы завершить или дополнить свои впечатления, они постоянно связаны с сознанием самодвижения (das Sich-Bewegen). Оба аспекта - самодвижение и синхронное осознание этого - Гуссерль схватывает в понятии "кинестезы"23. Повторное их разъяснение представляет собой в то же время подробный анализ восприятия вещи.
     Опыт в горизонте возможностей имеет обратную связь с сознанием, чтобы оно могло добывать для себя дальнейшие чувственные впечатления посредством телесной активности. В этом артикулируется сознание о нашем теле, как органе восприятия и ощущения, которым мы произвольно двигаем. В этом смысле Гуссерль говорит о плотском сознании (Leibbewusstsein). Тело становится органом восприятия. Чувственные впечатления больше не могут рассматриваться как отдельные, в зависимости от образа мыслей завершенные конечные единства. Напротив, чувственные впечатления подтверждаются в некоторой последовательности, вызываемой к существованию кинестетическим движением. Для рядов чувственных впечатлений также имеет значение то, что с каждым отдельным впечатлением связываются определенные ожидания ощущений. Телесное движение осуществляется с тем, чтобы обрести новые впечатления и связанные с ними новые способы видения. В этой целенаправленной телесной активности осуществляется соединение друг с другом отдельных сенсорных впечатлений. Сознание новых возможностей опыта для того связано с плотским сознанием, чтобы иметь возможность добывать себе чувственные впечатления. Таким образом, речь идет уже не просто об ощущениях, как о предельных составных частях сознания. Скорее, кинестезы представляют собой исходно-предельные данности.
     Об ощущениях отныне говорится в двух смыслах: как об ощущаемом движении собственного тела, так и о чувственных впечатлениях относительно воспринятой вещи. Гуссерль детально описывает различные плотские ощущения разных органов, которым, в таком случае, всякий раз соответствуют формы возможных чувственных полей. Визуальные, акустические, тактильные чувственные поля изменяются каждый раз вместе с движением кинестетического органа. В рамках введения нет надобности прослеживать гуссерлевские дифференцированные анализы вплоть до их частностей. Достаточно сделать отчетливой конститутивную активность кинестез. Если ощущения, соответственно, чувственные впечатления, сбываются посредством движения тела (как органа восприятия) , тогда кинестетическому сознанию также следует приписать продуктивный характер: кинестезы ведут к рядам взаимосвязанных чувственных впечатлений. Речь идет теперь уже не просто о содержаниях ощущений, к которым относился бы постигаемый смысл. Содержания ощущений представляют собой скорее комплексы ощущений, смыкающиеся в единство.
     Согласно пониманию Гуссерля, единство осуществляется на основании ассоциативного объединения. Временное столкновение и подобие (или контраст) различных элементов способствуют синтезу. Гуссерль говорит о "пассивном синтезе". Он принципиально отличается от активного синтеза, образующего постигаемый смысл, который интенционально направлен на эти ассоциативно образованные чувственные впечатления. Конститутивная связь комплексов ощущений и постигаемого смысла, сообусловленная кинестезами, позволяет прояснить, как интенциональные горизонты соопределяются также различными чувственными полями. Возможности иных перспектив восприятия зависят от возможностей кинестетической системы.
     Тело оказывается пространственным связующим пунктом воспринимающего субъекта. Исходя из тела как центра отношений, субъект предпринимает пространственные разделения: впереди-сзади, вверху-внизу и т.д. В этой функции - быть точкой ориентации для пространственно-перспективного упорядочения - становится отчетливой конститутивная продуктивность тела относительно пространственного восприятия и пространственного мышления.
     В связи с разъяснениями кинестез Гуссерль предпринимает еще более глубокие размышления о том, как, благодаря пресечению различных опытов, может возникнуть осознание того, что кинестезы суть пересечения опытов моего тела, как органа восприятия. Гуссерль приводит для этого пример, как ощупывающая рука может вдобавок ощупываться другой ?кон.  Такое совпадение ощупывания и бытия-ощупываемым ведет к последующему объединению кинестез и собственной плоти.
     Морис Мерло-Понти24 подхватил эту мысль и развил из нее феноменологию восприятия, в которой плотское сознание удостоверяется, как основа любого сознания восприятия.
     10. Сознание времени
     Ранее в трансцендентально-феноменологической перспективе был поднят вопрос, как следует понимать действительность. Конститутивное для этого горизонтное сознание привело Гуссерля к кинестезам, требуемым для пространственно-вещных восприятий. В первом случае разъяснение касалось вопроса, как надлежит понимать объективность мира и действительности для сознания, во втором - объективность воспринимаемой вещи. Объективность последней, по Гуссерлю, удостоверяется посредством кинестезы в ее пространственной структуре. До сих пор не показано, как следует понимать временную длительность субъекта восприятия.
     В независимости от объекта восприятия ставится предельно общий феноменологический вопрос: как объективное время дано для сознания25? Необходимо назвать конститутивные для сознания времени моменты. Эту проблему Гуссерль затронул уже в рукописях к своим Лекциям по феноменологии внутреннего сознания времени, издание которых было поручено тогдашнему его сотруднику Хайдеггеру. В Идеях I, осознав все трудности, он ограничился лишь указанием этой единой проблемной связи. Содержательные трудности обернулись трудностями изложения. Введение в этот тематический комплекс, конечно же, не в состоянии воспроизвести все различения и аргументативные разветвления: необходимо ограничиться основополагающей линией.
     Трансцендентально-феноменологическая рефлексия обсуждает сознание времени в двух отношениях. Различение аспекта временного объекта и аспекта сознания времени может стать убедительным лишь в результате необходимых для этого размышлений. Чтобы возникшую проблему разъяснить наглядным образом, мы можем сослаться на гуссерлевский пример мелодии или последовательности тонов. Благодаря какой продуктивности сознания имеет место то, что мы воспринимаем не просто последовательность отдельных тонов, а мелодию? Ставя вопрос иначе: что отличает две ситуации друг от друга, когда один раз я воспринимаю мелодию, а другой - - лишь произвольную последовательность отдельных тонов? Эту перемену нельзя вывести единственно из акустических чувственных впечатлений. Скорее, это можно понять так, что как только первый тон отзвучит, начинает восприниматься второй, после него третий и т.д. Эта последовательность тонов только тогда будет воспринята как мелодия, когда будет иметь место связь между актуальными и уже отзвучавшими тонами. Этот же самый вопрос возникает и при визуальных впечатлениях, которые лишь в своей последовательности составляют единое впечатление. Они не присутствуют одновременно и все же в каком-то смысле связаны друг с другом./
     Эта связь представляет собой специфический результат работы сознания. Как прояснить конститутивные для этого результата "шаги"? Гуссерль ищет ответ в анализе соз