бессеребренником,  а
удачливым и состоятельным молодым дельцом.
   Я судорожно сглотнул. И спросил шепотом:
   - А если нет?
   - Ну... Тогда судьба твоя будет печальна. Папу с мамой  точно  больше
не увидишь. И сестренку... Она у тебя, наверное,  смазливенькая?  Как  и
ты?
   - Кривой!!!
   - Да не переживай ты так... Совершишь подвиг. Будет  что  в  старости
вспомнить. А мне же выгоднее тебя защитить! Я ж не  просто  так  столько
времени на тебя угробил. Ты мне нужен.
   Тебе они  будут  верить.  И  ты  сможешь  ввести  себя  в  экстаз,  и
напророчить такого... В общем, что я скажу, то и напророчишь.
   Ну, так как?
   Я молча кивнул. Страшно умирать в шестнадцать лет! Но этим я хотя  бы
искуплю свою вину... А еще... Все-таки подвиг! И, если Кривой не врет...
   - Не вру. Кто ты такой, чтобы я тебе врал?
   Неужели он мысли читает?
   - Так у тебя все на лице написано, дурашка! Ладно, ладно, не  разводи
плечи, как горный орел - прибереги мужество для другого случая.
   - А скоро?
   - Нет, не скоро. Я скажу, когда... И ты постарайся  не  облеваться  в
ответственный момент, ладно?! Блюющему пророку никто не  поверит.  И  не
вздумай болтать! Той же Рыбке...  Я  ведь  все-все  знаю.  высоко  сижу,
далеко гляжу... Предашь меня - я ведь вывернусь,  а  ты  будешь  умирать
долго и больно!
   Хороший  разговор.  Вдохновляющие  обещания.  Мне  кажется,   чего-то
подобного я всегда ожидал... Знал я,  что  не  просто  так  Кривой  меня
пригрел.
   Первые дни после этого разговора я пребывал в возбужденном состоянии.
Жил предвкушением грядущего  подвига,  идиот...  Морально  готовился.  И
физически тоже. Принес толстенную пластину пенопласта и часами  метал  в
нее нож. Мне кто-то сказал, что пенопласт по вязкости и сопротивляемости
ударам подобен человеческому тело.
   Но Кривой не спешил.
   Шло время.
   От нечего делать я влюбился в Рыбку и воображал себе, как  спасу  ее,
как вытащу из этой клоаки, когда сам стану влиятельным и состоятельным -
короче, боссом!
   Летом Рыбка предложила мне отправиться в путешествие  "автостопом"  (
только не на автомобилях - кто ж у нас нынче в машину бесплатно  посадит
двух оборвышей? ), а на поездах и электричках. Я  загорелся  было...  Но
Кривой меня не пустил.
   Рыбка уехала.
   Летние месяцы тянулись без нее невыносимо-скучно.
   Потом наступил август. И - начались события!

Глава 9

НАСТЯ

   Я так и не решилась на повторный звонок Юзефу Теодоровичу.
   Но долго переживать  из-за  того,  что  родственники  Ланы  никак  не
участвуют в заботах об Ольге, мне тоже не пришлось.
   Я была одна дома, когда в дверь позвонили.
   Я нехотя оторвалась от книги и бросила взгляд на часы:
   Андрей с Ольгой едва-едва добрались до парка... Или что-то  случилось
и они вернулись с пол дороги?
   Я подошла к двери и посмотрела в "глазок".
   "Глазок" у нас какой-то особенный - видно не только того,  кто  стоит
точно напротив "глазка", но и того, кто, допустим, притаился  внизу  или
сбоку от двери - то есть, стекло в "глазке" так выгнуто, что дает  более
"вместительную" картину происходящего рядом с дверью.
   Удобный "глазок"! Но один недостаток у него есть:  лица  сквозь  него
тоже кажутся какими-то изогнутыми, вытянутыми и выпуклыми...  Словно  бы
любой человек, остановившийся у нашей двери, на миг  становился  уродом.
Очень неприятно и трудно привыкнуть. И даже знакомых иной раз сложновато
бывает узнать!
   А то, что стояло сейчас перед моей дверью...
   Я даже не сразу определила, какого пола оно было!
   Выгнутое вперед и сплюснутое лицо - ладно, это проделки "глазка",  но
волосы, обрамляющие лицо - вроде бы,  длинные,  локонами,  женские...  И
одето  существо  во  что-то  светлое  и  блестящее...  Мужчины  так   не
одеваются. И, вместе с тем, это вроде бы - парень.  Явно  -  незнакомый.
Какой-то странный...
   Пока  я  стояла  в  задумчивости  под  дверью,  разглядывая  гостя  в
"глазок", он, потоптавшись, позвонил еще  несколько  раз,  настойчиво  и
долго, а потом - постучал кулаком в дверь,  совсем  рядом  с  "глазком",
отчего кулак показался мне размером с кувалду.
   - Кто там? - уныло спросила я.
   - Это квартира Крушинских? - да, голос явно мужской.
   - Да.
   - Тогда откройте!
   Вот ведь наглец! А я не так глупа, чтобы  в  наше  время,  при  такой
криминагенной обстановке, открывать дверь незнакомому мужчине! Тем более
- так чудно одетому и причесанному.
   - Не открою. Мужа нет дома. Я вас не  знаю.  А  будете  настаивать  -
вызову милицию!
   - Будете штраф платить за ложный вызов. Я - ваш родственник.
   - Вот ведь новость! Я вас впервые вижу  и  вы  мне  не  нравитесь,  -
честно сказала я.
   Он рассмеялся.
   - Но я действительно родственник... Не ваш, но вашего мужа.
   Я перебрала в памяти всех родственников Андрея - тех,  кого  я  знала
лично, тех, кого я видела на фотографиях в  альбомах...  Нет,  не  помню
ничего подобного. Да и потом, невозможно как следует разглядеть лицо его
в этот дурацкий "глазок"! Остается - впустить... А впустить - страшно...
   - Я шурин вашего мужа! Я - младший брат  Ланы!  -  похоже,  он  начал
злиться. -Послушайте, вы ведь звонили моему  отцу,  так?  Вы  наговорили
ему... Будто Ольга нашлась! И я пришел побеседовать  с  вами...  На  эту
тему.
   Лана! Ну, конечно же, Лана - блондинка, а у нее был  младший  братик,
тогда - еще совсем мальчик, а теперь ему должно быть лет восемнадцать...
   Я открыла.
   Он оказался совсем  не  такой  уж  урод,  каким  виделся  мне  сквозь
"глазок".
   Высокий, стройный, удивительно грациозный - он  мне  чем-то  напомнил
великолепную длинноногую борзую... Еще не совсем вышедшую  из  щенячьего
возраста. Он был похож на Лану.
   То есть, я хочу сказать, что я сразу поверила, что  он  действительно
брат Ланы ( его фотография в  альбоме  была  только  одна,  да  и  та  -
нечеткая ),  сходство  было  бесспорным,  и  еще  я  хочу  сказать,  что
красавцем он, конечно же, не был: Андрей, муж мой, гораздо  красивее  по
всем мужским  статям.  Но  в  этом  мальчишке  было  другое...  Какое-то
чарующее обаяние... Что-то пленительно-порочное  в  линиях  чувственного
рта, в улыбке, во взгляде...
   Глаза у него были фиалковые.
   Действительно - не серые, не синие, не голубые, но светло-фиолетовые,
лилово-голубые - действительно фиалковые!
   А волосы - видимо, светлые, как и у  Ланы,  но  выкрашены,  вернее  -
оттенены,  какой-то  совершенно   невозможной   серебристо-перламутровой
краской! И завиты легкими локонами...
   Это само по себе было чудно -  я  не  видела,  чтобы  девушки-то  так
красили волосы! А парень...
   Одет он был в костюм из фосфорицирующей белой ткани.
   Курточка - несколько коротковата, между краем куртки и поясом  штанов
виднелась   полоска   тела...   Костюм   украшен   мелкими   светящимися
"жемчужинками" и бахромой.
   На ногах - белые ковбойские сапоги с бахромой.
   На пальцах - множество тонких серебряных перстеньков.
   В правом ухе - серьга с крупной настоящей жемчужиной...
   ...Я не знаю, как модно одеваться у современной молодежи -  у  всяких
там рэйверов или как они называются! -  может,  в  ночные  клубы  так  и
принято ходить... Но я ТАКОГО никогда не видела! Во  всяком  случае,  по
улицам ТАКИЕ не ходят.
   Представляю, какими глазами смотрели на него соседки и вахтерша...  А
в метро?!
   - Не беспокойтесь, - улыбнулся он,  словно  прочитав  мои  мысли.  -Я
приехал на машине.
   У него были подкрашены глаза!
   У него на губах был нанесен перламутровый блеск!
   У него на ресницах  была  тушь  -  коричневая,  объемная,  нанесенная
специальной щеточкой для завивки  ресниц  -  уж  я-то,  женщина,  хорошо
знакома со всеми этими ухищрениями!
   Боже...
   Родственник моего мужа...
   Я поспешила захлопнуть дверь за его спиной. Чтобы никто не дай бог не
увидел, что он - к нам...
   - Веник, - сказал он, протягивая мне раскрытую ладонь.
   - Что?!! - ужаснулась я.
   Неужели он так одет просто потому, что он - сумасшедший? Быть  может,
никакая это не мода...
   - Зачем вам? - стараясь говорить как можно мягче и  спокойнее  (  как
советуют врачи разговаривать с психами ), спросила я.
   Он недоуменно приподнял брови.
   - Я пытаюсь представиться... Вениамин. Сокращенно -Веник.
   - О, Господи! - облегченно вздохнула я. -А я-то подумала,  что  вы  у
меня веник просите! Ну, знаете, чем пол подметают...
   - Не остроумно, - обиделся он.
   - Ну, извините... Но я действительно подумала... Вы так ворвались, вы
так... необычно одеты! И вдруг... Я подумала - вы просите веник...
   - Ладно, оставим. Можете называть меня официально -Вениамин Юзефович.
Вы ведь Настя?
   - Да. Я - Настя.  И  я  действительно  звонила  Юзефу  Теодоровичу...
Только он, почему-то, был не очень любезен.
   - Неужели вы ожидали ЛЮБЕЗНОСТИ?! Какая может быть  любезность?!  Что
вы вообще наговорили ему?!!
   - Я сказала, что Ольга нашлась. Я подумала,  что  Юзеф  Теодорович  -
Олечкин дедушка. Я подумала, что для него это тоже  важно.  А  Андрей...
Андрей был так  на  него  обижен,  что  не  хотел  даже  ставить  его  в
известность...
   Веник   привалился   спиной   к   двери   и   посмотрел    на    меня
нарочито-округленными, "обезумевшими" глазами. Не  слишком-то  нравилось
мне это его актерство...
   - Вы что, пытаетесь уверить меня, что говорите правду?!
   - Да. А для чего мне вам лгать? По-моему, это не имеет смысла...
   - Не знаю... Но отец не поверил вам. И  я  не  верю.  Ольга  погибла.
Давно. Четыре года назад. Мы все это  уже  пережили...  И  незачем  было
бередить. Он велел мне  приехать,  разобраться,  для  чего  вы  это  все
устроили. И надавать вам по шее.
   Он произнес это так спокойно  и  мило,  даже  сопроводил  свои  слова
улыбочкой, что я даже не сразу поняла и мгновение потрясенно  молчала...
А потом - взвилась просто!
   -  По  шее?!  Мне?!!  Убирайтесь  вон!  Чтобы  какой-то   разряженный
дегенерат являлся сюда и... Вон! Андрей  был  прав,  я  не  должна  была
звонить вам! Вы все - сумасшедшие, и передайте своему отцу...
   Я  задохнулась,  соображая,   чтобы   передать   через   него   этому
возмутительному  Юзефу  Теодоровичу,  но  Веник,  вместо   того,   чтобы
обидеться, снова улыбнулся, на этот раз - примиряюще.
   - Не надо. Не надо так злиться, я сказал глупость, к тому же отец  не
просил давать вам по  шее,  он  слов-то  таких  не  произносит  никогда,
особенно - в отношении дамы... Он просто просил разобраться, отчего  вам
вдруг вздумалось так жестоко шутить, а по шее -  это  уже  мой  замысел,
причем не вам, а Андрею, я давно уже хочу...
   - Я тоже, - угрюмо буркнула я.
   - Правда? Значит, мы с вами найдем общий язык... И я,  между  прочим,
не дегенерат! Что до костюма - да, согласен,  туалет  у  меня  несколько
шокирующий, но я сюда прямо с дискотеки  приехал,  вернее  -  от  одного
моего приятеля, к которому мы ездили после дискотеки.  У  меня  не  было
возможности переодеться, домой я не заезжал...
   - А что, на дискотеки теперь так одеваются?!
   - Не все. Но... Мне захотелось произвести впечатление  на...  На  мою
очередную пассию!
   - У вас это наверняка получилось, - выдохнула я, судорожно думая, как
бы Я среагировала, если бы МОЙ парень явился на дискотеку в таком виде.
   Правда, на дискотеки я не хожу.
   И никогда не ходила.
   - Так что... Насчет Ольги? Вы узнали что-то  новое?  его  голос  чуть
дрогнул.
   Наверное, он действительно переживал... И  ехал  сюда  с  надеждой  в
сердце, сам себе не смея в этой надежде  признаться.  Он  все-таки  дядя
Ольги! Хоть и очень молодой... Хоть и странноватый несколько...
   - Ольга нашлась. Я нашла ее... Сейчас Андрей поехал  с  нею  в  парк.
Врачи советуют нам развлекать ее, чтобы вывести из шока. Жить  так,  как
будто ничего  не  случилось...  И  они  поехали  на  аттракционы.  Ольга
попросила... Она, знаете ли,  совсем  ни  о  чем  не  просит,  а  тут  -
попросила, и Андрей не пошел сегодня на работу и повез ее в парк. Он  не
хотел, он вообще боится куда-либо выводить ее, пусть даже под  своим  же
присмотром... Вы же понимаете, когда она пропала,  они  же  были  совсем
рядом - Андрей и... И ваша сестра. Они стояли рядом, а девочка  исчезла!
И теперь он боится с ней выходить...
   Боится, что она снова исчезнет.
   - Это он виноват. Это он должен был держать ее  за  ручку!  -  как-то
заучено произнес Вениамин и вдруг начал  съезжать  по  стене,  сгибая  в
коленях свои длинные ноги. Усевшись на  пол,  он  посмотрел  на  меня  и
сказал:
   - Я вам не верю. Ольга умерла...
   Мне стало жалко его, несмотря на то, что он уже начал действовать мне
на нервы.
   - Идемте на кухню. Я напою вас чаем и все расскажу.  А  потом  и  они
придут... Но вам придется подождать. Я не думаю, чтобы они пришли совсем
скоро.
   Он покорно пошел за мною на кухню.
   Я дала ему чая и влила в его чашку ложечку коньяку.
   А потом я рассказала.
   Я рассказала ему все...
   Все. Включая и то, что мы с Андреем уже собирались разводиться.
   Он слушал меня молча. Только бледнел все больше, все шире становились
глаза и плотнее сжимались  губы.  Когда  я  закончила,  он  еще  недолго
помолчал, а потом вдруг с размаху ударил кулаком по  столу  -  так,  что
подскочили и чашки, и сахарница, и я,  а  бутылка  с  коньяком  и  вовсе
упала.
   - Так все это время она была жива! Все это время она жила,  страдала,
над ней измывались какие-то подонки,  причем  -  здесь,  в  Москве,  они
привезли ее в Москву... А мы жили рядом! Мы были здесь  же  и  нам  было
удобнее верить в ее смерть! Удобнее принять ее смерть,  нежели  страдать
от неопределенности! Боже... Мы ведь прекратили поиски... Мы  ничего  не
предпринимали! Мы смирились! Опустили руки!
   - Но ведь в милиции оставалась  ее  фотография,  она  была  в  списке
разыскиваемых детей...
   - В милиции! Но разве они что-нибудь предпринимали?
   Разве они могли что-нибудь сделать? Разве на них можно хоть в  чем-то
надеяться? Надо было самим... Самим... О, Боже!
   Старуха Ванга была права! Ольга жива...  А  мы,  вместо  того,  чтобы
объединиться и делать что-то, мы предпочли смириться с  ее  смертью,  мы
перессорились, перегрызлись, как крысы, разбежались в разные  стороны...
Лана умерла... Отец уехал, писал свои дурацкие сценарии, ставил фильм...
Я - остался, но блядовал тут во всю, ни до чего мне дела не  было,  я  о
ней даже не вспоминал,  старался  не  вспоминать...  Андрей  -  и  вовсе
женился, словно ни Ланы, ни Оли и на свете-то никогда не было!
   - Андрей вспоминал о ней... О них.
   - А что проку с его воспоминаний?!! Ванга... Ванга сказала, что Оля -
жива! А мы не поверили ей...
   - Ванга? Андрей не говорил мне...
   - Он не знал. К Ванге ездили мы с отцом. Уже  после  того,  как  Лана
умерла. Это было ее последнее желание... Чтобы мы съездили к  Ванге.  Ей
рассказывали, будто Ванга творит чудеса по розыску  пропавших.  Она  так
верила... А отец - не верил ни на грош! Ванга сказала, что  Ольга  жива.
Что она не видит ее, что она видит темноту вокруг нее,  но  Ольга  жива,
хотя - под землей, словно бы в могиле... Отец не поверил.
   Решил,  что  это  какое-нибудь  дурацкое  иносказание,   утешение   -
что-нибудь насчет бессмертия души и жизни вечной! А Оля...
   - ...а Оля, судя по всему, жила в подземелье. То ли в подвале, то  ли
и вовсе в канализации - там бомжи в основной своей массе  зимуют...  Она
мало рассказывала. Но она боится темноты и говорила, что они  живут  под
землей и там их мир, и что тьма - их свет, и что бездна - их  солнце.  А
доктор, который ее осматривал, сказал, что  она  явно  длительное  время
пробыла абсолютно без света. Отсутствие витамина Д как-то по  особенному
сказывается на растущем организме и это  можно  определить  даже  спустя
время, этот след неизгладим...
   - Черт! Черт! Черт! Жила в темноте, в холоде, в  грязи,  с  какими-то
скотами,  которых  людьми-то  нельзя  назвать,  которые   калечили   ее,
насиловали... Ей же всего шесть лет было!
   Черт! Поубивать их всех... Всех... А заодно и тех, кто  хочет  сейчас
закон об отмене смертной казни принять! Их бы детей в подземелье, их  бы
детей насиловали и заставляли побираться!
   Так нет, они-то защищены, их-то дети в школу с  охранником  ездят,  а
вот за счет наших детей они свою политическую карьеру и строят! За  счет
нашей крови!
   - Андрей хотел нанять охранника. Доктор  не  советует,  говорит,  это
может нарушить  процесс  реабилитации,  дать  ей  какие-то  неправильные
установки, внушить страх перед жизнью.
   Не знаю уж, почему он так думает... Я тоже  за  то,  чтобы  охранника
нанять. А доктор говорит, что надо, чтобы мы с нею всюду ходили. И этого
достаточно...
   - Да, да, нужен охранник, а  доктора  -  к  черту!  Охраннику  я  сам
заплачу... И если кто к ней хотя бы приблизится...  Хотя  бы  попытается
подойти...
   - Что? Стрелять без предупреждения? Знаете, Веня, Андрей ведь,  когда
узнал, переживал так же, как и вы, если не сильнее...  Он  говорил,  что
наймет братву и они пройдут по канализации и выжгут все там огнеметом...
Только ведь это...
   Наивно как-то. Наивно и смешно!  Вы  не  дети  уже,  чтобы  утешаться
такими вот фантазиями, такими пылкими высказываниями!
   - Но я  действительно  готов  убивать  их!  Всех!  Без  жалости!  Без
разбора!
   - И я тоже. Но ничего у нас не  получится.  Их  много,  да  и  потом,
закон...
   - Где был ваш закон, когда...
   - ...сами знаете, где он был! А стоит вам, Веня, из мести пристрелить
хоть одного поганого бомжа, как закон тут же вступит в силу и будете  вы
за бомжа отвечать по всей строгости! Мы - даже втроем, даже вчетвером, с
вашим папой вместе, мы все равно не тянем на бандформирование, мы  -  не
какая-нибудь там Балашихинская группировка, мы - одиночки, к тому же  мы
- порядочные люди, а значит, у нас не получится  как  следует  совершить
преступление! Так, как надо... Замести следы... Не знаю, может, я путано
говорю... Но во мне тоже клокочет ненависть и жажда мести!
   - Ольга вам чужая, - буркнул Вениамин.
   - Но я же женщина! Возможно, у меня будут дети... И  как  же  я  буду
рожать, выпускать их в такой страшный мир? Поймите, Веня,  это  бандиты,
настоящие мафиозо могут ничего не бояться, а мы... мы не можем думать  о
мести! Тем более, мы даже не знаем, кому конкретно мстить! Все,  что  мы
можем сделать, это попытаться защитить Ольгу и вылечить ее, физически  и
душевно... Душевно - труднее... Это хорошо,  что  вы  приехали.  И  отцу
позвоните, пусть он приедет тоже. Чем больше рядом с  ней  будет  родных
людей, тем лучше! Только, знаете ли, Веня, - я замялась,  не  зная,  как
сказать.
   Он смотрел на меня выжидающе...
   У него фиалковые глаза.
   Я не видела ни одной цветной фотографии Ланы.
   Я не знаю, какого цвета были глаза у нее.
   У настоящей Олиной матери...
   Я собралась с духом и сказала:
   - Знаете, Веня, Оля не помнит своей  матери.  И  отца  не  помнит,  и
вообще... Она почему-то помнит только дедушку.
   Доктор сказал, что это - защитная реакция психики. И еще...
   Знаете, Веня, доктор сказал, что некоторое время не следует  говорить
Оле, что  ее  мама  умерла.  То  есть...  Доктор  сказал,  что  не  надо
разубеждать ее в том, что я - ее мать!
   - Так, - тяжело и тихо произнес Вениамин.
   И воцарилась тишина...
   Я затаила дыхание.
   У меня даже сердце стало тише биться... Во всяком случае, я перестала
его чувствовать.
   Вениамин молчал.
   И мне пришлось снова заговорить, чтобы сломать его молчание:
   - Понимаете, ей нужна семья... И мы с Андреем решили, что поживем еще
некоторое время вместе - ради нее.  А  потом,  когда  она  оправится  от
пережитого, когда свыкнется с новой жизнью, тогда мы, быть может, сможем
ей все объяснить и расстаться наконец... Я же не могу всю жизнь  прожить
рядом с Андреем, играя роль Ольгиной матери!  Так  что  когда-нибудь  мы
скажем... Но - не сейчас...
   - Д