кими своими дополнительными "отсутствиями",  как физиологическими, так и
умственными,  и даже можно сказать, продвигаясь наперекор им. Именно поэтому
в  неконтролируемых  обществом  властных  структурах  так много всякого рода
чудовищно ущербных личностей, наводящих ужас на подчиненных своей уникальной
наглостью и немыслимой подлостью.

Но все  же самое главное для суггесторов - это яркий успех,  слава,  неважно
даже на каком поприще и  какого  качества,  вплоть  до  геростратовой.  Хотя
власть   для  них  приоритетна,  однако  власть  без  славы,  тайная  власть
"кардинала инкогнито" чаще всего их не  устраивает.  В  этом  обстоятельстве
заключается  их  главное  расхождение  в  "вопросе власти" с суперанималами,
которым зачастую присущ аскетизм фанатического  толка.  И  если  суггесторам
предоставляется  возможность  добиться  быстрого  успеха  на  альтернативном
поприще, то они изменяют своим прежним устремлениям без малейшего сожаления.

Самым крупномасштабным и достаточно свежим примером может послужить массовый
-  на  манер  многотысячных  юбилейных  спортивных  забегов - переход в ряды
активнейших  борцов  за   перестройку   прежних   сверхлояльных   служителей
советского истеблишмента и рьяных гонителей инакомыслящих в бывшем СССР.  Не
менее примечательна и мгновенная перековка бывших партаппаратчиков: выход их
из оборотневой роли коммунистовбессребреников и включение в уже неподдельную
"клондайковскую" золотую лихорадку расхищения богатств страны и перекачки их
на  Запад  по многоканальному трубопроводу "Уренгой - далее везде",  который
проходит через кабинеты директоров фирм,  министров,  президентов - в  обход
"наших  славных  тружеников",  именем  которых  еще  вчера  клялись  все эти
номенклатурные оборотни.

Суггесторы и суперанималы зачастую -  отличные  ораторы  "трибунного"  типа.
Дело  здесь  в  том,  что  речь  для суперанималов и большинства суггесторов
является пределом функционирования их мозга.  Многие из  них  думают  только
тогда,  когда  говорят  -  сами  с  собой или же при стечении толп.  Для них
утверждение бихевиористов о том,  что "мышление - это внутренняя речь", т.е.
беззвучное механическое проговаривание слов,  и ничего больше, справедливо в
своей  предельной,  очевидной  форме,  так  что  и  лабиринтных   крыс   для
доказательных   экспериментов  не  требуется.  Слова  для  них  значительны,
"огромны",  и они ощущают их физически,  с хищной  точностью,  нередко  -  с
совершенно бессмысленной атрибутикой цветовой и вкусовой гаммы.  Поэтому они
и не  могут  подняться  "выше"  слов:  при  незначительной  содержательности
высказываемой  мысли,  а  часто  -  и вовсе при полной ее "пустопорожности",
главные усилия они вкладывают в  вербальное  оформление  своего  перла  и  в
обязательную    эмоциональность    изложения,    вплоть    до   жестикуляции
физкультурного или "амсленгового" типа (armslang - язык жестов, используемый
глухонемыми людьми).

Но эта  смысловая  "сниженность"  ничуть  не мешает им становиться (вот она,
"польза"  наглости  и  беспардонности  !)  яркими  политическими   ораторами
("пламенными         трибунами"),        религиозными        проповедниками,
поэтами-декламаторами,  специфическими лекторамишарлатанами и  всякого  рода
"экстра-тэрапэвтами" (Кашпировские,  Чумаки, Хизигеры, Геллеры...) - у нас в
стране уже 400 тысяч одних  только  официально  зарегистрированных  магов  и
колдунов.

В отличие   от   суперанималов,   лучше   справляющихся  с  непосредственной
агитацией,  с  использованием  личного  заразительного  примера,   например,
организацией   мятежной  или  стяжательной  толпы  (типа  грабителей  винных
складов), суггесторы способны воздействовать и на аудиторию, успех в которой
определяется  голосованием  или  убеждением (с использованием,  как правило,
лживой   аргументации).   Но   если    эмоциональность,    "зажигательность"
распатланных декламаторов похабщины и синих от водки агитаторов понятна,  то
внешне сдержанный, бесстрастный треп иных политиков содержит эмоциональность
уже в неявном виде,  она как бы возводится ими в некую степень,  и тем самым
помещается на более высокий уровень, подразумевается ее включение в контекст
важности излагаемой проблемы, - тоже как правило лживой. В отдельных случаях
эмоциональность    все    же    может    прорываться    у     невыдержанных,
"самовозбуждающихся"  вождей и ораторов.  Таковы "великие ораторы" - Мирабо,
Марат, Гитлер, Гесс, Муссолини, Ленин, Кастро, Жириновский...

К счастью для людей,  суперанималы и суггесторы,  точно так же, как и всякие
хищные  в  системе  трофических  цепей  Природы  (в  системе  иерархического
поедания живых  организмов),  и  в  человеческих  популяциях  составляют  по
необходимости   "подавляющее  меньшинство".  В  противном  случае,  была  бы
невозможна   и   недостижима   жизнеспособная    социальность    из-за    ее
нестабильности:  любой  конфликт в общественном месте перерастал бы тогда во
всеобщую поножовщину;  подобное можно наблюдать в притонах и злачных местах.
Но  если  в  Природе  соотношение растительной,  травоядной и хищной ступней
биомасс соответствуют разнопорядковости (100:10:1),  то  у  людей,  судя  по
всему,   хищных   особей   несколько   больше.   Ориентировочно,   в  т.наз.
"цивилизованных" странах,  их  сейчас  насчитывается  около  15%  -  "каждый
седьмой  может  стать истинно жестоким".  В общем же случае,  число их может
быть различно для разных сообществ, и в весьма широком диапазоне.

Совершенно очевидно,  что не может быть никаких разговоров об  "исправлении"
ступивших     на     преступный    путь    суггесторов    и    суперанималов
(палеоантропов-неотроглодитов).  Ибо это - как породистой охотничьей  собаке
дать  свежей  крови  загнанной  дичи  при натаскивании.  Отсюда естественным
образом вытекает вывод о неискоренимости преступности  в  хищной  социальной
среде.  Поэтому  тщетны  и попросту наивны все попытки "перевоспитания" всех
этих "человекодавов". Скорее, наоборот, тюрьмы делают их еще более жестокими
и  учат  большей  предусмотрительности  при совершении ими новых,  очередных
преступлений.

Воздействие же подобных наказаний на нехищных людей, причинение им - пусть и
"заслуженных" - страданий,  в первую очередь и главным образом проявляется в
нравственной деформации личности:  происходит деморализация.  Пенитенциарные
заведения не только не могут прибавить гуманности,  но, наоборот, отнимают и
все то,  что было.  Случаи "духовного противостояния" достаточно редки,  и в
общем   русле   -   аномальны,  чаще  и  "естественнее"  происходит  "хищная
переориентация", нравственное падение: "с волками жить - по-волчьи выть".

Становится совершенно понятной бесполезность жестоких наказаний,  и даже  их
неуместность,   в   тех   случаях,   когда   действительно   ставится   цель
перевоспитания (точнее бы - спасения!) личности. В этом свете представляется
неимоверно  жестокой  практика  совместного  содержания  и  "перевоспитания"
рецидивистов  и  остальных  преступников.  По  логике  вещей,  следовало  бы
периодически  выбирать  паханов  и  "черных"  из  общей  массы  осужденных и
формировать из них группы совместного  содержания  по  олимпийской  системе:
"четвертьфинальные", "полуфинальные" и т.д. - с полнейшим невмешательством в
их "образцовый ударный быт", за исключением объявлений "перемирий для уборки
трупов".  Этот  метод  позволил  бы сдержать хищную переориентацию диффузных
людей в местах  заключения.  А  распространение  подобной  же  неразборчивой
практики   содержания   правонарушителей   и   на  детские  "исправительные"
учреждения - это уже проявление неприкрытого зверства  со  стороны  властей,
создающих  таким образом в обществе хищную среду уже "повышенного качества",
"сеющих ветер" для потомков.

[ Прибавление. Надо отметить, что подобные прецеденты борьбы с преступностью
уже  создавались,  и неоднократно.  Скорее всего,  в будущем,  когда простым
людям станет наконецто ясно,  кто есть кто,  и откуда  исходит  все  зло,  -
наверняка  не удастся избежать таких явлений,  как "видовые чистки".  Именно
таким  образом  в  СССР  в  1960-х  годах  было   совершенно   покончено   с
организованной  преступностью.  Всех "воров в законе" помещали в общие зоны,
переводили на хлеб и воду,  заставляли работать,  стравливали их между собой
напрямую.  Незаконно, но эффективно. И в огромной стране на долгие годы (лет
этак  на  15  -  почти  поколение!)  не  стало  организованной  преступности
гангстерского  типа.  Такие  и  им  подобные  меры,  несмотря  на  всю  свою
"квазизаконность", всегда вызывают восторженное одобрение со стороны простых
людей.  По-видимому,  этот  внеюридический  элемент  все  же  необходим - по
принципу "клин клином".  Правоохранительным органам прекрасно  известны  все
главари  преступного  мира,  а  "вяжут"  их лишь за "неуплату налогов" да за
неправильную припарковку автомобилей - иначе в рамках законов невозможно.

А вот что рассказывают о маршале Жукове,  вспоминая его еще один подвиг: как
он в послевоенной Одессе в одну ночь покончил с бандитизмом.  По его приказу
в шикарную гражданскую одежду с трофейных складов нарядились несколько сотен
офицеров  и отправились вечером гулять по городу.  Грабители,  нападавшие на
них, расстреливались не месте. Утром "вся Одеса" вздохнула свободно...

Вздохнет ли когда-нибудь свободно все  человечество?  Ибо  подобные  меры  -
всего лишь капля в море,  и для избавления простых людей так же необходимы и
иные крупномасштабные  облавы,  в  первую  очередь  -  на  политиков...]  На
сокращении   численности   хищных   видов   (помимо  начавшегося  "дружного"
взаимоистребления) сказалось также и  своеобразие  сексуальных  отправлений,
которые  почти  всегда  оказываются  у  них  несовместимыми с нормативными и
созданием семьи любой конфигурации - в диапазоне от полигинии до полиандрии.
Чудовищная патология,  если говорить точно,  дочеловеческих еще отношений, а
именно:  противоестественная  направленность   агрессивности   (как   хорошо
известно, напрямую связанной с эротическим влечением), как и ее смертоносная
гипертрофия,  -  все   это   не   могло   не   затронуть   самые   глубинные
психофизиологические   структуры.   В   результате  этого,  извращенность  и
сексуальный аномализм  стали  у  хищных  видов  в  значительной  степени  их
"нормой".

К тому  же,  многие суггесторы в силу своих недюжинных способностей занимать
лучшие места в жизни (в смысле благополучия и  присвоения  всеми  неправдами
материальных  благ),  находясь среди "ликующих",  имеют,  понятно,  и больше
возможностей для удовлетворения своих самых изощренных желаний  и  прихотей.
Это  делает для них диапазон нормативных гетеросексуальных отношений слишком
узким,  и достаточно быстро - из-за его доступности -  перебрав  его,  такие
пресытившиеся  суггесторы  соскальзывают  в  "голубое"  болото множественных
перверсий,  которые  традиционно  именуются  развратом:  юно-  и  педофилия,
групповой  секс,  и  иные  извращенные  формы,  мало  связанные  с  функцией
деторождения.

Но даже  заводя  семью,  а  то  -и  несколько,  суггесторы,  будучи   крайне
эгоцентричными,   относятся   к   потомству,   мягко  говоря,  без  должного
энтузиазма,  подобные настроения передаются детям, и все это как бы обрекает
продолжение рода - "порождает вырождение", плодя лишь разврат в обществе.

Суггесторы часто,  для лучшего социального приспособления, все же ухитряются
подавлять в себе гомосексуальную составляющую своего либидо. Суперанималы же
в  своей  "норме"  всегда откровенно бисексуальны,  и почти никогда этого не
скрывают.  И они вообще наименее плодовиты,  но в основном не из-за присущей
им бисексуальности, а потому, что в силу своей предельной тяги к насилию они
являются еще и несокрушимым оплотом таких  махровых  сексуальных  отклонений
(уже не аномалий,  а скорее "монстралий"),  как садизм,  некрофилия,  так же
мало связанных с "задачами продолжения рода",  как убийство - с воспитанием.
Конечно  же,  здесь  никак  не имеются в виду гомосексуалы совершенно иного,
чисто физиологического типа, которых независимо (?) друг от друга описали О.
Вейнингер   и   В.В.   Розанов,  посчитавшие  (так  же  одинаково  ошибочно)
гомосексуализм  естественным  явлением.  Это  такие  сексуальные  уродцы,  у
которых   в  результате  прискорбной  неразборчивости  Природы  смешаны  или
перепутаны  феминные  и  маскулинные  признаки.  Сюда  же  следует   отнести
гермафродитизм и трансвестизм.

Суггесторы-биофилы наиболее    приближаются   к   приматам,   т.е.   в   них
действительно много "обезьяньего". Это есть следствие того, что они пошли по
пути  имитации  поведения как нелюдей-палеоантропов,  так - в дальнейшем - и
людей.  Подобная двойная маскировочная адаптация потребовала от них очень  и
очень многого: заимствования, точнее, генетического закрепления определенных
приматогенных качеств и их  дальнейшего  развития  -  "причеловечивания".  И
произошло  отступление этого вида вспять - на приматный (понгидный) уровень,
в том смысле,  в котором традиционно понимается обезьянье  поведение  именно
негативного характера.

Иными словами,  при этом ими были заимствованы (т.е.  выделены и закреплены)
вовсе не такие качества,  как  добродушие  или  наивность.  Нет,  совершенно
наоборот, все это настоящее богатство было как раз отброшено, за исключением
своих оболочек,  взятых коекем для  издевательской  маскировки:  это  хорошо
известные   разновидности   "улыбчивых"   или   "работающих   под   дурачка"
мерзавцев-садистов.  А  "благоприобрелись"  суггесторами   чисто   обезьяньи
"сокровища":   кривлянье,  передразнивание,  гримасничание  (пусть  все  это
зачастую и в салонных или сценических своих "высокохудожественных" формах  и
воплощениях)  и  прочие  такого же рода регалии,  вплоть до неконтролируемой
похоти.  Для них наиболее подходяще толстовское  определение  -  "пьяные  от
жизни".

Но самая  тяжкая  потеря  суггесторов  -  это  обязательное отсутствие у них
чувства меры,  являющегося основным техническим,  материальным и поддающимся
коррекции компонентом художественного творчества,  а также - важным моментом
иных творческих поисков.  Чувство меры - дар адекватного  самоограничения  -
делает  реальным  (и  в этом его величие!) существование для людей островков
душевного благополучия с желанием выхода на другой,  более  высокий  уровень
восприятия  Мира.  Пока  что людям известны и в той или иной степени освоены
ими три таких уровня.

Это, во-первых, эстетический уровень, в принципе, являющийся необязательным,
как  бы "факультативным".  Затем - уровень этический,  к сожалению,  имеющий
свои  множественные  "ложные  солнца".  И,  наконец,  религиозный   уровень,
сравнимый по своей структуре с неким конусом, в основании которого находятся
верования и конфессии, а в вершине - наддогматическое признание Бытия Бога и
Высших Сил Мира.  Соскальзывание с этого уровня являет собой опустошенность,
а падение - остервенелость сатанизма.  Похожее,  но только более образное  и
красивое описание религиозного уровня существует у Д.  Андреева:  обращенный
животворным стеблем вверх цветок - Роза Мира.

Суггесторы же  -  как  благополучные  "ликующие"  биофилы,  так  и  опальные
неудачники  (очень  быстро  "переключающиеся"  на  получение  удовольствия в
холении своей "грыжи" озлобленности и злопыхательства),  не могут внутренне,
духовно  подняться выше эстетического уровня,  хотя и паскудят в то же время
своим присутствием  все  остальные,  опошляя  и  профанируя  их:  вульгарный
материализм,  воинствующий атеизм, а равно и все виды шарлатанства - это все
их работа!  В итоге,  дурная бесконечность якобы  разнообразных  ощущений  и
всепоглощающая  погоня  за ними и составляет весь смысл их - во всех смыслах
праздного - существования.  Их девиз при  этом  -  "все  новое  есть  хорошо
забытое старое".  Они,  как никто другой, реализуют в жизни бернштейнианский
принцип  "цель  -  ничто,  движение  -  все!",  полностью   совпадающий   со
"стратегией   безумной  цели"  при  паранойе.  Все  это  не  что  иное,  как
демонстрация бесконечного и  беспросветного  шастанья  на  одном  и  том  же
уровне,  находящемся непосредственно над анимальным,  этологическим,  и даже
пересекающемся с ним,  на уровне чисто эмоционального  восприятия  Мира,  на
манер  беготни  белки  в  сверкающем  позолотой  колесе!  Поэтому суггесторы
никогда  не  "успокаиваются  на  достигнутом",  даже  в  том  случае,   если
добиваются   побед   своих   революций.  Как,  например,  революции  той  же
сексуальной.  Мотивируя ее необходимость и обосновывая свои  "революционные"
требования  к  "отсталому"  обществу  архаичностью  прежних  взаимоотношений
полов,  постреволюционная ситуация в сексуальной сфере точно так же их  мало
устраивает,  т.к.  теперь они будут страдать импотенцией в результате именно
вседоступности,  в отличие от их дореволюционной эрекционной обездоленности,
вызванной, наоборот, сексуальными препонами.

Точно так же они до хрипоты орут,  требуя благ, повышения жизненного уровня,
обретя же все это,  они будут ходить в рваном (к тому же еще и не  по  росту
подобранном) рубище,  жить в непролазной грязи,  с пылью в палец толщиной на
коллекционном хрустале,  с паутиной на дорогих картинах.  Это все то,  что в
обиходе  именуется  "беситься  с  жиру".  В  более  научной форме отмеченное
"зажирание" суггесторов описывается с привлечением  введенного  К.  Лоренцем
[23]  понятия  "доместикации",  т.е.  одомашнивания,  точнее здесь было бы -
"охлевливания".  Подвержен этому явлению до некоторой  степени  и  диффузный
вид,  правда,  реже  ("не  до  жиру...")  и в менее изощренных формах:  так,
например, место диковинного гурманства занимает примитивное обжорство.

Все же такое энергичное "хлопотание" суггесторов вокруг  эпицентров  благ  и
удовольствий жизни, хотя и оказывается где-то в конечном итоге "бесцельным",
тем не менее имеет для них и еще один свой важный  позитив.  При  социальных
отступлениях  -  резких  снижениях  жизненного уровня в результате стихийных
бедствий,  войн  и  революций  (которые,  к  сожалению,  бывают  не   только
сексуальными  или  научными),  наиболее  приспособленными  к  столь внезапно
изменившимся условиям оказываются именно  суггесторы.  Министры,  нимало  не
сожалея  о  потерянном  портфеле,  организовывают тараканьи бега на базарной
площади.  Бизнесмены - потеряв все свои капиталы - делают прибыльный  гешефт
на перепродаже колбасы из конской падали. (Т.е. действительно: "особенностью
мерзавцев 'как класса' является их  необычайно  быстрая  адаптация  к  любой
ситуации"   [31].)   Другие   же   виды,   в  особенности  диффузный,  менее
приспосабливаемы к обрушивающимся на их головы страшным невзгодам, и поэтому
все  трагические  последствия  - в основном их удел:  "пришла беда - отворяй
ворота!".

[ Прибавление.  Печальная гибель плодов социальных революций,  точно так же,
как и послевоенные безобразия во всех сферах общественной жизни до наведения
должного порядка, происходят именно из-за резкого нарушения видового баланса
претерпевших  катаклизм  обществ  в  пользу  суггесторов - в силу их большей
выживаемости.  Войны (и  особенно  -  гражданские)  наиболее  "выгодны"  для
суггесторов, ибо при этом возрастает их процентная численность в популяциях,
впавших в невзгоды лихолетий.  В то же самое время численность суперанималов
в   такие  периоды  "грозных  годин"  резко  -  как  минимум,  наполовину  -
сокращается,  т.к.  они  всегда  грызутся  между  собой   всем   поголовьем,
самозабвенно  и непременно до чьей-либо окончательной победы,  - из-за своей
непреодолимой тяги к "великому делу борьбы".  И вот,  суггесторы, оказавшись
на  руководящих  постах,  да  к  тому  же  еще  и  без "должного" контроля и
присмотра со стороны - погибших - суперанималов (смена из "резерва" пр