осточный берега.  Или, может быть, оставить это тайной шкипера
Ларсена? - спросил гидролог.
     Решили разделиться на две группы.  Большинство во главе с  Эльгаром и
Лейте  должно было  возвратиться назад  тем  же  путем -  через норвежский
лагерь; до лагеря они будут нести Ландруппа на руках, а оттуда повезут его
на нартах.  Вторая группа состояла из Запары, Вершомета, Степы и Бентсена.
Они должны были идти на северо-восток,  с тем чтобы замкнуть круг,  обойдя
остров. Бентсен охотно присоединился к Запаре, чтобы поближе познакомиться
с советскими моряками, не прибегая к двойному переводу Эльгара и Лейте.
     Попрощавшись,   обе  партии  двинулись  в  путь,  каждая  -  в  своем
направлении.
     Четверо  исследователей пошли  вдоль  берега  моря.  Запару  удивляло
большое количество полыней.
     Юнга вспомнил, что они с Лейте уже обращали внимание на это явление.
     - Неужели и  вам не  приходилось ходить дальше по берегу?  -  спросил
Запара Бентсена.
     - Нет,  -  ответил штурман, - в лагере "Исбђрна" я фактически был под
домашним арестом.  Ходить повсюду Ларсен разрешал только своей правой руке
- Ландруппу.  Даже  Эльгар,  наш  лучший  стрелок и  охотник,  имел  право
охотиться только в южной части острова.  Я думаю, что запрещение ходить на
север острова было  вызвано открытиями Ландруппа.  Мы  долго не  знали про
золото,  а  когда узнали,  нам  его не  показывали.  Я  впервые увидел эту
"золотую руду"  сегодня,  хотя  кое-кто  из  моих  товарищей видел ее  еще
накануне нападения на ваш пароход.  Я  знал о другом,  настоящем открытии.
Карсен и Ландрупп нашли здесь нефть. Они даже привозили ее несколько раз в
бочке на нартах. Когда пропал Эльгар и мы ходили его разыскивать, мы брали
с  собой нефть и зажигали огонь.  Мы зажигали эти огни и в ту ночь,  когда
впервые узнали, что близ острова стоит пароход.
     - А мы удивлялись, - сказал Запара, - откуда такие яркие огни.
     Берег круто  повернул  на  запад.  В море выбегал остроносый горбатый
мыс.  Чтобы не терять времени,  решили идти напрямик,  через холм.  Он был
невысокий - метров шестидесяти,  но довольно крутой. Пришлось снять лыжи и
нести их на руках.  Наверху моряки почувствовали  что-то  вроде  дуновения
теплого  ветра.  Под  ними  лежала  небольшая  бухта,  окруженная  крутыми
холмами,  покрытыми облезлым снеговым настилом.  В бухте не было видно  ни
льдинки.   Исследователи   удивленно  осматривались.  Посреди  бухты  вода
волновалась и пенилась, словно газированная. На воде возле берега блестели
под солнцем синие разводья. Покрытое льдом море далеко отступало от бухты.
     Моряки молча  наблюдали удивительное явление.  Время  от  времени над
пенящейся водой  взлетали камни  и  куски грязи.  Какая-то  подводная сила
бурлила в центре бухты.
     Первым нарушил молчание Запара.
     - Гейзер.  Подводный гейзер,  - сказал он. - Вторая Исландия. А может
быть... настоящий подводный вулкан.
     - Гейзер, который извергает нефть, - заметил Бентсен.
     Они спустились вниз. Вершомет обмакнул в воду руку.
     - Теплая. Если бы не мороз, можно было бы искупаться.
     Вода и  в самом деле была очень теплая,  и Запара отчаянно ругал себя
за то, что не захватил с собою термометр.
     - Ну, пошли дальше, - позвал товарищей Вершомет.
     Никаких приборов для того,  чтобы произвести наблюдение,  у Запары не
было.  Все  же  он  решил  набрать  в  бухте  воды,  чтобы  потом  сделать
лабораторное  исследование.   Но   во  что  ее  набрать?   Взор  гидролога
остановился на термосе. Недолго думая он набрал воды в термос. После этого
он  начал  следить  по  часам  за  подводным вулканом,  отмечая усиления и
ослабления его деятельности.
     Бентсен,  ориентируясь по  компасу,  начертил в  своем  блокноте план
бухты.
     Обойдя  бухту  и  поднявшись  на  крутую  береговую  террасу,  моряки
услышали,  что шум вдруг утих.  Оглянувшись, они увидели, что вода в бухте
успокоилась.  Еле  заметно колебались только  расплывшиеся на  поверхности
широкие синие пятна.
     - Гейзер. Бесспорно, - подтвердил свою первоначальную догадку Запара.
     Пройдя бухту,  они вскоре увидели в  нескольких сотнях метров от моря
небольшое нефтяное озеро.  На  ближайшем к  нему  холме  время от  времени
начинали  бить  небольшие источники.  Они  выбрасывали нефть,  стекавшую в
озеро тоненькими струйками.
     - Этим  источникам,   -   сказал  Запара,   -   я   дал  бы  название
микрогейзеров. Они еще более убеждают меня в активности подземных сил и до
некоторой степени напоминают Исландию. Разница только в том, что, хотя там
гейзеры значительно сильнее,  они  извергают грязь,  а  здесь  -  один  из
ценнейших для промышленности и транспорта продуктов.
     - Вы считаете,  что у этого острова могут быть перспективы? - спросил
Бентсен.
     - Бесспорно!  Нефть -  это  кровь современной индустрии.  Здесь может
быть  топливная  база  для  пароходов,  плавающих  по  Великому  Северному
морскому пути.
     Они  задержались возле  нефтяных источников.  Солнце  уже  стояло над
горизонтом, когда они двинулись дальше.
     - Придется ночевать на снегу, - сказал охотник.
     - А если будем идти быстро, успеем? - спросил Степа.
     - Нет, поздно. Нужно искать место для ночлега. Пойдемте.
     Поворачивая к  югу,  берег  обрывался в  море  высокими скалами.  Они
блестели тысячами вкрапленных в них золотых блесток. Это были пириты.
     - Тоже полезная вещь, - сказал Запара Бентсену.
     Вершомет   предложил   устраиваться   здесь   на   ночлег.   Товарищи
согласились.  В одном месте скалы сомкнулись таким образом, что образовали
что-то  вроде  грота.  Здесь  же  из-под  снега  выглядывал неизвестно как
попавший сюда плавник.
     Моряки разгребли снег  и  увидели пепел  и  уголь  -  следы человека.
Очевидно, плавник был принесен сюда людьми.
     У Вершомета и Бентсена были меховые спальные мешки.  В них устроились
на ночлег по двое.  Учитывая,  что ночью мог прийти белый медведь,  решили
поочередно стоять на часах. Первым караулил Запара.


                               Г л а в а  Х

     Запару сменил Степа.
     Мальчику было холодно и хотелось спать.  Зевая, он посидел на камнях,
а потом,  чтобы не заснуть,  встал и пошел мимо скал, между которыми спали
товарищи.   Осмотрел  щели  между  скалами,  понаблюдал  звезды  на  небе.
Несколько лет  назад  Степа мечтал стать астрономом.  У  него  была  карта
звездного неба и  театральный бинокль.  По  ночам он  изучал по этой карте
звезды.
     Теперь юнга быстро нашел знакомые созвездия Большой и Малой Медведиц,
Плеяды,  Андромеду,  Пегаса,  Волосы Вероники.  Нашел Венеру,  красноватый
Марс,  Юпитер и Сатурн, которые заметно отличаются от мерцающих вокруг них
звезд. Он знал на память цифры расстояния между Землей и Солнцем, Землей и
Луной,  планетами и отдельными звездами.  Его захватывало и пугало то, что
Солнце почти в  полтора миллиона раз  больше земного шара;  что  ближайшая
звезда  Альфа  Центавра,   которую  он  никогда  не  видел,  находится  на
расстоянии около четырех световых лет от Земли.  А световой год -  как это
много!  За секунду луч света пробегает триста тысяч километров. Сколько же
километров пробегает он за три с половиною года?
     Но  простое созерцание звезд  не  удовлетворяло Степу.  Он  мечтал  о
межпланетном,  а  может  быть,  и  межзвездном путешествии.  Степу  тянуло
странствовать  по  земному  шару.   Окончив  семилетку,  он  с  товарищами
отправился в  экскурсию в Москву и Ленинград,  а вернувшись в Архангельск,
устроился учеником в порт. Вскоре комсомольская ячейка выделила нескольких
комсомольцев для  посылки их  юнгами  на  пароход.  Степа  упросил,  чтобы
послали и его,  и попал на "Лахтак".  Здесь он сначала проходил практику у
кока  на  камбузе,  где  чистил  и  мыл  кастрюли.  Потом  его  перевели в
дневальные.  Он убирал кубрики матросов и  кочегаров и носил им в столовую
завтраки, обеды и ужины.
     Степа засмотрелся на Полярную звезду.  Удастся ли,  думал он, увидеть
когда-нибудь эту  звезду в  зените,  над  самой головой?  Для  этого нужно
попасть на Северный полюс: Полярная звезда стоит почти над полюсом.
     Почувствовав  холод,   Степа  двинулся  дальше,   вдоль  скал.  Мечты
перенесли его на юг.  Он мечтал побывать на экваторе и  в Южном полушарии.
Ему хотелось взглянуть на  созвездие Южного Креста,  о  котором он столько
читал.  Он хотел бы увидеть Канопус -  самую яркую звезду Юга.  "А если бы
найти созвездие в виде пятиконечной звезды!" -  подумал Степа и снова стал
смотреть на небо.
     Внезапно  сзади,   в  камнях,  послышался  шорох.  Юнга  вздрогнул  и
обернулся.  В темноте между скалами он ничего не увидел,  но хорошо слышал
чьи-то шаги.  Сжав ружье,  он стал прислушиваться.  "Зверь,  медведь?"  Но
шорох напоминал шаги человека.
     "Кто же это ходит здесь ночью?"  Степа хотел крикнуть,  но удержался.
Нужно выяснить, кто это: человек или зверь. Если зверь, он будет стрелять.
Если это человек, то нужно его окликнуть.
     Шаги стали ближе, и теперь Степа определил, что это человек. Кто этот
неизвестный?  Может быть,  кто-нибудь из группы Эльгара?  А может  быть...
Ведь это же может быть шкипер Ларсен.  Вот он уже совсем близко. В темноте
показалась высокая человеческая фигура.
     - Кто там? - кричит юнга.
     Фигура останавливается, и в ответ - короткая вспышка выстрела. Что-то
ударило в грудь,  в ушах гром,  мальчик упал на снег.  Он не увидел второй
вспышки,  не услышал второго выстрела и не почувствовал, как еще одна пуля
обожгла его плечо: Ларсен еще раз выстрелил в лежачего.
     Ларсен остановился на секунду,  прислушался и  сделал шаг к мальчику.
За камнями послышались шаги. Шкипер повернулся и бросился бежать.
     Бентсен проснулся после первого же  выстрела.  Он выскочил из мешка в
то  же  мгновение,  когда  раздался  второй  выстрел.  Разбудил  Запару  и
Вершомета.
     - Медведь? - спросил охотник, хватая лежавшее рядом ружье.
     Норвежский штурман не понял Вершомета,  но и он был уверен, что Степа
стрелял в зверя.
     Все трое с криком выскочили из скалистого грота.
     Охотник окликнул юнгу,  но  тот не отозвался.  В  десяти шагах от них
что-то  чернело на снегу.  Моряки поняли,  что это юнга.  Медведя нигде не
было видно.  Он,  наверное,  убежал,  почуяв их, а перед тем успел ударить
мальчика.
     Все  трое  наклонились над  мальчиком.  Охотник провел рукой  по  его
куртке и обнаружил кровь.
     - Ранен! - крикнул он. - Не дышит! - В голосе его звучал страх.
     Бентсен вытащил смоченный нефтью платочек и зажег его, как факел. При
свете этого факела гидролог начал осматривать юнгу.  Он  увидел,  что пуля
навылет пробила ему грудь. Потом он послушал пульс.
     - Он еще жив! - сказал гидролог.
     Слезы, скатываясь по его щекам, замерзали маленькими ледышками.
     Бентсен передал факел Вершомету и  взял  ружье,  которое лежало около
мальчика. Он открыл замок, заглянул туда и разрядил ружье.
     - Пять, - сказал Вершомет, пересчитав патроны. - Он не стрелял.
     Моряки переглянулись.
     - Шкипер Ларсен,  -  твердо сказал Бентсен.  -  Он может перестрелять
всех нас. Будем осторожны.
     Запара перевел Вершомету слова норвежца.
     Вершомет оглянулся и снова опустился на колени перед юнгой.  Гидролог
перевязывал раны.
     - Нужно немедленно доставить его на пароход,  -  сказал он.  -  Может
быть, там нам удастся его спасти.
     - Пойдем! - сказал Вершомет вставая.
     Из ружей и мехового мешка сделали носилки. На мешок положили Степу и,
не теряя ни минуты, двинулись в путь.
     Бентсен не советовал идти через горы.  Там их могут задержать скалы и
кручи.  Лучше пойти берегом.  Ведь шкипер говорил, что остров можно обойти
за двадцать четыре часа,  а они прошли уже более половины пути.  Охотник и
гидролог согласились со  штурманом.  Идти было нелегко.  Моряки то и  дело
спотыкались в темноте.  Двое несли носилки,  а один шел впереди, показывая
дорогу.   Обходили  расщелины  и  провалы.   Переходили  глубокие  овраги,
спускавшиеся с моря.
     Шли молча.  Невесело и тревожно было морякам. Иногда, утомленные, они
начинали идти еще медленнее. Тогда Вершомет негромко кричал:
     - Быстрее! Быстрее!
     Проходили часы.  Сначала  в  темноте мерцали только  звезды.  Но  вот
горизонт над обледенелым морем прояснился, и вскоре всплыла луна. Она была
обращена  рожками  вниз  и  равнодушно смотрела на  трех  людей,  которые,
выбиваясь из  сил,  продвигались вперед.  Теперь идти стало легче -  белая
полоса снега отчетливее вырисовывалась над скалами острова.  Молча сменяли
друг друга и  снова шли  вперед.  Запара чувствовал,  что у  него звенит в
висках, но ни единым жестом не выдавал своей усталости.
     Холодное утро застало этих людей в дороге. Они не уменьшали шага.
     Вдали среди льдов зачернел пароход.


                              Г л а в а  XI

     С юга пролетели кайры*,  вестники победного наступления весны. В море
трескался лед, на острове темнел и оседал снег. За кайрами появились гаги,
гагары,  казарки,  снеговая чайка,  которую можно заметить на снегу только
благодаря ее  темным лапкам и  черному клюву,  трехпалая чайка  с  черными
крыльями и редкая птица - розовая чайка.
     _______________
          * К а й р а - небольшая черная птица из семейства чаек.

     Однажды солнце взошло над горизонтом и  больше уже не  заходило.  Оно
кружило по небу и,  приближаясь к  северу,  все ниже и ниже,  склонялось к
горизонту.  Над  полюсом оно  стояло ниже  всего,  а  потом после полуночи
двигалось на восточную сторону неба, поднималось кверху и через двенадцать
часов  занимало самую  высокую точку.  Но  эта  самая  высокая точка  была
расположена так низко, что тень парохода была в три раза больше ее высоты.
     С  капитанского мостика можно было наблюдать движение льда и  большие
полыньи,  которые появлялись то там,  то тут.  Но в  том месте,  где стоял
"Лахтак",  лед оставался неподвижным.  Покрытое льдом море с  задержанными
мелью айсбергами,  уперлось в  берег острова и  не  поддавалось ни морским
течениям, ни солнцу.
     Несмотря на это,  в  жизни парохода многое изменилось.  По приказанию
Кара норвежцев зачислили в  состав команды.  Бентсен был  назначен третьим
штурманом,  а  Запару освободили от  штурманских обязанностей.  Норвежский
боцман помогал Лейте,  а  Вершомет увлекался охотой.  Имея полную команду,
Кар нетерпеливо ждал, когда солнце наконец одолеет ледяное поле, пленившее
пароход, и можно будет разогревать паровые котлы. Торба проводил целые дни
в машинном отделении в ожидании этого торжественного момента.
     Две  недели шла борьба за  жизнь Степы.  Огромная потеря крови,  рана
около сердца, высокая температура...
     Две недели он лежал без сознания. Только на третью неделю стало ясно,
что Степа выживет.  Через месяц он уже сидел на своей койке очень бледный,
еще слабый,  но  разговорчивый,  с  веселыми глазами.  Аппетит у  него был
прекрасный -  он с  удовольствием уничтожал котлеты из свежей медвежатины.
Вершомет заботился,  чтобы медвежатина регулярно поступала в  камбуз,  где
теперь хозяйничал кок-норвежец.
     Товарищи  ежедневно  навещали  юнгу.  Только  ковылявший на  костылях
Ландрупп  держался  поодаль  и  никогда  не  подходил к  Степе.  Браконьер
чувствовал,  что все следят за ним и не доверяют ему. Лейте однажды сказал
Кару:
     - Выгнать бы его на остров, и пусть ковыляет к своему шкиперу! Пускай
вдвоем бродят по острову до самой смерти. А не то еще пароход сожжет.
     Но Кар не согласился с боцманом.
     - Он там умрет раньше,  чем ты думаешь,  - ответил штурман. - А мы за
него отвечаем.  Остров же наш,  советский, и мы тут представляем советскую
власть.
     Как  раз  после  этого разговора у  Кара  появилась мысль поднять над
островом красный флаг  и  этим окончательно закрепить остров за  Советским
Союзом.
     Узнав об этом, Степа начал просить отложить праздник водружения флага
до его выздоровления, потому что ему очень хотелось принять участие в этой
церемонии.
     Тем временем матросы сделали крепкий высокий флагшток, обитый жестью,
и  сшили большое красное полотнище,  на  котором Ковягин нарисовал серп  и
молот и написал: "СССР".
     С каждым днем к Степе возвращалось здоровье.  Прошло немного времени,
и он уже сам смог выйти на палубу.  Его поразили ласкающие краски полярной
весны,  ясный  день,  блестящий лед,  свежий  воздух,  ставший значительно
теплее,  птицы,  которые пролетали с острова в море,  а потом возвращались
обратно.
     - Любуйся весной,  братец,  - поучительно сказал Запара, - потому что
скоро придет унылое полярное лето.
     - То есть как - унылое? - не понял юнга.
     - Летом  надо  льдом  почти всегда висит туман.  Целый день  на  небе
солнце,  а  за  туманом его  не  видно.  Летом  Арктика -  страна туманов.
Редко-редко разгоняет их ветер, и только тогда сияют море, лед и острова в
своей полной красе.
     Степа прогуливался по  палубе,  ожидая Вершомета и  Эльгара,  которые
охотились где-то на побережье острова. Для охотников наступило раздолье: в
полыньях все чаще встречались нерпы и  моржи,  по льду и по берегу острова
ходили медведи, на скалах гнездились тысячи птиц.
     Но  вот  вернулись охотники.  Сегодня их  добыча состояла из  десятка
уток-морянок.
     - Скоро, Степа, пойдем на охоту? - спросил Эльгар по-русски.
     - Я еще немного слаб. Надеюсь, что это скоро пройдет, - ответил Степа
по-норвежски, показывая, что он тоже кое-чему выучился у норвежца.
     - Вот заговорил бы ты по-норвежски со шкипером Ларсеном в ту ночь,  -
пошутил Вершомет,  -  он бы и не стрелял в тебя. Кстати, сегодня мы видели
его следы.  Он спускался с  холмов и дошел почти до самых прибрежных скал,
вблизи нашего парохода.
     - Воров и  разбойников всегда тянет к  тому месту,  где они совершили
преступление, - вступил в разговор Торба.
     - Пусть только посмеет подойти!..  - нахмурившись, сказал Вершомет. -
Нет, побоится! - уверенно добавил он.
     Ларсеном на пароходе интересовались мало,  и  только Лейте приказывал
вахтенным следить, не появится ли где-нибудь вблизи парохода браконьер.
     30  апреля Кар  известил экипаж,  что на  следующий день над островом
Лунной  Ночи  будет  поднят  советский флаг.  Первое мая  экипаж "Лахтака"
отпраздновал  торжественно.   Мачты   парохода   были   украшены   флагами
расцвечивания.  Целые сутки Торба, Шелемеха и Ковягин возились в кочегарке
и  в  машинном  отделении,   наводя  там  порядок.  Впервые  за  зиму  все
по-настоящему побрились и постриглись. На палубе вывесили стенгазету.
     После вкусного завтрака все, за исключением вахтенных, сошли на лед и
построились.  Павлюк положил на  плечо длиннющий флагшток.  Зорин держал в
руках  красное  полотнище.  Вся  команда готовилась к  походу  на  остров.
Впервые сходил на берег Кар.  Где-то в  глубине он скрывал тревогу,  но не
принять личного участия в  водружении советского флага ему было нельзя.  К
превеликому удивлению почти всего экипажа, механик Торба отказался идти на
берег.  Он ссылался на свой ревматизм.  Его хотели повезти на нартах,  как
это сделали со Степой, но он решительно отказался.
     - Везти мальчика -  это я понимаю, но такое старое пугало, как я... К
тому же берег меня совершенно не интересует.
     - А мне казалось, - удивленно сказал гидролог, - что у вас, напротив,
было большое желание посетить остров.
     Механик поглядел себе под ноги, пожал плечами и ничего не ответил.
     Моряки стали в  колонну,  по три в  ряд,  и  двинулись к острову.  За
колонной ехали нарты,  в  которых сидел Степа.  Матросы по  очереди тащили
нарты. Хотя юнга и протестовал против того, что его везут, и несколько раз
хотел вылезть на  лед,  чтобы идти вместе со  всеми,  но ему категорически
запретили сделать это.
     На острове, на ближнем холме, Кар приказал крепить флагшток. Он решил
не отход