нако и эти случаи противоположного следует учитывать феноменологически, поскольку и они играют или могут играть свою роль во взаимосвязи возможного конституирования опытной действительности. Путь как фактического, так и идеально возможного познания ведет через заблуждения, причем так уже и на самой низшей ступени познании, на ступени созерцающего схватывания действительности. Итак, надлежит систематически характеризовать, по их ноэтическим и ноэматическим составам, такие протекания восприятия, когда возникают частичные нарушения согласности и последняя достигается лишь путем поправок, "корректур": изменения постижения, своеобразные тетические события, переоценивания, отъятия ценности у прежде постигнутого в опыте как "кажимости", "иллюзии", переход в невыравниваемое на каком-то протяжении "противоборствование" и т. д. Отличные от непрерывно-континуального синтеза согласности синтезы противоборствования, перетолкования и определения иным и как бы они еще ни именовались должны получить положенное им по праву, - для феноменологии "истинной действительности" совершенно неизбежна также и феноменология "ничтожной кажимости".
     §  152. Перенос проблемы трансцендентального конституирования  на другие регионы
     Тут без всяких лишних слов ясно, что все сказанное выше относительно конституирования выбранной в качестве показательного примера материальной вещи - а притом в аспекте конституирования в системе многообразий опыта, пред-шествующего всякому "мышлению" - должно переноситься на все регионы предметов, по самой проблеме и по методу. Что касается "чувственных восприятий", то тут, естественно, вступают соопределяемые соответствующим регионам, по мере сущности, виды первозданно, из самого источника, дающих актов, какие до этого должен выявить и изучить феноменологический анализ.
     Весьма сложные проблемы связаны со сплетенностью различных регионов. Они обусловливают сплетения в конституирующих образованиях сознания. Как то уже было заметно по данным выше намекам на интерсубъективную конституцию "объективного" вещного мира, вещь по отношению к постигающему в опыте субъекту вовсе не есть нечто изолированное. Теперь же и сам этот постигающий в опыте субъект конституируется в опыте как реальное, как человек или животное, равно как конституируются и интерсубьективные общности как общности живых существ.
     Такие общности, пусть они и сущностно фундируются в психических реальностях, в свою очередь фундируемых в реальностях физических, оказываются нового вида предметностями высшего порядка. Вообще обнаруживается, что имеются всякого вида предметности, упрямо противостоящие любым своим психологистическим и натуралистическим перетолкованиям. Таковы все виды ценностных и практических объектов, все конкретные культурные сложения, определяющие нашу актуальную жизнь в качестве жестких действительностей, - таковы, к примеру, государство, право, обычай, церковь и т. д. Все такие объектности должны описываться такими, какими достигают они своей данности, согласно основополагающим видам их и в их порядке ступеней, и в отношении их должны ставиться и решаться проблемы конституирования.
     Само собой разумеется, что их конституирование возвращает также и назад - к конституированию пространственных вещностей и психических субъектов: первые и фундируются именно в такого рода реальностях. А в качестве самой низшей ступени в конце концов в основе всех иных реальностей лежит материальная реальность, а тем самым феноменологии материальной природы принадлежит особо отмеченное положение. Однако, если смотреть непредвзято и все феноменологически возводить к истокам, то фундируемые единства - это именно не что иное, как фундируемые и новообразные единства: то новое, что конституируется вместе с ними, как показывает сущностное интуирование, никогда и ни при каких условиях не может быть сводимо к простым суммам иных реальностей. Так что на деле любой своеобразный тип таких действительностей ведет с собой свою особую конститутивную феноменологию, а тем самым и новое конкретное учение о разуме. Всюду задача с ее принципиальной стороны одна и та же: все дело - в познании полной системы образований сознания, конституирующих первозданную данность всех таких объектностей, по всем ступеням и слоям их, а тем самым в уразумении эквивалента соответствующего вида "действительность" существующего в сознании. И все то, что можно тут сказать сообразно с истиной, дабы исключить многие напрашивающиеся само собой недоразумения, относящиеся к корреляции бытия и сознания (например, что любая действительность "разрешается в психическое"), может быть сказано лишь на основе сущностных взаимосвязей конститутивных групп постигнутых в феноменологической установке и в свете интуирования.
     §  153.  Полная  протяженность трансцендентальной проблемы. Членение исследований
     Выдержанное в столь общих чертах обсуждение только что постигнутых в качестве возможных и требуемых исследований, какое было возможно для нас до сих пор, конечно же не способно создать сколько-нибудь удовлетворительного представления о колоссальной пространности таковых. Для этого, по крайней мере в отношении главных типов действительностей, необходимы были бы отделы излагающих исследований, т. е. того самого метода, какому следовали мы, излагая проблематику всеобщих структур сознания. Между тем, в следующей книге у нас будет повод, обсуждая столь занимающие нашу современность спорные вопросы взаимоотношений между тремя обширными группами наук, обозначаемых рубриками "естествознание", "психология" и "наука о духе", в особенности в их отношении к феноменологии, приблизить к себе и сделать более осязаемыми также и проблемы конституирования. Пока же, должно быть, ясно стало, что тут речь действительно идет о серьезных проблемах и что тут открываются области исследования, затрагивающие все подлинно принципиальное каждой содержательной науки. "Принципиальное" - это ведь нечто иное, как то, что группируется, согласно основополагающим понятиям и основополагающим познаниям, вокруг идеи каждого региона и находит - или же должна находить - свое систематическое разворачивание в соответствующей региональной онтологии.
     Сказанное о содержательной переносится на формальную сферу и присваиваемые ей онтологические дисциплины, следовательно, на все принципы и на все науки о принципах вообще, если только мы подходящим образом расширим идею конституирования. При этом, правда, и рамки конститутивных исследований расширяются настолько, что они в конце концов способны объять всю феноменологию. Все это само собою выступит, если только поразмыслить, дополнительно, о следующем:
     В первую очередь проблемы конституирования предмета сопряжены многообразиями возможного первозданно, из самого источника, дающего сознания. Так, например, что касается вещей, - то со всей совокупностью возможных опытных постижений и даже восприятия одной и той же вещи. К этому примыкает дополняющий учет репродуктивных позициональных видов сознания и исследование свершений конститутивного для них разума, или же, что по существу то же самое, их свершений для просто созерцающего познания, а равным образом и учет темно представляющего (однако простого) сознания и сопрягающихся с последним проблем разума и действительности. Короче, мы на первых порах вращаемся в сфере просто "представления".
     А со всем этим связаны и соответствующие разыскания, сопрягаемые со свершениями сферы высшей, в более узком смысле так называемой сферы "рассудка" или "разума" с ее эксплицирующими, сопрягающими и прочими "логическими" (а затем, стало быть, и аксиологическими и практическими) синтезами, с их "понятийными" операциями, их высказываниями и новыми, опосредующими формами обоснования. Итак, выходит, что предметности, поначалу данные в монотетических актах, скажем, в простых опытных постижениях (или же мыслимые как данные в идее), можно подвергнуть игре синтетических операций, конституируя посредством их предметности все более и более высокой ступени, какие в единстве совокупного тезиса будут содержать многократные тезисы, а в единстве своей совокупной материи - многообразные, членящиеся материи. Можно коллигировать, можно "образовывать" коллективы (множества) различных ступеней (множества множеств), можно "выделять" или "вычленять" "части" "целого", свойства, предикаты субъекта, можно "полагать в сопряжение" предметы, по своему усмотрению один делать референтом, другой - релатом и т. д. Можно осуществлять такие синтезы "действительно", "в собственном смысле", т. е. в синтетической первозданности, - тогда синтетическая предметность будет по своей синтетической форме обладать характером первозданно данной (к примеру, действительно данной коллекции, субъекции, сопряженности и т. д.), и она будет обладать полным характером первозданности, если обладают таковым тезисы, т. е. если характеры тетического акта мотивированы первозданно как разумные. Можно и привлекать сюда вольные фантазии, можно сопрягать между собой первозданно данное и как бы данное или же совершать синтезы исключительно модифицированно, сознаваемое таким образом превращать в "приступ к полаганию", "образовывать" гипотезы, "выводить следствия" из них; или же можно осуществлять сравнения и различения, данные в таковых равенства и различия в свою очередь вновь подвергать операции синтезирования, связывать их со всеми идеациями, сущностными полаганиями или пред-полаганиями, и так in infinitum.
     При этом в основе таких операций лежат отчасти наглядные, отчасти же не наглядные или, при обстоятельствах, даже совершенно путанные акты более низкой или более высокой ступени объективации. В случае темноты или спутанности можно стремиться к тому, чтобы прояснять синтетические "образования", поднимать вопрос об их возможности, о выполнении таковых "синтетическим созерцанием", или же также к тому, чтобы ставить вопрос об их "действительности", об их выполнимости эксплицитными и первозданно дающими синтетическими актами или же, при обстоятельствах, на путях опосредующих "умозаключений" или "доказательств". Феноменологически все эти типы синтезов в их корреляции с "конституируемыми" в них синтетическими предметностями надлежит подвергать исследованию с тем, чтобы прояснить различные модусы данности и значение таковых для "действительного бытия" таких предметностей или для их истинного бытия возможными, для их действительного бытия вероятными, и так - согласно всем вопросам разума и истины и, соответственно, действительности. Так что и тут у нас есть "проблемы конституирования".
     Далее же, логические синтезы хотя и основываются на самых низших тезисах с простыми материями (чувствами), однако основываются они таким способом, что сущностные закономерности синтетической ступени и, в особенности, законы разума - в крайне широкой, со всей определенностью ограничиваемой сфере - независимы от особенных материй синтезируемых звеньев, членов. Именно благодаря этому и возможна ведь общая и формальная логика - таковая абстрагируется от "материи" логического познания и мыслит себе таковую в неопределенной свободно вариативной всеобщности (в качестве "чего-нибудь"). Сообразно этому сопрягающиеся с конституированием исследования разделяются на такие, какие примыкают к формальным основным понятиям, только таковые и избирая в качестве "руководящих нитей" для проблем разума и, соответственно, проблем действительности и истины; с другой же стороны, на такие, какие были описаны выше, а именно такие, какие примыкают к основным понятиям регионов, прежде же всего к самому понятию региона, притом задаваясь вопросом, каким же образом достигает данности нечто индивидуальное такого региона. Вместе с региональными категориями и исследованиями, предначертываемыми таковыми, получает положенное ей по праву то особое определение, какое получает благодаря региональной материи синтетическая форма, а равным образом положенное ему по праву получает и то влияние, какое оказывают на действительность региона особые связанности (те, что находят свое выражение в аксиомах региона).
     Изложенное у нас явно переносится на все сферы актов и предметов, следовательно, и на те предметности, конституирование каковых априорно обязаны брать на себя акты душевного с их специфическими тезисами и материями - и таким способом, прояснить какой по форме и материальной особости вновь есть огромная, почти не ощущаемая - не говоря уж о том, чтобы быть предпринятой, - задача соответствующей конститутивной феноменологии.
     Тем самым очевидной становится и глубинная сопряженность конститутивной феноменологии с априорными онтологиями и наконец со всеми эйдетическими дисциплинами (саму феноменологию мы в этом случае исключаем). Порядок ступеней, на каких располагаются формальные и материальные учения о сущности известным образом предначертывает порядок ступеней, на каких располагаются конститутивные феноменологии, определяет ступени их обобщенности и, в виде онтологических и материально эйдетических основных понятий и принципов, дает им в руки "руководящие нити". Так, к примеру, основные понятия онтологии природы, как-то время, пространство, материя и ближайшие их производные - это все индексы слоев конституирующего сознания материальной вещности, равно как принадлежные сюда принципы - это индексы сущностных взаимосвязей в этих слоях и между этими слоями. Феноменологическое прояснение всего чисто логического делает затем понятным и то, что - и почему - все опосредованные положения чистого учения о времени, геометрии и вообще всех онтологических дисциплин тоже суть индексы сущностных закономерностей трансцендентального сознания и его конституирующих многообразий.
     Однако необходимо заметить и подчеркнуть, что во всех взаимосвязях конститутивных феноменологии и соответствующих формальных и материальных онтологии нет ничего похожего на то, чтобы первые обосновывались последними. Когда феноменолог признает онтологическое понятие или онтологическое положение индексом конститутивных сущностных взаимосвязей, видит в таковом руководящую нить для своих интуитивных обнаружений, какие свое право и свою значимость содержат исключительно в себе самих, то феноменолог не выносит свои суждения онтологически. Эта общая констатация еще подтвердится позднее благодаря более основательным рассуждениям, какие, ввиду важности этого положения дел, безусловно необходимы.
     Всестороннее решение проблем конституирования, в равной мере учитывающее и ноэтические, и ноэматические слои сознания, было бы явно равнозначно полной феноменологии разума согласно всем ее формальным и материальным образованиям - одновременно как аномальным (негативно-разумным), так и нормальным (позитивно разумным). Далее же, напрашивается и то, что столь полная феноменология разума совпала бы с феноменологией вообще, что систематическое проведение всех дескрипций сознания, что требуется совокупной рубрикой "конституирование предмета", должно было бы объять собой вообще все дескрипции сознания.
      


+++

           1[1] Э. Гуссерль, "Логические исследования", в 2-х томах, 1900 и 1901 гг.
           2[2] В статье "Философия как строгая наука" ("Logos", т. 1,1910, с. 316-318); см. особ, изложенное относительно понятия опыта, с. 316. Ср. подробное рассуждение, посвященное отношению между феноменологией и описательной психологией уже в моем обзоре: "Сообщение о немецких сочинениях по логике за 1895-1899 годы" в "Архиве систематической философии", т. IX, 1903, с. 397-400. И сегодня я не переменил бы там ни слова.
           3[3]3[3] Туг вам никаких историй не рассказывают. Когда тут говорится об изначальном, то не стоит и нельзя думать при этом о генезисе, будь то о психологически-причинном, будь то об эволюционно-историческом. Какой же еще тут смысл подразумевается, достигнет своей рефлективной и научной ясности лишь позднее. Однако каждый с самого начала почувствует, что предшествование по времени эмпирически-конкретного фактического познания какому-либо иному, например, любому математически-идеальному познанию не обязательно должно иметь объективный временной смысл и вполне вразумительно в смысле невременном.
           4[4] Как трудно бывает психологическому исследователю в наше время усвоить себе столь простой и вполне фундаментальный взгляд, показывает странная полемика, какую О. Кюльпе ведет с моим учением о категориальном созерцании в книге "Реализация" (т. 1,1912, с. 127), которая только что получена мною. Я сожалею, что столь замечательный ученый не понял меня. Критический ответ, однако, невозможен, если недоразумение столь основательно, что от смысла собственный утверждений ничего уже не остается.
           5[5] В "Логических исследованиях" я обычно пользовался словом "идеация" для обозначения высматривания сущности из самого первоисточника, в большинстве случаев даже для адекватного. Однако, как видно, есть потребность в более свободном понятии, которое охватывало бы любое сознание, какое попросту и прямо направлено на какую-либо сущность и схватывает, полагает ее, в том числе и всякое "темное", т. е. уже не созерцающее сознание.
           6[6] Ср. мою статью "Философия как строгая наука", Logos (I), с. 315.
           7[7] Об идее чистой логики см. "Логические исследования", т. I, заключительная часть.
           8[8] См. об этом ниже, раздел III, часть I, § 72.
           9[9] Ср. "Логические исследования", т. 2, третье исследование, § 11. ,40
           10[10] Ср. о различении логических категорий как категорий значения и категорий формально-онтологических - "Логические исследования", т. I, § 67. К категориям целого и части относится в особенности все третье "исследование" второго тома. - Тогда я еще не решился принять сомнительное по историческим причинам выражение "онтология" и (см. с. 222 первого издания) обозначил это Исследование как фрагмент "априорной теории предметов как таковых", что А. фон Мейнонг сократил до "Теории предмета". В отличие от прежнего, принимая во внимание изменившуюся ситуацию, я считаю правильнее вновь вернуть права старинному выражению "онтология".
           11[11] Ср. "Логические исследования", Т. II, 6-е исследование, второй раздел (особенно § 64 и далее).
           12[12] Более конкретное изложение столь важной для учения о формах значений - основополагающего раздела "априорной грамматики" - теории "синтактических форм" и "синтактических материалов" будет дано при публикации моих читанных на протяжении многих лет лекций по чистой логике. О "чистой" грамматике и общих задачах учения о формах значений см. "Логические исследования", Т. II, четвертое исследование.
           13[13] Ср. подробные анализы в "Логических исследованиях", т. II, 3-е исследование, особенно в новом, несколько улучшенном издании (1913).
           14[14] О характерном понятии скептицизма см. "Пролегомены к чистой логике", "Логические исследования", т. I, § 32.
           15[15] Ср. "Логические исследования", т. I, особенно часть 4 и 5.
           16[16] Ср. "Логические исследования", 1, 6-е исслед., § 45 и далее. Равно как и выше, § 3.
           17[17] Рассуждения подобные тем, что, например, имеют место в только что вышедшем учебнике по психологии Эльзенганса, являются, на мой взгляд, психологическими фикциями, не имеющими ни малейшего основания в феноменах.
           18[18] К сожалению, полемика с "Логическими исследованиями" и моей статьей в "Логосе", даже благожелательная, по большей части ведется на этом уровне.
           19[19] См. об этом в дальнейших разделах этой работы, посвященных феноменологическим анализам.
           20[1] Ср. выше, § 15.
           21[2] Ср. выше, § 35.
           22[3] Сейчас, как и во всем этом сочинении, мы пользуемся словом "принципиально" в строгом смысле слова, соотнося его с наивысшими, а потому и самыми коренными сущностными всеобщностями, или же сущностными необходимостями.
           23[4] В своих гёттингенских лекциях я, начиная с летнего семестра 1904 г., заменил улучшенным то недостаточное изложение отношения между простыми и фундируемыми созерцаниями, какое я, еще слишком завися от подходов госп