споминают с гордостью и удовольствием, что здесь
когда-то  гостил  Роберт  Льюис  Стивенсон.  Остров  сокровищ  бесспорно
напоминает  топографией  и  береговой линией мыс Лобос. Последние годы в
Кармеле жило множество литераторов, но тот старинный аромат, благородное
изящество  старинного  письма  канули  в  прошлое безвозвратно. В памяти
нынешних жителей Монтерея живо происшествие, глубоко возмутившее город и
расцененное им как неуважение к Автору. Оно связано с Джошем Биллингсом,
великим юмористом, точнее с его смертью.
     Там, где сейчас новая почта, был раньше глубокий овраг, наполненный
водой, через который перекинут легкий пешеходный мостик. По одну сторону
оврага  стояло  красивое  старинное  здание,  где  расположился  местный
кабачок  "Домашний бар", по другую жил доктор, пользовавший всех больных
в  городе,  всех  рожениц  и  всех  умирающих.  Еще  он  ставил опыты на
животных,  а  так  как  медицину  изучал  во  Франции,  то ввел в городе
новшество  - бальзамировал трупы перед тем, как их предавали земле. Одни
старожилы  считали  бальзамирование  сантиментами,  другие  - бесцельной
тратой  денег  и  времени,  третьи - святотатством, поскольку ни в одной
священной  книге  об  этом  почти  ничего  не сказано. Но лучшие фамилии
города   с   удовольствием   подхватили   это   веяние   моды,  и  скоро
бальзамирование стало в Монтерее чуть не всеобщим помешательством.
     Однажды  утром  мистер  Карриага,  джентльмен почтенных лет, шел иа
своего  дома вниз по холму в сторону улицы Альварадо. Перешел пешеходный
мостик  и  вдруг  увидел  мальчишку с собакой, выбирающихся из оврага. У
мальчишки  в  руках  была печень, а за собакой тянулись кишки, несколько
ярдов, на конце которых болтался желудок. Мистер Карриага остановился.
     -   Доброе  утро,- приветливо обратился он  к мальчишке.
     В те дни мальчишки еще были приветливый народ.
     -   Доброе утро, сэр,- ответил он.
     -   Куда ты идешь с этой печенкой?
     -   Ловить скумбрию.
     Мистер  Карриага улыбнулся.
     -   А песик тоже идет ловить скумбрию?
     -  Пес  это  сам  нашел. Это его добыча, сэр. Мы это здесь нашли, в
пруду,- мальчик махнул рукой на овраг.
     Мистер  Карриага улыбнулся, пошагал дальше, и тут ум его заработал.
Это  не  говяжья  печенка,  слишком маленькая для говяжьей. И не телячья
печенка,  слишком  красная. И не овечья... В уме нарастало беспокойство.
На углу он встретил мистера Района.
     -  Кто-нибудь  вчера  вечером  умер  в  Монтерее?  - спросил мистер
Карриага.
     -  Нет, насколько мне известно.
     -  А  никого не убили?
     -  Тоже  нет.
     Пошли   дальше  вместе,  и  мистер  Карриага  рассказал  приятелю о
мальчике с собакой.
     В  кабачке  "Домашний  бар"  собрались  в  этот час завсегдатаи для
утреннего  обмена  новостями.  Мистер Карриага повторил свой рассказ; не
успел  он  закрыть  рта,  как  в  бар вошел местный констебль. Уж ему-то
наверняка известно, умер ли кто в Монтерее.
     -  Никто в Монтерее не умирал,- категорически заявил констебль.- Но
в гостинице "Дель Монте" скончался Джош Биллингс.
     За  столиками  стало  тихо. Одна и та же мысль мелькнула в голове у
всех. Джош Биллингс - великий человек, замечательный писатель. Он оказал
Монтерею  особую  честь тем, что из всех мест на земле предпочел умереть
именно  здесь  -  и  так  над  ним  надругаться!  Без  дальних  слов все
присутствующие   образовали   комитет   спасения.   Мужчины  с  суровыми
непреклонными   лицами   поспешили   к   оврагу,  перешли  по  мостику и
забарабанили в дверь доктора, научавшего медицину во Франции.
     Доктор  накануне  заработался  допоздна.  Услыхав  стук в дверь, он
вскочил  с постели и, как был, непричесанный, с всклокоченной бородой, в
пижаме вышел к неожиданным посетителям.
     -  Вы  бальзамировали  Джоша Биллингса? - строго спросил его мистер
Карриага.
     -  Да.
     -  А что вы сделали с его внутренностями?
     -  Что и всегда - бросил в овраг.
     Комитет  спасения  велел  ему  скорее одеться, и все вместе чуть не
бегом отправились на берег океана. Если мальчишка не мешкая уплыл в море
ловить  свою  скумбрию,  то  дело  плохо. Но он как раз садился в лодку,
когда  комитет в полном составе явился на берег. Брошенные собакой кишки
валялись на берегу.
     Француза  заставили  собрать,  что можно. Велели ему хорошенько все
вымыть,  чтобы  в  складках  песчинки не осталось. За свой счет он купил
свинцовый ящичек, который поместили в гроб Джоша Биллингса. Ибо Монтерей
не мог допустить бесчестья в отношении литератора.
-==ГЛАВА XIII==-
     Мак  с  ребятами  мирно  спали  в  ту  ночь  на сосновой хвое. Эдди
вернулся  под  утро.  Много  пришлось  походить, но модель Т он все-таки
нашел.  А  когда  нашел, стал сомневаться, ладно ли будет, если принести
один  клапан.  Вдруг  он  не подойдет? Эдди на всякий случай прихватил с
собой  весь  карбюратор.  Когда  он пришел, никто из ребят не проснулся.
Эдди лег рядом и тоже заснул под соснами. Модель Т хороша не только тем,
что детали одной машины подходят к любой другой, но и тем, что их нельзя
опознать.
     Со  склона  холма  открывался замечательный вид: вдали дуга залива,
обрамленная  по кромке пенящимся прибоем; поближе песчаные дюны, за ними
у подножья холма, как в чаше, уютно раскинулся городок.
     Мак  поднялся  с рассветом, бодро поддернул штаны и стал любоваться
заливом.  Вон  к  берегу  потянулись сейнеры. А там к причалу приткнулся
танкер,  принимает  нефть. За спиной копошились кролики в кустах. Взошло
солнце  и выбило из всех закоулков ночную прохладу, как хозяйка выбивает
пыль  из половика. Мак ощутил прикосновение первых солнечных лучей, и по
телу его пробежала дрожь.
     Эдди  стал  менять  карбюратор,  ребятишки  принялись  жевать хлеб.
Наконец карбюратор был на месте. Никому не хотелось надрываться, крутить
ручку;  навалились  все разом, выкатили фордик на шоссе и толкали до тех
пор,  пока  мотор  не завелся. Эдди сел за руль, и фордик опять полез на
гору  задом  наперед.  Наконец  достигли гребня, развернулись и покатили
вниз,  как  положено,  носом  вперед.  Скоро  миновали Хэттонские луга и
въехали  в  Кармелскую  долину.  Долина  встретила  серо-зелеными полями
артишоков  и  густыми зарослями ивняка, тянувшегося вдоль реки. В долине
свернули налево. Удача сопутствовала охотникам с самого начала. Сразу за
поворотом   дорогу   перебежал   рыжий   род-айлендский   петух,  сильно
запорошенный  пылью,  которого  нелегкая  занесла за тридевять земель от
родной  фермы. Эдди тюкнул его, и даже не надо было долго гнаться за ним
по полю. Сидя сзади, Элен ощипывал его на ходу, пуская по ветру огненные
перья  -  разрекламированная  на  весь  свет  улика: в то утро сверху из
Джейтсбурга  дул  ветер,  и  рыжие петушиные перья долетали даже до мыса
Лобос, а некоторые отнесло далеко в океан.
     Кармел  -  прелестная речушка, не очень длинная и широкая, но может
похвастаться  всем, что положено иметь рекам. Она берет начало в горах и
первые  мили  несется  вниз сломя голову, на равнине она немного мелеет;
там, где запруды, разливается озером; встретив валуны, пенится и бурлит,
а  потом опять лениво катит волны под сенью платанов; в ее тихих заводях
плещется  форель,  а  прибрежные  отмели богаты раками. Зимой это бешено
мчащийся  поток,  не очень широкий, но коварный, летом же кроткая Кармел
сулит  безопасное  купание  детям  и богатый улов рыбакам. На ее берегах
мигают  зеленые  спинки лягушек и курчавятся густые папоротники. Утром и
вечером  приходят  на  водопой  тайными  тропами  лисы  и  олени, иногда
спустится с горы пума и, припав всем телом к земле, лакает бегущую воду.
Сюда  выходят  задами  фермы,  издавна обосновавшиеся в этой плодородной
долине;  фермеры  орошают  ее  водами сады и огороды. Перепела кричат на
берегах,  в  сумерки  прилетают  дикие  голуби  и  гуляют  в  прибрежных
зарослях.  По  отлогим  откосам  семенят  еноты,  охотясь  за лягушками.
Словом, у этой реки есть все, что полагается иметь рекам.
     На  пятой  миле  в долине река проточила ложе под высокой скалой, с
которой в воду свешивались плети дикого винограда и папоротников. В тени
скалы  спряталась  заводь,  зеленая и очень глубокая, и тут же небольшая
песчаная  отмель  манила путника отдохнуть, развести костер и сварить на
нем пищу.
     Мак  с  ребятами  расположились  на  этой  отмели  и  были  наверху
блаженства:  лучшего  места  на  земле  поискать!  Если  где  и  водится
множество  лягушек, то, конечно, здесь. Всю дорогу сюда им сопутствовала
удача.  Кроме  большого рыжего петуха, они разжились еще мешком моркови,
упавшим  с встречного грузовика, и полдюжиной луковиц, которые попали им
в  руки  несколько  иным  путем. У Мака в кармане оказался пакет кофе. В
фордике  нашлась  жестяная  пятигаллонная  банка  с  отрезанным  верхом.
Коктейля  Эдди  осталось  еще почти полкувшина. Соль и перец захватили с
собой.  Мак  с  ребятами  считали  - очень глупо не брать в дорогу соль,
перец и кофе.
     Без  лишних споров и суетни притащили четыре камня и сложили из них
очаг.  Рыжий  петух,  который  еще  утром  заливисто приветствовал зарю,
теперь  лежал  вымытый и расчлененный в пятигаллонной жестянке, а вокруг
плавали  в  воде  белые  луковки;  под  банкой  среди камней потрескивал
маленький  костер  из  ивового сушняка, совсем маленький. Только круглые
дураки  разводят  большие костры. Сварить такого петуха - дело не одного
часа,  да  ведь  и  не  в  один же день достиг он таких размеров и столь
мощной мускулатуры. Вода наконец закипела, и от петуха сразу пошел такой
аппетитный дух, что у всех потекли слюнки.
     - Самое лучшее время для ловли лягушек - ночь,- порадовал ребят Мак
и добавил: - так что пока можно и соснуть.
     Скала давала уютную тень; ребята один за другим повалились на песок
и незаметно для себя заснули.
     Мак был прав. Днем лягушки не очень выдавали себя; прятались в чаще
папоротников,   лишь  изредка  выглядывая  из  расщелин.  Ловят  лягушек
ночью,  при  свете  электрических  фонариков,  и  ребята  сладко спали в
предчувствии бурных событий. Бодрствовал только Элен - поддерживал огонь
под банкой с петухом.
     Солнечному  полдню  места  под  скалой  не  было. В два часа солнце
совсем  зашло  за  скалу и кругом воцарились шелестящие тени. Полуденный
ветер  играл  с листьями платанов. Маленькие водяные змейки заползали на
камни,  мягко скользили в воду и плавали в заводи, выставив го ловки как
крошечные  перископы  и разводя мелкую волну. Выпрыгнула из воды большая
форель.  Боящиеся  солнца  комары  и  москиты  слетелись в тень и громко
звенели  над  водой.  А светолюбивые жуки, мухи, стрекозы, осы, шершни -
все  попрятались  по  своим  домикам.  Только что тень коснулась берега,
закричали   первые   перепела,  Мак  с  ребятами  проснулись.  Запах  от
куриного рагу шел умопомрачительный. Элен сорвал с куста свежий лавровый
листок  и  бросил  в  банку.  Морковь уже была там. В другой банке кипел
кофе. Мак открыл глаза, встряхнулся, потянулся, проковылял к воде, вымыл
лицо,  сложив  ладони ковшиком, хакнул, сплюнул, прополоскал рот, пустил
ветры, затянул пояс, почесал ноги, разгладил пальцами мокрые волосы, от-
пил из кувшина, икнул и сел у огня.
     -  Клянусь небом, пахнет недурно,- сказал он.
     Все мужчины в мире проснувшись ведут себя одинаково. И дружки Мака,
продрав  глаза,  почти  точно повторили описанный выше порядок действий.
Скоро  все расселись у костра и каждый произнес в адрес Элена похвальное
слово. Элен попробовал петуха перочинным ножом.
     -  Эту  курятину  нежной  не назовешь,- сказал он.- Две недели надо
варить,  тогда  она будет таять во рту. Как по-твоему. Мак, сколько было
лет этому петуху?
     -  Петуху?  Мне  сейчас  сорок  восемь. Но, надеюсь, я еще не такой
жесткий.
     -  Интересно,  до  скольких  лет живут петухи? - сказал Эдди,- если
умирают своей смертью?
     -  Этого, я  думаю, никто не знает,- ответил Джонс.
     Лучшего  времяпрепровождения не придумать. Кувшин ходил по кругу, и
в теле разливалось приятное тепло.
     -  Ты,  Эдди,  только не обижайся,- вдруг сказал Джонс.- А что если
тебе  под  стойку поставить три кувшина и сливать в один виски, в другой
вино, а в третий пиво...
     Потрясенные приятели потеряли дар речи.
     -  Я не хотел сказать ничего плохого,- поспешил поправиться Джонс,-
вообще-то мне и так очень нравится...
     Он  почувствовал,  что  ляпнул глупость, и смешавшись сыпал словами
без остановки.
     -  Мне  почему  нравится?  Пьешь  и  понятия  не  имеешь, это такое
выкинешь.  Вот,  например,  виски,-  частил  он,-  выпьешь и более-менее
знаешь,  что произойдет. У кого кулаки чешутся - подерется. У кого глаза
на  мокром  месте  -  заплачет.  А  тут...- сказал он, и в голосе у него
зазвучали  похвальные нотки,- неизвестно: то ли на сосну полезешь, то ли
захочется плыть в Санта-Крус. Так оно гораздо интереснее получается...
     - Кстати о плавании,- прервал его Мак, стараясь замять неловкость.-
Интересно,  что  стало  с Мак-Кинли Мораном, ныряльщиком. Помните такого
парня?
     -  Как  же,  помню,-  отозвался  Хьюги,- мы с ним одно время вместе
болтались.  Работы у него было мало, и он начал пить. А ныряльщикам пить
нельзя,  опасно.  Он  стал  бояться  воды,  взял и продал шлем, костюм и
насос.  Затем  и  сам  куда-то  уехал.  С ним ведь что случилось? Одного
итальяшку   с  "Двенадцати  братьев"  утянуло  за  борт  якорной  цепью.
Мак-Кинли  нырнул  за  ним  без  всего.  Барабанные  перепонки  у него и
лопнули.   После   этого  все  пошло  кувырком.  А  итальяшка  и  сейчас
жив-здоров.
      Мак  опять приложился к кувшину.
     -  Когда был сухой закон,- сказал он,- Мак-Кинли много заколачивал.
Он тогда проверял, не спрятано ли где на дне спиртное. Надзор платил ему
двадцать пять долларов в день. А Луи платил еще по три доллара за каждый
ненайденный  ящик  со  спиртным.  Один  ящик в день он все таки находил,
чтобы  надзор  был  доволен.  И  Луи  не  возражал.  Могли  ведь другого
ныряльщика нанять. Он тогда имел хорошие деньги.
     -  Да,  это верно,- кивнул головой Хьюги.- Зарабо тал много и решил
жениться,  как  все. Три раза женился, пока были деньги. Вижу, раз купил
он белую лисью шубу - ну так и знай, женится. Я это сразу понял.
     -  Что  все-таки  могло  случиться  с  Гаем?-  вдруг  спросил Эдди,
упомянув имя Гая первый раз за все время.
     -  А  то же самое,- ответил Мак,- вернулся к жене. Женатым доверять
нельзя.  Как  бы он ни ругал свою бабу, все равно к ней вернется. Начнет
думать,  вспоминать и не выдержит. Нет уж, раз женился - веры тебе нет,-
про  должал Мак.- Вот, пожалуйста, Гай. Баба поколотила его. А он, бьюсь
об  заклад,  три  дня  не  прошло, давай себя винить, раскаиваться. Ну и
побежал домой просить прощения.
     Ели петуха долго, с чувством. Выловят кусок, а с него так и капает,
остудят  немного  и  рвут  зубами  жесткие  петушиные  жилы  с косточек;
острыми  ивовыми прутиками подцепят морковку - и в рот. Потом пустили по
кругу  банку  и  выпили  до дна бульон. А вечер разливался в воздухе как
тихая  музыка.  Окликали  друг  друга перепела, спускаясь к реке. Форель
плескалась  в  заводи. Явились ночные бабочки и тихо шелестя порхали над
водяной гладью. Тьма все заметнее примешивалась к дневному свету. Выпили
кофе,  передавая  жестянку  из  рук  в  руки.  Сидели  сытые, довольные,
умиротворенные.
     -  Черт  побери,- нарушил  молчание  Мак.- Ненавижу  тех, кто врет.
     -  А кто тебе что наврал? - спросил Эдди.
     - Я говорю не о тех, кто врет, если иначе не проживешь, и не о тех,
кто любит приврать. Ненавижу того, кто врет сам себе.
     -  Кто же это сам себе врет?
     -  Да  хотя бы я,- ответил Мак.- И вы, наверное, тоже,- прибавил он
горячо,-  вся  наша  честная компания. Мы решили угостить Дока. Приехали
сюда,  наслаждаемся  природой.  Потом  вернемся  домой, Док нам заплатит
деньги. Нас пятеро, а Док один, значит ему достанется в пять раз меньше,
чем  нам,  взятым вместе. Я не уверен, что мы затеяли это для Дока, а не
для  своего  собственного  удовольствия. А так поступать с Доком нельзя,
стыдно.  Я  не встречал таких людей, как Док. И не хочу пользоваться его
добротой.  Как-то  хотел  я  выудить  у  Дока  доллар.  Помню, плету ему
что-то  несусветное  и вдруг вижу, он прекрасно знает, что все это треп.
Тогда я говорю ему: "Извините, Док, я все вам наврал". А он сунул руку в
карман  и  вынимает  доллар.  "Мак,- говорит,- я знаю одно: если человек
из-за доллара лжет, значит, ему действительно этот доллар нужен". И дает
мне  этот  проклятый  доллар.  Я  вернул ему его на другой же день. Я не
истратил его. Он пролежал у меня ночь, и я вернул его.
     -  Док  очень любит всякие вечеринки,- сказал Элен.- Мы устроим ему
вечеринку. Не знаю, какая муха тебя укусила.
     -  И я не знаю,- ответил Мак.- Просто я думаю, нельзя делать что-то
для Дока и самим к этому примазываться.
     -  А если что-нибудь ему подарить?- предложил Хьюги.- Давайте купим
виски и подарим ему, пусть что хочет, то и делает.
     -  Верно,-  поддержал  его  Мак.- Так и поступим. Дадим ему виски и
смоемся.
     -  А  знаете,  что  будет?  - охладил их пыл Эдди.- Анри и другие с
холма  учуют  виски  и  сбегутся  к  Доку,  так  что вместо пяти человек
примажется  двадцать. Док сам говорил, что запах его бифштексов долетает
из  Консервного Ряда даже до Пойнт- Сура. Не скажу точно, сколько к нему
сбежится. Но лучше, если мы пятеро устроим ему вечеринку.
     Мак   задумался.
     -  Возможно,  ты прав,- сказал он наконец.- А что если подарить ему
кроме виски еще что-нибудь? Например, запонки с его инициалами.
     - Ерунда,- сказал Элен.- Док это дерьмо терпеть не может.
     Ночь  уже раскинулась над миром, и в небе зажглись белые звездочки.
Элен  подбросил  в огонь хворост, и в темноте взметнулась башенка света.
Где-то   за   скалой  резко  пролаяла  лисица.  С  гор  долетел  сильный
горьковатый  запах  мяты.  Там,  где  глубокая  заводь опять становилась
речкой, слышался мелодичный плеск воды о камни.
     Мак  обдумывал  последнее  замечание  Элена,  как  вдруг из темноты
донеслись чьи-то шаги и все разом повернули голову. К свету огня твердой
походкой  подошел  высокий  темный  человек  с дробовиком в руке, за ним
деликатно, даже застенчиво, бежал пойнтер.
     -   Что, черт побери, вы здесь делаете? - спросил он.
     -   Ничего,- ответил Мак.
     -  Это  частное  владение.  Здесь запрещено ловить рыбу, охотиться,
устраивать привалы. Собирайтесь, тушите огонь и идите отсюда.
     Мак   покорно-почтительно встал.
     - Я этого не знал, капитан,- сказал он.- Честное слово, капитан, мы
не видели запретного знака.
      -  Знаки здесь на каждом шагу. Их нельзя не увидеть.
     -  Простите,  капитан.  Наша  вина, мы очень сожале ем,- проговорил
Мак, помолчал немного, поглядел на сутулящуюся фигуру.- Вы ведь военный,
не  так  ли,  сэр? Я сразу узнал. У военных особая выправка. Я сам долго
служил в армии. И сразу узнаю военного человека.
     Плечи  подошедшего незаметно распрямились; и манера держаться стала
другая, явно другая, хотя и нельзя сказать, что изменилось.
     - Я не разрешаю разводить костры на моей земле,- сказал он.
     -  Мы  очень, очень сожалеем,- повторил Мак.- Мы сию минуту уходим,
капитан.  Видите  ли,  мы  работаем  на  ученых.  Думали  наловить здесь
лягушек. Ученые изучают рак, а мы помогаем им, ловим лягушек.
     Человек секунду колебался.
     - А что они делают с лягушками? - не удержался он.
     -  Как  что, сэр,- ответил Мак,- прививают им рак, а потом изучают,
ставят  опыты. Чуть не облизывают. Им их только подавай. Но раз на вашей
земле ловить лягушек нельзя, мы сию минуту уйдем, капитан. Никогда бы не
посмели  расположиться  здесь,  знай  мы,  что  это ваше владение. Боже,
какая  восхитительная  сука!  -  Мак  при кинулся, что то