вообще любого качества предмета - все это принадлежит к "реальному" составу переживания.
     И теперь значимо вообще: восприятие в себе самом есть восприятие его предмета, а всякому компоненту, какой вычленяет в предмете "объективно" направленное описание, соответствует реальный компонент восприятия: однако - на это следует обратить особое внимание - лишь постольку, поскольку описание твердо держится предмета, как сам он "пребывает" вот в этом восприятии. Все такие ноэтические компоненты и называть мы можем, лишь возвращаясь к ноэматическому объекту и моментам такового, и, следовательно, мы можем говорить: сознание, конкретнее же - сознание восприятия вот такого-то ствола дерева, вот такого-то цвета ствола дерева и т. д.
     С другой же стороны, наше рассуждение показало и то, что единство переживаний гилетических и ноэтических составных - совершенно иное, нежели "сознаваемое в нем" единство составных ноэмы, и, далее, в свою очередь иное, нежели то единство, какое объединяет весь реальный состав переживания с тем, что, в качестве ноэмы, осознается благодаря нему и в них. Все "трансцендентально конституируемое" "через посредство" ноэтических функций "на основании" материальных переживаний - это, конечно, нечто "данное", причем - если верно и точно описывать переживание и ноэматически сознаваемое в нем в чистом интуировании - с очевидностью данное; однако это данное принадлежит к переживанию в совершенно ином смысле, нежели реальные, а тем самым настоящие, в собственном смысле, конституенты такового.
     Если мы феноменологическую редукцию, а равным образом и чистую сферу переживания называем "трансцендентальными", то такое именование основывается как раз на том, что мы в такой редукции обретаем некую абсолютную сферу материалов и ноэтических форм, к определенным образом устроенным сплетениям каковых и принадлежит как раз, согласно имманентной сущностной необходимости, сама эта чудесная осознанность некоего даваемого так-то и так-то определенного или же определимого, каковое для самого сознания есть нечто противолежащее, принципиально иное, ирреальное, трансцендентное, и что здесь - праисточник единственно мыслимого разрешения глубочайших познавательных проблем, касающихся сущности и возможности объективно значимого познания всего трансцендентного. "Трансцендентальная" редукция совершает ????? касательно реальности, - однако к тому, что сохраняет она от действительности, принадлежат ноэмы с заключенным в них ноэматическим единством, а тем самым и тот способ, каким именно сознается и в специфическом смысле дается реальное в сознании. Осознание того обстоятельства, что тут речь идет исключительно об эйдетических, следовательно, безусловно необходимых взаимосвязях, открывает широкое поле перед исследованием - поле сущностных сопряженностей ноэтического и ноэматического, переживания сознания и коррелята сознания. Последняя же из названных сущностных рубрик включает в себя и следующее: предметность сознания как таковую, а одновременно и все формы ноэматического "как" подразумеваемости или же, соответственно, данности. Если оставаться в кругу нашего примера, то тут первым делом появляется всеобщая очевидность того, что восприятие есть не пустая актуализация предмета в настоящем, но что к собственной сущности восприятия ("априорно") принадлежит то, что у него есть "свой" предмет, каким восприятие к тому же всегда обладает как единством определенного ноэматического состава, каковой для других восприятий "того же самого" предмета непременно будет иным, хотя и всякий раз предначертанным по мере сущности, или же, иначе, что к сущности такого-то, объективно определенного так-то и так-то предмета принадлежит то, что лишь в восприятиях подобной дескриптивной устроенности он бывает ноэматическим, только в них может быть таковым и т. д.
     §  98.  Способ бытия  ноэмы. Учение о формах  ноэс. Учение о формах ноэм
     Однако есть еще нужда в важных дополнениях. Прежде всего надо обратить внимание на то, что любой переход от феномена к рефлексии, каковая сама реально анализирует таковой, или же к совершенно иначе устроенной рефлексии, какая подвергает расчленению его ноэму, порождает новые феномены, и что мы впали бы в заблуждение, если бы стали смешивать новые феномены, которые в известной мере являются преобразованиями прежних, с прежними и все заключенное - реально или ноэматически - в новых приписали бы прежним. Так, например, отнюдь не подразумевается, что материальные содержания, скажем нюансируемые содержания цвета, точно так же наличествуют в переживании восприятия, как наличествуют они в анализируемом переживании. В первом из них, - чтобы указать лишь на одно обстоятельство, - они содержались как реальные моменты, однако не воспринимались, не схватывались предметно. В анализируемом же переживании они предметны, они здесь - цели ноэтических функций, каковые прежде не наличествовали. А сами материалы хотя и по-прежнему нагружены своими репрезентативными функциями тем не менее уже испытали существенное изменение (правда, изменение в ином измерении). Все это мы еще обсудим в дальнейшем. Очевидно, что такое различение должно существенно учитываться в феноменологическом методе.
     После такого замечания все свое внимание уделим следующим относящимся к нашей особенной теме пунктам. Прежде всего: любое переживание устроено так, что существует принципиальная возможность обращать на него и на его реальные компоненты наш взгляд, равно как и - в направлении обратном - обращать его на ноэму, скажем, на дерево, которое мы видим, как таковое. Конечно, все данное в такой позиции взгляда, - тоже, говоря логически, есть предмет, однако предмет целиком и полностью несамостоятельный. Его esse состоит исключительно в его "percipi" - только что такое положение никоим образом не значимо здесь в берклиевском смысле, коль скоро ведь percipi не содержит здесь esse как свою реальную составную.
     Все это, естественно, переносится в эйдетический способ рассмотрения: эйдос ноэмы указывает на эйдос ноэтического сознания, тот и другой эйдетически сопринадлежны друг другу. Интенциональное как таковое есть то, что оно есть, - как интенциональное так-то и так-то сложенного сознания, каковое есть сознание этого интенционального.
     Несмотря на эту несамостоятельность ноэма, рассматриваемая сама по себе, может сравниваться с другими ноэмами, исследоваться в своих возможных модификациях и т. д. Можно набрасывать всеобщее и чистое учение о формах ноэм, учение, которому коррелятивно противостояло бы всеобщее и не менее чистое учение о формах конкретных ноэтических переживаний с их гилетическими и специфическим ноэтическим компонентами. Естественно, то и другое учение никоим образом не стали бы соотноситься друг с другом как зеркальные отражения, переходя друг в друга путем простой перемены индекса, скажем так, что мы любой ноэме N субституировали "сознание-чего" - сознание N. Это вытекает уже и из излагавшегося выше относительно сопринадлежности единых качеств в вещной ноэме и их гилетических нюансируемых многообразий в возможных восприятиях вещи.
     Теперь может показаться, что то же самое должно быть непременно значимо и относительно специфически ноэтических моментов. В особенности можно было бы указывать на те моменты, благодаря которым определенное комплексное многообразие гилетических данных, например данных цвета, вкуса и т. д., обретает функцию многообразного нюансирования одной и той же объективной вещи. Достаточно ведь только напомнить о том, что в самих материалах, по сущности таковых, сопряженность с объективными единством предначертана не однозначно, и один и тот же материальный комплекс может напротив того испытывать многократные постижения, дискретные и переходящие-перескакивающие одно в другое, - по мере таковых будут сознаваться различные предметности. Не ясно ли уже в связи с этим, что в самих же одушевляющих постижениях как моментах переживания уже заключены существенные различия, так что эти постижения расходятся с нюансированием, каким они следуют и через одушевление которых они конституируют "смысл"? Вследствие чего и хотелось бы сделать следующий вывод: между ноэсисом и ноэмой хотя и наличествует параллелизм, однако наличествует он так, что все образования должны описываться на каждой из сторон - в их со-ответствовании друг другу по мере сущности. Ноэматическое пусть будет полем единств, ноэтическое - полем "конституирующих" многообразий. Сознание же, "функционально" единящее многообразие и одновременно с тем конституирующее единство, на деле никогда не являет тождества там, где в ноэматическом корреляте дано тождество "предмета". Так, если, к примеру, различные отрезки длительного, конституирующего вещное единство восприятия являют тождественное, а именно вот это одно, неизменное в смысле такого восприятия дерево, - оно дается то в такой, то в этакой ориентации, сейчас с передней, потом с задней стороны, cейчас нечетко и неопределенно в отношении визуально схватываемых свойств такого-то места, потом отчетливо и определенно и т. п., - то тогда наличный в ноэме предмет сознается как тождественный в буквальном смысле, однако сознание такового на различных отрезках его имманентного дления - не тождественное, лишь связное, непрерывно-единое.
     Сколь бы много верного ни содержалось во всем сказанном сейчас, все же выводы не вполне корректны, - вообще в таких трудных вопросах уместна величайшая осторожность. Существующие здесь параллелизмы - а их несколько, и их очень уж легко спутывать, - отягощены большими трудностями, какие еще нуждаются в прояснении. Мы должны тщательно сохранять во взгляде различие между конкретными ноэтическими переживаниями, переживаниями вкупе с их гилетическими моментами и чистыми ноэсами как простыми комплексами ноэтических моментов. А далее мы должны точно также соблюдать различие между полной ноэмой и, например, в случае восприятия, "являющимся предметом как таковым". Если мы возьмем теперь этот "предмет" и все его предметные "предикаты" - ноэматические модификации предикатов воспринимаемой вещи, какие в нормальном восприятии полагаются попросту как действительные, - то, конечно, и этот предмет и его предикаты - все это единства в сравнении с многообразиями конституирующих переживаний сознания (конкретных ноэс). Однако они же и единства ноэматических многообразий. Мы поймем это сразу, как только включим в круг своего внимания ноэматические характеристики ноэматиче-ского "предмета" (и его "предикатов"), которыми мы до сих пор страшно пренебрегали. Так что несомненно, к примеру, что являющийся цвет - это единство в сравнении с ноэтическими многообразиями, а в особенности в сравнении с многообразиями характерных черт ноэтического постижения. Однако, ближайшее рассмотрение показывает, что любым сдвигам таких характерных черт соответствуют ноэматические параллели если не в самом "цвете", каковой ведь является беспрестанно, то в переменчивых "способах данности" такового. Так что в ноэматических "характеристиках" вообще отражаются ноэтические.
      Каким образом это так, и притом не только в сфере восприятия, какой в качестве показательной отдано здесь у нас предпочтение, - это должно стать темой всеобъемлющих анализов. Мы будем анализировать различные виды сознания с их многообразными ноэтическими характеристиками по порядку, старательно разыскивая в них ноэтически-ноэматические параллели.
     Однако уже и наперед мы обязаны твердо запомнить, что параллелизм единства предмета, так-то и так-то "подразумеваемого" ноэтически, - предмета в "смысле" - и конституирующих образований сознания ("ordo et connexio rerum - ordo et connexio idearum")* не может смешиваться с параллелизмом ноэсиса и ноэмы, в особенности же если таковой разуметь как параллелизм ноэтических и соответствующих ноэматических характерных черт.
     Последнему посвящены ниже следующие размышления.
     § 99.  Ноэматическое ядро и его характеристики  в сфере актуализаций  и  реактуализации
     Итак, наша задача - в том, чтобы значительно расширить круг обнаруженного в параллельных рядах ноэтических и ноэматических событий, - дабы достигнуть полной ноэмы и полной ноэсы. Все, что по преимуществу имели мы до них пор в виду, правда, еще без всякого предощущения заключенных здесь великих проблем, - это именно только центральное ядро, притом еще даже и не однозначно ограниченное.
     Вспомним прежде всего о том "предметном смысле", какой раскрылся для нас выше68[34] благодаря сопоставлению ноэм различно устроенных представлений, восприятий, образных представлений и т. п., - раскрылся как нечто доступное описанию в сплошь объективных выражениях, а в особо благоприятно выбранном пограничном случае даже и попеременно с тождественными им, - такой случай предоставляет совершенно одинаковый, одинаково ориентированный, во всех отношениях одинаково постигаемый предмет, - например, дерево, - репрезентирующий себя по мере восприятия, по мере воспоминания, по мере образа и т. д. В противоположность тождественному "являющемуся дереву как таковому" с его тождественными "объективными" "как" его явления все различия, меняющиеся от одного вида созерцания к другому, меняющиеся и вообще с видами представления, остаются различиями по способу данности.
     Тождественное сознается сейчас "первозданно", из самого источника, в другой раз - "по мере воспоминания", затем - "по мере образа" и т. д. Однако всеми такими выражениями обозначаются характеристики "являющегося дерева как такового", обнаружимые в направленности взгляда на ноэматический коррелят, а не на переживание и его реальный состав. В них выражаются не "способы сознания" в смысле ноэтических моментов, но те способы, какими дает себя сознаваемое и как таковое. Характеристики, так сказать, идеального, они и сами "идеальны", а не реальны.
     При более точном анализе замечаешь, что названные для примера характеристики не все принадлежат одному ряду.
     С одной стороны, перед нами простая репродуктивная модификация, попросту реактуализация, которая - это достаточно примечательно - в своей же собственной сущности дает себя как модификация иного. Реактуализация в настоящем указывает назад - на восприятие в его собственной феноменологической сущности: так, к примеру, что отмечали мы уже и раньше, воспоминание о прошедшем имплицирует "воспринятость", так что известным образом "соответствующее" восприятие (восприятие того же самого смыслового ядра) сознается в воспоминании, хотя в действительности и не содержится в нем. Воспоминание же именно по своему собственному существу есть "модификация" восприятия. Коррелятивно же охарактеризованное как прошедшее даст себя в себе самом как "бывшее в настоящем", следовательно как модификацию "настоящего, актуального", того самого, что в своем немодифицированном виде есть именно "первозданное", т. е. "живо-телесное актуальное" восприятия.
     С другой же стороны, переводящая в образ модификация принадлежит иному ряду модификаций. Она реактуализует "в" "образе". Однако образ может быть первозданно-являющимся, например, "написанным красками" образом (отнюдь не вещью "картина", т. е. тем, о чем говорится, что оно висит на стене69[35]), какой мы перцептивно схватываем. Но образ может быть и репродуктивно-являющимся, как, например, мы в воспоминании или в вольной фантазии имеем представления образов.
     Одновременно мы наблюдаем, что характеристики этого нового ряда не только сопряжены с характеристиками первого, но что они предполагают и усложнения. Последнее - если иметь в виду ноэматически принадлежное сущности сознания различение "образа" и "отображенного". Тут становится видно и то, что ноэма содержит здесь по паре указывающих друг на друга, хотя и принадлежных, как таковые, к различным объектам представления характеристик.
     И, наконец, представления знаков с аналогичным противоположением знаков и означенного предоставляют нам родственный и тем не менее новый тип модифицируемых ноэматических характеров, причем и тут вновь выступают комплексы представлений, а в качестве коррелятов их специфического единства как представлений знаков - вновь пары ноэматически сопринадлежных характеристик пар ноэматических объектов.
     Можно заметить также и то, что подобно тому как "образ" в себе, по мере его смысла как образа, дает себя как модификацию чего-либо - того, что, не будь этой модификации, пребывало бы перед нами как живо-телесное или реактуализованное "само", так и "знак", но только последний своим способом, - и знак тоже есть модификация чего-либо.
     § 100.  Шкала представлений  в ноэсисе и ноэме согласно закону сущности
     Все обсуждавшиеся у нас до сей поры модификации представлений доступны для образования все новых и новых ступеней, так что даже и интенциональности в ноэсисе и ноэме постепенно надстраиваются друг над другом или же, скорее, единственным в своем роде способом вставляются друг в друга.
     Есть простые реактуализации, простые модификации восприятий. Но есть и реактуализация второй, третьей и - по мере сущности - любой ступени. Примером могут служить воспоминания "в" воспоминаниях. Живя в воспоминании, мы "совершаем" взаимосвязь переживания в модусе реактуализации. В этом мы можем убеждаться благодаря тому, что мы рефлектируем "в" воспоминании (такая рефлексия есть со своей стороны реактуализующая модификация первозданного рефлектирования), а тогда мы обнаруживаем, что взаимосвязь переживания охарактеризована как "бывшее пережитым" по мере воспоминания. Среди характеризуемых таким образом переживаний, рефлектируем мы их или нет, могут вновь выступать воспоминания, характеризующиеся как "бывшие пережитыми воспоминания", и взгляд может быть направлен сквозь них на вспоминаемое второй ступени. В такой вторично модифицированной взаимосвязи переживания вновь могут выступать воспоминания - и так в идеале до бесконечности.
     Простая замена индекса (особенности таковой нам еще предстоит понять) переводит все эти события в тип "вольная фантазия", а отсюда вытекают фантазии внутри фантазий, и так до любой ступени вставленности одного в другое.
     Равным образом и смешения. Мало того, что любая реактуализация по своей сущности скрывает в себе модификации реактуализации восприятий относительно любой последующей ступени, - тогда такие восприятия, реактуализуемые в настоящем, вступают благодаря чудесной рефлексии в схватывающий их взгляд, но в единстве феномена реактулиазиации мы наряду с реактуализацией восприятий можем обнаруживать и реактуализации воспоминаний, ожиданий, фантазий и т. д., причем соответствующие реактуализации могут относиться к любому из этих типов. И все это - на различных ступенях.
     Все это значимо и для комплексных типов "отраженное представление" и "представление знака". Вот пример крайне запутанных, но при этом и легко понятных образований представлений из представлений высшей ступени. Произносят какое-то имя, и оно напоминает нам о Дрезденской галерее и нашем последнем посещении ее, - мы бродим по залам и останавливаемся перед картиной Тенирса, изображающей картинную галерею.
     Если бы - прибавим к этому - картины, изображенные на картине, в свою очередь изображали картины, да еще так, чтобы можно было прочитать подписи под ними, то без труда можно измерить, какой же строй вложенностей и какие опосредованности действительно можно создавать, что касается схватываемых предметностей. Однако в качестве показательного примера сущностных усмотрений, в особенности же в качестве примера для усмотрения идеальной возможности произвольно продолжать подобное вкладывание одного в другое нам и не требуются столь сложные случаи.
     §  101. Характеристики ступеней.  Разного  рода "рефлексии"
     Во всех ступенчатых построениях подобного рода, содержащих в своей почлененности повторные модификации реактуализации, очевидно, конституируются ноэмы соответствующей ступени образования. В сознании отражения второй ступени "образ" сам по себе есть образ второй степени, характеризуемый как образ образа. Если мы вспомним сейчас, как вчера мы вспоминали переживания своей юности, то уже ноэма "переживания юности" сама по се