в основном определяют человеческий интеллект. Достаточно будет привести лишь
один  [27].  Головной  мозг  позвоночных  (в  том числе и человека) - это по
существу полая структура, полости мозга называются желудочка- ми. Существует
болезнь (гидроцефалия, или водянка мозга), при ко- торой желудочки растянуты
жидкостью,  а толщина слоя нервной ткани уменьшается. Обычно у таких больных
отмечаются  серьезные  на- рушения многих функций,  в том числе очень слабое
умственное  развитие.  Однако,  это  не  всегда  так.  У   студента   одного
английского  университета  была  гидроцефалия,  но  его IQ достигал 126,  он
получил диплом с отличием по математике и  выглядел  совершенно  нормальным.
Как показала компьютерная томография,  слой нервной ткани в полушариях мозга
имел у него толщину всего лишь около миллиметра вместо нормальных 4,5 см,  а
общий  вес  мозга  по  приблизительной  оценке  составлял 50-150 гр.  вместо
обычной  средней  величины  около  1350  гр.]   Хотя   экстероинструкцию   и
аутоинструкцию  можно  рассматривать  как в основном эквивалентные,  но надо
обращать внимание и на их  противоположность,  противоборство.  Таким  путем
можно расчленить экстероинструкцию и аутоинструкцию, иначе говоря внушение и
самовнушение,  еще точнее,  суггестия и контрсуггестия.  Первичным останется
внушение,  а  вторичны  и  производны  -  негативный ответ на внушение,  его
отклонение или, напротив, его возведение в степень.

Очень важно выделить в речевом общении,  во второй  сигнальной  системе  его
ядро - функцию внушения, суггестии. И находится это ядро не внутри индивида,
а в сфере взаимодействия между индивидами.  Внутри индивида  находится  лишь
часть, половина этого механизма. Принимающим аппаратом внушения являются как
раз лобные доли коры,  именно они и есть орган внушаемости.  Внушение и есть
явление принудительной силы слов.  Слова,  произносимые одним, неотвратимым,
"роковым"  образом  предопределяют  поведение  другого,   если   только   не
наталкиваются на отрицательную индукцию, контрсуггестию, обычно ищущую опору
в  словах  третьих  лиц.  В  чистом   виде   суггестия   есть   речь   минус
контрсуггестия.  Последняя  находится  в  обратной зависимости от авторитета
лица - источника суггестии.

Иллюстративен пример  глухослепых   детей.   Как   учат   их   первой   фазе
человеческого  общения,  как осуществляют начальное влияние на их поведение?
Берут за руку и насильно,  принудительно заставляют держать ложку в пальцах,
поднимают  руку с ложкой до рта,  подносят к губам,  вкладывают ложку в рот.
Примерно так же прививаются все другие  навыки.  Здесь  (из-за  нарушенности
всех  путей  дистантной  рецепции)  воздействие оказывается не дистантно,  а
контактно, но тем очевиднее прослеживается суть дела. Она состоит в том, что
сначала приходится в этом случае подавлять уже наличные и привычные действия
слепоглухонемого  ребенка.  И  начало  человеческой  инфлюации  (влияния)  -
подавление, торможение собственных действий организма. Таким образом, первая
стадия - это отмена прежней моторики. Вторая стадия - это замена отмененного
новыми предписаниями, прескрипциями.

Таким образом,  для  всякой  человеческой инфлюации,  в том числе и речевой,
общим является первый и коренной акт - торможение.  Эта фаза отмены, пусть и
через сложную порой трансмиссию, имеет универсальный характер, обнаруживаясь
на самом дне человеческих  систем  коммуникации.  Назовем  ее  интердикцией,
запретом.  Второй  фазой  инфлюации человека на человека является собственно
прескрипция: делай то-то, делай так-то. Это - внушение, суггестия.

Итак, можно обобщить:  второсигнальное взаимодействие людей складывается  из
двух главных уровней - инфлюативного и информативного,  причем первый в свою
очередь  делится  на  первичную  фазу  -  интердиктивную,  и   вторичную   -
суггестивную.  Неразлучный  же  спутник суггестии - контрсуггестия,  т.е.  в
отношениях между  центральными  нервными  системами  двух  (и  более)  людей
суггестия  и контрсуггестия представляют собой противоборствующую пару.  Та-
кую же антагонистическую пару  нейрофизиологических  процессов  представляют
возбуждение и торможение.

Все в  речевой  материи  сводится  к  повелению и подчинению или возражению.
Речевое обращение Петра к Павлу,  если и  не  является  просто  приказом  (а
сообщает информацию),  все же является повелением принять информацию. Вопрос
является повелением ответить  и  т.д.  И  Павел  либо  поддается  побуждению
(выполняет  указанное действие,  некритически воспринимает информацию,  дает
правильный ответ и т.д.),  либо находит средства отказа.  Разговор - это  по
большей  части  цепь  взаимных  возражений.  Можно  ответить  молчанием  или
неправдой.  Возражением является и задержка реакции,  обдумывание услышанных
слов.  Можно  задать  вопрос.  Психическое  поле возражений (контрсуггестии)
огромно,  кажется  они  не  могут   распространяться   только   на   строгие
формально-математические высказывания.

[ Прибавление.  Этот повелительный характер человеческой речи есть следствие
именно  того,  что  "пра-речь"  первоначально  состояла  лишь  из  приказов,
требований  и  повелений.  Это  обстоятельство  отчетливо прослеживается и в
современных  языках:  horchen  и  gehorchen  -  в  немецком  языке,   obedio
(ob-audio)  -  в латинском,  sma - в иврите,  akoro - в греческом обозначают
"слушать",  но в то  же  время  имеют  и  смежное  значение  "повиноваться",
"слушаться",  что  и  было  вначале  - в пра-языке - единственным и основным
значением.  И необходимо признать эту понятийную двусмысленность  необычайно
глубинной,   раз   она   смогла   сохраниться  в  языках,  невзирая  на  всю
калейдоскопичность процессов лингвистической дифференциации.] Таким образом,
отличительная черта человека - речь.  И свойства человеческой речи не только
чужды общению и реакциям животных,  но противоположны им.  Речь  и  язык  (в
широком  понимании)  определяют  в  конечном  счете  все свойства и процессы
человеческой  психики,  сама  она  осуществляется  только  при  наличии  тех
областей  и  зон коры головного мозга,  в том числе и лобных долей,  которые
имеются исключительно у Homo  sapiens,  в  отличие  даже  от  его  ближайших
ископаемых  предков.  Наконец,  в речевой функции вычленяется самая глубокая
основа - прямое влияние на  действия  адресата  (реципиента)  речи  в  форме
внушения, или суггестии.

[ Прибавление.   Глубочайшая   генетическая   связь   мышления   с   речевой
деятельностью выявляется и такими экспериментально  установленными  фактами,
как   соучастие   в   актах   мышления  дыхательной  активности  (компонента
артикулярного аппарата речи),  как  затрудненность  или  невозможность  акта
мышления  при зажатом (ущемленном) языке.  Таким образом,  мозг Homo sapiens
перестраивался вместе,  в единстве с генезисом второй сигнальной системы, за
это  он  расплатился  утратой  немалой  части  затылочной доли (в основном -
зрительной),  тем  самым  люди   лишились,   принадлежавшей   палеоантропам,
способности  хорошо  видеть и передвигаться в полутьме,  замечать мельчайшие
помехи и опоры  для  локомоции;  отсюда  же  происходит  у  людей  и  боязнь
темноты.] Итак,  ясно, что речь - ядро человеческой психики и что внушающая,
суггестивная работа слов (прескрипция) - ядро этого ядра.  Но  суггестия  не
может  быть  побуждением  к  чему-либо,  чего  прямо или косвенно требует от
организма первая сигнальная  система.  Суггестия  должна  отменить  стимулы,
исходящие   от  них  всех,  чтобы  расчистить  себе  дорогу.  Следовательно,
суггестия  есть  побуждение  к  реакции,   противоречащей,   противоположной
рефлекторному   поведению   отдельного   организма.  Ведь  нелепо  "внушать"
что-либо,  что организм и без того стремится выполнить по велению внешних  и
внутренних  раздражителей.  Незачем  внушать  то,  что  все равно и без того
произойдет!  Для понимания дальнейшего изложения предстоит  остановиться  на
некоторых  физиологических  явлениях нервной деятельности:  1) рефлексе,  2)
неадекватном рефлексе, 3) доминанте, 4) торможении и 5) ультрапарадоксальном
состоянии.

1) РЕФЛЕКС.  Все  акты  сознательной  и  бессознательной  жизни  по  способу
происхождения   суть   рефлексы.   Мозговые   механизмы  рефлекторных  актов
необычайно сложны;  т.наз. рефлекторные дуги, связывающие входные и выходные
реакции  организма  интегрированы  в  центральной  нервной системе.  Мозг не
только соединяет их,  но и разъединяет (торможение).  К тому же,  одни  дуги
могут превращаться в другие,  энергия многих одновременных раздражений может
направляться в тот или иной единственный канал  ответа.  Никакая  неимоверно
сложная  компьютерная  система,  сеть  не  идет  в  сравнение с этой сложной
работой  центральной  нервной  системы  высших  животных,  в  особенности  -
человека.

[ Прибавление.   Правда,   нынешнее  бурное  развитие  компьютерной  техники
позволило "подобраться"  к  чему-то  такому,  что  может  напоминать  работу
человеческого   мозга:   а   именно,  т.наз.  параллельный  процессор  (типа
Эдинбургского сверхкомпьютера),  выполняющий сразу множество заданий,  а  по
стилю  работы  подходящ  тут для сравнения компьютер Apple Macintosh,  с его
ориентированным на пользователя,  "догадливым" интерфейсом. Тем не менее, не
может быть и речи об "искусственном интеллекте", сравнимом с естественным.]

2) НЕАДЕКВАТНЫЕ   РЕФЛЕКСЫ.   В  момент  столкновения  двух  противоположных
импульсов (напр.,  агрессии и страха) в поведении животного возникают т.наз.
неадекватные   рефлексы.  Нервный  срыв  из-за  столкновения  возбуждения  и
торможения, из-за трудной или непосильной дифференцировки обязательно внешне
выражается  в тех или иных "нелепых" действиях животного.  Вместо нормальной
реакции вступает  какая-нибудь  несуразная,  сумасбродная.  Это  возможность
"сломать"   мозговой   механизм   без   малейшего   прикосновения   к  нему!
Экспериментатор  лишь  предъявляет  животному  безобидные  сигналы  (неяркие
вспышки лампочки, звуки метронома и т.п.), но располагает их в таком порядке
по их сигнальному значению,  что животное  неизбежно  "сойдет  с  ума",  дав
неоспоримые проявления этого в своем внешнем поведении. Это подлинная власть
над природными процессами!  Экспериментально доказано, что у каждого данного
действия  образуется  какая-либо  неадекватная  пара,  которая  находится  в
скрытом от наших  глаз  состоянии,  но  обязательно  проявится,  если  новое
"произвольное"   действие  поставить  в  свою  очередь  в  ситуацию  трудной
дифференцировки.  Словом,  возможно получать неадекватные  рефлексы  второй,
третьей и т.д.  степени.  Таким образом,  обнаруживается множество где-то на
дне   генетически   заложенных,   но   не   используемых   в   жизни   очень
специализированных  (часто  очень  причудливых)  двигательных комплексов.  В
принципе эта цепь ничем не ограничена.  Организм  в  состоянии  "изобретать"
новые и новые действия,  все более удаляющиеся от жизненных стереотипов, все
более причудливые.

3) ДОМИНАНТА.  На рецепторные поля организма, на его рецепторы внешней среды
(экстерорецепторы),  своей собственной внутренней среды (интерорецепторы) и,
наконец,  рецепторы  собственных движений (проприорецепторы) в данный момент
воздействует великое множество разных  раздражающих  агентов.  Но  в  то  же
время,  в  каждый  момент  наблюдается  в  общем  один какой-то ответ,  одна
поведенческая реакция или даже одно только движение,  а не такое же  великое
ответное  множество  условных  и  безусловных  рефлексов  по числу атакующих
раздражений.  Т.е.  рефлексы работают под лозунгом "все за одного,  один  за
всех".  В нашем теле не менее 107 степеней свободы, и это не считая движений
лица и движений внутри корпуса.  Таким  образом,  если  в  каждый  отдельный
момент имеется одна определенная степень свободы,  и энергия направляется на
выполнение одной очередной работы,  то значит,  все остальные в этот  момент
исключены,  устранены,  заторможены.  Следовательно,  большая  часть  дела -
торможение.

Из этого вытекает,  что торможение  должно  и  поглощать  подавляющую  часть
рабочей  энергии  организма.  Все поступающие раздражения,  которые могли бы
вызвать одновременно множество всяческих рефлексов,  не взрывают организм, а
содействуют эффекту одной рефлекторной дуги, в данный момент господствующей,
т.е.  доминантной,  экспроприирующей все прочие возможные.  Но доминанта  не
может  бесконечно суммировать в себе возбуждения от разнообразных приходящих
импульсов.  Существует пессимум - такая сила и частота раздражений,  которая
превращает  возбуждение  нерва  или  нервного  центра в торможение.  И тогда
возникает  функциональное  явление  парабиоза:   стойкого,   неколеблющегося
возбуждения,  когда ткань утрачивает проводимость, следовательно приобретает
признаки торможения.

4) ТОРМОЖЕНИЕ.  Всякому возбужденному центру, доминантному в данный момент в
сфере возбуждения,  сопряженно соответствует какой-то другой,  в этот момент
пребывающий  в  состоянии торможения.  Но эти два вида деятельности,  хотя и
соотносятся между собой  указанным  выше  образом,  биологически  отнюдь  не
сопричастны друг другу.  Например,  адекватный - пищевой, и неадекватный (но
соотносящийся с ним) - чесательный.  И если  появляется  какой-либо  пищевой
раздражитель, то они подвергаются возбуждению сразу оба, и начинается весьма
неравное  деление  возбуждения  между  ними:  на  адекватный  пищевой  центр
поступает  лишь  меньшая  часть  возбуждений (только "идущие к делу"),  а на
сопряженный неадекватный чесательный центр  устремляется  подавляющая  масса
всех  раздражений  нейтральных  для  первого центра.  Тем самым неадекватный
центр оказывается  мгновенно  перевозбужденным,  он  переходит  в  состояние
парабиоза,  иначе  говоря,  он  мгновенно оказывается глубоко заторможенным.
Мало того,  он тем самым становится очагом или фокусом торможения в коре, во
всей  центральной  нервной  системе,  в  центробежных  (эфферентных) нервных
путях.  Следовательно,  этот второй  фокус  делает  возможным  осуществление
организмом биологически необходимого действия, сам оставаясь бездейственным.
Иначе бы  доминанта  сама  задавила  и  угасила  это  необходимое  организму
действие.

Но установление  двух  иннерваций  как реципрокных (взаимных) предполагает и
требует разыскания для них "общего пути".  И такой "общий путь" -  это  весь
мозг, включая кору, вся центральная нервная система (ЦНС). Чтобы осуществить
какое-либо действие,  надо,  чтобы все остальные  мыслимые  действия  в  тот
момент  были  заторможены.  А  для  этого  надо,  чтобы  подвергся  срочному
возбуждению и перевозбуждению какой-либо второй центр,  истинно  доминантный
по   отношению  ко  всем  мыслимым  действиям,  кроме  одного.  Это  и  есть
функциональный антагонизм.  Мало того,  это и есть антагонизм возбуждения  и
торможения в его наиболее развитой форме, по крайней мере, у животных.

Вот это-то  и  есть  тот  самый  принцип,  который дает возможность получить
разгадку происхождения человеческой речи.

Эта схема двух фокусов, двух одновременных доминант (бидоминантность) хорошо
разъясняет  внутренний  принцип  системы торможения и возбуждения.  Механизм
возбуждения сам по себе остается одним и тем  же  на  очень  разных  уровнях
нервной  деятельности какоголибо высокоразвитого организма.  Это генетически
низший,  собственно  рефлекторный  субстрат.  Переменная   же,   усложняющая
величина - противостоящее ему торможение.  Тормозная доминанта как бы лепит,
формирует антагонистический полюс - комплекс,  или систему, возбуждения. Она
отнимает  у этого комплекса все,  что можно отнять,  и тем самым придает ему
биологическую четкость,  верность,  эффективность.  Торможение -  это  резец
скульптора,  активное  начало,  вырабатывающее поведение так,  как скульптор
извлекает из глыбы статую.

Торможение - это ни в коем случае не расслабление,  истощение  (как  считали
прежде),  а  наоборот,  это  -  активный  процесс,  неразрывно  связанный  с
возбуждением.  Понятие "торможение" все менее соответствует  первоначальному
смыслу слова.  Торможение есть рабочее состояние.  И высшие формы торможения
являются более  мощными  по  сравнению  с  возбуждением,  значительно  более
сложными, принадлежащими к более позднему эволюционному уровню.

Реактивность -  свойство  всего  живого.  А  эволюция  живой  природы  - это
выработка все более совершенных средств не реагировать,  т.е.  тормозить эту
самую   реактивность.   Совершенствование  живого  -  это  совершенствование
торможения реакций.

"Ум" животного - это возможность и его  способность  не  реагировать  в  999
случаях  из 1000 возникновений возбуждения.  Животное все успешнее оберегает
себя от реакции.  Все это не имеет никакого  отношения  к  экономии  энергии
реактивности:  напротив, расход энергии на торможение растет в ходе эволюции
в гигантских пропорциях. В этой восходящей кривой переход к человеку есть не
что иное,  как дальнейший и качественно новый взлет торможения. Но чтобы это
произошло,  должно было иметь место переключение прежней системы  торможения
реактивности, присущей животным, на систему высшего порядка.

Так что  ж  удивительного в том,  что энергетически именно торможение "стоит
дороже"?  В этом и состоят затраты Природы на прогресс, на совершенствование
реакций  организма.  Этот ряд можно экстраполировать и дальше - на человека.
Общеизвестно,  что на килограмм живого веса у различных животных расходуется
за  всю жизнь гораздо меньше килограмм-калорий,  чем у человека.  У собаки -
примерно 164 тысяч килограмм-калорий,  лошади - 163 тыс., коровы - 141 тыс.,
у человека же - 726 тыс.,  т.е.  в 4,5 раз больше, чем у высших позвоночных.
При этом на возобновление  своей  массы  лошадь  и  корова  расходуют  33  %
энергии,  собака - 35 %  ,  человек же - всего лишь 5 % . Следовательно, все
остальные   688   500   килограмм-   калорий   на   килограмм   веса   тела,
перерабатываются  человеком  за  его  взрослую  жизнь главным образом на его
реакции в среде.  Расход на торможение превосходит расход на возбуждение,  и
круто возрастает с каждой эволюционно более высокой формой торможения.

5) УЛЬТРАПАРАДОКСАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ. Тормозная доминанта скрыта от наблюдателя
и потому была бы обречена оставаться умозрительной гипотезой,  если  бы,  на
счастье, не существовало удивительного феномена высшей нервной деятельности:
ультрапарадоксального состояния.  Оно-то и дает возможность узнать,  - какая
именно  подавленная  перевозбуждением  деятельность  в  каждый данный момент
поведения животного играла невидимую, "закулисную" роль тормозной доминанты.
Ультрапарадоксальное состояние переворачивает все наоборот: изменяет функцию
возбуждения и торможения в ЦНС на обратные. Это и есть неадекватный рефлекс.

При переходе   возбуждения    в    торможение    наблюдаются    определенные
парабиотические стадии.  1) Уравнительная стадия, когда импульсы разной силы
вызывают реакцию одинаковой силы.  2)  Затем  парадоксальная  стадия,  когда
импульсы   разной   силы  вызывают  реакцию,  противоположную  по  силе.  3)
Тормозящая стадия,  когда импульсы вызывают в нерве стойкое  неколебательное
возбуждение,   не   проводящее   их   до   рабочего   органа.   4)  Наконец,
ультрапарадоксальная  стадия,  когда  положительный  раздражитель   вызывает
торможение,   а   отрицательный,   т.е.   тормозной,  раздражитель  вызывает
положительную реакцию - возбуждение.  Ультрапарадоксальная  фаза  специфична
только для ЦНС, и - только для коры.

Итак, неадекватные  рефлексы  -  огромный  мир  особого рода рефлексов:  это
многообразные реакции,  обычно заторможенные в роли тормозных  доминант,  но
активизирующиеся    и    выступающие    в    видимой    форме   в   условиях
ультрапарадоксальной  "перестановки  знаков",  инверсии,  т.е.   превраще