все кашляли, хрипели, хватались за  грудь,  как  будто  они
задыхались. Было такое  ощущение,  что  пятьдесят  собравшихся  акционеров
тонули. Публика бросилась стремглав вон из  помещения,  и  через  тридцать
секунд лаборатория почти полностью опустела - остались Эдисон, Синдикат, я
и Вождь.
     Секвойя стоял с выпученными от удивления глазами
     - Что произошло? - спросил он на двадцатке, когда к нему вернулся дар
речи.
     - Что случилось? Я  могу  вам  объяснить,  что  случилось!  -  сказал
Эдисон, покатываясь от смеха. - Эта  ваша  дурочка  принесла  вам  дымящую
азотную кислоту. _Д_ы_м_я_щ_у_ю_. А это совсем не то, что  просто  азотная
кислота. Пары почти мгновенно наполнили все помещение и превратили  его  в
огромную емкость, заполненную летучей  азотной  кислотой,  которая  начала
разъедать все окружающее.
     - И вы видели, что за бутыль она несет? - в ярости вскричал  Секвойя.
- Видели наклейку и промолчали?! Почему вы ее не остановили?!
     - Потому что не собирался ее останавливать. Так и было задумано.  Это
был - ха-ха - эксперимент с АБСОЛЮТНО ПРЕДСКАЗУЕМЫМ РЕЗУЛЬТАТОМ.
     - Боже мой! Боже мой! - в отчаянии запричитал Секвойя. -  Я  чуть  не
сжег легкие пяти десяткам людей!
     Внезапно я закричал так, словно меня змея укусила.
     - Что с тобой. Гинь? - встревоженно воскликнули Эдисон и Синдикат.  -
Ты пострадал?
     - Нет, олухи царя небесного! Я не пострадал! Я ору именно потому, что
я не пострадал! О, вы видите величайший триумф Гран-Гиньоля!  Неужели  все
еще не врубились? Спросите себя: как вышло так, что  профессор  Угадай  не
заметил, что он имеет дело с дымящей азотной кислотой? Почему он  даже  не
закашлялся? Почему  его  легкие  не  сожжены  -  после  столь  длительного
пребывания в помещении, полном паров азотной кислоты?! Почему он не убежал
вместе с Фе и всеми остальными? Подумайте  обо  всем  этом,  пока  я  буду
танцевать от радости!
     После долгой озадаченной паузы Синдикат ахнул.
     - Я никогда не верил в правильность твоего метода, Гинь. Прости меня.
Шансы на успех были миллион к одному, так что, надеюсь,  ты  извинишь  мое
недоверие.
     - Прощаю тебя, Фома Неверующий, - и всех  вас  прощаю.  Итак,  у  нас
новый  Молекулярный  человек!  Причем   замечательно   умный   и   хороший
Молекулярный человек. Ты-то сам все понял, Ункас?
     - Ни слова не понимаю из того, что ты говоришь, - сказал Секвойя.
     - А ты поглубже вдохни отравленный кислотой воздух. Или сделай добрый
глоток азотной кислоты. Можешь сделать на радостях что тебе  вздумается  -
ибо отныне ничто, буквально ничто из того, что ты пьешь, ешь или  вдыхаешь
не способно убить тебя. Добро пожаловать в нашу Команду,



                                    5

     Он исчез. Вот как это случилось. Нам надо было побыстрее убираться из
того  помещения,  где  пары  азотной  кислоты  грозили  натворить  дел   -
превратить в лохмотья нашу одежду, разъесть наши  кольца,  наручные  часы,
металлические коронки и пломбы на зубах, переносную  лабораторию,  которую
Гайавата таскал в своем бездонном саквояже. В коридоре  мы  столкнулись  с
толпой ошалевших акционеров,  которые  метались,  исходя  соплями,  словно
жертвы  очередной  эпидемии  гриппа.  В  этой-то  толпе  мы   и   потеряли
Гайавату-Чингачгука. Когда мы наконец собрались в  кружок  возле  Фе-Пять,
Секвойя бесследно исчез. Мы окликали  его  на  двадцатке.  Бесполезно.  Фе
отчаянно запаниковала.
     Я пристально посмотрел на нее.
     - Где мы можем поговорить с глазу на глаз? - спросил  я.  -  Чтоб  ни
одна собака не помешала.
     Она на секунду перестала всхлипывать.
     - В камере глубокого вакуума.
     - Отлично. Идем туда.
     Фе повела нас по извилистым коридорам к  залу  с  огромной  сферой  в
центре. После того, как она открыла последовательно  несколько  люков,  мы
очутились внутри, где находилась часть оболочки космического корабля.
     - Это камера для экспериментов с абсолютным вакуумом, - пояснила Фе.
     - Славное местечко для акта полового насилия, - хихикнул я.
     Она посмотрела на меня таким взглядом, каким я  когда-то  смотрел  на
нее, прежде чем дать подзатыльник за  очередную  проказу.  До  меня  вдруг
дошло, что мне теперь нужно придерживать язык и вообще поменьше  позволять
себе в присутствии этой  строгой  вундерфемины,  недавно  вылупившейся  из
хамоватого вундеркинда.
     Синдикату я сказал:
     - Спасибо за выступление  перед  акционерами.  Я  тащился  от  твоего
актерства.
     - А, это было забавно. У людей глаза быстрее разгораются  на  что-то,
если есть соперник по обладанию. Элементарная истина.
     - Кстати, в твоих словах была хоть крупица правды?
     - Я не блефовал. Я говорил чистейшую правду.
     - И ты действительно  представитель  независимой  акционерной  страны
"Фарбен Индустри"?
     - Мне принадлежит пятьдесят один процент акций.
     - Эй, Грек, а сколько процентов всей планеты принадлежит тебе?
     - П_р_и_м_е_р_н_о_ 14,917 процентов. Лень считать точнее.
     - Да ты у нас богатенький! Впрочем, и я, кажется, не нищий.
     - Не знаю точно, сколько у тебя денег. Вроде,  одиннадцать  миллионов
шестьсот  тысяч  сто  три  доллара  плюс-минус  десять  центов.  По   моим
стандартам, ты голодранец.
     Фе странно пискнула, так что я счел за благо  закрыть  тему  о  своих
капиталах.
     - Ну-с, - сказал я, - не думаю, что перед нами сложная проблема.  Наш
чертов проказник слишком много пережил на протяжении суток, и мозги у него
соответственно разъехались в разные стороны. Надо найти его  и  успокоить.
Очевидно, он где-то на территории лаборатории или в  университете.  Работа
для тебя, Фе. Разыщи его.
     - Я его найду хоть под землей.
     - Надеюсь, он все-таки выше уровня почвы. Если  проф  рванул  в  свой
вигвам, нам предстоит малоприятное общение с его  волчищами.  Тут  нам  не
обойтись без М'банту - у него сноровка в этой области. С  другой  стороны,
Вождь  мог  улизнуть  в  Центр  исследования  биочастиц,  чтобы   получить
консультацию по возникшим вопросам. Эдисон, займись этим Центром.
     - О'кей.
     - Еще он мог направиться в бюро патентов, чтобы  зафиксировать  права
на свое открытие.
     - Беру на себя, - сказал Синдикат.
     - Он мог завалиться в кабак, чтобы залить горе от провала и  сбросить
стресс Благоуханная Песня, займись питейными заведениями.
     Эдисон покатился от смеха.
     - Так и представляю, как она на своем слоне объезжает  все  окрестные
злачные места! Ухохочешься!
     - Да, я бы с удовольствием прокатился вместе  с  ней.  Наконец,  есть
ничтожная доля вероятности, что  он  опять  впал  где-нибудь  в  состояние
полного оцепенения. Пусть Борджиа отработает эту версию.
     - А чем займешься ты. Гинь?
     - Вернусь к себе домой. Мы с капитаном Немо будем вроде как  генштаб,
куда предстоит стекаться информации. Согласны?
     - Согласны.
     Тут я заметил, что Фе дышит как-то странно - прерывисто,  с  усилием.
Сперва мне показалось, что она просто старается справиться с истерикой, но
она начала хватать воздух ртом и синеть.
     - Что с тобой? - заорал я. - Опять фокусы?
     - Не ее вина, - спокойно сказал Эдисон.  -  Кто-то  начал  откачивать
воздух из сферы. Она задыхается от нехватки кислорода.
     - В этой Лаборатории никогда не бывает скучно, -  сказал  я.  -  Рвем
когти.
     Мы подхватили  Фе-Пятьдесят  Пять  Несчастий  и  рванули  через  люки
наружу,  где   нас   встретила   дюжина   разъяренных   экспериментаторов,
возмущенных тем, что "разные посторонние типы засоряют чистые камеры".  На
всех не угодишь.
     Короче, мои друзья  начали  прочесывать  округу  в  поисках  Секвойи,
прорабатывая все версии его исчезновения, а я и не подумал идти  домой.  У
меня было очень твердое подозрение касательно того, куда смылся Вождь, и я
сел в поезд до индейской резервации Эри. Впрочем, я не преминул  позвонить
капитану Немо и как следует проинструктировать его.
     И вот я оказался в том, что некогда было  грязной  вмятиной  на  лике
Земли - размером с лунный кратер: двести сорок миль в длину, шестьдесят  в
ширину  и  двести  футов  в  глубину.  Пересохшее  бывшее  озеро   служило
отвратительной помойной ямой, куда вся страна  сливала  отравленные  стоки
замечательных заводов, работающих на замечательное завтра. Эта  резервация
была бескорыстным даром правительства американским индейцам  -  дно  озера
Эри отдали им в вечное пользование до той поры,  пока  Конгресс  не  решит
отнять и эти девять тысяч квадратных миль сущего ада.
     И вот передо  мной  девять  тысяч  квадратных  миль  настоящего  рая.
Фантастичность этого зрелища кружила мне голову:  пестрое  одеяло  маковых
полей, сияющих всеми  красками  -  красные,  оранжевые,  желтые,  зеленые,
голубые, фиолетовые. Словно радуга рассыпалась  осколками  по  земле.  Все
прежде зловонные каналы выложены плитами. На дне  бывшего  озера  высились
викиапы  -  разновидность  традиционных  индейских  вигвамов.  Только  эти
строения были не глинобитные, как встарь, а из современных  материалом,  с
применением мрамора, гранита и известнякового туфа.  Вымощенные  плитняком
дороги пересекали во всех направлениях пространство резервации, обнесенной
по границам  оградой,  создающей  мощное  электромагнитное  поле,  которое
отшвыривало незваных гостей. Если вы умудрялись прорваться к самой ограде,
вас парализовывал удар тока.
     Главные ворота охраняли апачи  -  они  не  тратили  время  на  глупые
любезности и говорили только на своем родном языке.  С  ними  я  не  сумел
потрепаться. Только настойчиво повторял "Секвойя". Ребята покалякали  пару
минут по телефону с кем-то, потом начальник стражи дал  мне  проводника  и
усадил в машину на воздушной подушке. Проводник  подвез  меня  к  развилке
дорог, а затем по узкой дорожке к роскошному викиапу, украшенному зверским
количеством мрамора. Он указал мне на широкоплечего  парня  в  набедренной
повязке, который грелся на  солнышке,  прислонившись  спиной  к  мраморной
стене. Это был Секвойя.
     Я молча подошел к викиапу и уселся рядом с Вождем. Инстинкт подсказал
мне, что надо подстраиваться под здешний неспешный темп жизни. Проф  сидел
как истукан - молча и не двигаясь.  Ну  и  я  стал  разыгрывать  каменного
болвана. Правда, мне это надоело до чертиков  уже  через  минуты.  Секвойя
никуда не торопился, ну и я исправно изображал из себя овощ. Насколько  он
погружен в мысли о великом прошлом своего народа, я понял но тому, как  он
лениво повернулся на бок и,  не  вставая,  помочился.  После  этого  опять
привалился спиной к стене. Я не последовал его примеру - есть  же  предел!
Медитация медитацией, но у меня с XIX века сохранились  кое-какие  остатки
английского воспитания.
     Прошло несколько  часов  (я  одурел  таращить  глаза,  а  спать  было
стыдно),  прежде  чем  Вождь  медленно  поднялся  на  ноги.  Я   даже   не
пошевелился, пока  он  не  протянул  руку,  чтобы  помочь  мне  встать.  Я
проследовал за ним в викиап.
     Внутри просторное жилище  было  декорировано  не  менее  богато,  чем
городской вигвам профа. Множество комнат, выстланный плитами  пол,  кругом
кожи и шкуры, ковры, роскошные вещи из серебра, много фарфора. Секвойя  не
врал: местные краснокожие жили действительно богато.
     Он позвал в комнату своих присных - они  появились  со  всех  сторон.
Папа - величавый, сердечный, в еще большей степени похожий на Линкольна (я
всегда подозревал, что в жилах Честного Авраама течет и индейская  кровь).
Мама - крупная и сдобная, так и хотелось  зарыться  в  нее,  если  у  тебя
какие-то неприятности. Сестра  -  лет  шестнадцати-восемнадцати,  до  того
застенчивая, что я так и  не  сумел  ее  разглядеть,  потому  что  она  не
поднимала головы. Двое малолетних братьев, которые сперва обалдели,  когда
увидели меня, а потом бросились со смехом щупать и теребить -  было  ясно,
что они впервые общаются с белокожим.
     Я старался  проявить  максимум  вежливости.  Отвесил  почтительнейший
поклон папочке, поцеловал руку мамочке, поцеловал  руку  сестричке  (после
чего она вспыхнула и опрометью выбежала из комнаты), потрепал мальчишек по
головам, дал им по монетке и какие-то  безделки,  выуженные  из  карманов.
Сами понимаете, все это я проделал молчком, не зная ни слова  по-черокски.
Но, похоже, мои  усилия  Секвойя  оценил  положительно,  и  в  его  голосе
прозвучали дружественные нотки, когда он пояснял своей семье, кто я такой.
     Затем я был приглашен к трапезе. Вообще-то индейцы чероки прежде жили
в штате Каролина и сохранили кое-что из обычаев прибрежного народа  -  это
сказывалось на обеденном столе: суп из мидий, крупные креветки, кушанья из
плодов окры, мамалыга и прочая экзотика. Зато никакой пластиковой  посуды,
только тончайший фарфор и серебро -  не  хухры-мухры!  Когда  я  предложил
помочь вымыть посуду, мамочка рассмеялась и добродушно выгнала меня  прочь
из кухни, а сестра при  этом  покраснела  аж  до  начала  грудок.  Секвойя
прогнал мальчишек, которые с воинственными кличами лазили по мне,  как  по
дереву, и вывел меня из викиапа.
     У меня сердце упало: а ну как опять лежать на солнышке! Но  Вождь  не
остановился и зашагал по тропинке с таким уверенно-хозяйским видом,  будто
ему принадлежала вся резервация. Мы неспешно прогуливались. Легкий ветерок
доносил до нас разнообразные ароматы цветущего мака.
     Наконец он нарушил молчание:
     - Посредством логики. Гинь?
     - Нет.
     - Тогда как?
     - Ну, было  много  вариантов  -  и  члены  Команды  в  данный  момент
исследуют все версии, но я спросил у своего сердца - и получил ответ.
     - Слушай, Гинь, а как давно у тебя у самого был родной дом, семья?
     - Пару столетий назад.
     - Бедный сиротинушка.
     - Именно поэтому члены Команды так дружны. Мы пытаемся держаться друг
за друга. Ведь мы как одна семья. Наша _е_д_и_н_с_т_в_е_н_н_а_я_ семья.
     - И теперь то же случилось и со мной...
     Я угукнул.
     - Что вы со мной сотворили - сквозь черную дыру протащили?
     - Вроде как. Ты теперь один из нас.
     - Это словно медленная смерть. Гинь.
     - Нет, это длинная-предлинная жизнь.
     - Не уверен, что вы оказали мне большую услугу.
     - Как бы то ни было, я к этому не имею никакого отношения. Счастливая
случайность.
     - Счастливая? Еще как посмотреть.
     Тут мы оба хмыкнули.
     Спустя несколько минут он спросил:
     - Что ты имел в виду, говоря  "_п_ы_т_а_е_м_с_я_  держаться  друг  за
друга"?
     - В определенном отношении у нас все как в самой обычной  семье  Есть
симпатии и антипатии, ревность, неприязнь, даже открытая  вражда.  Скажем,
Лукреция Борджиа и Леонардо да Винчи на  ножах  еще  с  той  поры,  как  я
превратился в бессмертного. В присутствии одного мы  стараемся  совсем  не
упоминать другого.
     - Но они сбежались к тебе на помощь по первому зову.
     - Только мои близкие друзья.  Если  бы  кто-то  попросил  помочь  мне
Раджу, тот послал бы просящего куда подальше. Раджа меня  люто  ненавидит.
Если бы мне на помощь явился Квини, был  бы  настоящий  скандал  -  они  с
Эдисоном терпеть не могут друг друга. И так далее. Так что  мы  отнюдь  не
живем как любящие голубки. По мере знакомства с Командой, ты сам  поймешь,
что не все у нас сахар.
     Какое-то время мы продолжали прогулку в молчании. Всякий  раз,  когда
мы проходили мимо очередного роскошного викиапа, я замечал,  что  тамошние
обитатели занимаются каким-либо ремеслом: через открытые  двери  виднелись
ткацкие станки, гончарные круги, кузнечные горны, оборудование  для  ковки
серебра, выделки кож, инструменты для резки по дереву, кисти и краски. Был
даже один парень, занятый изготовлением наконечников для стрел.
     - Сувениры для бледнолицых туристов, - пояснил Секвойя. - Для них  мы
делаем вид, что до сих пор бегаем с копьями, с луками и стрелами.
     - Чего ради? Ведь у вас денег и так куры не клюют.
     - Деньги тут ни при чем. Мы это делаем просто из любезности. Нравится
им такой наш образ - ну и пожалуйста. А за сувениры мы не берем ни  гроша.
И за вход туристов на территорию денег не берем.
     Видит  Бог,  резервация  Эри  казалась  благословенным  и  изобильным
местом.  Прямо-таки  тишь,  гладь  и  Божья  благодать!  Все  улыбаются  -
искренне, а не механически.  О,  восхитительная  тишина  после  городского
бедлама! Я догадался, что ограда  оберегает  не  только  от  нежелательных
гостей, но и от вездесущего радио,
     - Когда индейцев выперли из всех резерваций, - сказал Секвойя, -  нам
великодушнейше  подарили  территорию  пересохшего  озера  Эри.  Всю   воду
разобрали бесчисленные индустриальные монстры. А сама чаша  бывшего  озера
стала огромной помойкой - местом для промышленных стоков. Сюда-то они  нас
и поселили.
     - Почему же не на гостеприимный теплый Южный полюс?
     - Там подо льдами огромные запасы  угля,  до  которого  они  надеются
когда-нибудь добраться. Моя первая работа - для "Айс Антрацит  Компани"  -
была связана с проблемой, как растопить ледяную шапку над Южным полюсом.
     - Дальновидные ребята!
     - Мы начали рыть систему  каналов  для  очистки  территории.  Разбили
палатки. Пытались  привыкнуть  жить  среди  этой  грязи  и  вони.  Умирали
тысячами.  Голодали,  задыхались,  кончали  самоубийством  от  невыносимых
условий. Многие племена вымерли до последнего человека...
     - И в итоге превратили это место в земной рай?
     -  Благодаря  замечательному  открытию  одного   индейца.   На   этой
отравленной почве ничто не могло расти, кроме Гнусного Мака.
     - И кто сделал это открытие?
     - Исаак Индус Угадай.
     - А-а! Кое-что проясняется. Твой отец?
     - Нет, дедушка.
     - Ясно. Гениальность - это у вас семейное.  В  генах.  Но  почему  вы
зовете эти растения  Гнусным  Маком?  Они  такие  красивые,  цветут  всеми
цветами спектра.
     - Да, они красивые, но из них делают ядовитый  опиум,  а  из  него  -
гнуснейшие наркотики. И это новый тип наркотиков, совершенно необычный. От
него совсем особенные  глюки.  До  сих  пор  ученые  создают  и  исследуют
производные галлюциногены. Поскольку ваше общество помешано на наркотиках,
то наша резервация в  мгновение  ока  стала  богатой,  как  только  начала
производить новый вид наркотика убойной силы.
     - Похоже на сказку.
     Секвойя удивленно воззрился на меня.
     - Что же ты находишь в этом сказочного. Гинь?
     - Да то, что наше добренькое правительство не поспешило  прикарманить
дно озера Зри - себе на потребу.
     Он рассмеялся.
     - Насчет добренького правительства ты совершенно прав. Тут есть  одна
тонкость: то, благодаря чему наш мак дает так называемый  ядовитый  опиум,
держится в секрете. И тем, кто хотел бы прибрать наш  рай  к  рукам,  этот
секрет недоступен. Так что  монополия  у  нас,  и  ни  один  из  наших  не
проговорится. Вот таким образом мы в итоге все-таки  одержали  победу  над
бледнолицыми, поставили их перед выбором:  оставляете  нам  Эри  -  будете
иметь яд из мака. Отбираете - получите шиш. Уж чего они  нам  не  обещали,
золотые горы, но  мы  народ  ученый  -  слали  их  куда  подальше.  Мы  на
собственной шкуре познали науку никому не доверять.
     - Не думаю, что это полный  рассказ.  Вождь.  Ведь  были,  небось,  и
взятки, и шантаж, и предательство, и шпионы?
     - Не без того. Они все  перепробовали.  И  все  еще  пробуют.  Но  мы
научились бороться с их происками.
     - И как именно вы с ними боретесь?
     - Вишь чего захотел знать!..
     Секвойя произнес это  с  такой  беспощадной  насмешкой,  что  у  меня
мурашки побежали по спине.
     - Могу догадаться, что вы создали что-то вроде Краснокожей  мафии!  -
сказал я.
     - Ну, ты не далек от истины. Международная мафия зазывала нас в  свои
ряды, но мы отвергли союз с ними. Мы  никому  не  доверяем.  Они  пытались
поднажать на нас, однако наши команчи - племя крутых  парней.  Я  бы  даж